CC BY
86
2019.02.002. ТЕО Т. HOMO NEOLIBERALUS: ОТ ЛИЧНОСТИ - К ФОРМАМ СУБЪЕКТИВНОСТИ.
TEO T. Homo neoliberalus: From personality to forms of subjectivity // Theory a. psychology. - L., 2018. - Vol. 28, N 5. - P. 581-599.
Ключевые слова: Э. Шпрангер; неолиберальная форма жизни; личность; субъективность.
В статье специалиста в области метапсихологии, критической и исторической психологии, профессора Йоркского университета (г. Торонто, Канада) Томаса Тео содержатся описание и критический анализ новой формы человеческой субъективности, которую автор ассоциирует с эпохой неолиберализма (NLFC, неолиберальная форма субъективности, далее - НЛФС). В рамках настоящей статьи неолиберализм рассматривается в качестве целостного, недифференцированного духовно-практического содержания, включая соответствующие экономические и социально-политические принципы, доминирующий тип мышления, картину мира, психологические диспозиции, поведенческие стереотипы и ценностные стандарты. Тео полагает, что неолиберализм представляет собой контекст формирования неолиберальной формы субъективности. НЛФС не просто заполняет собой все жизненное пространство неолиберального мира, она подчиняет своему влиянию («колонизирует») все прочие варианты и проявления субъективности, в конечном счете зачеркивая саму возможность формирования личности как агрегата индивидуальных особенностей и оборачиваясь безраздельным господством homo neoliberalus.
В теоретическом плане Тео считает себя критическим последователем немецкого философа жизни Эдуарда Шпрангера1. Из богатого наследия Шпрангера канадский психолог берет на вооружение учение о формах жизни, или идеальных типах существования абстрактного человека, опирающихся на ту или иную базовую ценность и встроенных в духовный и культурный контекст эпохи. Формы жизни, настаивает Тео, исторически инвариантны именно
1 Эдуард Шпрангер (Eduard Spranger, 1882-1963) - немецкий психолог и педагог, представитель философии жизни; последователь дильтеевского разделения наук о природе и наук о духе, создатель «понимающей» психологии как дисциплины, базирующейся на интуитивном постижении объективной духовной целостности. - Прим. реф.
как формы, в содержательном же смысле они несут на себе отпечаток культурно-исторического гештальта и выражают главные смысловые связи своего времени и культурного пространства; они подлежат постижению путем дильтеевско-шпрангеровского понимания. Как подчеркивает автор статьи, Шпрангер не разрабатывал психологию личности в ее нынешнем толковании; он стремился продемонстрировать, что личность / индивидуальность не сводима к фиксированному набору психологических черт, в ней находят воплощение и преломление культурный контекст эпохи, его смыслы и ценности, поэтому «формы жизни имеют отношение не к биологии, а к культуре» [с. 581].
Шесть форм жизни, описанных Шпрангером (теоретическая, эстетическая, экономическая, социальная, политическая, религиозная), представляют собой абстрактные конструкты, или идеальные типы; в любой исторический момент времени все эти формы проявляют себя только как тенденции, которые в реальной жизни переплетены друг с другом. Для их осмысления подходит только интуитивно-герменевтическое непосредственное постижение смыслового наполнения эпохи, находящегося вне конкретной человеческой индивидуальности и ее сознания. В соответствии с учением Шпрангера, где формы жизни - это идеально-типические варианты существования человека в культуре, Тео акцентирует мотивацион-ное и ценностное содержание неолиберальной субъективности как осуществления доминантной - неолиберальной - формы жизни в 111-м тысячелетии.
Помимо идей основоположника понимающей психологии, автор статьи опирается также на традиции критической социальной философии (Маркс, Хоркхаймер, Адорно) и учение о формах индивидуальности французского историка-марксиста Л. Сэва1. Канадского психолога интересует тот аспект теории форм жизни, который принципиально оставил без внимания Э. Шпрангер, исключивший социологию из числа наук, проливающих свет на психологические феномены: как конкретные социальные условия способствуют формированию и упрочению (вплоть до колонизации) тех или
1 Marx K. Thesen über Feuerbach // Marx K., Engels F. Werke. - B.: Dietz, 1978. - Bd. 3. - S. 5-7; Horkheimer M., Adorno T.W. Dialectic of enlightenment. -N.Y.: Paragon house, 1982; Seve L. Man in Marxist theory and the psychology of personality. - Atlantic Highlands (NJ): Humanities press, 1978.
иных личностных диспозиций, мотиваций, ценностных предпочтений и всего прочего духовного содержания той или иной формы субъективности, включая НЛФС. Как поясняет автор, он видел цель своей работы в интеграции перечисленных концептуальных идей и методологических (герменевтических) принципов в границах теоретической перспективы «критической психологии» последнего десятилетия. Задача состояла в том, чтобы обосновать и аргументировать следующее принципиальное положение: общество, история и культура продуцируют определенные формы субъективности (создают их модели / лекала / шаблоны), с помощью которых развивающиеся индивиды получают в свое распоряжение способность к агентности - выбору и эпизодической трансформации этих форм, а в редких случаях - выходу за их пределы. Как правило, люди адаптируются к наличным формам жизни, реализуют / воплощают их в своем повседневном существовании или «вставляют / вшивают» (suture) себя в предложенные лекала, оставляя за собой некоторую свободу выбора вариантов и новых актуализаций данных шаблонов. Именно так становится в принципе возможной индивидуализация форм субъективности, где последняя выполняет функцию лекала. «Формы жизни и формы субъективности, - резюмирует свою мысль Тео, - до некоторой степени соответствуют друг другу; первая биографически первична по отношению ко второй и выражает в большей мере социально-психологическую, а не сугубо психологическую перспективу». Критический анализ в духе неошпрангеровской психологии показывает, что в современном западном мире «наблюдается абсолютное доминирование, стремительное распространение и повсеместная интернализация только одной из всех возможных форм жизни и форм субъективности - неолиберальной» [с. 583].
Анализ социально-психологических составляющих НЛФС (Я, мышление, эмоционально-чувственная сфера, способность к агентности) автор предваряет описанием ее «наличных контекстов», которые способствуют возникновению, упрочению и окончательному триумфу неолиберальной формы жизни. Речь идет исключительно о развитых странах Старого и Нового света, где исторически сложились и достигли своего апогея капиталистический способ производства и свободный рынок. НЛФС одновременно выражает преемственность по отношению к предшествующей
ей капиталистической эпохе и разрыв с нею. Преемственность состоит в нарастающем влиянии экономической формы жизни, подчинении интеллекта коммерческим целям и сугубо утилитарным задачам, сулящим прибыль и материальную выгоду, так что «технические знания оказываются накрепко спаяны с эгоистическими аттитюдами» [с. 583]. Разрыв же с традициями капитализма связан с тем, что неолиберализм радикально меняет все известные до сих пор отношения и связи между формами жизни, так что НЛФС подчиняет себе все иные формы субъективности (теоретическую -культ интеллекта и чистого знания, эстетическую - акцент на художественной форме постижения и отражения мира, социальную -жизнь ради и во имя других, политическую - воля к власти, умение навязать свои ценностные предпочтения другим, религиозную -выбор в пользу спасения, обращения, откровения). Примером неолиберальной колонизации теоретической формы жизни могут служить современные западные университеты, социальной - полная коммерциализация общинной жизни и отношений взаимопомощи. Шпрангер не мог предвидеть тех масштабов, которых со временем достигнет повсеместное влияние экономической формы жизни, выражающееся в реализации следующих принципов: опора на собственные силы, культ личной выгоды, абсолютная коммерциализация межличностных отношений, пассивность государства и общественных институтов и прочие установки, нивелирующие вековые ценности гуманизма, солидарности, взаимопомощи и служения, подчеркивает Тео.
Процесс поглощения одной формой жизни всех прочих вариантов субъективности предвидел еще Г. Маркузе в своей концепции одномерного человека1. В настоящий момент одномерность капиталистического толка сменилась полной редукцией индивидуальности, так что одномерной становится уже сама форма субъективности, возможная только в ее неолиберальном исполнении. Как это ни парадоксально, эпоха неолиберализма демонстрирует тот факт, что пик индивидуализации и личностного многообразия в условиях усложняющихся общественных систем уже пройден человечеством. Сегодня агрессор и жертва, маргинал и представитель
1 Marcuse H. One-dimensional man: Studies in the ideology of advanced industrial society. - Boston (MA): Beacon press, 1964.
элиты объединены общей для всех формой субъективности, которая колонизирует и нивелирует любые проявления личностной и социальной несхожести. НЛФС не делает различий между социальными классами, меньшинством и большинством, мужчинами и женщинами, образованными и неграмотными; она игнорирует темы неравенства и социальной справедливости, подчиняя жизнь общества непреложным законам неолиберальной логики. Это мир, в котором царит один всемогущий критерий оценки качества существования - рыночная прибыль и материальная выгода. Предпосылками всепоглощающей власти НЛФС, разрушающей индивидуализацию жизни, служат глобализация, эрозия промышленности, доминирование сферы услуг над сферой производства, засилье рынка, тенденция к прерывности профессионального жизненного пути, рост прекариата, культ бизнеса и, наконец, превращение Я в разновидность «предпринимателя по жизни» [с. 584].
Предпринимательское Я - это ядро НЛФС и продиктованных ею неолиберальных жизненных стандартов. Как свидетельствует мультидисциплинарный (политический, социологический, социально-политический, экономический, биографический) анализ феномена неолиберализма, его адепты - политики, практики, теоретики и управленцы - выдвигают на первый (и, по сути, единственный) план современной жизни фигуру индивидуального предпринимателя на просторах свободного рынка, свободную торговлю и культ частной собственности, который действует с ведома самоустранившегося государства. Таким образом, «неолиберализм поистине приватизирует все сферы общественной жизни, начиная с деловой активности и заканчивая государственным управлением, образованием, здравоохранением, армией, безопасностью и тюрьмой; более того, он приватизирует само человеческое Я», резюмирует Тео [с. 584].
Последний тезис характеризует самую существенную психологическую составляющую неолиберальной формы жизни, настаивает автор статьи. Это «ожидаемый итог экономического и политического контекста неолиберализма, а также психологическое следствие процессов глобализации» [с. 585]. Радикальное отличие неолиберального Я от предшествующих исторических вариантов человеческой самости связано с размыванием границы, которая разделяет Self (социально-практическую сторону Я и его индиви-
дуальную конкретизацию) и трансцендентное Ego. В эпоху неолиберализма наблюдается нивелирование Ego, трансформация самости в коммерцию и калькуляцию во имя неолиберального идеала успешной жизни. Предпринимательская сторона Я, заглушающая всякие ростки трансцендентного Ego, направлена не только вовне (материальная выгода), но и вовнутрь, на самое индивидуальное Я, которое обязано соответствовать стандартам НЛФС. Это именно тот случай, который обыгрывается в популярной песне: «Я не бизнесмен, я сам себе бизнес», - замечает канадский психолог [с. 585]. Самоцелью становится абсолютная идентичность личностной и деловой ценности индивида, неолиберальное Я постоянно озабочено самоконтролем, поддержанием самодисциплины, физического и духовного совершенства во имя процветания и успеха, которые выражаются в терминах личного (в крайнем случае - семейного) материального благополучия. Я - это то, что нужно взлелеять, воспитать и образовать таким образом, чтобы его можно было с выгодой презентовать, продать или обменять, поэтому Я всегда пребывает в состоянии озабоченности, беспокойства, поиска и самосовершенствования. Неолиберальному миру с его постоянно меняющимися запросами и требованиями, с нестабильностью производства, работы и рынка требуется быстрое, оперативное, текучее и подвижное Я, готовое на любые жертвы, лишь бы не остаться за бортом неолиберальной формы жизни. Сегодня в цене только «мобильное» Я, тогда как целостность и непрерывность целиком и полностью отданы на откуп свободному рынку, констатирует Тео [с. 586]. Таким образом, неолиберальное Я - это в одно и то же время субъект и объект постоянных усилий индивида, направленных на то, чтобы как можно точнее соответствовать неолиберальным жизненным лекалам; неолиберальный индивид - повелитель и раб своего предпринимательского Я, его заложник и господин. В терминах Фуко можно утверждать, что НЛФС интернализует ответственность, правительственность и субъективизацию, перекладывая социальную ношу прежних эпох на плечи неолиберального Я.
Самоконтроль и самодисциплина, а также непрестанный мониторинг жизненного успеха составляют главное содержание неолиберального Я, которое не готово критически оценивать «лучший из миров» и тем более оказывать какое бы то ни было сопротивление сложившемуся порядку. С этим связана такая пси-
хологическая особенность НЛФС, как интуитивно-утилитарный характер мышления, продолжает Тео. В границах неолиберального мира нет места теоретическому мышлению в виде поисков чистой истины и знания; здесь также контрпродуктивно любое практическое (моральное) мышление, оперирующее обобщениями и категориями моральных обязательств. Доминирующий тип мышления неолиберального индивида - это рациональный выбор, обусловленный логикой утилитаризма и материальной выгоды, калькуляция, направленная на удовлетворение личных эгоистических интересов. Некоторые исследователи характеризуют такой тип мышления как перцептивно-интуитивный, базирующийся на непосредственном наблюдении происходящего здесь и теперь, предельно конкретного, лежащего на поверхности. Такой тип мышления лучше всего подходит для решения утилитарных проблем в сиюминутном контексте, он находится в абсолютной оппозиции концептуальной форме мышления, способной подняться над повседневной индивидуальной жизнью. Концептуальное мышление может обернуться социально-критическим мировосприятием, перцептивно-интуитивное - как атрибут НЛФС - всегда конкретно и в его пределах не подлежат осмыслению такие абстракции, как социальные институты, сообщества, общественные интересы, социальная несправедливость и т.п. «НЛФС, сталкиваясь с социальной реальностью, ограничивается ближайшими перспективами и ближайшим окружением», - констатирует автор статьи [с. 588]. В пределах этого типа мышления нет места ни внешней истине, ни внутренней правде; эти понятия поглощены личностными, экономическими, сексуальными и прочими интересами. Истина (правда) вне границ индивидуального Я не существует либо признается несущественной для неолиберальной формы жизни. Поэтому мышление в пределах НЛФС неизбежно антиисторично и антисоциально. Именно поэтому интеллектуальное и художественное (не прикладное) образование в эпоху неолиберализма сохраняет свою актуальность лишь до тех пор, пока оно сулит экономический успех, позволяя уравновесить затраты на его получение и материальные выгоды в отложенной перспективе. Более того, в границах перцептивно-интуитивной калькуляции как базовой формы мышления неолиберальной эпохи любые макроэкономические и социально-политические категории, характеризующие процессы современности (на-
циональный долг, кредитная система, право частной собственности, приватизация земли и т.п.), становятся объектом осмысления исключительно с точки зрения возможных личных «коммерческих» осложнений, которые могут быть предотвращены личными же усилиями, но не социальным вмешательством. В плане же политических ценностей специфика неолиберального типа мышления отдает предпочтение рассуждениям в терминах свободы в ущерб размышлениям о солидарности и равенстве [с. 589]. Приоритетными являются такие решения социально-экономических и политических проблем, которые входят в сферу компетенции конкретного индивида (но не общества либо сообщества), и потому соображения либеральной свободы всегда будут привлекательнее туманных проектов социальной взаимопомощи и солидарности (в особенности в тех случаях, когда ущемление прав других оборачивается личной коммерческой выгодой). Коллективные согласованные действия раз и навсегда вытесняются соображениями состязательности, конкуренции и соревнования.
Эмоциональная составляющая НЛФС - это постоянный акцент на статусности и престижности коммерческих операций (включая деловую активность, получение образования и профессии, создание семьи, отношения с близкими людьми), которые служат наглядным подтверждением жизненного успеха homo neoliberalus. Однако, в отличие от прежних эпох, эмоциональное манипулирование в рамках НЛФС чаще направлено не на других, а на самого манипулятора, подчеркивает Тео. Самым же действенным и востребованным инструментом эмоционального манипулирования становится стресс. «Неолиберализм требует постоянного пребывания в состоянии стресса, ощущения состояния стресса как константной формы существования, которая уравновешивается непрерывной погоней за счастьем» [с. 591]. Стресс - это закономерный результат постоянного пребывания homo neoliberalus в атмосфере перемен, трансформаций, неопределенности, неустойчивости, непредсказуемости, вновь обозначенных требований и условий, конкуренции, борьбы, утраты истины, инструментализации отношений и связей, констатирует канадский психолог. Стресс, изоляция, одиночество - это оборотная сторона погони за жизненным успехом и стремления соответствовать неолиберальным шаблонам. Ядро НЛФС - это потребность ощущать счастье, сделать состояние сча-
стья, опосредованное опытом стресса, стрежнем жизни, фокусом работы над собой, психологического и телесного совершенствования. В терминах неолиберализма счастье как оборотная сторона стресса всегда подлежит калькуляции, имеет материальный эквивалент и носит исключительно личный характер.
Психологической характеристикой, поддерживающей баланс между мышлением и эмоциональной сферой субъективности, является агентность, продолжает автор. Стремление сохранить политический, экономический и социокультурный наличный порядок не означает, что неолиберальная форма жизни исключает всякую агентность, хотя бы потому, что императивный выбор в пользу жесткого индивидуального самоконтроля (на фоне самоустранившихся институтов социальной и государственной опеки) предполагает свободное, а не вынужденное решение. Извращенная логика неолиберальной формы жизни требует, чтобы индивид свободно выбирал свою судьбу, однако если выбор окажется не в пользу ценностей неолиберализма, его ждет жизненный коллапс. В границах НЛФС агентность тесно связана с прагматикой и абсолютизацией утилитаризма, определяющих индивидуальный выбор во всех сферах деятельности и межличностных отношений, настаивает Тео. «В этом колонизированном и коррумпированном мире получает распространение феномен, который можно назвать новым нигилизмом» - абсолютное отрицание возможности и целесообразности каких-либо социальных изменений, за исключением трансформаций, касающихся Я и его ближайшего (семейного) окружения [с. 593]. Несмотря на очевидность структурных трансформаций западного общества на рубеже XX-XXI столетий, homo neoliberalus твердо убежден, что неолиберальная форма жизни как наилучшая из всех возможных знаменует собой конец истории, так что любые общественные изменения совершенно лишены смысла [с. 593].
По мнению немецкого психолога К. Хольцкампа, агентность, присущая эпохе капитализма, фокусом которой выступают сугубо личные, сиюминутные, а не социальные, исторически значимые цели, имеет саморазрушительный характер и борется сама с собой1. Тео, однако, полагает, что редуцированное Я и ограниченно-вынужденная агентность неолиберализма, сохраняя преемствен-
1 Holzkamp K. Grundlegung der Psychologie. - Frankfurt a. M.: Campus, 1983.
ность с прежними тенденциями, не только не угрожает НЛФС, но, напротив, охраняет ее. Все, что необходимо для достижения неолиберального идеала, - жизненный успех, имеющий материальное выражение и зацикленный на самом его субъекте. Средством достижения успеха служат деньги, и это требование перечеркивает любые традиционные личностные ценности - скромность, умеренность, гордость, достоинство, самоуважение и т.п. Агентность неолиберального толка превращает все отношения, цели и задачи в «инструментальные сущности», подчиняя логике выгоды поиск своего призвания, профессию и карьеру, семью и близкие отношения. Успех как главная цель неолиберальной агентности заявляет свои права на самого своего носителя, который обязан хранить верность принципам неолиберализма в профессии и в быту, в супермаркете и на отдыхе, в спортзале и в домашнем кругу, совершенствовать тело и дух в соответствии с неолиберальными нормами молодости и здоровья и, в конечном счете, «успешно стареть».
В заключение Т. Тео подчеркивает, что НЛФС придает новый импульс и невиданные прежде исторические масштабы той форме жизни и субъективности, которую Э. Шпрангер ассоциировал с эпохой капитализма. НЛФС довела до критической точки утилитарно-практическую материальную ориентацию человека капиталистического, сообщив ей вездесущность и всеохватность, распространив «вычислительный» стиль жизни на все сферы личностного и общественного бытия, включая субъективное Я. По мнению автора, психологические дисциплины служат сегодня мощной поддержкой тенденций НЛФС, касающихся самоконтроля, жесткой дисциплины и погони за успехом. Поэтому, в частности, одной из вероятных критических перспектив в отношении неолиберальной формы жизни может и должно стать критическое концептуальное мышление, которое сможет выйти за пределы неолиберального здравого смысла.
Е.В. Якимова
2019.02.003. РАЗЕРФОРД А. ФЕМИНИЗМ, ПСИХОЛОГИЯ И ФЕМИНИЗАЦИЯ НЕОЛИБЕРАЛЬНОЙ СУБЪЕКТИВНОСТИ: ОТ КРИТИКИ К ПРЕОДОЛЕНИЮ НЕОЛИБЕРАЛИЗМА. RUTHERFORD A. Feminism, psychology and the gendering of neoliberal subjectivity: From critique to disruption // Theory a. psychology. -L., 2018. - Vol. 28, N 5. - P. 619-644.
