CC BY
119
также обусловили возрастание влияния новых политических игроков, в частности Ж.-Л. Меланшона и Н. Дюпон-Эньяна.
Р. Р. Султанов
2019.02.016. УОЛТ СМ. «БОЛЬШАЯ СТРАТЕГИЯ» США ПОСЛЕ ХОЛОДНОЙ ВОЙНЫ: МОЖЕТ ЛИ РЕАЛИЗМ ЕЕ ОБЪЯСНИТЬ? ДОЛЖЕН ЛИ РЕАЛИЗМ ЕЕ ОПРЕДЕЛЯТЬ?
WALT S.M. US grand strategy after the cold war: Can realism explain it? Should realism guide it? // International relations. - L., 2018. - Jan. 23. - P. 1-20.
Ключевые слова: «большая стратегия»; политический реализм; структурный реализм; Кеннет Уолтц; оффшорное балансирование; международные отношения; США.
В рамках настоящей статьи один из ведущих американских специалистов по международным отношениям Стивен Мартин Уолт (Гарвардский университет, США) критически оценивает попытку США выстроить либеральный миропорядок после окончания холодной войны и призывает совершить очередной «поворот к реализму», взяв за основу стратегию «оффшорного балансирования» (offshore balancing)1.
Несомненным преимуществом парадигмы политического реализма автор реферируемой статьи, Стивен Уолт (Гарвардский университет, г. Кембридж, США), считает ее сосредоточенность «на взаимодействии с реальным миром, а не на заумных политических спорах» [с. 2]. В его представлении, наличие таких известных политиков-практиков, как Ганс Моргентау, Джордж Кеннан и Ген-
1 Концепция «оффшорного балансирования» была сформулирована американским политологом Кристофером Лэйном (Christopher Layne) во второй половине 1990-х годов в ходе очередной развернувшейся в экспертном сообществе дискуссии о «большой стратегии» США. В статье «From preponderance to offshore balancing: America's future grand strategy» (International security. - Cambridge (MA), 1997. - Vol. 22, N 1. - P. 86-124) он предложил исходить из тех новых условий международной среды, что стали формироваться с окончанием холодной войны. Наряду с перспективой превращения Китая во вторую мировую державу предсказывалась утрата США части своих позиций, обусловленная проблемами в сфере экономики. В связи с этим отмечалась опасность возникновения эффекта «имперского перегрева», если бы Вашингтон попытался продолжить выполнять свои внешнеполитические обязательства в прежнем объеме. - Прим. реф.
ри Киссинджер, в рядах сторонников этого набора концепций служит очевидным доказательством вышеприведенного тезиса. Обращаясь к работам основоположника структурного реализма Кеннета Уолтца, относящегося к той же самой научной школе, С.М. Уолт подчеркивает условность предложенного последним разделения теории внешней политики государства и системного анализа на уровне государства. Он находит излишне категоричным вывод К. Уолтца о неприменимости структурного реализма (как теории международных отношений) для объяснения внешнеполитических явлений. С точки зрения автора, понимание того, какое ограничивающее и направляющее воздействие оказывает на субъектов политики структура международных отношений, способствует большей аналитической глубине выводов о предпосылках внешнеполитических стратегий тех или иных держав. Однако показывая, как международная система возникает из взаимодействий государств, преследующих свои цели, структурный реализм мало что дает для прогнозирования поведения данных государств в условиях анархии. Слабой стороной структурного реализма С.М. Уолт полагает невозможность установить, в какой момент детерминирующее влияние на элементы оказывает структура международных отношений, а в какой - наблюдается обратный процесс. Наиболее практичным решением, предложенным в рамках неореализма (в его «наступательной» и «оборонительной» версиях), остается допущение, что структурные свойства системы не зависят от усилий малых и средних государств, а являются результатом взаимодействия между великими державами. Соответственно, лишь страны, обладающие значимыми возможностями и потенциалом, могут оказывать существенное влияние на систему международных отношений. С.М. Уолт считает, что США находятся именно в таком привилегированном положении.
В основной части статьи автор, практически не отступая от канонического текста Ганса Моргентау «Политические отношения между нациями: Борьба за власть и мир»1, перечисляет фундаментальные принципы политического реализма и описывает практические аспекты их реализации во внешней политике США.
1 Mergenthau H.J. Politics among nations: The struggle for power and peace. -N.Y.: A.A. Knopf, 1948.
Во-первых, реализм - это теория, претендующая на представление мира «таким, каков он есть на самом деле, а не таким, каким мы хотим его видеть» [с. 5]. Таким образом, реализм сближается с позитивизмом, в то время как либерализм исходит из нор-мативистского подхода и ориентируется на абстрактные идеалы.
Во-вторых, регулятором международной политики выступают сила и баланс сил. Власть государства неотделима от его силы, выступающей одним из решающих средств обеспечения национальной безопасности.
В-третьих, международные отношения носят анархичный характер, что означает отсутствие лидера и четко обозначенной властной иерархии.
В-четвертых, в системе, где господствует анархия, государства оказываются вынуждены полагаться на собственные силы ради обеспечения безопасности.
В-пятых, неопределенность и отсутствие доверия в международной среде заставляют акторов приоритизировать национальную безопасность путем наращивания силы. Все это не исключает возможности сотрудничества, но подрывает устойчивость последнего.
Развивая и дополняя представленную в работах классиков реализма теорию баланса сил, С.М. Уолт утверждает, что главным мотивом формирования союзов для государств является стремление противостоять угрозам со стороны своих соседей. Причем природа альянсов заключается в противодействии не наиболее сильному, а наиболее опасному игроку.
Для того, чтобы ответить на вопрос, применимы ли принципы теории реализма к внешней политике США (несмотря на пресловутый «американский идеализм»), С.М. Уолт обращается к истории. Он отмечает, что с момента обретения независимости амбиции США росли по мере усиления их экономической мощи. Однако в Х1Х в. усилия государства были сосредоточены на закреплении влияния на континенте. Вытеснив Великобританию и Францию с американского континента, США стали «региональным гегемоном», внешнеполитическая программа которого на протяже-
нии достаточно длительного периода описывалась положениями, закрепленными в так называемой доктрине Монро (1823)1.
В ХХ в. США оказались вынуждены отойти от изоляционизма, с тем чтобы не допустить появления державы-гегемона в другом полушарии. Однако и в Первую, и во Вторую мировые войны США вмешивались не сразу, а лишь тогда, когда становилось очевидно, что возникшие проблемы, включая обеспечение безопасности страны, нельзя решить в рамках нейтралитета. С окончанием Второй мировой войны в Белом доме окончательно утвердились в представлении о том, что перекладывание бремени ответственности за поддержание международной безопасности на другие страны создает угрозу американским национальным интересам. В дальнейшем это понимание обеспечило активность США в проведении политики сдерживания СССР [с. 7].
С.М. Уолт констатирует, что на пути превращения в супердержаву США обращали мало внимания на международное право и нормы морали. Он напоминает читателю о намеренных бомбардировках гражданских объектов в германских и японских городах во время Второй мировой войны, о поддержке кровавых антикоммунистических диктаторов в период существования биполярной системы, о неоправданных жертвах войны Вьетнаме. На примере противостояния СССР и США в годы холодной войны С.М. Уолт доказывает правоту политических реалистов, утверждающих, что под влиянием анархии международных отношений конкурирующие государства будут действовать в очень схожей манере. Так, несмотря на различия в идеологии, и Москва, и Вашингтон включились в гонку вооружений, приступили к созданию военно-политических блоков под своей эгидой и экспорту политических систем в страны-союзницы.
Когда произошел распад СССР, властные элиты США избрали путь закрепления «либеральной гегемонии». Попытку ее утверждения С.М. Уолт также интерпретирует в духе политического
1 Упрощенно суть доктрины Монро можно свести к следующим принципам: невмешательство американских государств во внутренние дела Европы; невмешательство европейских государств во внутренние дела Америки; решимость воспрепятствовать всяким попыткам европейских государств покушаться в какой-либо форме на независимость американских государств путем их колонизации. -Прим. реф.
реализма. С разрушением «империи зла» и переходом к однопо-лярности ограничения, обусловленные анархичностью международной среды, стали для США менее ощутимы. Вашингтон мог более не беспокоиться о сильных соседях и потенциальных противниках вдали от Северной Америки. Все враги США в 1990-е годы представляли собой группу слабых, изолированных «государств-изгоев» [с. 9]. Победа в холодной войне и рост национальной экономики в «девяностые» убедили многих американцев в том, что их страна обрела «магическую формулу успеха в глобальном мире» [с. 9]. Вашингтон ожидал от всего международного сообщества перехода к американской модели неолиберальной демократии. Отражением этих ожиданий стали: «Стратегия национальной безопасности вовлечения и расширения» администрации У. Клинтона, «Американская свобода» администрации Дж. Буша-мл. и, наконец, стратегия «Обновленного глобального лидерства» администрации Б. Обамы [с. 10]. Но, по утверждению С.М. Уолта, принципам либерального идеализма отвечали лишь декларируемые цели американской элиты, в то время как в своих практических действиях власти руководствовались присущим реализму пониманием категорий силы и национального интереса.
Автор подчеркивает, что в «момент однополярности» спектр угроз для США расширился: государства-партнеры нередко прибегали к «мягкому балансированию» против Вашингтона, в то время как враждебные страны стремились ослабить американскую мощь за счет создания скрытых коалиций, поддержки террористов и т. п. Череда внешнеполитических провалов, которая, с точки зрения С.М. Уолта, началась с имплементации стратегии «двойного сдерживания» администрацией У. Клинтона, способствовала появлению на Ближнем Востоке Аль-Каиды и более радикальных группировок, таких как ИГИЛ1. Осуществленная при поддержке США смена режимов в Ираке, Афганистане, Ливии, Йемене не привела к созданию либеральных демократических государств, но увеличила количество «несостоявшихся». В конечном итоге, экспорт «свободы и демократии» в страны Ближнего Востока и Северной Африки обернулся для Вашингтона серьезными репутационными и финан-
1 Запрещенная в России международная исламистская террористическая организация, действующая преимущественно на территории Сирии и Ирака. -Прим. реф.
совыми издержками, а также спровоцировал рост экстремизма в вышеозначенных регионах. Финансовый кризис 2008 г. нанес новый удар по либерализму, что во многом обусловило победу внесистемного кандидата Д. Трампа на президентских выборах 2016 г. [с. 10].
Но хотя глобальный проект неолиберальной демократии провалился, С.М. Уолт уверен: США по-прежнему малоуязвимы и располагают определенной «свободой рук» во внешней политике. Однако «магической формулой успеха» для Белого дома в нынешней ситуации, по мнению автора, должна стать выработанная в рамках политического реализма стратегия «оффшорного балансирования». Суть ее заключается в следующем: если в мире не предвидится появления нового гегемона, то у США нет необходимости содержать большой военный контингент за пределами страны и поддерживать высокий темп военного строительства. В этих обстоятельствах наиболее оправдана будет политика военного невмешательства при сохранении рычагов экономического давления. Необходимо резко повысить уровень вовлеченности союзников в решение задачи поддержания стратегической стабильности во всех регионах. Преимущество стратегии «оффшорного балансирования» заключается том, что «она ограничивает пространство, которое США должны защищать и мотивирует союзников нести это бремя, тем самым уменьшая для США тяготы военного строительства и вероятность человеческих потерь» [с. 12]. С.М. Уолт указывает, что отказ от экспорта демократии будет способствовать снижению уровня антиамериканских настроений в мире. Более того, «когда США захотят вмешаться, чтобы остановить или обратить вспять акт агрессии, как это было в Ираке в 1991 г., они предстанут в роли защитников, а не оккупантов» [с. 12].
По мнению автора, на сегодняшний день в Европе нет потенциального гегемона. Население России и Германии стареет, а «ни одна другая экономика не сможет доминировать на континенте» [с. 13]. Однако в Азии таким потенциальным гегемоном является Китай. Отдельные страны региона будут не в состоянии справиться с ним, поэтому «США следует создать коалицию-противовес, в то же время, сохраняя по возможности мирные отношения с Пекином» [с. 13]. В отношении ситуации на Ближнем Востоке С.М. Уолт призывает США вернуться к изоляционизму, ограничив
свое вмешательство помощью в создании местных институтов самоуправления. Вашингтону следует «позволить странам региона справиться с последствиями разгрома ИГИЛ и предоставить России возможность урегулировать конфликт в Сирии» [с. 13].
В заключение автор подчеркивает, что выдержанная в духе политического реализма новая «большая стратегия» даст администрации Д. Трампа шанс «перестать торговать государственностью, снизить военное присутствие в Европе и на Ближнем Востоке, выработать более прагматичный подход к России и сосредоточить внимание на партнерах в Азии, что, в конечном итоге, освободит дополнительные ресурсы для внутренних нужд» [с. 15].
Р. Р. Калинин
