CC BY
205
ставляет исследование младшего представителя Пражского лингвистического кружка (и - по определению - наследника русского формализма) Р. Уэллека «Бахтин о Достоевском: полифония и кар-навальность»1. Четко позиционируя Бахтина как антиформалиста и одного из основоположников семиотики, Уэллек встраивает корпус бахтинских идей в актуальные поиски американской теории литературы и этим пытается заполнить лакуны, образовавшиеся в ней с кризисом структурализма. Уэллек высоко оценивает книгу Бахтина о Достоевском, не принимая, однако, ни идеи полифонии (Уэллек «не в состоянии преодолеть свой исходный формализм, и его аргументация исходит из представления о романе Достоевского как о жесткой структуре с механической последовательностью голосов» (2, с. 60)), ни «карнавальности» (ему не кажутся убедительными прослеживаемые связи произведений Достоевского с культурой Античности и Средневековья, не убеждают и выявленные элементы менипповой сатиры и сократического диалога). Вместе с тем, заключает О. Осовский, несмотря на возражения, знаменательно само обращение Уэллека к ключевым бахтинским терминам, свидетельствующее об актуальности для западной науки «работы с понятиями», о выдвижении на первый план задачи комплексного описания бахтинской терминологии.
Т.Г. Юрченко
2020.03.002. ПРОБЛЕМА ФАБУЛЫ И СЮЖЕТА В СОВРЕМЕННОМ ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИИ. (Сводный реферат).
1. ЕФИМЕНКО А.Е. От sujet к сюжету и далее к syuzhet // Шаги / Steps. - 2019. - T. 5, № 2. - С. 10-35.
2. ЗАХАРОВ В.Н. Историческая поэтика и ее категории // Проблемы исторической поэтики. - Петрозаводск, 1992. - Вып. 2. - С. 3-9.
Ключевые слова: фабула; сюжет; А.Н. Веселовский; русский формализм.
Фабула и сюжет принадлежат к литературоведческим категориям, наиболее часто используемым при анализе художествен-
1 Wellek R. Bakhtin's view of Dostoevsky: «polyphony» and «carnivalesque» // Dostoevsky studies. - 1980. - Vol. 1. - P. 31-38.
ных произведений. Между тем до сих пор не существует единого мнения по поводу семантического наполнения терминов.
Как научный термин, «сюжет» впервые был определен А.Н. Веселовским в рамках созданного им нового научного направления (исторической поэтики), отмеченного своей методологией («индуктивный метод»), категориями и принципами изучения поэтики (прежде всего историзм).
«Под сюжетом, - писал Веселовский, - я разумею тему, в которой снуются разные положения-мотивы...»1; сюжеты - «сложные схемы, в образности которых обобщились известные акты человеческой жизни в чередующихся формах бытовой действительности. С обобщением соединена уже и оценка действия, положительная или отрицательная»2.
При этом употребление термина «фабула» у Веселовского единично. Оригинальность его подхода состоит не в противопоставлении фабулы и сюжета, но в определении сюжета через его отношение к мотиву. Ученый писал об образной природе сюжета и мотива, где мотив - «простейшая повествовательная единица, образно ответившая на разные запросы первобытного ума или бытового наблюдения»3, а сюжет - «комплекс мотивов».
Трудностями в употреблении терминов «сюжет» и «фабула» в современном литературоведении, считают многие исследователи -в частности, В.Н. Захаров (2), - мы во многом обязаны их трактовке, предложенной Г.Н. Поспеловым и закрепленной в авторитетных изданиях («Краткая литературная энциклопедия», «Литературный энциклопедический словарь», «Большая советская энциклопедия»).
Г. Поспелов ошибочно утверждал, что именно Веселовский свел сюжет к развитию действия4, в то время как сюжет у Веселов-ского - категория повествования, а не действия. Настойчиво аргументируя «обратное» переименование категорий «сюжет» и «фабула», Г. Поспелов также ошибочно упрекал русских формалистов,
1 Веселовский А.Н. Историческая поэтика. - Л., 1940. - С. 500.
2 Там же. - С. 495.
3 Там же. - С. 500.
4 См., напр.: Поспелов Г.Н. Сюжет // Литературный энциклопедический словарь. - М., 1987. - С. 431.
В.Б. Шкловского и Б.В. Томашевского, в том, что они употребляют термины «сюжет» и «фабула» в нарушение исходного значения слов. «На самом деле, - пишет В. Захаров, - наоборот: отнеся фабулу к порядку событий, а сюжет к их изложению в произведении, формалисты лишь раскрыли традиционное значение этих категорий в русском литературоведении, узаконили противопоставление сюжета и фабулы, которое уже было осознано ранее Ф.М. Достоевским, А.Н. Островским, А.П. Чеховым» (2, с. 7).
Подробнее на осмыслении проблемы фабулы и сюжета останавливается А.Е. Ефименко (1). В западноевропейской литературной теории слово «fabula», напоминает он, появилось в конце XIV -начале XV в. при переводе на латинский язык древнегреческого mythos из «Поэтики» Аристотеля. В русский язык слово «фабула», согласно словарю М. Фасмера1, пришло в начале XVIII в. как заимствованное из латинского языка в значении «басня» и употреблялось, прежде всего, в словосочетании «фабулы Эзопа». Однако другой этимологический словарь2 указывает иной перевод латинского этимона - «рассказ, предание», от которого в русском языке постепенно возникло современное значение термина: «...содержание событий, изображенных в литературном произведении, в их последовательной связи, сюжетная схема, канва литературного произве-дения»3.
В XVIII в. в русскую лексику вошло и слово «сюжет»4 - из французского языка, где «sujet» имело значения «тема», «предмет», «подлежащее», «субъект», а также собственно «сюжет» («сюжет пьесы»). В толковом словаре Д. Ушакова «сюжет» толкуется как «совокупность действий, событий, в которых раскрывается основное содержание художественного произведения»5.
Семантическое замещение термина «фабула» другим - «сюжет» - произошло, как считал Г. Поспелов, уже у основоположни-
1 Фасмер М. Этимологический словарь русского языка: в 4 т. - М., 1987. -Т. 4. - С. 182.
2 Свиридова М.Н. Этимологический словарь современного русского языка. -М., 2014. - С. 419.
3 Толковый словарь русского языка: в 4 т. / под ред. Д.Н. Ушакова. - М., 1940. - Т. 4. - Стлб. 1048.
4 Свиридова М.Н. Указ. соч. - С. 370.
5 Толковый словарь русского языка. - Стлб. 630.
ков классицизма П. Корнеля и Н. Буало, которые под «сюжетом» имели в виду «происшествия из жизни легендарных героев древности»1. Трактат Н. Буало «Поэтическое искусство» в 1752 г. был переведен В.К. Тредиаковским, и слово «сюжет» появилось в русском языке, доминируя в XIX в.: в частности, оно многократно фигурирует у А.Н. Веселовского (например, название его важнейшей работы - «Поэтика сюжетов»), притом что слово «фабула» в его трудах практически не встречается.
Впервые научно развести термины «сюжет» и «фабула» удалось русским формалистам, определившим фабулу как материал, а сюжет как конструкцию произведения. Одним из первых примеров использования терминов в этом смысле при анализе текста стал известный разбор рассказа И.А. Бунина «Легкое дыхание», выполненный Л.С. Выготским2.
Понятие сюжета у формалистов было настолько широким, что вытеснило понятие композиции. Однако им принадлежит открытие мотивировки как категории построения художественного текста.
Для литературоведения второй половины ХХ в. характерна утрата четкого разграничения фабулы и сюжета, которое номинально признается, но объем значений этих категорий толкуется весьма произвольно.
Например, в исследовании Ю.М. Лотмана «Структура художественного текста» дихотомия фабулы и сюжета только декларируется, поскольку, по Лотману, отдающему предпочтение термину «сюжет», единица и фабулы, и сюжета одна - событие, т.е. «перемещение персонажа через границу семантического поля»3. Как полагает А. Ефименко, это определение описывает как раз фабулу, а не сюжет.
К идеям формалистов возвращается А.П. Чудаков, для которого фабула - «это отобранный писателем материал», а сюжет -«организация этого материала»4, но, считает А. Ефименко, у уче-
1 Поспелов Г.Н. Сюжет // Литературный энциклопедический словарь. - М., 1987. - С. 431.
2 Выготский Л.С. Психология искусства. - М., 1965. - С. 191-212.
3 Лотман Ю.М. Структура художественного текста. - М., 1970. - С. 282.
4 Чудаков А.П. Поэтика Чехова. - М., 1971. - С. 188.
ного «единицы фабулы и сюжета материально совпадают - это не-расчлененно и события, и эпизоды» (1, с. 17).
Совершенно иной подход демонстрируют работы М.М. Бахтина и его круга (В.Н. Волошинов, П.Н. Медведев), где различаются «событие рассказывания», соотносящееся с сюжетом, и «рассказываемое событие», имеющее отношение к фабуле; то и другое сливаются в «единое событие художественного произведения»1.
Не соглашаясь с бахтинской трактовкой сюжета, А. Ефимен-ко отмечает, что идеи М. Бахтина получили неожиданную поддержку в недавней работе С.Н. Зенкина. Противопоставляя реалистическую нарратологию риторической, С. Зенкин считает сутью реалистической нарратологии «мысль о существовании первичного континуума жизненной реальности, который далее трансформируется в дискретную структуру текста»2, в то время как риторическая нарратология описывает «традиционное повествование как жесткую линейную синтагму, единицами которой служат высоко абстрактные архисобытия-функции»3. Бахтинские «событие рассказывания» и «рассказываемое событие», полагает С. Зенкин, -это по-другому названные сюжет и фабула, и, поддерживая противопоставление фабулы и сюжета, он считает данную оппозицию целиком относящейся к пространству реалистической нарратологии.
Дискуссионными остаются не только разграничение фабулы и сюжета, замечает А. Ефименко, но и тесно связанная с этим проблема выделения уровней художественного текста. Исследователь солидаризируется с точкой зрения французского ученого Жерара Женетта, различающего не два - как М. Бахтин (и позднее С. Зен-кин), - но три уровня повествования: 1) уровень истории, 2) уровень повествования в собственном смысле и 3) уровень наррации4. Согласно Ж. Женетту, «история» - это то, полагает А. Ефименко, что М. Бахтин называет «рассказываемым событием», - «повествование в собственном смысле», дискурс, или сам повествователь-
1 Медведев П.Н. Формальный метод в литературоведении [1928] // Бахтин М.М. Тетралогия. - М., 1998. - С. 247.
2 Зенкин С.Н. Русская реалистическая нарратология ХХ века (к истории понятия «сюжет») // Зенкин С.Н. Работы по теории: статьи. - М., 2012. - С. 387.
3 Там же. - С. 384.
4 Женетт Ж. Повествовательный дискурс // Женетт Ж. Фигуры: Работы по поэтике: в 2 т. / пер. с фр. - М., 1998. - Т. 2. - С. 65.
ный текст, а «наррация» - бахтинское «событие рассказывания», причем это отнюдь не сюжет: сюжет является как раз результатом наррации.
Недостаточно прояснен и вопрос о единицах фабулы и сюжета. Наиболее удачной А. Ефименко считает концепцию В. Тю-пы, согласно которому единицы фабулы - квазиреальные события в своей совокупности, а единицы сюжета - это эпизоды текста1. Сходные идеи развивает И. Сухих, полагающий, что фабула - это краткий пересказ, включающий в себя фабульные единицы («фабульную пятичленку»): экспозицию, завязку, перипетии, кульминацию и развязку2.
Опираясь на теоретические высказывания В. Тюпы, Ж. Же-нетта и И. Сухих, А. Ефименко строит свою концепцию, согласно которой «анализ фабулы - это прежде всего анализ означаемого -событий "фабульной пятичленки" текста (без внимания к их эпизодическому воплощению) и выявление экстенсиональных (диеге-тических) мотивировок этих событий. Напротив, анализ сюжета -это анализ означающего, т.е. не событий фабулы, а типов эпизодов и их интенсиональных мотивировок, обеспечивающих ввод в повествование этих эпизодов» (1, с. 24). Сюжет проявляется, по мнению исследователя: «1) как мотивировка соотношения между п о р я д к о м всех (фабульных и нефабульных) событий и явлений диегезиса и п о р я д к о м ввода соответствующих этим событиям и явлениям эпизодов сюжета; 2) как мотивировка соотношения между этими с о б ы т и я м и диегезиса и с п о с о б а м и их изложения в сюжетных эпизодах; 3) как мотивировка соотношения между д л и т е л ь н о с т ь ю событий фабулы и д л и т е л ь н о с т ь ю их изложения в сюжетных эпизодах; 4) наконец, как мотивировка соотношения между фабульными л и н и я м и событий фабулы (при многолинейной фабуле) и п е р е х о д а м и с линии на линию» (1, с. 26).
Сюжет существует для фабулы, он ей подчинен, а она им управляет. Поэтому при анализе фабулы можно «не говорить о
1 Тюпа В.И. Анализ художественного текста. - 3-е изд. - М., 2009.
2 Сухих И.Н. Теория литературы. Практическая поэтика. - СПб., 2014. -С. 165, 171.
сюжете, но нельзя анализировать сюжет и не говорить при этом о фабуле» (1, с. 26).
Различение категорий фабулы и сюжета, предложенное русскими формалистами, подводит итоги А. Ефименко, давно стало достоянием зарубежной филологии. Например, в англоязычной нарратологии термины fabula и syuzhet употребляются как русские по происхождению параллели к собственным терминам story и plot1. Это - редчайший случай обратного заимствования, когда слова, взятые из иностранных языков, снова вошли в них, но уже с тем значением, которое придали им русские ученые.
Т.Г. Юрченко
НАПРАВЛЕНИЯ И ТЕНДЕНЦИИ В СОВРЕМЕННОМ ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИИ И ЛИТЕРАТУРНОЙ КРИТИКЕ
2020.03.003. ЛОЗИНСКАЯ ЕВ. «ДИЕГЕЗИС»: ИНТЕРДИСЦИПЛИНАРНЫЙ ЭЛЕКТРОННЫЙ ЖУРНАЛ ПО НАРРАТИВНЫМ ИССЛЕДОВАНИЯМ. (Обзор журнала, 2012-2019).
Ключевые слова: постклассическая нарратология; историческая нарратология; эмпирическая нарратология; интермеди-альность; комиксы; компьютерные игры; видеонарративы; кинематограф; нарративы болезни; журналистские нарративы; риторика; истина и ложь в повествованиях.
Нарративные исследования на рубеже XX-XXI вв. вышли за границы литературоведения, их предметом стали не только литературные, но и кинематографические тексты, публицистика, комиксы, сообщения в социальных сетях, медицинские и юридические записи и т.п. В целом современная нарратология является интермедиальной дисциплиной par excellence, хотя, конечно, художественная литература представляет собой «ядерный» или «про-тотипический» объект ее внимания. Именно в литературоведческой нарратологии чаще всего создаются новые концепции и методы анализа повествований, однако применение этого инстру-
1 Abrams M.H., Harpham G.G. A glossary of literary terms. - Beijing, 2010. -
P. 209.
