CC BY
8
ний мир - мистическим. Христиане в своих исторических и контингентных координатах должны репродуцировать Его Источник или внутренний мир - Его Дух. Они призваны не только признавать Его Путем, Истиной, Жизнью, Вратами и Светом мира, но и сами быть таковыми. Речь идет о максимальной радикализации Его опыта, об ощущении и понимании себя как Его сына, уникального и любимого, о признании того, что во внутреннем мире все на одном уровне, едины в Нем. Выражение словами обязательно следует из анализа, оперирования различиями, молчание - из синтеза или унификации. Первое использует разум, второе - созерцание. Первое позволяет войти в реальность для ее понимания, второе допускает вхождение реальности в людей (с. 56). Мистика -не аристократическая привилегия, но общая возможность. Медитация - призыв и место сбора религий для следования к центру, источнику, Бытию, паломничество в сад Эдема. Под энергиями христианину следует понимать Святой Дух.
В главе «Медитация и молчание: новая эра» (с. 57-58) подчеркивается, что данная статья лишь открывает область исследований. Перечитанное через молчание Евангелие прозвучит совершенно по-новому. Благодаря ему межрелигиозный диалог становится не только необходимостью, императивом, но и очевидным и существенным следствием мистики. Посредством молчания христианское сообщество может вновь обрести себя, а каждая личность - истинную человечность (с. 57-58).
Цибизова И.М.
2020.03.017. АНДЖЕЛИНИ М.И. НЕОБХОДИМОСТЬ СМОТРЕТЬ ИНАЧЕ: СОЗЕРЦАЮЩЕЕ ОКО.
ANGELINI M.I. C'e bisogno di guardare oltre : l'occhio della contem-plazione // Vita e pensiero. - Milano, 2018. - A. 101, N 4. - Р. 76-83.
Ключевые слова: духовность; культура; парадокс; созерцание; христианство.
В статье аббатисы бенедиктинского монастыря Вибальдоне (Милан) констатируется атрофия созерцательной позиции под влиянием современной виртуальной культуры. Преодолеть данное явление, по ее словам, позволяет парадокс Евангелия.
Слово «созерцание», вызывая ностальгические чувства по чему-то идеализированному, употребляется в бесконечных вариациях в разнообразной литературе: от спиритуалистической до философских, теологических или религиозных словарей; от Востока до Запада в полярно противоречивых терминах. Неразборчивое использование и даже злоупотребление данным понятием побуждает к поиску его исконного значения, а посредством этого - оригинального смысла. Он также может выражаться множеством модусов: согласно парадоксу Отцов-пустынников, интерпретирующих реверс религиозной перспективы, персонифицированной Иисусом, созерцать означает видеть ближнего как себя самого, радоваться, признавая низшего. В древнегреческой культуре данный термин означал делегацию, отправившуюся к оракулу или на религиозный праздник; в широком значении он указывал на действо участвующих в жертвоприношении богам или выслушивающих пророчество (с. 76-77). Поскольку данное действие состоит в благоговейном «созерцании» праздника или религиозной церемонии, термин начал означать вдумчивое рассмотрение. В латинской традиции глагол contemplari - распространять на что-то собственные горизонты, наблюдать - производится от слова храм (templum), оригинально означавшего ограниченное пространство для наблюдения гаруспициями за полетом птиц. В любом случае речь идет о рассмотрении, видящем иное (oltre), восприятии трансцендентного измерения, которое в конкретном и конечном смысле связано с тотальным смыслом, единым проектом (disegno), гармонией разнообразия. Авгур посредством созерцания устанавливал, приветствуется ли божеством выбор людей. В пострелигиозной жизни при фрагментации преподавания (insegna) индивидуального и ярости культуры видения «большого брата», претендующего на то, чтобы, оставаясь на расстоянии, контролировать все, от нулевого времени до нулевого пространства, альтернативой ограниченной активности является лишь отключенный от сети (offline) взгляд разума. Виртуальная культура подрывает созерцательное око, зрящее Невидимое, не воображая его, не придавая ментальной фигуре телесную форму, без суждения, лишь «статически». Проблема созерцания не сводится до уровня банального спиритуализма. Говорить о созерцании вдвойне сложно из-за комплексности вопроса и отдаленности эпохи величия взгляда, видящего «по-
другому» лишь в силу благодати. В размытом горизонте современности данные размышления приводят к конкретному, в отличие от совершенно неопределенной эпохи, месту - опыту веры, порожденной Евангелием (с. 77).
В главе «Античность и современность: ложные альтернативы» (с. 78-79) утверждается, что созерцание долгое время оставалось на высоте первоначального значения термина, определяя возмужание человеческого духа, в первую очередь в религиозном опыте и греческой философии. Его присутствие в таком качестве зафиксировано в текстах, от трактата «О созерцательной жизни» Филона Александрийского до Инструкции Ватикана для женских монастырей «Молящееся сердце» (Cor orans, 2018). При различиях антропологического видения и в монастырской модели библейской религии, и в интеллектуальной модели греческой мысли наличествует общая путеводная нить - поиск «альтернативного видения» реальности. В античной культуре созерцание и созерцательная жизнь были интегральными частями языка, рекомендуемого койне (koinè recepta), - подразумевается данная тема у Платона, Аристотеля, Плотина и ее отражения (ripercussione) в христианстве - тема «двух жизней» Августина, различные средневековые переработки этих сюжетов. Современная культура является в данном отношении поворотным моментом - человек делающий (homo faber), родившийся одновременно с гуманистическим Возрождением, критикует поведение, представляющееся неактивным, не изменяющимся и ретроградным или оставленным для узкого круга избранных в ходе человеческой эволюции. Достижение как искусство давать начало, трансформировать утверждалось в гуманизме Нового времени в качестве наиболее подходящей человеку модели делания (и творчества). Х. Арендт посредством феноменологического анализа эмблематично проследила образ человека в сфере достижений, утверждая как самое высокое его состояние состояние «работающего животного» (animal laborans), преодолевающего разделен-ность, культивировавшуюся вульгарными и благородными искусствами классической эпохи. Созерцательное отношение в современности загоняется в гетто как ограниченный монастырями или элитарными кругами реликт прошлой культуры, хотя та же мыслительница в «Жизни ума» затем открыла пространство опыта созерцательной жизни. Постмодерн, если не презирает созерцание,
сводит его к редкой области частного, практике заботы о себе, часто путая его со зримым (с. 78-79). Оно даже представляется единичным «эго» без мира, отделенным от истории, лишенным внутренней пророческой силы (та). По словам Анджелини, созерцание, являющееся в свете христианского откровения символическим «актом прочтения» реальности, - это духовное и в высшей степени «политическое» событие. Современная эпоха предоставляет благоприятные условия для нового открытия и наслаждения истинной существенностью, выработанной практикой духовной борьбы против любой двуличности.
В главе «Парадокс христианского созерцания» (с. 79-83) последнее утверждается как собственно акт «ока веры», к которому призван каждый в силу дара крещения. Размышляя о трудах А. Штольца, автор предчувствует, что путь созерцания не оставлен немногим избранным, а предназначен каждому, идущему в вере. Созерцание в христианском смысле не противоречит деятельности, но является ее высшим уровнем. Оно противопоставляется близорукости, косности, сиюминутности, духовной инерции. Это основополагающее измерение жизни в вере. Когда пророк Валаам, «муж с открытым оком» (Чс. 24, 3.15), после обращения обрел всепроникающий взгляд, он видел истину с открытым сердцем (с. 79). Бог прощает все, так как без этого не существовал бы мир. Это взгляд высшего синтеза, прочтение реальности исходя из восприятия благодати, объединяющей мир. Очи, в оригинальном смысле созерцания, привлекающие в собственные горизонты веры знаки воли Божьей, зрят иначе, видят истинную гармонию. Созерцание означает достигнутое иным видением. Необходимо вернуть термину оригинальный смысл интегральной метаморфозы, наполняющей взгляд, освобождающей способность проникать за трансцендентные горизонты и делающей возможным любой опыт. В Евангелии созерцание - оригинально телесный акт, объединяющий мир: небо и землю, историю и вечность в очевидности, порожденной светом Бога, человека Иисуса Христа. Унификация взгляда - акт. Созерцание в христианском откровении - форма любой мысли, делающая ее практичной, и любого достижения, превращающая его в символическое. Согласно С. Вейль, это прежде всего внимательный взгляд, посредством которого душа полностью освобождается от своего содержания, дабы вобрать в себя
зримое бытие, одновременно пораженно восхищаясь, вопрошая с любовью и склоняясь к признанию другого (с. 80). Созерцание с позиции христианской истины имеет единственный горизонт - существование Иисуса. Ныне более, чем когда-либо, дело в новом достижении данного видения. Евангелие завершает историю спасения, в которой Бог, открывая себя, приводит в действие силы, освещающие смысл творения и истории, знаменуя появление нового мировоззрения. Реальная альтернатива - не в выборе между активной и созерцательной жизнями: Евангелие номинирует деяние, пророчески созерцающее - видящее дальше (Мт. 25, 31-46, Мк. 14, 8-9) - и деятельное созерцание (Лк. 23, 47-48; Ин. 20, 16-18). Столь интенсивное созерцание - акт и страсть, связывающие миры и объединяющие времена благодатью, исходящей от Единого, Слова, обретшего плоть. Оно открывает невозможную иначе унификацию принципа творении и истории. Это осмысленная работа, выражающаяся множеством модусов: пониманием, в том числе времени, обращением, празднованием. Это всё, обращенное ко всему. Безмолвное христианское созерцание - место возвращения смысла, связи времен, уз живущих усталому и подавленному множеством обескровленных слов поколению, страдающему от удушающего деления и фрагментации жизни, ярости миров и виртуальных отношений. Ныне, когда бесчисленные идеологические ловушки цифрового мира и жидкой от размытости всех границ (точнее, газообразной, разреженной) культуры застилают взгляд, настало благоприятное время для повторного открытия Священного писания, начала новых процессов со скромной надеждой. Это понимание всего во фрагментах, собирание символов - созерцание (с. 81). Чтение как насыщение / поглощение, поддерживаемое опытом празднования (celebrare), обозначает динамику христианского созерцания. Созерцание современной светской духовности больше связано с ментальной речью. Из Псалмов учатся искусству духовной борьбы, открывающей в созерцании жизненное пространство человеку из плоти, а также - тому, чтобы надеяться вместе со всеми, противостоять негативному, преодолевать мрак страданий от негативного, инерции, надменности - от всего, мешающего свету. Учатся созерцать мир восхищенными очами, со слезами смиренной любви (с. 82).
Цибизова И.М.
