CC BY
45
ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ КАК НАУКА. ТЕОРИЯ ЛИТЕРАТУРЫ. ЛИТЕРАТУРНАЯ КРИТИКА
ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ И МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ПРИНЦИПЫ ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЯ
2020.03.001. ТЕЗАУРУС М.М. БАХТИНА КАК ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ ПРОБЛЕМА. (Сводный реферат).
1. КИРЖАЕВА В.П., ОСОВСКИИ О.Е. О возможной контаминации терминов М.М. Бахтина в историко-литературной практике // Михаил Михайлович Бахтин: Проблемы изучения биографии и научного наследия. - Саранск: Изд-во Мордов. ун-та, 2019. -Вып. 1. - С. 81-91.
2. ОСОВСКИЙ О.Е. За пределами «маленького мирка»: М.М. Бахтин и современная западная теория // Вестн. Сев. (Арктич.) федер. ун-та. Сер.: Гуманит. и соц. науки. - 2018. - № 6. - С. 53-62.
Ключевые слова: М.М. Бахтин; «большое время»; тезаурус; «гибридная конструкция».
Тезаурус М.М. Бахтина, до сих пор не имеющий комплексного описания, с до конца не выявленной спецификой функционирования бахтинских терминов на разных этапах его научной биографии, - остается актуальной проблемой современной бахтинистики.
Терминология Бахтина, отмечают В. Киржаева и О. Осов-ский (1), имплицитно связана с терминологией гуманитарных наук рубежа XIX-XX вв. и в своем развитии проходит несколько этапов в соответствии с научными интересами Бахтина в определенные периоды. При этом многоаспектность и незавершенность процесса воплощения бахтинской мысли в конкретных текстах не позволяют
говорить о сложившейся системе терминов. Ранний Бахтин близок неокантианству, во 2-й половине 1920-х годов он переходит на язык социологической поэтики («Проблемы творчества Достоевского»), затем - в работах о романе и в рукописи о Рабле - на язык исторической поэтики. Однако, подчеркивают исследователи, Бахтин «никогда не страдал догматической зависимостью от собственного терминологического аппарата» (1, с. 83), хорошо осознавая условность любого термина. «В термине, даже и не иноязычном, -писал он, - происходит стабилизация значений, ослабление метафорической силы, утрачивается многосмысленность и игра значениями. Предельная однотонность термина»1. Так, ученый легко переходит с термина «готический реализм» на «гротескный» - в переработанной рукописи диссертации о Рабле; отказывается от следов неокантианской терминологии во втором издании книги о Достоевском.
Можно выделить, полагают В. Киржаева и О. Осовский, следующие уровни бахтинских терминов: ключевые, иногда заимствованные из других научных сфер (полифония, диалог, хронотоп, народная культура и др.), термины-кальки и термины, созданные по их подобию (я-для-себя, я-для-другого, не-алиби в бытии, амбивалентность и др.), а также понятия, терминологизиру-емые в конкретных контекстах (порог, скандал, лазейка и др.).
Особое место в терминологии Бахтина занимает гибридная конструкция, идея которой формируется во второй половине 1920-х годов в понятиях «двойной ориентации говорящего», «двойной социальной ориентировки» (работы «Слово в жизни и слово в поэзии», «Марксизм и философия языка», «Формальный метод в литературоведении», статьи о Л.Н. Толстом). Четкую формулировку концепция получает в 1930-х годах в труде «Слово в романе»: «Мы называем гибридной конструкцией высказывание, - пишет М. Бахтин, - которое по своим грамматическим (синтаксическим) и композиционным признакам принадлежит одному говорящему, но в котором в действительности совмещены два высказывания, две речевые манеры, два стиля, два языка, два смысловых и ценностных кругозора... Раздел голосов и языков происходит в пределах одного синтаксического целого, часто - в пределах простого пред-
1 Бахтин М.М. Собрание сочинений: в 7 т. - М., 1996. - Т. 5. - С. 79.
ложения, часто даже одно и то же слово принадлежит одновременно двум языкам, двум кругозорам, скрещивающимся в одной гибридной конструкции, и, следовательно, имеет два разноречивых смысла, два акцента»1.
Гибридная конструкция выполняет важнейшую роль в явлениях стилизации, сказа, пародии; велико ее значение и в формировании «образа говорящего человека в романе» - настолько, что и сам роман начинает осмысляться Бахтиным как гибридная кон-струкция2. Дальнейшее расширение термина, превращающегося в культурфилософскую категорию, происходит в связи с работой над книгой о Рабле, когда, характеризуя полное название французской народной книги XVI в. «Великая хроника Гаргантюа», ставшей непосредственным источником романа Рабле, Бахтин замечает, что «здесь риторически-официальное прославление героя сливается с площадным торгово-рекламирующим прославлением книги... Получается гибридный тон и амбивалентная площадная хвала»3. В 1940-1950-х годах ученый разрабатывает металингвистические аспекты проблемы гибридной конструкции (работы «К стилистике романа», «Язык в художественной литературе» и др.).
Феномен гибридности оказывается важен при интерпретации таких бахтинских понятий, как смеховое слово и романизация. В первом случае имеется в виду «перемещение плоскостей языка, сближение несоединимого и удаление связанного, разрушение привычных и создание новых соседств, разрушение стандартов языка и мысли»4. Что касается романизации - этого важнейшего понятия исторической поэтики Бахтина и его теории романа, то речь идет о процессе вовлечения в роман других жанров, сохраняющих в нем свое стилистическое своеобразие. Особую роль при этом играют жанры исповеди, дневника, описания путешествий, биографии, письма, которые, по словам Бахтина, «могут не только входить в роман в качестве существенной конструктивной части его, но и определять форму романа как целого (роман-исповедь,
1 Бахтин М.М. Собрание сочинений: в 7 т. - М., 2012. - Т. 3. - С. 57.
2 См. об этом: Кормилов С.И. Особенности литературоведческой терминологии М.М. Бахтина и строение литературно-художественного произведения // Диалог. Карнавал. Хронотоп. - 1996. - № 2 (15). - С. 13.
3 Бахтин М.М. Собрание сочинений: в 7 т. - М., 2008. - Т. 4 (1). - С. 342.
4 Бахтин М.М. Собрание сочинений: в 7 т. - М., 2012. - Т. 3. - С. 484.
роман-дневник, роман в письмах и т.п.). Каждый из этих жанров обладает своими словесно-смысловыми формами овладения различными сторонами действительности. Роман и использует эти жанры именно как такие выработанные формы словесного овладения действительностью»1. В гибридности романа, подчеркивают исследователи, Бахтин видит залог его дальнейшего развития. В то же время в процессе романизации обновляются и сами вовлеченные в процесс жанры, становясь свободнее и диалогизируясь: «...роман вносит в них проблемность, специфическую смысловую незавершенность и живой контакт с неготовой, становящейся современностью (незавершенным настоящим)»2. Гибридность в самом широком смысле, приходят к выводу В. Киржаева и О. Осов-ский, оказывается связанной с эволюцией и различных видов высказывания, и синтетических форм литературного творчества.
Именно Бахтин, а не кто-либо другой из его гораздо более именитых в 1920-1930-х годах современников, пишет О. Осовский (2), оказался в центре внимания западной гуманитаристики, искавшей выход из структуралистского кризиса 1960-х годов. Бахтин продолжал оставаться актуальным и в постструктуралистскую эпоху, а его научный язык стал универсальным инструментом для понимания гуманитарно-философской ситуации современности.
Одна из важнейших категорий бахтинского тезауруса - понятие «большого времени», вошедшее в активный научный оборот после публикации «Ответа на вопрос редакции "Нового мира"» (1970). Фактически Бахтин «формулирует собственный принцип "большого канона", т.е. того историко-литературного / историко-культурного ряда, присутствие которого в современном культурном пространстве обеспечивает преемственность культурных смыслов» (2, с. 55).
Идея «большого времени» опосредованно присутствует уже на рубеже 1930-1940-х годов в рукописи о Рабле и различных дополнениях к ней; во фрагменте середины 1940-х годов («К вопросам самосознания и самооценки.») фактическим синонимом «большого времени» выступает понятие «большой опыт», а в конце 1960-х годов «большое время» становится одним из ключевых
1 Бахтин М.М. Собрание сочинений: в 7 т. - М., 2012. - Т. 3. - С. 75.
2 Там же. - С. 612.
принципов бахтинской методологии, выраженных в заметках этого периода («Рабочие записи»): «Проблема далеких контекстов. Нескончаемое обновление смыслов во все новых контекстах. "Малое время" (современность, ближайшее прошлое и предвидимое (желаемое) будущее) и "большое время" - бесконечный и неза-вершимый диалог, в котором ни один смысл не умирает»1.
Бахтинская дихотомия большого и малого времени превращается, по мнению О. Осовского, в «эффективный инструмент анализа рецепции самого Бахтина» (2, с. 56). В свой первый приход к англоязычному читателю в начале 1960-х годов ученый оказался в одном ряду с формалистами, а фрагменты книги «Проблемы творчества Достоевского» предстали как завершение поисков русской «формальной школы». Это было характерно не только для представлявшей Бахтина американскому читателю антологии Л. Матейки, но и для Ц. Тодорова и Ю. Кристевой. «Именно теснота "малого времени", неопределенность контуров той части русской гуманитарной науки, которая по внутреннему содержанию противостояла все разрастающейся советской, предопределили ошибочность первоначального позиционирования Бахтина западной теорией и стремление ее рассматривать бахтинскую книгу о Рабле в том же ключе» (2, с. 57).
Как марксиста рассматривал Бахтина крупнейший британский теоретик литературы марксистской ориентации Т. Иглтон, оставив за пределами внимания многие важные идеи ученого, в том числе и теорию смеховой культуры2. Для большинства же представителей зарубежной бахтинистики 1960-1990-х годов характерен поиск ключевого термина как символа идей Бахтина в их совокупности. Таковы, отмечает О. Осовский, статьи «Бахтин, слово, диалог и роман» Ю. Кристевой (1967), «К проблеме диалогического понимания» Г.Р. Яусса (1982), книги «Диалогический принцип» Ц. Тодорова (1981), «Границы жанра» Г.С. Морсона (1982), «Диалогизм: Бахтин и его мир» М. Холквиста (1990), «Михаил Бахтин: создание прозаики» Г.С. Морсона и К. Эмерсон (1990) и др.
В русле полемического осмысления и освоения ключевых бахтинских терминов интерес, с точки зрения О. Осовского, пред-
1 Бахтин М.М. Собрание сочинений: в 7 т. - М., 2002. - Т. 6. - С. 433.
2 См.: Eagleton T. Literary theory: An introduction. - Blackwell, 1996.
ставляет исследование младшего представителя Пражского лингвистического кружка (и - по определению - наследника русского формализма) Р. Уэллека «Бахтин о Достоевском: полифония и кар-навальность»1. Четко позиционируя Бахтина как антиформалиста и одного из основоположников семиотики, Уэллек встраивает корпус бахтинских идей в актуальные поиски американской теории литературы и этим пытается заполнить лакуны, образовавшиеся в ней с кризисом структурализма. Уэллек высоко оценивает книгу Бахтина о Достоевском, не принимая, однако, ни идеи полифонии (Уэллек «не в состоянии преодолеть свой исходный формализм, и его аргументация исходит из представления о романе Достоевского как о жесткой структуре с механической последовательностью голосов» (2, с. 60)), ни «карнавальности» (ему не кажутся убедительными прослеживаемые связи произведений Достоевского с культурой Античности и Средневековья, не убеждают и выявленные элементы менипповой сатиры и сократического диалога). Вместе с тем, заключает О. Осовский, несмотря на возражения, знаменательно само обращение Уэллека к ключевым бахтинским терминам, свидетельствующее об актуальности для западной науки «работы с понятиями», о выдвижении на первый план задачи комплексного описания бахтинской терминологии.
Т.Г. Юрченко
2020.03.002. ПРОБЛЕМА ФАБУЛЫ И СЮЖЕТА В СОВРЕМЕННОМ ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИИ. (Сводный реферат).
1. ЕФИМЕНКО А.Е. От sujet к сюжету и далее к syuzhet // Шаги / Steps. - 2019. - T. 5, № 2. - С. 10-35.
2. ЗАХАРОВ В.Н. Историческая поэтика и ее категории // Проблемы исторической поэтики. - Петрозаводск, 1992. - Вып. 2. - С. 3-9.
Ключевые слова: фабула; сюжет; А.Н. Веселовский; русский формализм.
Фабула и сюжет принадлежат к литературоведческим категориям, наиболее часто используемым при анализе художествен-
1 Wellek R. Bakhtin's view of Dostoevsky: «polyphony» and «carnivalesque» // Dostoevsky studies. - 1980. - Vol. 1. - P. 31-38.
