CC BY
18
Авторы десятой главы «Наши соотечественники в Эфиопии сегодня (адаптация и взаимопонимание с представителями принимающей культуры)» (М.Л. Бутовская, Р.О. Бутовский, Е.В. Весе-ловская) исследовали социально-психологичекую адаптацию русских мигрантов и их потомков в Эфиопии. Сравнение с данными, полученными в других странах Восточной Африки (Танзании, Уганде, Руанде, Кении), свидетельствуют об успешности выходцев из России, обладающих набором личностных качеств, сочетающих ориентацию на доброжелательные контакты и собственную активность.
Т. Б. Уварова
2019.01.024. КУДРЯШЕВ ВН. КОНЦЕПТ РУССКОЙ НАЦИИ В ОБЩЕСТВЕННО-ПОЛИТИЧЕСКОЙ МЫСЛИ РОССИИ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XIX в. - Томск: Изд-во Томского ун-та, 2017. -392 с.
Ключевые слова: Россия, вторая половина XIX в.; общественно-политическая мысль; концепт русской нации; славянофилы; либералы.
Монография д-ра ист. наук В.Н. Кудряшева состоит из введения, четырех глав и заключения.
В первой главе «Методологические подходы к трактовке концепта нации» кратко рассматривается история возникновения и изменения понятий «нация», «национализм» в научной мысли Х1Х-ХХ вв.: Э. Ренан, Ф. Фюре, Б. Андерсон и др. Для своего исследования В.Н. Кудряшев наиболее подходящим называет определение К. Вердери: «Национализм представляет собой политическое применение символа нации при помощи дискурса и политической деятельности, а также чувство, которое заставляет людей реагировать на его применение» (цит. по: с. 43-44). Сам по себе национализм имеет неопределенный характер и не является социальной силой, замечает В.Н. Кудряшев. Направление ему придает та или иная политическая, этническая или другая группа.
В главе «Этноцентристская и имперская тенденции в консервативном направлении общественно-политической мысли России второй половины XIX в.» автор подробно описывает и анализирует концепции славянофилов и консерваторов.
В. Кудряшев рассматривает славянофильство как неоднородное по внутреннему составу, развивающееся идеологическое течение, эволюционировавшее от раннего славянофильства до панславизма. Основное понятие - «народность» - понималось славянофилами по-разному. К.С. Аксаков и Ю.Ф. Самарин считали, что это «сумма духовных, физиологических свойств, составляющих сущность национальных качеств народа» (с. 49). А.С. Хомяков и И.В. Киреевский на первое место выдвигали религиозную составляющую, поэтому в их творчестве «народность» выступает не как национальная характеристика, а как маркер различия православной и католической цивилизаций.
Славянофилы вели теоретические поиски, надеясь на консолидацию «русской нации на основе исторически сложившихся духовных ценностей, общности исторической судьбы» (с. 110). Поэтому в работах ранних славянофилов проводилась мысль о необходимости освободить духовный потенциал русского народа от чуждого европейского влияния и обеспечить самостоятельное развитие на национальной духовной основе.
В 1870-е годы славянофилы постепенно отходят от идеи русской национальной идентичности и приходят к идее идентичности славянской, т.е. понятие «народность» расширяется ими до языковой группы, или группы родственных народов, подчеркивает автор. Например, А. А. Киреев считал, что со временем «народ будет расширяться до размеров племенной федерации, тем самым создавая возможность использования этого понятия по отношению ко всему славянскому сообществу» (там же).
Итак, объектом интереса поздних славянофилов становится все славянство в целом. Они считали, что для всех славянских народов наиболее предпочтительна самодержавная форма правления, православная религия. Так же необходимо языковое объединение, поэтому русский язык предлагался в качестве универсального. Критики и оппоненты обвиняли славянофилов в том, что они стремятся распространить русскую государственность и русифицировать другие народы. В ответ на это славянофилы подчеркивали, что они выступают за постепенное, эволюционное объединение славян.
В. Кудряшев отмечает, что славянофилы неверно оценивали политические и этнополитические процессы. В 1870-1880-е годы
они опирались на идею абсолютного преобладания православного славянского населения, не замечая при этом рост численности неславянского населения. Они преувеличивали стремление славян к единству, не принимая во внимание рост национально-освободительных движений славянских народов, их стремление к консолидации в рамках отдельных национальных государств.
Среди наиболее ярких представителей имперского консервативного направления автор называет М.Н. Каткова, Л.А. Тихомирова, К.Н. Леонтьева, К.П. Победоносцева, В.П. Мещерского.
М.Н. Катков рассматривал нацию как этнополитическую категорию, состоящую из множества этнополитических элементов. Согласно Каткову, все подданные Российской империи, вне зависимости от этнической и религиозной принадлежности составляют русскую нацию, как «политическую народность». Публицист отказывал другим, не русским и не православным, в самоназвании: «Племенное происхождение не определяет национальности, вероисповедание - также. Национальность людей определяется национальностью государства» (цит. по: с. 114). Остальные национальности могут развиваться в рамках, установленных «политической нацией» - русской. Впоследствии эти идеи были развиты Л.А. Тихомировым, в ходе его полемики с философом В.С. Соловьевым.
В третьей главе «Национальный аспект российского либерального дискурса» освещаются взгляды таких разных мыслителей, как В.Г. Белинский, Б.Н. Чичерин, А.Д. Градовский, В.С. Соловьев и др.
Преобладание ученых правоведов и историков заметно повлияло на формирование либеральной мысли 1850-1860-х годов. Б.Н. Чичерин рассматривал «народ» в этнографическом и юридическом смысле. Первичным признаком формирования «народно -сти» (по терминологии ученого) являлся язык. Именно язык формирует общий склад ума, мировосприятие; развиваясь, он создает новые уровни - национальную литературу и высший уровень -духовное единение. Б.Н. Чичерин считал, что духовное единение устанавливает настолько сильную связь, что может сохранить политическую идентичность даже в условиях государственной раздробленности. Более того, как показывают примеры Италии и Германии, духовное единство может стать фактором государственного объединения.
Либералы отказались от идеи рассматривать народ как неизменную систему базовых духовных ценностей. Они обратили внимание на влияние разных объективных, природных, исторических факторов на развитие национальностей и их особенностей (с. 160).
Формирование национального государства либеральные мыслители рассматривали как возможность, которая может реализоваться народом, а может и не реализоваться. Зависит это от способности народа к государственной жизни - т.е. может ли народ подчиниться государству для решения общих задач. Также следует учитывать влияние внешних и внутренних обстоятельств, факторов, которые могут благоприятствовать или препятствовать формированию национального государства. «Поэтому никакая декларация права наций на свое государство не способна создать условия для их реализации, и проблема создания национальных государств решается в области политики, а не права» (с. 232).
В. Кудряшев подчеркивает, что представление В.Г. Белинского об «исторических народах» в 1860-е годы было отвергнуто либералами. Но они отмечали стадиальность в развитии разных народов. Потенциально все национальности равны, но они находятся на разных стадиях развития, поэтому некоторые способны создавать государства, а другие пока еще нет. Историк отмечает, что либералы использовали разные этнические категории - «нация» и «племя». Нации смогли реализовать свою возможность создать государство, а племена еще нет. К нациям либералы относили поляков, финнов, некоторые еще и малороссов, остальных причисляли к племенам. Это относилось к народам Закавказья, Сибири и Средней Азии, пишет В. Кудряшев, они рисовались в трудах либеральных авторов как отсталые, которым Россия несет европейскую государственность, экономический и культурный прогресс. Поэтому либеральные авторы были готовы обсуждать перспективы польской автономии, но племена должны были оставаться в составе Российского государства, заключает автор.
В заключительной четвертой главе «Соотношение национального и социального в трактовке русских социалистов» автор проанализировал некоторые концепции революционных социалистов (А.И. Герцена, М.А. Бакунина, П.Л. Лаврова); марксистов (Г.В. Плеханова, В.И. Ленина); народников-революционеров (программа народовольцев П.А. Ткачёва, М.П. Драгоманова); народни-
ков-реформаторов (Н.К. Михайловский, С.Н. Южаков, И.И. Каб-лиц).
В программе группы «Освобождение труда» национальное равноправие предполагалось реализовать через «полную равноправность всех граждан независимо от религии и племенного происхождения» (цит. по: с. 309).
В первых программных документах РСДРП решению национального вопроса отводилось скромное место, считает В. Кудряшев. В 1902 г. в проект программы РСДРП В.И. Ленин включил требование «права на самоопределение за всеми нациями, входящими в состав государства» (цит. по: с. 309). В других работах уточнялось, что право наций на самоопределение российские марксисты рассматривают исходя из классовых целей: «Идея свободы нации нужна была только для того, чтобы расчистить почву для классовой борьбы... Не нация должна была стать объектом приложения сил марксистов, а затем субъектом революционных процессов, а пролетариат разных наций» (с. 310-311).
При оценке взглядов народников, пишет автор, следует помнить, что в 1880-е годы они сформировались в общественное движение, часть народнической мысли развивала идеи революционного преобразования государства и общества. Народники-революционеры «отрицали возможность и необходимость учета национальных факторов в революционном движении. Декларируя право народов определять свою послереволюционную судьбу, они фактически оставляли за собой право определять целесообразность предоставления суверенитета народам» (с. 379). Либеральное народничество признавало значимость национальной идентичности в будущем устройстве общества, поэтому они развивали проекты России как полиэтнического общества. Общим для них стало понятие «о сохранении естественного, в их представлении, доминирования русского национального элемента в языке, культуре» (с. 380).
В российской интеллектуальной мысли конца XIX в. было сформировано несколько альтернативных национальных проектов. Несмотря на неоднозначность они, в основном, исходили из реалий современности, учитывали особенности внутреннего и внешнеполитического развития страны. В интеллектуальном плане наряду с самобытностью присутствует влияние зарубежной научной
мысли. Историческая судьба сделала реальностью, казалось бы, наименее реализуемый проект, предложенный самым радикальным крылом социалистического движения, заключает В. Кудряшев.
Ю.В. Дунаева
2019.01.025. БАССИН М. ЗАГАДКА ГУМИЛЁВА: БИОПОЛИТИКА, ЕВРАЗИЙСТВО И КОНСТРУИРОВАНИЕ ОБЩНОСТИ В СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ.
BASSIN M. The Gumilev mystique: Biopolitics, Eurasianism, and the construction of community in modern Russia. - Ithaca: Cornell univ. press, 2016. - XVI, 380 p.
Ключевые слова: биополитика; евразийство; теория этноса и этногенеза; концепция пассионарности; этнонациональная дифференциация; советский интернационализм; Л.Н. Гумилёв; популярность идей Л.Н. Гумилёва.
Книга географа и историка Марка Бассина представляет собой интеллектуальную биографию Льва Гумилёва (1912-1992), в которой наряду с рассмотрением его научных теорий особое внимание уделяется восприятию его идей в СССР и затем на постсоветском пространстве. Как отмечает во введении к книге Рональд Суни, для глубокого понимания современной России необходимо именно такое исследование, в котором серьезно и тщательно разбираются «иногда эксцентричные, даже абсурдные» идеи тех, кого ранее сторонилась западная наука (c. XI).
Во введении дается краткий биографический очерк, в котором обрисовываются основные события жизни героя книги, «сына знаменитых родителей» - поэтов Анны Ахматовой и Николая Гумилёва. Несмотря на несколько арестов и отбывание первого срока в лагерях Норильска, вернувшемуся с фронта Льву Гумилёву удалось закончить образование на историческом факультете ЛГУ и поступить в аспирантуру Института востоковедения АН СССР. В 1948 г. он защитил кандидатскую диссертацию «Политическая история хазарского каганата», но через год был арестован вновь и освобожден после ХХ съезда. С тех пор его научная деятельность (включавшая в себя участие более чем в 20 сезонах археологических экспедиций) не прерывалась. После защиты докторской диссертации по истории древних тюрок он устраивается на работу на
