CC BY
87
имени Моисей» и включившего туда, наряду с новой, основной, частью «Моисей, его народ и монотеистическая религия», также и два опубликованных ранее эссе: «Моисей-египтянин» и «Если Моисей был египтянином». С Фрейдом Томаса Манна связывают к тому же личные отношения - своеобразное дружеское соперничество, замешанное на восхищении.
В этой новелле, подчеркивает Ж.-М. Ре, Томас Манн намеренно пользуется лексикой, которую нацисты использовали для раздувания расовой истерии - «народ», «чистота», «спасение», - успешно тестируя возможность адекватного использования словаря, к тому времени уже безнадежно скомпрометированного нацизмом.
Е.В. Соколова
2019.03.028. ЖУК М.И. ПУТЬ К ЗАМКУ, ИЛИ КУРС ЛЕКЦИЙ О КАФКЕ. - Владивосток; СПб.: Издательские решения, 2018. -220 с.
Ключевые слова: Франц Кафка; модернизм; творческая биография писателя; рецепция творчества Кафки в СССР; Карл Бранд; пастиш.
Автор исследования М.И. Жук (доц. Дальневосточного федерального ун-та) предлагает «курс лекций», своего рода путеводитель по творчеству немецкого писателя, помогая разобраться в его глубинных связях с различными культурными и политическими контекстами ХХ-ХХ1 вв.
Во «Введении» приведены примеры многосторонних подходов к наследию Франца Кафки (1883-1924): созданы фильмы и театральные постановки; количество научных работ «измеряется не томами, а библиотеками». Среди наиболее известных исследователей творчества Кафки, к чьим работам обращается автор книги, -М. Брод1, А. Гулыга2, В.Г. Зусман3. Свою главную задачу М.И. Жук
1 Брод М. О Франце Кафке: Франц Кафка. Биография. Отчаяние и спасение в творчестве Франца Кафки. Вера и учение Франца Кафки (Кафка и Толстой). -СПб., 2000.
2 Гулыга А. Философская проза Франца Кафки // Вопр. эстетики. - М., 1968. - Вып. 8. - С. 293-322.
3 Зусман В.Г. Художественный мир Франца Кафки: Малая проза и романы. -Нижний Новгород, 1996.
видит в исследовании особенностей формирования Ф. Кафки как творца и в объяснении причин его «огромного влияния на западное искусство и литературу» (с. 4).
В первой лекции «Краткая история европейской культуры первой половины XX в.» автор определяет ситуацию, сложившуюся в европейской цивилизации, как «трагический парадокс» (с. 8). Христианское мировосприятие уступило место вере в науку, искусство, философию и политику. Научно-технический прогресс, на который возлагались большие надежды, прежде всего обнаружил свою разрушительную мощь: Первая мировая война явилась масштабной катастрофой (38 стран-участников и 10 миллионов погибших). Исследователь отмечает, что «мир для человека перестал быть упорядоченным, нерушимым», и «послевоенное европейское сознание характеризуется не целостностью, а фрагментарностью восприятия» действительности. Культура и литература середины XX в. стремились переосмыслить именно эту особенность мировосприятия, а также «острое ощущение абсурдности, богоостав-ленности, отчужденности» (с. 39).
Во второй лекции «Пути развития литературы XX в., или Что такое модернизм» автор размышляет о сущности литературного направления, в рамках которого творил Ф. Кафка. «В отличие от реалистической литературы, главная установка которой - мимесис, изображение узнаваемых жизненных форм, модернистская литература исследует генезис - происхождение знакомых нам проявлений жизни» (с. 55), - отмечает М.И. Жук. Автор приводит принятую периодизацию данного направления: «Предмодернизм - 1870-1910-е годы, Дж. Конрад, Г. Джеймс; Высокий модернизм - 1910-1930-е годы, Дж. Джойс, В. Вулф, Ф. Кафка, У. Фолкнер; Поздний модернизм - 1940-1960-е годы, Ж.-П. Сартр, А. Камю, С. Беккет и др.»; выделены общие особенности модернистских произведений. Прежде всего речь идет об «ощущении радикального кризиса эпохи», а объединяющим «эстетическим принципом» назван принцип ин-троверсии - исследования «сознания и подсознания человека» (с. 50).
В области формы для модернизма характерен художественный эксперимент с новыми техниками повествования, такими, как метод «потока сознания», прием «точки зрения», метод «объективного коррелята» в поэзии, отказ от прямого выражения субъектив-
ных переживаний в искусстве в пользу поиска выразительной формы (например, не просто «мне одиноко», а «из забывших меня можно составить город» - И. Бродский).
Особое внимание М.И. Жук уделяет свойствам модернизма, отличающим его от авангарда (футуризм, дадаизм, сюрреализм, литература «битников»). Оба направления имеют истоки в предмо-дернистском творчестве конца XIX в.; их эстетика предполагала «интроверсию, принцип генезиса и художественный эксперимент» (с. 68). Однако если авангардисты манифестировали разрыв с наследием классического искусства, то модернисты «не деформировали традиционную эстетику, а внутренне ее трансформировали» (с. 68).
Таким образом, модернизм, наследуя свойства предыдущих литературных направлений, является закономерным этапом развития мировой литературы, а Ф. Кафка и в своем эстетическом новаторстве многим обязан писателям-предшественникам.
В третьей лекции «Двойная жизнь Франца Кафки - клерка и писателя» рассматриваются важные биографические подробности. М.И. Жук дает представление о среде, выходцем из которой был писатель, родившийся в 1883 г. в Праге в семье коммерсанта. Одним из факторов, определивших мировоззрение Кафки и его поэтику, стала политическая ситуация. На глазах писателя Австро-Венгерская империя, частью которой была Чехия, переживала крах, и это отчасти определило трагизм его мировидения: произведения писателя «всегда говорят о мире, который либо утратил привычные свойства, либо неотвратимо становится другим» (с. 75).
Важной стороной пражской действительности была насыщенная культурная жизнь, воспринятая и переосмысленная Кафкой в его творчестве. В лекции приводятся имена живших в то время в Праге известных художников, литераторов: Я. Гашек, Р.М. Рильке, М. Брод, Ф. Верфель, Г. Майринк, А. Муха и др. (с. 76).
По мнению исследователя, в гораздо большей степени, чем политический и культурный факторы, на личность писателя повлияли сложные взаимоотношения с отцом. М.И. Жук достаточно подробно их комментирует. Генрих Кафка, отец писателя, владелец магазина галантерейных товаров, имел жесткий, бескомпромиссный характер. Сын его, напротив, «обладал тонким психологическим чутьем, мягкостью», но не имел той деловой хватки, которую
старался привить ему отец. В результате личность писателя оказалась навсегда травмированной страхом не угодить отцу, с одной стороны, и тоской по его любви - с другой. Этот комплекс вины перед отцом «трансформировался в главных темах кафкианской прозы» - в темах «одиночества, отчуждения, гнета власти» (с. 83). М.И. Жук упоминает, в частности, обобщенный образ отца-карателя в новеллах «Приговор» и «Превращение» (с. 84).
Прослеживая биографию писателя, М.И. Жук останавливает внимание на разительном контрасте его образа жизни во время работы в страховой компании с тем, какой он вел в молодости. Исследователь объясняет его неврозы, ипохондрию, частые депрессии, затворничество и т.п. необходимостью заниматься юридической практикой в ущерб писательству - единственному, по словам Кафки, «смыслу существования». В своих дневниках он размышлял о возможности добровольного ухода из жизни как о долгожданном избавлении (с. 100).
В четвертой лекции «Художественный мир Франца Кафки» исследователь комментирует творческую биографию писателя, отмечая важнейшие вехи на его литературном пути. Прижизненные публикации, три сборника малой прозы: «Созерцание» (1913), «Наказания» (1915), «Сельский врач» (1919) - не стали сенсацией, да и сам писатель неохотно отдавал их издателям. М.И. Жук опровергает укоренившийся стереотип восприятия творчества Ф. Кафки как манифеста безысходности, абсурда и одиночества. Напротив, исследователь видит в его произведениях «поиск правды о мире, мужественную готовность принять истину, какой бы она ни была» (с. 114).
Анализ произведений Ф. Кафки дает целостное представление о стиле писателя. Первый элемент стиля - «автобиографичность прозы». В именах персонажей часто зашифрованы инициалы (Йозеф К., - намек на фамилию писателя); в пейзажах угадываются районы Праги; «универсальные образы» подсказаны «персональными травмами» Кафки (с. 116). Второй элемент - «тяготение к фрагментарности», отсутствие однозначного финала и завязки, нарушение причинно-следственных связей между описываемыми событиями (с. 116). Третий элемент - «предельная условность» и хронотопа, и образов героев, зачастую символичных. Например, события новеллы «В исправительной колонии» происходят на не-
коем острове; отсутствует указание точных дат, герои нередко безымянны, лишены индивидуальности (с. 117). Четвертый элемент -сочетание «фантастического абсурдного сюжета» и сухого, «канцелярского» языка, вызывающее «когнитивный диссонанс» у читателя (с. 122).
Названные элементы кафкианской прозы создают возможность рассматривать его произведения в историческом и социальном контекстах, а также - в связи «со своим сознательным и бессознательным опытом» (с. 123). Этими особенностями объясняется неувядающий интерес к творчеству писателя.
В пятой лекции «Метаморфозы Грегора Замзы в новелле "Превращение"» М.И. Жук анализирует произведение, являющееся, по его мнению, квинтэссенцией кафкианской «малой прозы» (с. 124). Исследователь сопоставляет возможные варианты интерпретации произведения. Первый вариант - осмысление «превращения» Грегора Замзы с точки зрения психоанализа Фрейда: облик насекомого-паразита становится метафорой «чувства вины писателя перед семьей» (с. 126). Более предпочтителен, считает автор, второй вариант: это рассказ об одиночестве, которое представляется не просто потерей связей с обществом, но и богооставленностью человека, а вместе с этим и утратой смысла жизни (с. 127). Третий вариант прочтения рассказа - «понимание ее как новеллы о философии и психологии Власти» (с. 133). Семья Грегора Замзы - модель тоталитарного общества, которое лишает героя духовной свободы и навязывает чувство долга, а если тот не может исполнять определенные функции в этой системе, он просто уничтожается. Однако исследователь указывает и на метафизический парадокс: с одной стороны, у героя есть потребность подчиняться общепринятым правилам, но с другой - ему хочется быть нужным семье, чье благополучие для него ценнее собственного (с. 141). М.И. Жук подтверждает мнение о неоднозначности и глубине кафкианского образа и предостерегает от попыток ограничиться какой-либо одной точкой зрения при анализе текстов писателя.
В шестой лекции «"Трилогия одиночества" Франца Кафки: романы "Америка", "Процесс" и "Замок"» исследователь указывает на сюжетное сходство рассматриваемых произведений, обусловленное «традиционной мифологической схемой инициации, в ходе которой герои попадают в непривычную для них обстановку и
проходят испытания, чтобы обрести связь с миром и его смыслом» (с. 157). Названные романы сходны также и в том, что «выражают идею принципиальной непостижимости человеческой жизни» (с. 158).
М.И. Жук объясняет и различия между произведениями: в романе «Америка» (написан в 1914 г., опубликован в 1927 г.) герой проходит все этапы инициации, восстанавливая связь с обществом и обретая гармонию, а в двух других - «Процесс» и «Замок» - схема инициации искажается, герои не выходят из непрерывного круга испытаний. И если роман «Америка» был «первым экспериментом в области эпической формы», тяготеющим к повествовательной традиции XIX в., то в двух других романах иррациональность сюжета, фрагментарность повествования, темы вины, абсурда, одиночества и власти видны отчетливее» (с. 64).
Как и в предыдущей лекции, М.И. Жук дает различные варианты прочтения текстов. Во-первых, роман «Процесс» можно трактовать как «историю столкновения человека с репрессивным государством и поглощение личности системой». Такое понимание объяснимо политической обстановкой в России и европейских странах, переживших господство тоталитарных режимов (с. 168). Во-вторых, возможен взгляд на это произведение как на «философский роман о свободе и страхе перед ней». Несвобода, - поясняет М.И. Жук, - это самообман. Врата Закона - метафора личного выбора, на который человек часто оказывается неспособен. И рабское подчинение Закону оказывается иллюзией комфорта и связи с миром (с. 173-174).
Роман «Замок» (как и роман «Процесс») можно рассматривать как взгляд на взаимоотношения человека и власти - неосязаемой, но наводящей страх. Замок - это образ «гигантской бюрократической машины» (с. 183). Автор книги предлагает посмотреть на это произведение и как на описание «бесплодной попытки человека постичь и преобразовать мир (не случайно профессия героя - землемер, т.е. землеустроитель)» (с. 186).
М.И. Жук, обосновывая свои варианты прочтения романов Ф. Кафки, обращается к точкам зрения таких исследователей, как М. Брод1, Е. Волощук2, А. Генис3, Ю. Манн4, А.В. Белобратов5.
Лекция седьмая, «Франц Кафка и Россия», представляет особый интерес для филологов-компаративистов. Здесь прослеживается история взаимоотношений писателя с деятелями русской культуры. Исследователь цитирует дневниковую запись Кафки 14 февраля 1915 г. «о безграничной притягательной силе России»6) и подробно рассказывает о том, как его воспринимали русские писатели и поэты, а также о рецепции творчества Кафки в СССР.
Автор называет русских классиков, особо почитаемых Кафкой, таких как Н.В. Гоголь, Ф.М. Достоевский, А.П. Чехов. Представления о России служили для писателя источником идей и образов его произведений. Например, роман «Замок» возник из замысла его же «рассказа из русской жизни» («Обольщения в деревне»). В связи с этим М.И. Жук ссылается на мнение А.А. Синеок, увидевшей, что снежные пейзажи романа очень «напоминают русскую
7
зиму» .
Как свидетельствует автор, первые упоминания имени Ф. Кафки в советской печати появились в эпоху хрущевской «оттепели», т.е. после 1956 г., и называли его «писателем-декадентом» (с. 196). Однако ранее, во время Всемирного конгресса сторонников мира в Москве (1949), Жан-Поль Сартр открыто упомянул о Ф. Кафке, еще не переведенном тогда на русский язык. После кон-
1 Брод М. О Франце Кафке: Франц Кафка. Биография. Отчаяние и спасение в творчестве Франца Кафки. Вера и учение Франца Кафки (Кафка и Толстой). -СПб., 2000.
2 Волощук Е.В. Хроника странствий духа: Этюды о Франце Кафке. - Киев,
2001.
3 Генис А. Уроки чтения. Камасутра для книжника. - М., 2013.
4 Манн Ю. Встреча в лабиринте (Франц Кафка и Николай Гоголь) // Вопр. лит. - М., 1999. - № 2. - С. 162-186.
5 Белобратов А.В. Процесс «Процесса»: Франц Кафка и его роман-фрагмент // Кафка Ф. Процесс / Пер. с нем. Райт-Ковалёвой Р., Снежинской Г. - М., 2006. - С. 281-316.
6 Кафка Ф. Дневники. - Харьков; М., 1999.
7 Синеок А.А. Кафка в нашей жизни // Франц Кафка [Электронный ресурс]. -Режим доступа: https://www.kafka.ru/kritika/read/kafka-v-nashey-zhizni
гресса интерес к немецкому писателю возрос, и в 1964 г. в журнале «Иностранная литература» были опубликованы новеллы «Превращение», «В исправительной колонии» и десять прозаических ми-ниатюр1. В романах «Процесс» и «Замок», вышедших в 1960-е годы, советские читатели ощутили живую связь с историческими трагедиями своей страны (с. 198).
М.И. Жук напоминает, что в период «оттепели» прозвучали отзывы о писателе как «продолжателе лучших традиций европейского искусства»2. Однако после «Пражской весны» (1968) Ф. Кафка снова был объявлен декадентом, его перестали публиковать до 1988 г., несмотря на поддержку со стороны таких советских литературоведов, как Б.Л. Сучков, Д.В. Затонский, М.Б. Храпченко и др. Автор книги ссылается на письмо К. Симонова директору издательства «Прогресс» с просьбой напечатать «Дневники» писателя3.
Завершают седьмую лекцию размышления исследователя о том, насколько важной частью русской культуры стал Ф. Кафка, чьи «образы и сюжеты оказались во многом пророческими для страны, испытавшей и репрессии, и бюрократический гнет» (с. 206). Однако, как свидетельствуют материалы предыдущих лекций, кафкианские тексты не сводимы лишь к социальным аллегориям - это неисчерпаемые глубины смыслов.
В разделе «Приложение, или Еще немного Кафки» приводится первый в истории мировой литературы кафкианский пастиш Карла Бранда «Обратное превращение Грегора Замзы» (1916). Анализ этого произведения осуществлен его переводчицей В.В. Котелевской4 - «Восстание вечного сына, или Первый кафки-анский пастиш». В этой работе отмечается «сомнительный статус любого пастиша, который неизбежно нарушает эстетическую целостность претекста, выводя его в область иронии» (с. 217). Обилие натуралистических деталей, экспрессионистская патетика, по мыс-
1 Кафка Ф. Превращение / Пер. Апта С.К. // Иностранная литература. - М, 1964. - № 1. - С. 17-84.
2 См.: Гулыга А. Философская проза Франца Кафки // Вопр. эстетики. - М., 1968. - Вып. 8. - С. 293.
3 Франц Кафка в русской культуре. - М., 2012; Симонов К.М. Собр. соч.: В 10 т. - М., 1987. - Т. 12 (доп.): Письма, 1943-1979. - С. 445-446.
4 Котелевская В.В. - доцент ИФЖиМКК (Институт филологии, журналистики и межкультурной коммуникации Южного федерального университета).
ли переводчицы, резко контрастирует со «скупой» точностью языка Кафки. К. Бранд не приемлет фатализм и примирение кафкиан-ского героя с абсурдом; однако, как замечает В.В. Котелевская, «финал пастиша остается открытым» (с. 218), что свойственно кафкианской поэтике.
А.Н. Ковязина
