CC BY
10
можно интерпретировать как оправдание американской стороны: у них не было выбора. Премьер Абэ не отреагировал на ситуацию, хотя знал о ней, что было интерпретировано оппозицией как то, что Абэ разделяет мнение, приписываемое Кюма. В особенности упорствовал в этих обвинениях Одзава Итиро, тогдашний лидер оппозиции.
Прием идеологической синекдохи, отмечает Сейруп, при этом используется оппозицией весьма избирательно. Так указание на то, что качества части указывают на качества целого применяется только к кабинету и его министрам. То есть пороки отдельного министра указывают на пороки всего кабинета и правящей партии. Однако рассуждения о порочности отдельных элементов политической системы, коими и являются кабинеты и партии, не приводят к выводу о ее тотальном несовершенстве и необходимости переформатирования. Это лишний раз доказывает то, что высказывания об «ответственности за назначения» являются не более, чем политической риторикой.
А.А. Новикова
КУЛЬТУРА
2018.04.041. ТХИ ХЬЕН Н. ИССЛЕДОВАНИЕ ИНТЕГРАЦИИ БУДДИЗМА И ВЬЕТНАМСКИХ ФОЛЬКЛОРНЫХ ВЕРОВАНИЙ (НА ПРИМЕРЕ ТХАНГ-НГИЕМСКОГО БУДДИЙСКОГО ХРАМА).
THI HIEN NGUYEN. A study of integration of Buddhism and Vietnamese folk beliefs (a case study of Thang Nghiem Buddhist temple) // Vietnamese social sciences. - Hanoi, 2016. - N 6. - P. 67-81.
Ключевые слова: Вьетнам; религия; тантрический буддизм; Тханг-Нгием.
Автор (Вьетнамский национальный институт исследований в области культуры и искусства) рассматривает Тханг-Нгиемский храмовый комплекс как пример постепенной адаптации буддизма к местной культурной среде, так что в результате образуется некая новая религиозная форма, имеющая мало общего с исходными элементами, задействованными в интеграционных процессах.
Храмовый комплекс, расположенный в 15 км к югу от Ханоя, с Х1 в. имел государственное значение - построенный по приказу властей, он был местом паломничества вьетнамских монархов при восшествии на престол.
Буддизм начал проникать во Вьетнам в I в. до н.э. Уже тогда Северный Вьетнам представлял собой яркий пример взаимодействия разнообразных верований и представлений. «Поскольку сложные философские концепции с трудом воспринимались мирянами, буддизму пришлось искать свои пути в грешном мире, чтобы выжить. В силу этого обстоятельства новая религия постепенно интегрировалась в повседневную жизнь вьетнамцев. Так возникли погребальные церемонии, ритуалы по избавлению от невезения, духовная помощь в сокращении пути к предназначенному, процессии богов-хранителей к буддийскому храму во время общинных празднеств» [с. 80].
Буддизм был воспринят во Вьетнаме в тантрической форме (Ваджраяна). В отличие от Хинаяны и Махаяны (впрочем, вад-жраянисты мыслят себя обретающимися в лоне последней) Ваджраяна берет на вооружение упаю (искусные средства) - тайные эзотерические учения, позволяющие сократить путь к обретению состояния Будды.
Буддийская, книжная культура была синтезирована с тем, что принято называть вьетнамским даосизмом (имеющим мало общего с китайским) - переплетением разнообразных верований и представлений преимущественно магического характера. К этому следует добавить традиционное поклонение духам и предкам, а также культ героев; так, Тран Хонг Дао (Х111 в.), прославившийся в ходе сопротивления монгольскому завоеванию, со временем обрел божественный статус, что нашло отражение в посвященном ему культе.
Автор показывает, «как с течением времени данные амальгамированные практики Тханг-Нгиемского храма превратились в яркое воплощение синкретизма буддистских представлений и фольклорных верований. В результате... возникла новая религиозная система - тантрические буддийские практики, связанные с чтением мантр, произнесением экзорцистских заклинаний и обретением убежища в буддийском вероучении. Данным практикам удалось возобладать над местной верой в духов, так что религия, связанная
с почитанием Богини-Матери, а также культ Тран Хонг Дао в храмовом комплексе отошли на второй план. Тантрические и эзотерические практики теснейшим образом связаны для монахов с вопросами повседневной жизни - здоровьем, болезнью, деторождением. Это лишний раз подтверждает интегрированность тантрического буддизма с духовной жизнью местного населения - миряне приходят в Тханг-Нгиемский храм по самым разным поводам» [с. 80].
Отодвинутые на второй план, местные верования тем не менее отнюдь не утратили своего влияния. Это проявляется, в частности, в том, что при всем амальгамировании, присущем вьетнамским верованиям, все же некоторые объекты не допускаются. Так, в храме Богини-Матери буддийские изваяния отсутствуют, однако алтарь бодхисатвы Авалокитесвары (Махаяна), как правило, находится где-то поблизости. Собственно, буддийские храмы нередко носят имя какого-либо из местных духов. Некоторые особо почитаемые буддийские проповедники со временем были приравнены к местным божествам. Буддийский монах Линх Тхонг Хоа, живший во времена правления династии Тран (1225-1400) и почитавшийся как воплощение Будды, со временем приобрел статус местночти-мого божества, память которого ежегодно отмечается празднествами. В настоящее время ему поклоняются как в храме, так и в зале общинных торжеств.
Подобные особенности связаны с историческим развитием вьетнамских религиозных верований: вьетнамский буддизм, проникнувшись почитанием местных духов и поклонением предкам, со временем превратился в слаженную, хотя и довольно аморфную религиозную систему, в чем отразилась особенность вьетнамского религиозного плюрализма. «Вьетнам отличается разнообразием религиозных форм, причем большинство вьетнамцев склоняется к тому, чтобы отвергнуть исключительную принадлежность к какой-либо одной из их числа. Дело в том, что с течением времени выработалась склонность к компромиссным решениям, адаптируя новые религиозные течения к уже существующим. Таким образом, здесь едва ли можно обнаружить что-либо подобное твердо установленной системе вероучения» [с. 72].
Девиация буддизма красноречиво демонстрирует, как вьетнамская культурная среда размывает строгость изначальных религиозных форм: «В реальной жизни довольно суровые монастыр-
ские правила не способствовали привлечению большого числа адептов. Буддисты-миряне принимают участие в местных обрядовых практиках, исповедуя при этом буддийское учение. Некоторые из них даже прислуживают в буддийских храмах, чтобы обрести дополнительные заслуги, которые помогут им в этой жизни» [с. 68].
Сугубо практическое, приземленное понимание буддизма и было обусловлено тем, что он был воспринят в тантрическом изводе, стремившимся к переосмыслению местных культов, чтобы затем применить их к своим нуждам. Используя внешние формы, тантризм наполнял их новым содержанием. «Начиная с Х в. тантрический буддизм в том, что касается местных культовых практик, имел центральное значение - его эзотерические элементы стали неотъемлемой частью местных верований. Специальные мантры для вызывания дождя, лечения, экзорцизма, отпугивания злых духов - все эти ритуалы пользовались популярностью не только у буддистов, но и среди масс простого населения» [с. 70].
Переосмыслению, однако, был подвергнут и сам буддизм. «Тантрические объекты - знаки и символы - равно как и соответствующие техники должны были выражать союз между духовным и материальным - смертных существ и Вселенной, обладающей бесконечной энергией. Тантрический буддизм воспринял некоторые духовные сущности, почитавшиеся на местном уровне, и насытил локальные ритуалы тантрическим содержанием. Это привело к появлению своего рода религиозной амальгамы - настолько старое и новое слились воедино» [с. 69].
Автор отмечает, что в конечном итоге амальгамирование различных представлений привело к появлению новой формы, которую весьма сложно точно определить: «Синкретизм - не совсем точное определение того, что возникло в результате, поскольку изначальная практика и то, что в нее было инкорпорировано, с течением времени настолько сплавились, что стали, по сути дела, неким единым целым» [с. 72].
К.Б. Демидов
