CC BY
43
ройство будущей сети (принцип коммутации пакетов), чем ее предназначение. Советские специалисты, напротив, лучше представляли себе будущее применение задуманной ими системы (оперативный обмен экономической информацией и ее автоматизированная обработка в вычислительных центрах разного уровня), тогда как вопрос о путях реализации этих замыслов так и остался нерешенным. Кроме того, парадоксальным образом, одним из препятствий на пути к созданию ОГАС в советских условиях оказалась не столько командно-административная система, сколько советский же вариант «свободного рынка» - теневая экономика и порожденное ею мощное административное лобби. Зато в Америке системы SAGE и ARPANET создавались в рамках централизованных проектов, финансируемых государством, т.е. в некотором смысле именно «социалистическим» способом, а не «капиталистическим». Это также подтверждает, что неудача советской компьютерной утопии и бурное развитие сетевых технологий по другую сторону океана были обусловлены не различиями общественно-политических систем, а более сложным комплексом причин.
М.М. Минц
НОВАЯ И НОВЕЙШАЯ ИСТОРИЯ
2018.03.025. ЧЕПУРИНА М.Ю. ГРАКХ БАБЁФ И ЗАГОВОР «РАВНЫХ». - М.: РОССПЭН, 2017. - 222 с.
Ключевые слова: Великая французская революция; Ф.Н. Ба-бёф; термидорианский переворот; «Тайная Директория общественного спасения»; Заговор «равных».
В книге канд. ист. наук М. Ю. Чепуриной (ИВИ РАН) анализируется эволюция взглядов Франсуа Ноэля Бабёфа (1760-1797). Автор сосредоточила внимание на периоде от Термидора (1794) до казни Бабёфа в 1797 г. во время правления Директории. Основные источники исследования: фонд Бабёфа в РГАСПИ; сочинения «равных» - периодические издания Бабёфа «Газета свободы печати», «Трибун народа», «Просветитель народа», его брошюры; учредительные документы тайной Директории спасения народа; переписка с соратниками; документы органов власти (донесения агентов Директории, полицейские и правительственные докумен-
ты, материалы следствия); материалы, показывающие умонастроения обычных французов (письма читателей в газеты, доносы простых граждан о заговорщиках, оправдательные петиции тех, кто был причислен к сторонникам заговорщика или предполагал, что его за это преследуют).
Франсуа Бабёф родился в 1760 г. в Пикардии. Он работал письмоводителем у нотариуса, затем февдистом (специалистом по сеньориальным архивам). До революции Бабёф жил достаточно зажиточно, но, несмотря на потерю материальных благ, он одобрил революционные перемены и включился в политическую борьбу. Довольно быстро он стал заметным революционным деятелем в Пикардии. В 1793 г. Бабёф переезжает в Париж и начинает работать в продовольственной администрации столицы. Однако спустя несколько месяцев по обвинению в подлоге документов он был приговорен к 20 годам каторжных работ. Некоторые историки, например В.М. Далин, считают, что дело было сфабриковано, отмечает М.Ю. Чепурина. Бабёфу удалось добиться освобождения под залог, а вскоре пали монтаньяры и начался новый период революции - Термидор.
Бабёф начинает выпускать издание «Газета свободы печати», в публикациях которой обличает злодеяния монтаньяров и Робеспьера. В это время в политическом плане он близок к эбертистам и членам Электорального клуба, в стенах которого он часто выступал. В этот период свобода печати для Бабёфа представлялась главным средством реальной политики. Бабёф требовал, «чтобы возможность свободно выражать свое мнение была обеспечена не только публицистам и интеллектуалам, но и всем гражданам Французской республики» (с. 23).
Несмотря на критику действий якобинцев, в некоторых идеологических установках революционер сближался с ними. Так, Ба-бёф верил в существование некой единой народной воли, направленной к общественному благу. Но со временем он отказался от этой мысли и стал рассматривать народ как несамостоятельную силу, которой между тем необходимы «вожди» и «просветители», т.е. считал, что народу необходим руководитель. Идея революционной диктатуры казалась трибуну все более привлекательной, отмечает историк.
В октябре 1794 г., когда от критики якобинцев революционер перешел к критике Конвента, «Газета свободы печати» была закрыта. Электоральный клуб тоже был закрыт, а его лидеры арестованы.
Гракх Бабёф, как он сам стал себя называть, переживает идейную эволюцию. Частично его взгляды становятся ближе к якобинским, хотя совсем недавно он их критиковал. По мнению М.Ю. Чепуриной, это было вызвано несколькими причинами. Во-первых, экономическая ситуация, сложившаяся к зиме 17941795 гг.: новое правительство отказалось от экономической политики якобинцев, но их политика привела к росту цен и дефициту продовольствия, что, в свою очередь, вызвало недовольство народных масс. «Голод, соседствовавший с роскошествами нуворишей и пришедший во Францию вместо ожидавшегося царства демократии и свободы, заставил многих жестоко разочароваться в программе термидорианцев. "Пусть при Робеспьере был террор, но был и хлеб", - считали многие» (с. 50). Во-вторых, политические мероприятия термидорианцев не отвечали революционному мировоззрению Бабёфа. В-третьих, его глубинное мировоззрение в чем-то походило на мировоззрение якобинцев. Например, он допускал существование максимум двух партий, но никак не многопартийную систему. Также с якобинцами его роднило убеждение в необходимости тесной связи политики и этики. Вслед за Робеспьером он представлял «светлое будущее», отмеченное не только определенными политическими и экономическими установлениями, но и добрыми нравами, пишет автор. Именно за падение морали Бабёф критикует термидорианский режим. Вместе с тем М.Ю. Чепурина предостерегает от упрощенного вывода, что в это время Бабёф стал якобинцем. «В его текстах невозможно найти ни одной достаточно четкой фразы, которая без поправок на контекст однозначно свидетельствовала бы об одобрении якобинизма» (с. 52). Историк подчеркивает, что Бабёф даже избегал слова «монтаньяры», предпочитая использовать описательное «период до 9 термидора», «подлинный Конвент» и т.п. Анализ публикаций газеты «Трибуна народа» с конца 1794 по начало 1795 г. показывает, что будущий вожак коммунистического заговора нашел точки соприкосновения с якобинцами и проявлял готовность к сотрудничеству с ними, но при этом он стремился быть осторожным и лавировать. Отношение
его к Робеспьеру было все еще отрицательным, он называл его «тираном». Острие критики теперь было направлено на термидорианскую власть, которая начала преследовать и самого Гракха, и распространителей его сочинений. 7 февраля 1795 г. (19 плювиоза III года) Гракх Бабёф был арестован.
«Именно за время заключения в Боде (название тюрьмы в Аррасе. - Реф.) у Бабёфа сформировался окончательный план коммунистического заговора, предполагавший установление тотального равенства и революционной диктатуры на переходный период. Тогда же стал складываться костяк этого предприятия: он формировался из радикалов, которые оказались за решеткой после 9 термидора, 12 жермиаля и 1 прериаля» (с. 64-65). Пребывание в тюрьме отличалось относительной мягкостью, хотя арестанты жаловались на скудное пропитание и недостаточное освещение, они могли общаться друг с другом и вести переписку с соратниками из других городов. Чем и воспользовался Бабёф, развернув активную политическую деятельность.
Исследовательница отмечает, что «осенью 1795 г. во Франции установился самый демократичный порядок с начала революции, да и вообще за всю предшествующую историю (по крайней мере, формально): наконец, больше не было ни короля, ни диктатуры» (с. 70). Освободившись из тюрьмы по амнистии, Гракх Бабёф продолжает политическую деятельность, критикуя теперь политику Директории. Он публикует свою политическую программу -«Манифест плебеев». Краеугольным пунктом его программы является «всеобщее счастье», которое может существовать только в виде «подлинного равенства». Важнейшими требованиями были уничтожение частной собственности и одинаковая оплата за квалифицированный и неквалифицированный труд. «Тот, кто доказал бы, что в состоянии благодаря своим природным способностям сделать столько же, сколько делают четверо, и на этом основании потребовал бы вознаграждения за четверых, был бы все же заговорщиком против общества» (цит. по: с. 72).
Окончательно оформляется мнение трибуна о народе. Теперь он рассматривает народ не как творца истории, а как пассивную неразумную массу, нуждающуюся в наставнике, вожде. Естественно, что в роли вождя Гракх Бабёф видел себя. Таким образом, считает автор книги, окончательное принятие идеи диктатуры и такти-
ческие соображения толкали Бабёфа к полноценному союзу с бывшими якобинцами и даже с робеспьеристами.
30 марта 1796 г. была создана «Тайная директория общественного спасения». Первоначально в нее вошли Гракх Бабёф, Ф. Лепелетье, П.-А. Антонель, С. Марешаль. Состав директории был идеологически неоднороден: Бабёф и Марешаль - коммунисты, а Антонель и Лепелетье - сторонники Конституции 1793 г. За короткое время существования - с 30 марта до 10 мая 1796 г. -Директория пополнилась другими членами, в частности некоторыми бывшими депутатами Конвента. Заговорщики намеревались захватить власть и вели активную работу среди военных и полицейских, а также гражданского населения. Париж был разделен на несколько округов, в каждом из которых действовали агенты бабу-вистов. Агенты собирали информацию о настроениях, об имеющихся ресурсах. Также информация поступала от региональных подписчиков «Трибуны народа», а с некоторыми из них революционер переписывался. Среди заговорщиков и населения распространялись агитационные и программные материалы: «Манифест равных» Марешаля, «Акт о восстании», прокламация Лепелетье «Солдат, остановись и прочти!» и др. Ячейки заговорщиков были в некоторых провинциальных городах. Поэтому М.Ю. Чепурина опровергает мнение, что заговор был чисто парижским явлением. Он был тщательно продуман и организован и частично охватывал провинцию. О степени уверенности восставших в своей победе говорит такой факт: «У агентов уже были готовы венки, чтобы украсить ими головы народных героев, а у Бабёфа - написана речь для обращения к народу после победы» (с. 129).
10 мая (21 флореаля) часть заговорщиков вместе с Гракхом Бабёфом была арестована. Хотя некоторые бабувисты оставались на свободе, и пытались продолжить свое дело, вожаки во время пребывания в тюрьме поняли, что утратили народную поддержку. Лидеры заговорщиков - Гракх Бабёф и О. Дарте - были казнены.
Проанализировав эволюцию взглядов Гракха Бабёфа и его сторонников, М.Ю. Чепурина приходит к выводу, что они «пребывали в поле притяжения якобинской политической культуры, и чем дальше от ядра бабувистской организации они находились, тем более сильным оказывалось это притяжение. Даже если ограничиться хронологическими рамками только весны 1796 г., говорить о заго-
воре "равных" как абсолютно самостоятельном по отношению к якобинизму в принципе невозможно» (с. 165). Историк объясняет это тем, что Гракх Бабёф как политический и революционный деятель отличался политической гибкостью, открытостью, способностью к компромиссам и союзам. Осознав к моменту создания «Тайной директории», что его коммунистические идеи не найдут отклика в обществе, он в чем-то приглушил их, от чего-то и вовсе отказался, выдвинув на первый план более популярную идею возвращения к Конституции 1793 г.
Завершается книга приложением, в котором автор рассматривает освещение «Заговора равных» в исторической литературе.
Ю.В. Дунаева
2018.03.026. ФРЭРИ Л.Дж. РОССИЯ И СОЗДАНИЕ СОВРЕМЕННОЙ ГРЕЧЕСКОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ, 1821-1844. FRARY L.J. Russia and the making of modern Greek identity, 1821-1844. - Oxford: Oxford univ. press, 2015. - XVI, 296 p.
Ключевые слова: Россия и Греция, первая половина XIX в.; движение независимости на Балканах; формирование греческого государства; Российская империя и православный мир.
Монография Люсьена Фрэри (Университет Райдера, Нью-Джерси) представляет собой пример современной междисциплинарной «международной истории» (international history), пришедшей на смену традиционной дипломатической истории. Предлагая новое прочтение истории российской внешней политики в восточном Средиземноморье во второй четверти XIX в., исследование американского историка проливает свет на такие проблемы, как участие России в движении за независимость на Балканах и ее вклад в формирование греческого государства, которые рассматриваются в контексте цивилизаторской миссии Российской империи в православном мире. В центре внимания автора - пересечение религии и политики, в том числе влияние уваровской доктрины «православие, самодержавие, народность» на становление греческой идентичности, что добавляет новые краски в картину истории европейского национализма. По мнению Л. Фрэри, пример Греции явил собой образец, которому следовали другие национальные государства, создававшиеся во второй половине XIX в. (с. 1-2). Гре-
