CC BY
21
(превращению научного знания в товар), против чего предупреждали такие теоретики, как Хассельберг, Мировский и др. Но, отмечает автор, трудно представить, как могли бы мы, философы и историки науки, изучать работу различных альтернативных сценариев развития науки, если бы не руководствовались некоторыми экономическими идеями о рациональном поведении ученых при каждой возможной комбинации обстоятельств (с. 144).
Гранин Р. С.
2019.04.010. БЕЛЛИС Э. де. ПЕРВОЕ МЕТОДОЛОГИЧЕСКОЕ РАЗМЫШЛЕНИЕ ГАЛИЛЕО ГАЛИЛЕЯ: ВОПРОС ОБ ОБРАТНОЙ ДЕМОНСТРАЦИИ.
BELLIS E. DE. La prima riflessione metodologica di Galileo Galilei: La «Quaestio an detur demonstativus» // Rivista di filosofía neo-scolastica. - Milano, 2016. - An. 58, N 2. - P. 465-483.
Ключевые слова: Аристотель; Галилео Галилей; демонстрация; методология; наука.
В статье историка философии из Университета Саленто Эн-нио де Беллиса осмысливаются первые латинские рукописи Гали-лео Галилея, относящиеся к периоду его обучения в Пизанском университете в 1589-1591 гг. Первая содержит обобщения и выборочные места из дискуссии по логике и методологии того времени, развернувшейся вокруг «Второй аналитики» Аристотеля. Вторая -таковые из естественной философии, преподаваемой в европейских университетах конца XVI в. на основании трактатов Стагири-та «О небе» и «О генерации». Третья - элементы, отличные от преподаваемого, но созвучные будущему развитию Галилеевой научной методологии, оцененной в XX в. в качестве первых попыток создания современной науки. Данные аспекты побудили Ан-тонио Фаваро включить третью рукопись в издание сочинений Галилея, каталогизировав вторую как «Юношеское», а третью ошибочно отнести к подростковому периоду обучения в монастыре Валломбросса. Впоследствии единственная ее публикация осуществилась в работе У. Эдвардса 1998 г., а перевод - в труде У. Уоллеса (с. 465). Обучаясь в Падуанском университете в 15811585 гг., Галилей проявлял особый интерес к математике, о чем свидетельствует трактат «Теоремы о гравитационном центре твер-
дых веществ» 1587 г. Это привело его к переписке с видным математиком, доцентом Римского колледжа Кристофоро Романо. Обучение в этом центре, как и в других подобных ему, строилось в соответствии с аристотелевской троичностью: на первом году преподавалась логика с акцентом на «Вторую аналитику», на втором изучались «Физика», «О небе» и «О порождении и разложении», а на третьем - «О душе» и «Метафизика». Традиции изучения логики в духе томизма и методологической традиции Падуанского университета XVI в. в 1559-1560 гг. заложил испанский иезуит Франсиско Толедо. Логические изыскания французского иезуита Жана Лорина (Ьаигт), преподававшего с 1584 г. (с. 466), также использовали эпистемологические традиции падуанской аристотелевской методологии, как и томизма. В то время аристотелевская традиция преобладала в большинстве европейских университетов. Наиболее цитируемыми авторами в логико-методологической доктрине являлись такие греческие мыслители, как Александр Афро-дизийский, Порфирий, Аммоний, Темистий, арабские - Аль-Фарани, Авиценна и Аверроэс, а также латинские - Альберт Великий (Кентерберийский), Фома Аквинский и Эгидий Римский. Первые ссылки на логику у Галилея относятся к Паоло Валла, близкому к школе Лорина. Лекции Валлы строились на таких аристотелевских текстах, как «Категории», «Об интерпретации», Первая и Вторая «Аналитика» «Топика», «Об опровержении софистов», «Изагогика» Порфирия и «Логическая сумма» (Битти1ае logicales) Петра Испанского (Римского папы Иоанна XXI). Лудо-вико Карбоне, преподаватель риторики и педагогики, стремился сделать логику более понятной для учеников (с. 467). Ссылки на эпистемологические спекуляции у Галилея относятся к трудам Валлы и Лорина. У Карбоне он рассматривает проблемы сверхчувственного предвидения и демонстрации, а также труд об изменении и синтезе всей материи (с. 468). Автор полагает, что эта рукопись - не только как студенческие упражнения, но и отражение университетских лекций - приобретает особую роль в дискуссии о роли аристотелизма в развитии зрелой мысли Галилея в частности и мысли Нового времени в целом. П. Дюгем выделяет в своей теории вечного двигателя вектор, соединивший физическую теорию Аристотеля с современной наукой через доктрину Галилея. Логико-методологическую линию исследований представляет Эрнст
Кассирер, утверждающий, что Галилей извлек из Джакомо Дзаба-реллы различение не только между методами расположения и решения (Й8о1ийУо), но и между обычным наблюдением и научным опытом. Дж. Х. Рандалл-мл. прослеживает рождение метода Галилея из теории Дзабареллы относительно процедуры аналитики и синтеза, а также из методологии математического анализа и синтеза Эвклида и Архимеда (с. 469). Сторонники преемственности, солидарные с Кассирером, утверждают, что революция Галилея -адаптация аристотелевской системы, основанной на аналитической и синтетической процедуре. «Нонкомформисты», в том числе А. Койре, А. Кромби, Т. Кун, Э. Берти, полагают, что через размышления Галилея была достигнута цезура в аристотелевской традиции благодаря введению в научное исследование экспериментов, математического расчета и инструментария (с. 470).
Для лучшего понимания рукописи Галилея автор напоминает о разделе по дидактической традиции Римского колледжа аристотелевской доктрины «Второй аналитики» на три части. Первая, касающаяся необходимых понятий в организации научного познания, соответствует «Трактату о предварительном познании, сверхчувственном предвидении и предшествующем». Вторая рассматривает теорию демонстрации, соответствуя одноименному трактату. Третья - структуру научного исследования, содержащуюся в «Трактате о науке».
Содержание «Трактата о предварительном познании, сверхчувственном предвидении и предшествующем познанию» Галилей делит на три части. В первой обсуждает предварительное познание принципов, во второй - предмета науки, в третьей (с. 471) - свойства демонстрации. По Аристотелю, так как принципы науки нельзя демонстрировать в ней самой, допускается возможность демонстрации причин отдельно от результатов, но лишь до достижения принципов научного знания. Галилей, напротив, утверждает, что в сфере самой науки принципы могут демонстрироваться постери-орно, что соответствует доктрине падуанского аристотелизма.
В концепции демонстрации первая проблема (disputatio) касалась природы и важности демонстрации, вторая - ее свойств, а третья - вида. Вторую проблему Галилей подразделил на две части, подчеркивая, что в научной демонстрации выводы должны исходить из истинного, предшествующего, известного, свойств и
причин. Она содержит проблемы истинности предпосылки; рассматривает, является ли вещь предшествующей предпосылке или следующей из нее: экспонирует значение слова «непосредственная» относительно предпосылки, обсуждают ультимативные характеристики интереса в демонстрации и то, что намерены достичь на основании упомянутых предпосылок (с. 472).
Аристотель выделяет то, что объект познания должен быть необходимым, подчеркивая, что для необходимости выводов демонстрации они должны исходить из необходимости самих предпосылок, а также необходимости того, к чему приведет понимание результата, который намереваются достичь посредством универсальных и необходимых предпосылок. Тезисы Галилея соответствуют данному аргументу, говоря о пропозициях общих (de omni) и существенных (самих по себе, для себя). Излагаются правила пропозиций первого и второго вида и дается ответ на вопрос, может ли их быть больше. Рассматриваются ультимативные модусы научной демонстрации. Обсуждаются ее универсальные предпосылки.
Таким образом, наиболее эффективная демонстрация исходит из верных универсальных и существенных предпосылок. Галилей говорит о необходимости демонстрации двумя модусами: в качестве простого силлогизма или собственно демонстрации; о ее рассмотрения только как инструмента научного познания. Представляется критика Аввероэса (Ибн-Рушда), утверждающего различие между знанием результата и его существования из того, что невозможно узнать причину последствия, не зная оной бытия вещи. Демонстрация невозможна, если не истинна, а самый надежный демонстративный процесс - доказательство, поскольку таковое (обоснованное propter quid).
Представленные мнения Галилей делит на три группы: Авиценны, признававшего валидной лишь демонстрацию propter quid; Аввероэса и его последователей - Маркантонио Дзимары и Джи-роламо Балдуино, - утверждавших существование трех видов демонстрации: утвердительной (quia), вопрошающей (propter quid) и наиболее эффективной (potissima); Темистия, Абу аль-Газали и Фомы Аквинского (с. 473), признававших только два первых. По мнению Галилея, опирающегося на Аристотеля и его комментатора Александра Афродизийского, первая демонстрации валидна для всех результатов, но менее, чем вторая, поскольку движется из
необходимых предпосылок, приходя к необходимым выводам. Наиболее эффективное доказательство можно приравнять к нему, поскольку оно позволяет познать причину существования данного объекта исследования. Галилей согласен с третьей группой мыслителей, поскольку, пытаясь познать существование какого-то феномена, они используют первую демонстрацию, причины - вторую. Последняя подразделяется на два вида: выяснение причины свойственной (внутренней) и таковой внешней.
При интерпретации демонстративного регресса (regressus demonstrativus) напоминается о том, что Аристотель решительно возражал против объединения демонстрации индуктивной с таковой дедуктивной для создания демонстративного круга. Галилей рассматривает сходство и различие двух первых демонстраций. Происходя из универсальных и необходимых предпосылок, они отличаются в средствах и выводах, поскольку, касаясь одного и того же объекта, первая демонстрирует его лишь в бытии, вторая -как в познанном бытии (in essendo che in conoscento). Первая демонстрация бывает двух видов, поскольку, рассматривая предпосылки, может исходить из будущих причин или следствия, может рассматривать простое бытие - первоматерию или перводвигатель, или бытие комплексное - человека и его возможные предикаты (с. 474).
Автор отмечает, что демонстративный регресс не является логическим инструментом, конвертируемым непосредственно в доктрину Стагирита, но был принципиальной методологической ссылкой в логической традиции аристотелизма, максимально развитой в Падуе рубежа XV и XVI вв. и использовавшейся в эпистемологической дискуссии во всех западноевропейских университетах. Его происхождение восходит к Ибн-Рушду и Александру Афродизийскому, но он присутствовал еще в доктрине Галена, а впоследствии - в аввероизме. Данные традиции составляли почти единственный ресурс естественно-научной деятельности II-XIII вв. Эта доктрина в логическом отношении ссылается непосредственно на Аристотеля, пытаясь отыскать у него ссылки для основания теории демонстрации по кругу, названной демонстративным регрессом. Вопреки Стагириту логики аристотелизма пытались отыскать у него подтверждения этой теории и научного доказательства, основанного на перестановке терминов силлогизма. Сам
Аристотель во «Второй аналитике» утверждает то, что научная демонстрация должна основываться на принципах и осуществляться посредством конечной серии средств, находящих между двумя акцидентальными границами (termini), поскольку невозможное и неисчерпывающее взаимоотношение между двумя предикатами не развивает их в бесконечной серии определений, так как они всегда более универсальны, более конкретны.
Аристотель говорит, что истинное развитие (procidemento) науки заключается в познании причины. Гарантия этого состоит в природе предпосылок, которые должны быть истинными, первыми (prime) и непосредственными, а не предшествующими заключению. Он различал предшествующее (с. 475) людям и природе, дабы вывести различие между близким и далеким по ощущениям (sensazione). Стагирит возражал утверждающим то, что нельзя развивать (питать) науку, исходя из первых принципов, поскольку оные могут быть непознаваемыми, а также утверждающим, что можно демонстрировать все, включая сами принципы посредством круговой и взаимной демонстрации. Каждая демонстрация, не обращаемая в тщетную тавтологию идентификации собственного бытия, должна основываться на наиболее известных и ранних предпосылках, в наиболее известном наблюдателю смысле.
Доказательства делятся на восходящие к принципам и нисходящие от них. Предпочтение отдается индуктивной процедуре, исходящей из более известного. Исследование причин может калькировать естественный процесс, восходя от первых принципов к их последствиям; следовать через познание, следующее от феноменов к их причинам. Последнее Аристотель рекомендовал как соответствующее естественному процессу обучения человека. Только предшествующие знанию понятия являются предшествующими универсальными, получаемые посредством ощущений -предшествующими частными. Научные доказательства основываются на первых терминах, не подвергающихся дальнейшему разложению. Цитирование Галилеем Уго Бенци, представителя доктрины Галена, позволяет установить, что первоначальное развитие аристотелевской логики в направлении доктрины регресса относится именно к спекуляциям последнего. Клавдий Гален установил методы научного исследования: аналитический с функцией открытия; синтетический, устанавливающий правило системати-
зации знания, и определительный, ведущий к новым разложениям и передаче ученику от учителя знания определенной дисциплины.
Учение Галена автор называет наиболее жизнеспособным направлением методологии, распространившимся из Античности в Средневековье и ознаменованным размышлениями Пьетро д'Абано (с. 476), признанного предшественника Падуанской школы, которая в свою очередь через представителя школы Саламанки Доминго де Сото и его ученика Франциска Толедо решительно повлияла на эпистемологические размышления Римского колледжа. Именно в рамках традиции Галена были представлены основы обратной (regressus) демонстрации, начиная с констатации того, что таковой ее характер не ограничивается аналитической логической процедурой, но включает и операцию синтеза. Таким образом углубилось аристотелевское различение между более известным (notius nobis), относящегося к ментальному порядку познания, и понятием более известного (notius naturale), следующего из естественной причинной связи.
Из аристотелевского принципа индивидуализации отношения причины и следствия вывели возможность связать силлогические демонстрации: относящуюся к ментальному порядку - индуктивную - и к естественному порядку - дедуктивную. Это первая конкретная связь анализа и синтеза в рамках научной демонстрации.
Галилей цитирует Темистия наряду с Александром Афроди-зийским и Иоанном Филопоном (Иоанном Грамматиком), эллинистическими комментаторами, использовавшимися в методологиях XV-XVII вв. Темистий представляет поворот в обработке полученного путем обратной демонстрации с момента испытываемых демонстрационным процессом сложностей из-за его преобразования посредством силлогизмов индуктивной и дедуктивной процедур. Так впервые обосновалась возможность круговой и без тавтологии демонстрации, вначале (с. 477) следующей естественному порядку, а затем находящей подтверждение в таковом ментальном. На этом основании базируется методологическое предложение Аввероэсом наиболее эффективной (potissima) демонстрации. Он ссылался на то, что полное доказательство не может отказаться ни от калькирования процесса познания, восходящего от феноменального к сущностному, ни от воссоздания естественного при-
чинного процесса, идущего от первопричины к происхождению феномена объекта исследования.
Предложенная им оптимальная, комплексная, демонстрация исходит из двух силлогизмов, более того - связи между ними, имеющей функцию обратимости. Поскольку первый силлогизм актуализирует индуктивный процесс, а второй - дедуктивный, демонстрация осуществляется со всех точек зрения. Эта теория достигла Падуи и, учитывая оппозицию Аристотеля круговой демонстрации, падуанские логики разделились (с. 478). Галилей рассматривает теорию доказательства Авиценны, утверждающего как единственно действенную демонстрацию вопрошающую (propter quid), воссоздающую естественную причинность дедуктивным порядком. Это важно для его трактовки регресса со ссылкой на теорию Джакомо Дзабареллы.
По Галилею, наиболее эффективная демонстрация полностью реализуется в таковой вопрошающей, так как последняя показывает и существование причины, и причинную связь. Признавая существование только двух видов доказательств, он цитирует Темистия, Филопона, аль-Газали и Фому Аквинского, признавая также действенность демонстрации утвердительной, используемой в топическом силлогизме. Относительно регрессивной демонстрации Галилей (с. 479) замечает, что Стагирит успешно наложил вето на доктрины, утверждавшие возможность объединения аналитической и синтетической процедур. Итальянский мыслитель отвергает позицию последователей Авиценны, отказавшихся от утвердительного доказательства. Он ссылается на последователя Галена Уго Бенци, осуществившего эпистемологический поворот в утвердительной демонстрации, осмыслившего правило научного открытия и утвердившего разрешение научного силлогизма, как изобретения (inventio), так и выражения определенной причины. Утвердительная демонстрация восходит от следствия к причине, но может осуществлять и обратное. Первую нельзя осуществить, не зная, что именно данная причинная связь вызывает данное следствие, являющееся данностью, от которой развивается научное исследование.
Галилей же утверждает большую ценность вопрошающей демонстрации. Относительно сторонника томизма Франческо Се-куро да Нардо (Neriton) мыслитель пишет, что тот основывает гно-
сеологическую перспективу на аристотелевском принципе сознания, по которому следуют от известного к неизвестному. Отсюда демонстрация вопрошающая дает еще неизвестные результаты. Результат можно утверждать определенно, но этого нельзя делать относительно причины. Нельзя утверждать то, что причина (с. 480) обязательно вызывает определенное следствие. Вторая демонстрация основывается на ошибочном аристотелевском принципе, вводя в разум неизвестное.
Галилей возражает, что любая демонстрация исходит из более известного, а отрицание демонстрации вопросительной противоречит доктрине Стагирита и всей аристотелевской традиции. Относительно обратной демонстрации Галилей полностью согласен с Аристотелем, учитывая то, что регресс не представляет совершенный демонстрационный круг. Доказываемое и доказанное должны быть взаимосвязаны, и первое, более известное, должно предшествовать доказательству. Отношения причины и следствия можно мыслить как связанные лишь формальной причинностью между отдельными объектами и необходимые. В первых двух случаях создается лишь формальная связь и объекты разрознены между собой. В третьем, демонстративного регресса, рассматриваются его необходимые причинные связи и показывается несовершенство круговой демонстрации.
Демонстрация утвердительная познает причину, следствие которой известно, а вопрошающая - процесс, благодаря которому из причины следует именно конкретное и никакое другое следствие. Показывается, что круговая демонстрация не является тавтологией. Так как дождь и пары взаимосвязаны, образуется демонстрационный круг, не исходящий из той же причины, поскольку пары состоят из разреженных дождевых капель, а они - из сгущения пара. Посредствующее звено не представляет в двух силлогизмах одну причину, хотя относится к одним и тем же феноменам.
Демонстрация вопрошающая может показывать и иной результат, нежели причинно-следственный процесс, и являет, что регресс часто используется в физике, поскольку в этой области причины менее известны, чем следствия, но не в математике, по природе которой причины более известны. Регрессивная демонстрация используется, если состоит из двух поступательных: от следствия - к причине и от причины - к следствию. А также если
структуры демонстрации утвердительной оказываются в ином случае бесполезными, поскольку благодаря процессу причинно-следственной связи, познанном посредством вопрошающей демонстрации, причина известна (с. 481) косвенным образом. Кроме того, когда следствие более известно, чем причина, так как в противном случае не была бы возможной утвердительная демонстрация.
Следующее утверждение содержит инновацию, ставшую отправным пунктом методологических размышлений Николетто Вернии, Пико дела Мирандола, П. Помпанацци и Агостино Нифо. Первый представил мысленную договоренность (negotiation intellectus) как опосредствующий момент в круговой демонстрации. Галилей же утверждал, что между первым и вторым шагом доказательства (progessione) существует третий момент перехода от материального познания причины к ее формальному понятию. Регресс в его теории осуществляется от следствия определения материальной причины - простого существования - посредством демонстрации утвердительной к определению таковой формальной, следующей из ее неотделимости от объекта, к экспликации казуального процесса посредством демонстрации вопрошающей.
Демонстрация осуществляется в конвертируемых понятиях, так как следствие может обладать более широкой областью действия, нежели причина, как в случае «есть свет», поэтому «светит солнце», доказательный процесс очевидно неэффективен (infi-ciato). Силлогизмы, задействованные в демонстрации, должны относиться к первоначальной фигурации (prima figura). Автор отмечает тесную связь доктрины Галилея с таковой Джакопо Дзабареллы, как кульминацией методологических размышлений Падуанской школы, (с. 482) в доктрине об обратной демонстрации (регрессе) и уточнении мысленного перехода. Согласно Э. де Бел-лису, рассматриваемая рукопись включает и совершенствует результаты великой аристотелевской традиции, одновременно развивая собственные идеи относительно предпочтения гетерогенного процесса, как в определении правила разума (intelletto) внутри демонстративного процесса (с. 483).
Далее помещается отрывок текста рукописи Галилея об обратной демонстрации в авторском переводе с латинского на итальянский.
И.М. Цибизова
