CC BY
21
данской войны. При этом часть из них действовала как сила, альтернативная РКП (б) и проводимому ею курсу на создание регулярной Красной армии. Вместе с тем многие деятели анархистского движения интегрировались в РККА и РККФ, включившись в слой военных деятелей молодого Советского государства (с. 184).
В сборнике помещены также следующие статьи: В.П. Рыбал-кин «Основоположники марксизма-ленинизма об армии социалистического государства»; Л.И. Ольштынский «Ленин и Красная армия»; С.С. Войтиков «Высший военный совет. Проблемы изучения»; Н.Ф. Бугай «Красная армия: На фронтах сражений и в строительстве нового государства»; Г.А. Куренков «Красная армия и проблемы защиты военной тайны (1918-1922 гг.)»; Б.У. Серазет-динов «Участие Красной армии в восстановлении народного хозяйства на Урале в период и после Гражданской войны (19181922 гг.)»; А.К. Акылакунова, Н.Е. Коршунова «Вклад менделеев-цев в победу Красной армии в годы Гражданской войны».
В.М. Шевырин
2018.05.004. НЕЙБУРГЕР М. БОЛГАРСКИЙ ФАКТОР В РОССИЙСКОЙ РЕВОЛЮЦИОННОЙ ЭПОХЕ, 1917-1923. NEUBURGER M. The Bulgarian factor in Russia's revolutionary era, 1917-23 // J. of contemporary history. - [L.]; [Beverly Hills, Calif.], 2017. - Vol. 52 (4). - P. 874-891.
Ключевые слова: Балканы; Болгария; болгарские и российские левые; российская революция 1917г.; Гражданская война; балканский фактор в революции 1917 г.
Мэри Нейбургер, профессор Техасского ун-та (Институт исторических исследований, Остин) рассматривает роль и значение болгарских левых сил в русской революции 1917 г. и в последующий период, прежде всего, «особые отношения» болгарских и российских левых и конкретные пути и способы, по которым происходил обмен людьми, идеями, материалами, причем как по суше, так и по Черному морю. Связи, вклад и преданность болгарских левых русскому (и глобальному) революционному проекту были значительными и во многом превышали в пропорциональном отношении как размер, так и международное значение Болгарии; поэтому ав-
тор предлагает рассматривать болгарский фактор шире, как «балканский».
Вплоть до недавнего времени русская революция 1917 г. и последовавшая за ней Гражданская война объяснялись и понимались прежде всего как русские события, хотя и с явным интернациональным измерением. Разумеется, во многих исследованиях отводилось место иностранному, т.е. коммунистическому вмешательству. Спустя 100 лет после 1917 г. новые исследователи продолжают уточнять картину эпохи, уделяя внимание в том числе субъективному пониманию революции в национальных коммунистических партиях, взаимодействию национальных и интернациональных факторов. В равной мере определенному пересмотру подвергается серьезный вопрос: всегда ли левые силы находились под влиянием Москвы?
Немногие выдающиеся болгарские марксисты хорошо известны своим вкладом в русскую революционную эпоху - Димитр Благоев, Георгий Димитров, Кристиан Раковский. Но гораздо менее известны многие участники болгарского социалистического движения, оставившие мемуары, которые пылятся на полках государственных архивов. «Внимательное чтение этих мемуаров, - отмечает автор, - своего рода окно, показывающее, что болгары воспринимали революцию через "свои очки", отталкиваясь от собственных индивидуальных и коллективных интересов. Прочитанные в тандеме с мемуарами лиц известных, такие истории проливают свет на роль болгарского или, точнее, балканского фактора в деле упрочения и распространения власти большевиков» (с. 876).
В 1917 г. в Петрограде находилась лишь небольшая горстка болгар, но такая видная фигура как К. Раковский, и менее известный В. Геров поддерживали связь с Советской Россией с южного фланга, участвуя в Гражданской войне на стороне красных. Когда Украина стала основным полем борьбы за выживание революционного государства, соседняя Болгария обрела важную вспомогательную роль, там происходил обмен информацией между красными и белыми, Востоком и Западом. Коммунисты организовали постоянное курсирование кораблей, в первую очередь через Варну и Одессу, которые перевозили людей, товары, пропагандистскую литературу между Россией (и позднее Советским Союзом) и Болгарией. Через эту транспортную сеть болгарские коммунисты полу-
чали оружие для своего неудачного восстания в 1923 г., которое стало попыткой показать достижимость идеи глобальной революции. В последующие годы Советский Союз стал базой для болгарских коммунистов, причем многие из них играли видную роль в стремлении Советов совершить всемирную революцию и победить фашизм в Европе. С самого начала болгарские коммунисты принимали активное участие в деятельности Коминтерна - органа по распространению революции. Это продолжалось в 1930-е годы и усилилось в начале 1940-х при Георгии Димитрове.
Автор связывает притягательность марксизма и большевизма для болгарских социалистов с их особыми отношениями с Россией и российскими левыми силами. Их корни восходят к XIX в., когда часть болгарской новой коммерческой элиты стала посылать свое потомство для обучения за границу, в том числе в царскую Россию. Болгарская, и, шире, балканская молодежь соприкасалась с политическим радикализмом именно в России: ее привлекал не столько социализм, сколько аграрный популизм Герцена, анархизм Бакунина. В 1856-1878 гг. примерно 500 болгар получали образование в Петербурге, тогда как многие болгарские эмигранты осели в Ново-россии, особенно в Одессе. Их колонии особенно упрочились в этом регионе после Русско-турецких войн 1806-1812 и 1828-1829 гг. Здесь, как и в Сербии и в Румынии, они создавали революционные кружки и устанавливали отношения с другими революционерами, националистами и социалистами.
Левая мысль развивалась на почве особой ситуации на Балканах в XIX в. При Османском правлении главной целью болгарских революционеров было национальное освобождение, что сопровождалось неустанной критикой политики великих держав. Когда балканские государства получили автономию и независимость (Болгария в 1878 и в 1908 гг. соответственно), неудовлетворенность новыми границами вызвала к жизни националистические программы. «Только вопрос бедности и отсталости, так называемый "крестьянский вопрос", соперничал по важности с проблемой, как перекроить границы с учетом сложной этнорелигиозной мозаики. Как и в России, решение предлагал марксизм. Балканскую отсталость и нерешенность национальных проблем можно было свалить на великие державы и их прислужников - местную буржуазию, а конечное решение связывалось с революцией» (с. 878).
Однако балканские социалисты выдвигали другое решение. Понятие Балканской (или Дунайской) федерации долгое время являлось частью революционного проекта о региональном сотрудничестве и постосманском будущем. С 1870-х годов балканские социалисты - такие как видный сербский социалист Светозар Маркович и отец-основатель болгарского марксизма Димитр Бла-гоев - рассматривали федеральную модель как средство политического решения балканских этнонационалистических проблем.
Важно отметить, что болгарские левые силы участвовали в организации не только балканской, но и более широкой, европейской, в том числе российской марксистской традиции. Д. Благоев создал первую марксистскую организацию в России, сотрудничавшую с Плехановым («Освобождение труда») и заложившую основы русской социал-демократической партии. Изгнанный из России, он создал в Болгарии Рабочую социал-демократическую партию в 1891 г. К. Раковский участвовал в кружках русских марксистов-эмигрантов в Швейцарии вместе с Плехановым, Засулич и Аксель-родом. Эти ранние социалисты поддерживали не только революционный, но и эволюционный подход к политическим переменам. Болгарские социал-демократы, как и российские, раскололись на две ветви: болгарские «тесняки» вместе с Благоевым равнялись на русских большевиков, «широкие» были связаны с меньшевиками. К этой ветви, которую историки именуют «европейской», принадлежал Раковский.
Симпатии Раковского были адресованы не царской России и «царю-освободителю», а российскому народу, интересы которого представляли левые силы. Вместе с тем интернационализм Раков-ского, по словам автора, был своего рода «мультинациональным», продуктом его многонационального балканского происхождения. Его семья принадлежала к османской торговой элите, и он сам тесно общался с рядом социальных и этнических групп на обоих берегах Дуная (с. 880).
Балканские войны (1912-1913) и Первая мировая война имели катастрофические последствия для болгарского и русского фронтов, способствуя радикализации политических настроений. Победа большевиков в Петрограде в 1917 г. вдохновила «тесняков» Благоева, ряды которых быстро росли в конце войны. Горстка болгар непосредственно участвовала в событиях февраля и октября
1917 г. Мемуары одного из них, Василя Герова, ярко рисуют его отношение к октябрьскому перевороту как воплощению надежд его отца, участника битвы на Шипке в Русско-турецкой войне. Он цитирует письмо отца от 1915 г.: «Помни и до конца дней своих не забывай, что находишься в братской стране, народ которой проливал свою кровь за наше освобождение от турецкого ига. Мы в долгу перед ними. Я думаю также о международном положении и о грядущих событиях, в которых ты должен принять участие на стороне наших русских братьев» (цит. по: с. 881). «Для Герова, как и для Раковского и многих других, наилучшим образом исполнить свой политический долг перед Россией означало оказать помощь в освобождения их русских братьев не только от русского царизма, но и от западного империализма. Для сторонников большевиков это означало участие во всеобщей революции в Петрограде и за его пределами, во вновь созданных революционных советах» (с. 882). Первой организованной группой зарубежных социалистов в Петрограде стал болгарский комитет под руководством В. Герова, тепло принятый Лениным, что казалось живым доказательством глобальной природы революции, ее «интернационального» характера. Ту же роль играл Коминтерн (III Интернационал), одним из членов-основателей которого на его первом конгрессе в марте 1919 г. стал Раковский, представлявший Федерацию Балканских коммунистических партий, Болгарскую и Румынскую партии. Генсек Болгарской компартии Васил Коларов и Георгий Димитров постоянно курсировали между Варной и Одессой по «нелегальному каналу», ставшему одной из артерий революционного обмена партийцами, оружием и печатными революционными материалами между Болгарией и Советской Россией (с. 882).
Волнения на Балканах, казалось, подтверждали представление большевиков о том, что русская революция станет искрой для разгорания революции мировой. Д. Благоев и его «тесняки» стремились придать стихийным волнениям координированный характер. В декабре 1917 г. около 10 тыс. болгарских рабочих заполнили улицы Софии, призывая к миру и революции. Партийные ячейки среди солдат распространяли огромное количество брошюр, призывов, газет; тираж газеты «Работническо дело» вырос с 2 тыс. до 11,5 тыс. Толпы женщин, поощряемые «тесняками», громили мага-
зины и продовольственные склады. По словам Благоева, «империалистическая война» превращалась в «войну социальную».
В 1919 г. «тесняки», переименованные в Болгарскую коммунистическую партию (БКП), заняли на парламентских выборах второе место после Болгарского земледельческого национального союза (БЗНС) А. Стамболийского. Режим Стамболийского боролся с забастовками, используя армию, войска союзников и собственную «оранжевую гвардию».
В этот период Южная Россия и Украина стали ареной наиболее ожесточенной борьбы между революционными и контрреволюционными силами, как внутренними, так и внешними. Но то, что происходило в ближнем зарубежье, включая Балканы, было тесно связано с успехами и провалами Гражданской войны и советского проекта в целом. Болгары (и Болгария) играли важную и в значительной мере непризнанную роль в гражданской войне на территории Украины. К. Раковский, которого Ленин вызвал в Москву в начале 1918 г., стал ключевой фигурой в этом отношении. После Октябрьской революции он присоединился к партии большевиков, его интеллектуальные и политические таланты получили здесь широкое признание. Ленин назначил Раковского главой Совета народных комиссаров на Украине в 1919-1923 гг., фактически сделав его главной фигурой всего раздираемого войной региона. Нейтральность и гибкость Раковского оказались важными качествами на Украине, где этническое разнообразие напоминало балканскую мозаику, которую он хорошо понимал. Раковский боролся с «буржуазным украинским национализмом», но при этом переносил свои идеи создания Балканской федерации на многонациональную Украину. Кроме того, эта территория стала основной базой Белой армии, получавшей поддержку Антанты со стороны Черного моря. Поэтому, считает автор, как болгарскому, так и черноморскому факторам, которые редко рассматривались историками, необходимо уделить должное внимание при попытке распутать сложные политические нити этого периода.
Автор, опираясь на мемуары некоторых членов БКП, подробно описывает масштабы деятельности «нелегального черноморского канала» между Варной и Одессой. В 1922 г. было даже решено купить большое американское судно, которое назвали «Иван Вазов» - имя болгарского писателя, автора знаменитого романа
«Под игом». В 1922 г. судно доставило продукты в голодающий Севастополь и продолжало совершать рейсы Варна - Одесса с оружием, продовольствием и литературой. Тем же путем прибывали волонтеры, желавшие играть активную роль в защите первого пролетарского государства и отдать «болгарский долг русскому народу» (с. 885).
Но не только левые совершали регулярные черноморские рейсы в то время. Фактически около 30 тыс. солдат Белой армии Врангеля в сопровождении белых офицеров осели в Болгарии -премьер-министр Стамболийский решил таким образом примириться с Антантой. Болгария превратилась в своего рода базу контрреволюционной деятельности против русских и болгарских коммунистов. При поддержке и одобрении Стамболийского белые силы нередко использовались при подавлении стачек и других видов активности левых в стране. Однако поддерживаемые Антантой планы перенаправить белых на Украину не удались. Тем временем отношения военных со Стамболийским обострились, что привело к его убийству 23 июня 1923 г. Пришедший к власти кабинет А. Цанкова предпринял шаги по вытеснению из политической жизни страны БЗНС и БКП. При этом он широко использовал репрессии, особенно после так называемого Сентябрьского восстания 1923 г.
Полагая, что государственный переворот привел к кризису власти, ЦК БКП (т. с.) в начале августа 1923 г. утвердил курс на вооруженное восстание с целью установления власти рабоче-крестьянского правительства. Полиция, для которой эти планы не были секретом, в качестве превентивной меры 12 сентября 1923 г. арестовала около 2 тыс. коммунистов. Не дожидаясь утверждения Центральным комитетом даты восстания, за которое высказалось большинство, член ЦК БКП В. Коларов разослал специальные инструкции партийным организациям, призвав их выступить 22 сентября.
По стране прокатилась волна мятежей и выступлений с призывом создать «республику рабочих и крестьян», однако вооруженные силы нового премьер-министра А. Цанкова подавили протесты. К 29 сентября практически не осталось ни одного очага сопротивления. Руководство в составе В. Коларова, Г. Димитрова и Г. Генова спаслось, перейдя болгаро-сербскую границу. Число по-
гибших составило, по данным компартии, около 5 тыс. человек На основании принятого в начале 1924 г. Закона о защите государства БКП и другие учрежденные ею организации были запрещены.
БКП, сохранявшая нейтралитет, подверглась суровой критике со стороны Коминтерна и смене руководства. Во главе партии встал Георгий Димитров, сменивший престарелого Благоева. «Восстание 1923 г. фактически потерпело поражение, но оно доказало болгарскую лояльность Москве и Коминтерну. Оно также стало важной частью нарратива БКП о правительственных репрессиях и коммунистических жертвах, об изгнании и о наступающей борьбе против фашизма. 1923 г. стал последней надеждой Болгарии стать частью глобальной революции, которая должна была последовать за русской революцией 1917 г.» (с. 888).
Репрессии в стране усиливались, и большая часть руководства БКП нашла прибежище в СССР, впрочем, оказавшееся достаточно опасным для них. Однако в целом БКП лишь частично пострадала от жестких сталинских чисток зарубежных компартий благодаря влиянию Димитрова, ставшего крупной и влиятельной фигурой левых сил межвоенного периода. Он состоял в Коминтерне с его основания, руководил его западноевропейским бюро в Берлине в 1922-1933 гг. В 1933 г. нацисты обвинили его в поджоге рейхстага, причем этот инцидент использовался как предлог для введения авторитарного правления. На суде в Лейпциге Димитров отверг ложные обвинения, что принесло ему славу и признание не только левых сил. По возвращении в СССР он был включен в ближайший круг Сталина. Это дало ему возможность лично выступать в защиту 800 арестованных членов БКП и многих спасти. Тем не менее более 500 членов партии были казнены или умерли в ГУЛАГе. Став главой Коминтерна в критические 1934-1943 гг., Димитров играл важную роль в политике «народного фронта против фашизма». При этом он отнюдь не был простым рупором Сталина и Коминтерна, как ранее считали западные историки. В работах последних лет отмечается, что он обладал значительной автономией в формулировании своей позиции, используя свой опыт на Балканах. Димитров много работал над созданием союзов с националистически ориентированными революционными организациями на Балканах, с тем чтобы использовать их «революционный потенциал».
«Болгарский фактор в русской революции 1917 г., - пишет в заключение автор, - заслуживает серьезного пересмотра как нечто большее, нежели примечание к истории этих поистине интернациональных событий. Болгарские левые силы имели долгую историю включенности в российский и европейский марксизм, влиятельных (даже критически настроенных) мыслителей и политических лидеров как до, так и после 1917 г. "Особые отношения" между Болгарией и Россией были подкреплены событиями этого года, которые болгары прочли, осмыслили и использовали со своим собственным значением. Болгарский "долг" царской России за "освобождение" был нередко понимаем как долг "спасти русский народ". В свою очередь советская Россия была принята как воплощение надежд на мировую революцию, как проект, в котором Болгария играла ключевую роль - на Украине и за ее пределами. Это в конечном счете помогло болгарским левым силам занять выдающееся положение в международном коммунистическом движении и внедрить коммунизм внутри самой Болгарии» (с. 891).
Т.М. Фадеева
2018.05.005. МИНЦ М.М. Рец. на кн.: КОКОУЛИН В.Г. БЕЛАЯ СИБИРЬ: БОРЬБА ПОЛИТИЧЕСКИХ ПАРТИЙ И ГРУПП (НОЯБРЬ 1918 - ДЕКАБРЬ 1919 г.). - Новосибирск: [б. и.], 2017. -527 с.
Ключевые слова: Гражданская война в России; внутриполитическая борьба в Сибири; история белых правительств; А.В. Колчак.
Расхожий стереотип о том, что историю пишут победители, довольно сложно соотносится с действительностью, однако советская историография Гражданской войны в России соответствовала ему в полной мере. Это проявилось не только в доминировании определенных идеологических установок (оно было характерно для всей советской исторической науки), но и в том, что предметом исследования являлись прежде всего такие вопросы, как политика советского правительства, экономическое положение на территориях, подконтрольных большевикам, действия Красной армии и т.д. Процессы, протекавшие по другую сторону фронта, при этом в основном оставались в тени; исключение составляли действия крас-
