CC BY
11
Как отмечают авторы в заключение, обзор литературы, посвященный решению проблемы Дюгема, подтверждает его мысль, что одной логики недостаточно для решения поднятой им проблемы. Философский анализ, считают авторы, должен быть направлен на эпистемическую форму проблемы. Ценность рассмотрения эпи-стемической формы проблемы Дюгема выходит за рамки философии. Каждый день ученые находят способы решения проблемы Дюгема как в эпистемическом, так и в прагматическом отношениях. Эпистемическая форма основывается на действительной научной практике в ключе, не характерном для логической формулировки.
По мнению авторов, наиболее перспективными среди рассмотренных ими концепций представляются концепции Л. Дарден и Д. Мэйо. Они называют три причины: 1) элементы научных экспериментов являются чрезвычайно разнообразными и вариативными; 2) разные компоненты теоретической системы обладают различным эпистемическим значением, которое можно оценить независимо от текущего эксперимента; 3) «неудачи оказываются информативными, постольку поскольку отрицательный результат представляет собой не просто отрицание ожидаемого результата, а часто информативное отклонение». Исследование того, как сочетание этих трех факторов помогает решить трудности, отмеченные Дюгемом, является наиболее перспективным для разработки метафоры диагностирования и анализа конкретных примеров из научной практики.
М.А. Сущин
2020.04.008. КИСТЛЕР М. ВВЕДЕНИЕ: НОВЫЕ ТЕНДЕНЦИИ В МЕТАФИЗИКЕ НАУКИ.
KISTLER M. Introduction: New trends in the metaphysics of science // Synthese. - 2020. - Vol. 197, N 5. - P. 1841-1846. - Mode of access: https://doi.org/10.1007/s11229-018-1799-3
Ключевые слова: метафизика науки; философия науки; логический эмпиризм; Куайн; научная метафизика.
Вводная статья к специальному номеру журнала Synthese автора из Франции посвящена классическим исследованиям и новым тенденциям в области метафизики науки.
В начале XX в. философия науки развивалась в основном в оппозиции к метафизике. Метафизика рассматривалась как область, лишенная строгих методов и потому являющаяся заложником случайности и догматизма. Движение логического эмпиризма в 1920-1930-х годах выступало за отказ от метафизических теорий с шаткими эпистемическими основаниями. Вместо этого сторонники логического эмпиризма предлагали отталкиваться от гипотезы единства науки. По их мнению, в отличие от метафизики, научное знание опирается на прочный фундамент наблюдения и логики. Метафизические утверждения, обоснование которых невозможно с помощью наблюдения и логики, были объявлены бессмысленными. С учетом того, что такого рода понимание метафизики и науки доминировало на протяжении большей части XX в., разработка такого поля исследований, как «метафизика науки», или «научная метафизика», имеющего своей целью прояснение метафизических вопросов в свете современной науки, может показаться удивительной или даже парадоксальной. Какие, спрашивает автор, могут быть для этого основания?
Согласно доктрине логического эмпиризма, метафизические вопросы об объектах научного исследования могут быть рационально рассмотрены только после их перевода в вопросы о научных теориях, истолкованных как ряды пропозиций. Так, вопрос о том, что значит утверждение «один объект может быть причиной другого», в логическом эмпиризме был заменен анализом логической формы причинных объяснений, предоставляемых науками. А вопрос, что такое диспозициональное свойство (например, эластичность, электрическая проводимость и т.п.), был заменен анализом логической формы диспозициональных утверждений. В рамках логического эмпиризма не осталось места для метафизических вопросов как таковых. Метафизика рассматривалась в лучшем случае как концептуальная платформа, делающая возможными научные исследования, но обладающая конвенциональным статусом.
Однако во второй половине XX в. было показано, что использовавшиеся сторонниками логического эмпиризма критерии разделения между наукой и метафизикой сами лишены оснований. Так, не существует принципиальных различий между аналитическими и синтетическими суждениями. Более того, было подверг-
нуто сомнению существование принципиального разделения между предложениями наблюдения и теоретическими предложениями.
Подобная эволюция показывает, почему снова стало возможным исследовать метафизические проблемы, находящиеся в основании современной науки. В настоящее время, отмечает автор, видится искусственным разделение между анализом общих концептуальных инструментов в науке (причина, закон, механизм и т.п.) и метафизическим анализом структуры реальности, представляемой наукой.
Самой ранней подобной попыткой «возврата к метафизике» является онтологическая концепция У. Куайна. По Куайну, онтология какой-либо теории состоит из «объектов, которым теория онтологически привержена (ontologically committed), т.е. объектов, которые существуют, если теория верна» (с. 1842). Идея Куайна заключается в том, чтобы взять логическую квантификацию как критерий онтологической приверженности. С этой точки зрения необходимо обращать внимание на универсальные («каждый объект x является таким, что...») и экзистенциальные («существует такой объект x, что...») обобщения теории. Однако концепцию Ку-айна нельзя адекватно использовать, когда есть множество формальных версий одной и той же теории (например, классической механики) или же когда поддерживается множество интерпретаций одной и той же теории (например, квантовой механики). К тому же метафизика шире онтологии. К сфере онтологии относится исследование фундаментальных объектов, которые существуют, тогда как метафизика также исследует понятия, относящиеся к структуре, динамике и взаимодействию этих объектов (понятие закона, причинности, необходимости и возможности и т.п.).
В настоящее время область метафизики науки активно развивается. Ведутся дискуссии относительно границ, целей, методов и даже возможности дисциплины как таковой. Для всех работ в этой области характерна установка на разработку метафизики в свете современной науки.
Работы, подготовленные для специального номера журнала Synthese, были представлены на состоявшемся 16-18 декабря 2015 г. симпозиуме «Новые тенденции в метафизике науки», организованном при участии Университета Париж 1 Пантеон Сорбонна, ЦЕРН и Института истории и философии науки и технологий.
Данные работы освещают значительное количество тем в области современной метафизики науки. В число этих тем входит «возможность метафизики науки, природа и эпистемический статус положений в этой области, а также критерии для их обоснования и оценки» (с. 1843). Ранее метафизикам предлагалась альтернатива: либо вести исследования исключительно на основе анализа a priori, либо превратить метафизику в дисциплину на основаниях a posteriori, понятия которой заимствуются и оцениваются исключительно в свете современной науки.
В первых двух работах данного номера обоснованность подобного рода прямолинейной альтернативы ставится под сомнение. Так, в работе А. Гюе (A. Guay) и Т. Прадё (T. Pradeu) проводится различие между метафизикой, прилагаемой к науке (applied to science), и научной метафизикой. Первая дисциплина исследует, как традиционные метафизические понятия (понятия причинности, закона, редукции и т.п.) могут быть обогащены современным научным знанием. В свою очередь, цель научной метафизики заключается в развитии мировоззрения на основе представлений о современной науке. Перед научной метафизикой открывается целый спектр возможностей: метафизические утверждения могут получать обоснование с помощью анализа как a priori, так и a posteriori, они могут быть как дескриптивными, так и ревизионистскими, их обоснование и оценка может производиться как с помощью научного знания, так и с помощью здравого смысла и метафизики.
В работе А. Брайант (A. Bryant) различаются два вида понимания метафизики, а именно научная, или натурализованная, и «метафизика свободного охвата» (free range metaphysics). По А. Брайант, наука играет только номинальную роль в оценке теорий метафизики свободного охвата. Несмотря на то что вненауч-ные критерии выбора теорий (когерентность, простота и т.д.) недостаточно надежны для того, чтобы дать метафизике свободного охвата эпистемическое обоснование, метафизика в этом смысле может быть полезной для разработки гипотез, которые впоследствии могут быть интегрированы в науку. Метафизика свободного охвата также играет полезную роль в разработке концептуальных инструментов, которые могут использоваться в научной метафизике.
В остальных работах номера предпринимается попытка внести конкретный вклад в метафизику науки. В работе М. Эсфельда (M. Esfeld) обобщается подход примитивной онтологии к квантовой механике и предпринимается попытка создать общую методологическую концепцию, допускающую реалистическую интерпретацию физических теорий. В отличие от других реалистических интерпретаций науки, согласно которым свойства и законы природы оказываются частью онтологии, в этой статье утверждается, что свойства и законы относятся к репрезентации, которая используется в науке для наилучшего и простейшего объяснения эволюции конфигурации материи.
В работе Дж. Вудворда (J. Woodward) развивается «способ объяснения физического понятия модальности в рамках физики без постулирования каких-либо неюмовских сущностей (non-Humean entities) наподобие сил или диспозиций» (с. 1844). Физика связана с выдвижением или обоснованием утверждений о том, что возможно и что невозможно для определенных систем. Выдвигается тезис, что такого рода модальные утверждения можно объяснить в терминах идей инвариантности и независимости в рамках концепции, которая полагается на строгое различение между законами и начальными условиями.
В статье М. Мартинеса (M. Martinez) предлагается развитие понятия естественных видов. Идея естественных видов разрабатывается без постулирования каких-либо метафизических сущностей. В статье исследуются условия, при которых понятие естественных видов может служить в качестве концептуального инструмента для организации практики научных выводов.
В двух заключительных работах обсуждаются метафизические следствия тематических исследований в конкретных науках. В статье М. Али Халиди (M. Ali Khalidi) показывается, что современные представления о нейронных коррелятах когнитивных феноменов критического периода несовместимы с различными формами редукционизма и элиминативизма. Метафизические положения редукционизма и элиминативизма возможно оценить, обратив внимание на то, как психология и нейронаука создают свои категории. В соответствии с программой редукционизма, между категориями психологии и нейронауки существуют однозначные соответствия, в силу чего принципиальным образом можно
вывести гипотезы о категориях психологии из гипотез о категориях нейронауки. В противовес редукционизму обосновывается тезис о том, что выведение психологических категорий из категорий нейронауки оказывается невозможным, потому что один и тот же нейронный механизм в разных контекстах может быть носителем различных когнитивных феноменов.
В заключительной работе Дж. Нортона (J. Norton) отстаивается строгая версия научной метафизики, даже самые абстрактные элементы которой находятся под влиянием современной науки и в особенности фундаментальной физики. Так, согласно современным физическим теориям квантовой гравитации, пространство-время не является фундаментальным аспектом реальности. Другими примерами влияния научных теорий на метафизику являются вызовы, брошенные ньютоновской физикой метафизической концепции небесных тел Аристотеля или общей теорией относительности кантовской концепции пространства и времени как форм интуиции, структурированных в соответствии с геометрией Евклида, и др. Тот факт, что пространство-время в традиционном смысле не играет роли в современной теории квантовой гравитации, прокладывает дорогу к революции в метафизике. Если теория струн и теория петлевой квантовой гравитации верны, ни одно из традиционных различений между математическими и физическими объектами нельзя считать оправданным.
М.А. Сущин
