CC BY
17
АФРИКА. БЛИЖНИЙ И СРЕДНИЙ ВОСТОК
ВЛАСТЬ
2019.03.004. ХАСТИНГС Дж., ФИЛЛИПС С. ПОРЯДОК ЗА ПРЕДЕЛАМИ ГОСУДАРСТВА: КАКИМ ОБРАЗОМ СОМАЛИЛЕНД ИЗБЕГАЕТ ПИРАТСТВА.
HASTINGS J.V., PHILLIPS S.G. Order beyond the state: explaining Somaliland's avoidance of maritime piracy // J. of modern African studies. - Cambridge, 2018. - Vol. 56, N 1. - P. 5-30.
Ключевые слова: Сомалиленд; Пунтленд; Сомали; независимость; пиратство; кланы; дискурс.
Джастин Хастингс (кафедра управления и международных отношений) и Сара Филлипс (центр исследований международной безопасности, оба из Сиднейского университета) исследуют вопрос о том, как непризнанному государству Сомалиленд, расположенному в северной части Африканского Рога, удается сдерживать на своей территории пиратство. Принято считать, что терроризм, пиратство и бандитизм являются характерной приметой так называемых «несостоявшихся государств», т.е. стран с неразвитым государственным потенциалом. Действительно, такая ситуация характерна для ряда стран Гвинейского залива (Нигерия, Того, Бенин) и Африканского Рога, в первую очередь Сомали. Но такая бывшая часть Сомали, как Сомалиленд, в настоящее время является территорией, свободной от пиратства, и причиной этого не является деятельность государственных структур Сомали-ленда. Тогда что же?
Для ответа на этот вопрос авторы предлагают переосмыслить роль государственных структур в поддержании политического порядка. Интересным может показаться случай, когда государственные структуры стараются не прибегать к насилию для урегулиро-
вания конфликтных ситуаций, оставаясь в то же время легитимными и предсказуемыми. Сомалиленд идентифицирует себя в международном пространстве как страна, которая не имеет ничего общего с бывшим Сомали и со всем, что с ней связано, прежде всего с насилием и преступностью. Это объединяет между собой всех жителей Сомалиленда и оправдывает в их глазах независимость их страны от Республики Сомали. Стремление сомалиленд-цев обособиться от остальной части Сомали зародилось еще в 1980-е годы, когда правящий режим Сиада Барре жестко подавлял местное население, прежде всего членов клана Исаак, составлявших большинство на северо-западе Сомали. После свержения Барре в 1991 г. клан провозгласил о своем решении выйти из состава распадающегося сомалийского государства. В дискурсе, распространившемся в Сомалиленде, были противопоставлены «пиратский», «криминальный» Юг и «независимый от пиратства», «мирный», «законопослушный» Север, с которым ассоциируются сомалилендцы.
В данной статье используется дискурсивный институциональный подход, согласно которому дискурсы могут функционировать как самостоятельные институты, хотя они и менее заметны, чем внешние государственные структуры. Идея дискурсивного институционализма состоит в том, что «интерактивный процесс передачи идей (дискурс) способен одновременно и сдерживать, и поощрять определенные типы поведения» [с. 10]. Именно дискурс, а не государственные учреждения, способствует обеспечению порядка. Источниками информации выступают интервью с местными жителями, публикации официальных органов власти и местных СМИ, а также данные международных организаций о состоянии экономики в стране.
В литературе о сомалийском пиратстве существуют альтернативные объяснения того, почему Сомалиленду удалось остаться свободным от пиратства, а остальной части Сомали - нет. Все они оказываются не способными объяснить эти различия между сомалийскими регионами и вынуждают рассматривать дискурс как главный элемент, объясняющий отсутствие пиратства.
Интересными представляются данные экономического характера, подготовленные ООН. Так, по многим экономическим параметрам Сомалиленд схож с соседним Пунтлендом - еще од-
ной частью бывшего Сомали, которая провозгласила свою независимость, но при этом является главным центром пиратства и воспринимает себя как составная часть Федеративной республики Сомали, выступая за ее единство. Если сравнивать эти две страны по уровню продажи крупного рогатого скота, - а это основа всей сомалийской экономики, - то разница в пользу Сомалиленда будет совсем незначительной. В период же 2007-2011 гг., когда распространение пиратства в регионе достигло апогея, Сомалиленд и Пунтленд экспортировали одинаковое количество скота. Мало о чем говорит и сравнение по такому параметру, как личные доходы от денежных переводов, хотя имеется информация о некотором преимуществе по этому параметру для Сомалиленда: 66% опрошенных граждан Сомалиленда сообщили, что их ежегодный доход по этому компоненту составляет от 1000 долл. до 6000 долл., а в Пунтленде таковых - лишь 39% опрошенных. Очевидно, однако, что денежные переводы более доступны для жителей городов, а не сельской местности, особенно прибрежных районов, которые сильнее всего страдали от пиратства. Иначе говоря, и этот экономический параметр не указывает на какое-то существенное преимущество Сомалиленда.
Низкий уровень распространения пиратства в Сомалиленде можно пытаться объяснить, анализируя роль географии и структурных факторов: прибрежные районы Сомалиленда менее заселены, чем в Пунтленде; местность здесь менее гористая и, следовательно, здесь меньше возможностей для создания пиратских убежищ; береговая линия короче, чем в Пунтленде; Сомалиленд территориально соседствует с Джибути - государством, которое активно борется с пиратством. Но такое объяснение на поверку также оказывается недостаточным: пиратам не нужны убежища в прибрежных скалах, поскольку они обеспечивают свою безопасность иным путем - держат заложников; для выхода в море они используют лишь конкретные, широко известные места, поэтому длина береговой линии тоже не важна; наконец, территория Сома-лиленда ближе к международным морским путям, но если смотреть строго на географию пиратства, то нет очевидного объяснения того, почему именно Пунтленд должен быть более гостеприимным к пиратству, чем Сомалиленд. Кроме того, когда в 2005 г. начались массированные пиратские набеги на морские су-
да, большинство из них осуществлялось именно из Пунтленда -причем его восточного (Индийский океан), а не северного (Аденский залив) побережья. Так продолжалось до тех пор, пока международные военно-морские силы, обеспечивающие безопасность судоходства в регионе, смогли отразить пиратские нападения. Логистически же наиболее выгодным местом для организации разбойных атак в Аденском заливе был именно Сомалиленд, но тот даже в самое в благоприятное для пиратов время продолжал оставаться более-менее безопасной территорией.
Еще одним показателем для оценки ситуации с пиратством в регионе может стать состояние государственного потенциала. В Сомалиленде он несколько выше, чем в Пунтленде, - существуют береговая охрана, полиция, служба разведки, судебная система и т.д. Но достаточно ли он велик, чтобы эффективно противостоять пиратству? Используя индикаторы качества государственного управления Всемирного банка, можно утверждать, что пиратам труднее всего действовать в тех регионах, где качество государственного управления не опускается ниже отметки в 60 перцентилей, т.е. в Западной Европе, Северной Америке и Северо-Восточной Азии, но отнюдь не в регионе Африканского Рога.
Слабые государственные институты с трудом противостоят преступности, коррупции и пиратству: рынки отдаются на откуп криминальным элементам, безработица толкает законопослушных людей заниматься разбоем, сухопутные и морские территории неэффективно контролируются. Однако сама по себе слабость государственных институтов еще не является достаточным объяснением для ситуации с пиратством в регионе. Изначально Пунтленд обладал даже большей политической стабильностью, чем Сомали-ленд. Однако для полного понимания ситуации важен еще один фактор - состояние политической элиты. Если элита фрагментиро-вана и коррумпирована, то она проще вступает в сговор с пиратами, чем если элита является сплоченной и мобилизованной. В случае с Пунтлендом мы наблюдаем государство с подобием политической стабильности и коррумпированной элитой, которые порождают развитую пиратскую индустрию, тогда как в Сомали-ленде - «государство со слабыми институтами, но менее коррумпированной элитой» [с. 16].
Пиратам проще действовать, если государственные институты слабы. Но серьезную проблему для них представляет и отсутствие инфраструктуры. Так, в начале 1990-х годов во время своего набега на Сомали Аль-Каида столкнулась с необходимостью нести огромные расходы на транспорт и связь и была вынуждена отступить из региона в виду невозможности закрепиться. Кроме того фрагментация элиты не позволяет субъекту насильственных действий собрать вокруг себя большое число сторонников и отразить атаки других групп. В 2008 г. в Пунтленде разразился правительственный бюджетный кризис, и часть береговой охраны самораспустилась. Некоторые из ее сотрудников стали промышлять пиратством, находя оправдание своему новому промыслу именно в слабости государственных институтов. Кое-кто из пиратов, грабящих иностранные суда, заявлял, что таким путем они борются с зарубежными браконьерами, возвращая себе утраченный законный доход от рыболовства и защищая территорию Сомали.
Пиратство способно процветать в тех местах, где имеются следующие условия: отсутствует серьезный вооруженный конфликт, что обеспечивает определенную степень политической стабильности и позволяет пиратам проводить свои операции; государственные институты слабы, а политическая элита разобщена и коррумпирована, что позволяет пиратам сотрудничать с теми ее представителями, которые способны обеспечить им политическое прикрытие. В 2002-2015 гг. вокруг Могадишо и в южной части страны государственные институты были весьма слабы, но там шли военные действия, поэтому пираты не смогли там закрепиться. В тот же период на севере Сомали - в Сомалиленде, Пунтленде и Галмудуге - военных действий почти не было, имела место относительная политическая стабильность, политические институты были слабы, а политические элиты - достаточно сильны. Кажется, что во всех этих местах пиратство должно было процветать. Но в Сомалиленде этого не случилось. Там все население и элиты объединились в своей нетерпимости к пиратству, и важную роль, безусловно, сыграл господствующий дискурс об отстраненности от Пунтленда и остальной части Сомали [с. 17].
Как в Сомалиленде воспринимается пиратство? Жители Сомалиленда создали дискурс о законной независимости своей страны от Сомали, что и стало причиной неприятия ими пиратства как
явления, которое связывается исключительно с Пунтлендом и остальным Сомали. В тех случаях, когда пиратством промышляют жители самого Сомалиленда - обычно это восточное Сомали (провинция Санаг), те воспринимаются как «ненастоящие сомалиленд-цы» или как «пунтлендцы». В пользу независимости Сомалиленда и его антипиратской идентичности приводятся разные аргументы. Так, члены правительства Сомалиленда ссылаются на исторический прецедент: в июне 1960 г., когда прекратило существование Британское Сомали, страна уже однажды приобрела независимость, которая продлилась пять дней и которая была признана значительным числом стран членов ООН, в том числе всеми пятью постоянными членами Совета Безопасности, но потом страна добровольно объединилась с Итальянским Сомали, и была сформирована Республика Сомали. Население Сомалиленда, особенно его центральной части, придерживается мнения, что страна унаследовала от бывшей британской колонии неразрушенные государственные институты, а также «британское чувство уважения к закону» [с. 20], тогда как южная часть восприняла из своего прошлого приверженность мафиозным традициям и разрушенные институты управления. Один из бывших министров заявил, что мир должен отблагодарить его страну и признать ее независимость за то, что она сохраняет мир и порядок у самых ворот в Красное море и защищает международное торговое судоходство. Спикер Палаты представителей Сомалиленда Абдирахман Абдиллахи утверждает, что страна активно борется за свое международное признание и намерена вносить свой вклад в общую борьбу с пиратством, например приняв в своих тюрьмах сомалийских пиратов, которые содержатся на Сейшельских островах. Исполнительный директор Координационного бюро по борьбе с пиратством в Сомалиленде говорит, что власти страны в сотрудничестве с населением не дают превратить свою землю в оплот пиратства, и все в Сомалиленде надеются, что международное сообщество признает его независимость.
А как пиратство воспринимает Сомалиленд? Для пиратов, а фактически для всего Пунтленда и остального Сомали, сомали-лендцы - сепаратисты, и эта точка зрения продвигается всеми возможными способами, вызывая ответную реакцию в Сомалиленде. При этом противостояние между сомалилендской «свободой от
пиратства» и пунтлендским «пиратством» - это еще и спор о территориальных границах, замешанный на клановых противоречиях. В 2007-2009 гг. Управление ООН по наркотикам и преступности сообщило о деятельности на территории Сомалиленда (местечко Ласкорай в провинции Санаг) пиратской группы во главе с Фуа-дом Ханаано. В 2009 г. этот пиратский лидер был схвачен властями Йемена, но затем был передан в Пунтленд, где получил защиту от правительства. Для сомалилендцев этот факт не является показательным, поскольку они не считают Ласкорай «основной» частью страны, и там не проживают представители клана Исаак. Когда Фу-ад Ханаано был в силе, то на контролируемой им территории было создано государство Маахир (с июля 2007 г. по январь 2009 г.), провозгласившее свою независимость и от Сомалиленда, и от Пунтленда. После исчезновения Маахира его население стало тяготеть к Пунтленду, поскольку проживающий там клан Варсанга-ли состоит в родстве с большим кланом Харти, живущим в Пунтленде. Позиции клана Исаак сильны лишь в центральных районах Сомалиленда, но не на западе и востоке. Претензии Сомалиленда на восточные территории обосновываются тем, что они тоже были частью Британского Сомали. В свою очередь, претензии Пунтлен-да на Ласкорай и его окрестности носят генеалогический характер: там проживают выходцы из клана Харти. Каждая страна проводит территориальную границу по-своему. Пунтленд выступает против независимости Сомалиленда, апеллируя к идее о целостности всего Сомали. Сомалиленд отрицает претензии Пунтленда, упрекая его в поддержке пиратства. Сомалиленд сознает, что международное сообщество не поддержит его притязания на независимость, если страна будет придерживаться логики клановой принадлежности. В дискурсе о независимости Сомалиленда территориальные притязания на оспариваемые периферийные районы нередко приносятся в жертву, чтобы поддержать еще более важный тезис о присущей Сомалиленду «склонности к порядку, в которой пиратству нет места» [с. 25].
В целом ситуация на северном побережье Сомали носит неоднозначный характер. Существенно то, что Сомалиленд удобным для себя образом определяет свою территорию. Кроме того, Сомалиленд проявляет гибкость в своих претензиях на власть, и эта политическая гибкость успешно сопровождается дискурсом о «не-
отъемлемой» способности сомалилендцев к порядку, хотя и имеется немало доказательств обратного. При этом большинство населения и элита этой страны весьма чувствительны к пиратству, видя в нем угрозу как своему социально-экономическому благополучию, так и независимости, обусловленной их исключительностью по сравнению с остальными сомалийцами.
Авторы полагают, что их статья значима не только для оценки ситуации с пиратством на севере Африканского Рога. Они считают, что их исследование способно расширить наше понимание того, как развиваются страны с неразвитой государственностью. Основной вывод состоит в том, что механизмы, которые обеспечивают порядок и ограничивают проявление насилия, - «более сложны и выстраиваются (и перестраиваются) дискурсивно» [с. 26].
Д. В. Михель
