CC BY
11
познаниями в своей области, но и хорошо представлять себе аудиторию и контекст, в котором его слушатели работают.
В заключение автор еще раз кратко перечисляет основные положения своей концепции. И хотя он выражает согласие с критикой идеи строгого разделения, по его мнению, роль эксперта оказывается в умеренном смысле отличной от роли собственно исследователя. Концепция автора является умеренной в трех отношениях. Во-первых, роль ученого как эксперта неотделима от его роли как исследователя в том смысле, что его способность выступить экспертом основывается на его навыках и знаниях, обретенных в исследовательской практике. Во-вторых, обе роли тесным образом связаны в отношениях моральной ответственности и соответствия эпистемическим ценностям. В-третьих, роли эксперта и исследователя связаны множеством способов. Например, экспертиза может способствовать развитию науки, поднимая вопросы и темы, которые могут стать предметом новых научных исследований. Точка зрения, развиваемая автором статьи, поддерживает идею, что «близость экспертов к политике не является причиной для недоверия, а характерной особенностью роли, которая делегируется им» (с. 59).
М.А. Сущин
2019.03.010. ДЕ БЬЯНКИ С., КРАУС К. ВВЕДЕНИЕ В ФИЛОСОФИЮ НАУКИ КАНТА: ПРЕОДОЛЕВАЯ РАЗРЫВ МЕЖДУ ЕСТЕСТВЕННЫМИ НАУКАМИ И НАУКАМИ О ЧЕЛОВЕКЕ. DE BIANCHI S., KRAUS K. Introduction to Kant's philosophy of science: Bridging the gap between the natural and the human sciences // Studies in history and philosophy of science. - 2018. - Vol. 71. - P. 15. - DOI: https://doi.org/10.1016Zj.shpsa. 2018.08.001.
Ключевые слова: Кант; естественные науки; науки о человеке; история и философия науки; математика.
Статья авторов из Испании и США предваряет специальный номер журнала «Исследования по истории и философии науки», посвященный философии науки Иммануила Канта.
Авторы отмечают, что Кант был глубоко впечатлен значительными успехами науки своего времени и сам внес большой вклад в развитие методологических и метафизических оснований науки. Известна высокая оценка Кантом ньютоновской физики, в
которой он видел образец для всех остальных наук. Тем не менее в центре внимания Канта находилась не только физика, его также интересовали проблемы земли, жизни и наук о человеке, лучшему пониманию которых он способствовал.
Кантовская философия науки привлекает внимание как профессиональных кантоведов, так и исследователей истории и философии науки. До сей поры большая часть работ была посвящена кантовскому пониманию надлежащей (подлинной, настоящей, eigentliche) науки, олицетворением которой для Канта была ньютоновская физика. Однако недавно, отмечают авторы, произошло смещение интереса в сторону того, что сегодня называют «специальными науками» (special sciences), т.е. наук, в меньшей степени соответствующих строгим методологическим стандартам, нежели физика, включая исследования живых организмов и антропологию. В этой связи встает множество вопросов, касающихся единства и множественности наук. К примеру, в какой степени «все эти специальные дисциплины, - спрашивают авторы, - соответствуют критериям Канта для надлежащей науки, которые включают в себя (I) аподиктическую точность, (II) математизируемость и (III) систематизацию?» Могут ли эти науки рассматриваться как ненадлежащие, но все же включающие математическую точность и систематичность? Мог ли Кант предложить единую концепцию научного познания, которая, кроме того, была бы способна очертить границу между наукой и ненаукой?
Представленные в этом выпуске работы, отмечают авторы, охватывают весь спектр дисциплин - от ньютоновской физики до прагматической антропологии и анализируют связи между ними. В этих работах развивается целостный взгляд на систему наук, находившуюся в центре внимания Канта, а также отдается должное как их непрерывности, так и специфичности.
Ключевая тема номера - вопрос об эпистемических и метафизических основаниях научного познания и понятия природы как в общем, так и в ее частных аспектах. Исследования показывают, что акцент исключительно на кантовской эпистемологии и в особенности на принципах понимания не способен прояснить этот вопрос. Решение может быть найдено только с учетом более широкой концепции человеческого разума по Канту. Разум не дает знания объектов как таковых, но предоставляет необходимые рекоменда-
ции о том, что научное познание собой являет и как его нужно осуществлять. «Кантовская концепция разума, - пишут авторы, -ни в коем случае не ограничена только теоретической сферой, но также существенна и для практической философии». И более всесторонняя философия науки, объединяющая множество разных дисциплин, должна рассматривать ученого не только как эписте-мического субъекта, но и как в значительной степени практического агента.
Эссе в номере журнала также объединяет тема использования выведенных из разума регулятивных принципов в противоположность основанным на понимании конститутивным принципам. Роль разума в науке в первую очередь относится к регулятивным принципам систематичности, согласно которым природа представляет собой систематическое целое и наука есть система познавательных активностей. Несмотря на то что регулятивные принципы и метод аналогии часто связываются со специальными науками, показано, что эти принципы пронизывают все науки. «Следовательно, они являются ключом к пониманию кантовской интегрированной философии науки и развитию вдохновленных Кантом концепций науки». С учетом доминирующей темы систематичности статьи номера дают панорамное представление о понимании Кантом главных наук его времени - математики, физики, физической географии, психологии, антропологии, - а также их взаимосвязи и ключевых особенностей.
Открывающая сборник работа А. Коэна исследует кантов-скую концепцию нормативности в свете различия между естественными науками и науками о человеке. В работе устанавливается связь между естествознанием и науками о человеке на основе утверждения, что они регулируются одной и той же нормой, а именно требованием автономии разума.
В работе Б. Фальгенсбург рассматривается кантовская методологическая аналогия между ньютоновской физикой и метафизикой природы. На основе исследования работ докритического периода показывается, что Кант никогда не хотел соединить методологические стандарты естественных наук и метафизики, но скорее стремился провести аналогии между ними. Эссе К. Энгель-гард посвящено кантовскому понятию эмпирических законов природы, значимых прежде всего для естественных наук, а также об-
суждению источника их необходимости. В эссе утверждается, что Кант развил как эпистемологическую, так и метафизическую концепцию законов природы и что обе концепции дополняют друг друга.
Следующие шесть работ посвящены анализу частных естественных наук и наук о человеке. Так, Э. Приндж в своей статье обсуждает понимание Кантом отношения между математикой и метафизикой с исторической точки зрения. В статье сопоставляется понимание метафизики Канта и Соломона Маймона и утверждается, что концепция последнего в состоянии решить кантовскую проблему возможности метафизики как науки. В работе Дж. Эверета кантовская концепция регулятивных принципов применяется для исследования истории философии науки. Эверет исследует, как принцип эквивалентности помог Эйнштейну математически моделировать релятивистскую теорию гравитации. Эверетом разрабатывается кантовская интерпретация математического моделирования в науках, а также понимание роли концептуального анализа в развитии научных теорий. В следующей статье С. Де Бьянки показывается значение математического моделирования не только для физики, но и для специальных дисциплин, а также общей системы Канта. Согласно Де Бьянки, математическое моделирование Земли играет основополагающую роль не только для физической географии, но и представляет собой важную посылку кантовской доктрины права. В статье Х. ван ден Берга анализируется роль аналогии в науках о жизни по Канту. Ван ден Берг указывает, что Кант исходил из аксиоматического идеала науки и не рассматривал биологию как надлежащую науку, тогда как физика может иметь аподиктическую точность ввиду значительного использования в ней математического аппарата.
Две заключительные работы посвящены наукам о человеке. В статье К. Краус отстаивается точка зрения, состоящая в том, что с позиций кантовской критической философии эмпирическая психология представляет собой теоретическую нестрогую (improper) науку. Краус утверждает, что психология является систематичной, хотя и нестрогой и объяснительно неполной естественной наукой. Наконец, П. Фриерсон в своем эссе пытается применить кантов-скую философию науки для анализа современной психологии. Фриерсон пытается ответить на современный вызов кантовской
концепции эмпирической психологии, который заключается в том, что она находится под угрозой по причине морально нагруженного понятия характера. По Фриерсону, эта проблема разрешается в том случае, если надлежащим образом объясняется связь эмпирически-антропологическим и морально-философским элементами концепции Канта.
В заключение авторы высказывают свои соображения по поводу общего подхода и цели объединенной истории и философии науки (ОИФН). Ключевая идея ОИФН состоит в том, что история и философия теснейшим образом связаны с науками и что каждая из них может способствовать пониманию другой. Из представленных в настоящем сборнике работ следует, что разница между тем, что Кант называет надлежащими и ненадлежащими (uneigentliche) естественными науками, равно как и между понятиями науки и естественной истории, естественного описания и прагматической науки, не так ясна, как полагал Кант. Скорее понятие надлежащей науки может служить в качестве руководящей идеи, и каждая дисциплина тяготеет к своим собственным стандартам научности.
Эссе этого номера показывают, что в естественных науках присутствует ряд дисциплин, которые можно назвать «гибридными» или «переходными». К их числу относятся химия, физическая география и биология. Во-первых, в этих дисциплинах используется математический аппарат, но в ограниченном объеме, поэтому они нуждаются в дополнении адекватными эмпирическими описаниями. Во-вторых, эти дисциплины обладают определенной степенью систематичности, что, по Канту, отличает подлинную науку. Однако для достижения полной систематичности они нуждаются в руководстве априорными рациональными принципами, или идеями разума, способными интегрировать эмпирическое содержание в систематическое целое.
В отношении химии в поздних работах Канта различима тенденция к признанию ее возможности стать подлинной наукой. То же самое относится и к наукам о человеке и / или прагматическим наукам. Как подчеркивается в работах настоящего выпуска, даже антропология и эмпирическая психология тяготеют к критериям подлинной науки.
На основе более основательного рассмотрения философии науки Канта подчеркиваются интересные сходства между естест-
венными науками, а также между естественными науками и науками о человеке. В представляемых эссе предпринимается попытка устранить разрыв между этими дисциплинами. В заключение авторы выражают надежду, что данный специальный выпуск обогатит поле исследований ОИФН рассмотрением исторических и прагматических аспектов системы Канта и интеграцией их в философию науки.
М.А. Сущин
2019.03.011. МАРКУС Г. ГЛУБИННОЕ ОБУЧЕНИЕ: КРИТИЧЕСКОЕ РАССМОТРЕНИЕ.
MARCUS G. Deep learning: A critical appraisal // arXiv preprint arXiv: 1801.00631. - 2018. - Mode of access: https://arxiv.org/ abs/1801.00631
Ключевые слова: глубинное обучение; искусственные нейронные сети; искусственный интеллект; машинное обучение; обучение без учителя.
Гэри Маркус, известный психолог, в своем очерке дает критическое рассмотрение текущего состояния и перспектив развития техники глубинного обучения. За последние семь лет техника глубинного обучения стала наиболее известной и распространенной техникой в области искусственного интеллекта. Хотя идея глубинного обучения не является принципиальным образом оригинальной, широчайшее применение она получила только в последние годы во многом благодаря значительному росту производительности компьютеров.
Применение техники глубинного обучения позволило достигнуть огромного прогресса в различных областях - распознавания речи, распознавания образов, перевода и др. Так, например, в недавней статье в одном из американских журналов утверждается, что техника глубинного обучения «готова изобрести по-новому само вычисление».
В реферируемой статье рассматриваются следующие вопросы: что представляет собой техника глубинного обучения и что нового в связи с ее развитием стало известно о природе (естественного) интеллекта; что от нее можно ожидать; где она может столкнуться с трудностями; насколько близко современная наука и
