CC BY
12
Список литературы
1. Dennis M.A. Our monsters, ourselves: Reimaging the problem of knowledge in cold war America // Dreamscapes of modernity: Sociotechnical imaginaries and the fabrication of power / Sh. Jasanoff, S.-H. Kim (eds.). - Chicago; L., 2015. - P. 56-78.
2. Jasanoff Sh. Future imperfect: Science, technology, and imaginations of modernity // Dreamscapes of modernity: Sociotechnical imaginaries and the fabrication of power / Sh. Jasanoff, S.-H. Kim (eds.). - Chicago; L., 2015. - P. 1-34.
3. Jasanoff Sh., Simmet H. No funeral bells: Public reason in a «post-truth» age // Social studies of science. - 2017. - Vol. 47, N 5. - P. 751-770. - DOI: 10.1177/030631277731936.
4. Felt U. Keeping technologies out: Sociotechnical imaginaries and formation of Austria's technopolitical identity // Dreamscapes of modernity: Sociotechnical imaginaries and the fabrication of power / Sh. Jasanoff, S.-H. Kim (eds.). - Chicago; L., 2015. - P. 104-125.
5. Kim S.-H. Social movements and contested sociotechnical imaginaries in South Korea // Dreamscapes of modernity: Sociotechnical imaginaries and the fabrication of power / Sh. Jasanoff, S.-H. Kim (eds.). - Chicago; L., 2015. - P. 152-172.
2018.03.015. СОВАКООЛ Б.К., ХЕСС Д.Дж. УПОРЯДОЧИВАЯ ТЕОРИИ: ТИПОЛОГИИ И КОНЦЕПТУАЛЬНЫЕ РАМКИ ДЛЯ СОЦИОТЕХНИЧЕСКОГО ИЗМЕНЕНИЯ.
SOVACOOL B.K., HESS D.J. Ordering theories: Typologies and conceptual frameworks for sociotechnical change // Social studies of science. - 2017. - Vol. 47, N 5. - P. 703-750. - Mode of access: https://doi.org/10.1177/0306312717709363
Ключевые слова: деятельность; дискурс; справедливость; социальная теория; социотехнические системы; структура.
Авторов, английского и американского специалистов в области исследований науки и технологий (Science and technology studies - STS), интересует вопрос: какие теории или концепты наиболее полезны с точки зрения объяснения социотехнических изменений. Для того чтобы ответить на него, было проведено интервью с 35 наиболее известными специалистами в этой области, которые в сумме издали более 200 работ на эту тему. В подавляющем большинстве это ученые из Западной Европы и США. По результатам этих интервью было выделено 96 теорий и концептуальных подходов, охватывающих 22 дисциплины или области междисциплинарных исследований. В свою очередь, из этих 96 теорий были выде-
лены 14, которые более 10% экспертов назвали наиболее значимыми (с. 704).
Теория социотехнических переходов (sociotechnical transitions) предполагает, что распространение или транзит технологий и инноваций происходят благодаря интеракциям между тремя уровнями: ниша, режим и ландшафт. Понятие «ниша» относится к радикальным изобретениям и инновациям, которые должны быть принятыми, чтобы получить возможность стать жизнеспособным рыночным продуктом. Понятие «режим» относится к ныне существующей социотехнической системе, которую новая революционная инновация потенциально способна изменить или вытеснить; такие режимы содержат когнитивные, регуляторные и нормативные институции. Понятие «ландшафт» относится к экзогенным событиям или ударам (экономический кризис, демографические изменения, война, смена идеологии, экологические катастрофы типа изменения климата). Он оказывает давление на режим, который в свою очередь открывает окно возможностей для распространения ниши-инновации.
Ключевой термин для данного подхода - это «путь транзита». Предполагается, что разные типы интеракций между нишей, режимом и ландшафтом приводят к формированию разных типов связей. Ф.У. Гилс и Дж.У. Шот (F.W. Geels, J.W. Schot) построили типологию, которая основывается на комбинации двух параметров: времени и характера межуровневых интеракций. В результате они описали четыре возможных пути транзита инноваций и изобретений: 1) технологическая замена, базирующаяся на радикальной нише-инновации, которая уже в достаточной степени разработана на момент, когда началось давление со стороны ландшафта; 2) трансформация, которая имеет место тогда, когда давление ландшафта заставляет акторов постепенно приспосабливать режим, поскольку ниши-инновации еще остаются недостаточно разработанными; 3) процесс реконфигурации основывается на симбиотических нишах-инновациях, которые инкорпорированы в режим и стимулируют его адаптацию в условиях давления ландшафта; 4) распад связей и их воссоздание происходят тогда, когда выраженное давление со стороны ландшафта дестабилизирует режим, а ниши-инновации еще недостаточно разработаны; за пролонгированным их сосуществованием следует воссоздание нового режима вокруг
одной из них. Из этого следует, что транзиты могут быть конфликтными (многие ниши-инновации терпят поражение) и что существующие социотехнические системы и инфраструктура способны доминировать и подавлять опасные инновации.
Важный вклад этой теории, по словам авторов, состоит в том, что она подчеркнула интерактивность и динамическое взаимодействие между тремя уровнями (ниша, режим и ландшафт) и бросила вызов линейному объяснению изменений. Транзит осуществляется тогда, когда множественные параметры и уровни объединяются в единое целое.
Несмотря на свою полезность и тот факт, что эта теория была наиболее популярной среди всех респондентов, она имеет и свои недостатки. Ф.У. Гилс выделяет не менее семи серьезных критических возражений, в которых видит ресурс для дальнейшего развития этой теории. В частности, он утверждает, что она слишком фокусируется на структуре и не обращает внимания на элементы, такие как деятельность или человеческие потребности, отдает предпочтение моделям изменения, построенным по принципу «снизу вверх», опирается на неясную эпистемологию и стиль объяснения и пр. (с. 711).
Теория социальной практики (Social practice theory) стала второй по популярности среди экспертов. Она пытается объяснить, почему люди делают то, что они делают, подчеркивая, что поведение направляется их верованиями, ценностями, стилем жизни и вкусами. Теория носит рекурсивный характер, поскольку предполагает, что человеческое действие и социальные структуры взаимно конструируют друг друга.
Она «ставит своей целью охватить и в конечном итоге преодолеть дуализм структуры и деятельности, детерминизма и волюнтаризма» (с. 712). В ее сердцевине находится понятие «практика» - тип поведения, которое носит рутинный характер, напоминая привычку, но которое одновременно связывает воедино телесную деятельность, ментальную активность, предметы и их использование.
Для того чтобы понять сложную природу практик, сторонники данного подхода утверждают, что необходимо провести исследование по четырем темам: материалы - предметы, технологии, осязаемые физические объекты и другие материальные объекты; компетенции - навыки привычки, знания, неявное знание и техни-
ки; значения - идеи, символы, стремления и другие когнитивные параметры; связи - описать как определенные практики возникают, сохраняются, меняются или исчезают со временем.
Таким образом, в отличие от предыдущей теории, которая в центр помещает технологию, теория социальной практики главное место отводит действиям людей. Но и она не избежала критики. В основном ее упрекают в том, что она не всегда адекватно описывает более широкие системные силы, которые действуют на технологии.
Дискурс-теория (Discource theory). Дискурс-теория, или дискурс-анализ, интегрирует концепты, принадлежащие разным дисциплинам. Дискурс-анализ пытается раскрыть те «мысленные коллективы», «режимы истины», или «решетки понимания», которые стоят за тем, как люди или институции думают и действуют. Согласно этим представлениям, процессы принятия и распространения технологии полны противоречий и последовательно (ре) продуцируются и обсуждаются по мере того, как люди осмысливают и осваивают их.
Анализ социотехнического дискурса предполагает изучение структуры аргументации, содержащейся в документах и других письменных и устных утверждениях, что позволяет понять взаимодействие языка, идентичности, политики и технологии. Взгляд на технологию через дискурсивные линзы имеет значимые преимущества, поскольку позволяет понять технологии как более инструментальные, закрытые для глаз объекты.
Но несмотря на свою полезность, этот подход имеет ограничения. Рассматривая интерфейс технологии, языка и значений, а также то, как материальный мир становится привязанным к институциям, людям, принимающим решения, даже идеологии и доминированию, дискурс-анализ страдает от недостатка единства. Другое ограничение состоит в том, что компетентный анализ дискурса предполагает широкие междисциплинарные знания, которые у многих социальных ученых отсутствуют.
Теория одомашнивания (Domestication theory). Отталкиваясь от STS, от антропологии и исследований структуры потребления, эта теория описывает, как отдельные технологии или технологические артефакты вписываются в повседневную рутину, входят в жизнь людей и каким символическим значением они начинают об-
ладать. Согласно этой теории, процесс одомашнивания включает четыре последовательные фазы: приобретение, объективизация, инкорпорация и конверсия.
Приобретение происходит, когда артефакт, продукт или процесс продан человеку или домохозяйству и он становится его владельцем. Объективизация - это процесс, когда человек начинает пользоваться новой технологией. Инкорпорация означает, что технология вписывается в повседневную жизнь человека и его практику и становится рутинной. Конверсия означает, что технология начинает формировать взаимоотношения с другими пользователями и людьми вне домохозяйства, т.е. выражает определенный образ жизни и статус.
Эта теория выступает в качестве полезного антидота для тех подходов, которые смотрят на новые продукты как на технологически или экономически предопределенные. Слабость этого подхода состоит в склонности к редукционизму; кроме того, дом не единственное место, где происходят социотехнические изменения (с. 715-716).
Большие технические системы (Large technical systems). Теория больших технических систем (БТС) пытается объяснить, каким образом люди организуют и объединяют разные материалы или функции для того, чтобы максимально повысить эффективность данной технологии, процесса или цели. Технологические системы состоят из связанных частей, которые становятся упорядоченными, интегрированными и скоординированными. Эти компоненты связаны сетью, или определенной структурой, которая дает возможность каждому узлу подвергаться централизованному контролю, что позволяет системе успешно распространяться.
Теория БТС исходит из того, что распространение - это одновременно социальный и технический процесс. Во-первых, системы предполагают наличие социальных институций и технических артефактов, для того чтобы успешно функционировать. Например, электрические силовые системы включают: социальные институции, такие как управленческие органы и финансовые фирмы, а также технические артефакты, такие как электрогенераторы и пр. Во-вторых, системы обладают одновременно как физическими, так и нематериальными компонентами. Электрические силовые
системы включают как турбины, так и нематериальные или эпи-стемные элементы, например знание, как устранить поломки и пр.
БТС помогает осознать, что технологические артефакты должны быть поняты в их социальном контексте и что разные ценности, разделяемые изобретателями, менеджерами и пользователями, накладывают свой отпечаток на технологические изменения. Критикуют эту теорию и сходные с ней подходы за то, что они склонны игнорировать влияние других факторов на технологические изменения, помимо интересов, проблем и решений ограниченного числа групп, прежде всего создателей системы. Кроме того, смешение технического и социального коллапсирует в идею, что «все содержится во всем» (с. 717).
Социальное конструирование технологии (Social construction of technology). Эта теория утверждает, что технология возникает в обществе как «единая паутина». Родившаяся в рамках социологии научного знания, она подчеркивает, что новые технологии создаются с участием индивидуальных пользователей и других социальных факторов. Эта теория тесно связана с «эмпирической программой релятивизма», доказывающей, что знание (не важно истинное или ложное) включает материальные ресурсы, психологические процессы и социальные практики. В рамках этой теории были разработаны четыре важных концептуальных элемента: релевантная социальная группа; интерпретативная гибкость; закрытие; стабилизация.
Релевантная социальная группа включает акторов и организации, которые разделяют набор значений, привязанных к определенной технологии. Она играет критическую роль в формировании и определении проблем, возникающих в ходе разработки артефакта, и придает значение новой технологии. Тесно связанная с концептом релевантной социальной группы интерпретационная гибкость предполагает, что возможны разные интерпретации технологических артефактов. Закрытие и стабилизация происходят тогда, когда возникает консенсус, т.е. проблемы, возникшие при разработке новых технологий, кажутся более или менее разрешенными. Эти проблемы необязательно должны быть решены в истинном смысле этого слова; скорее, релевантные социальные группы их воспринимают таким образом.
Среди многих достоинств этой теории присутствует идея, что технологии обладают гетерогенностью или текучестью и что они способны расширяться до когнитивной или социальной области. Еще одно важное достоинство состоит в ее применимости ко многим типам технологий.
Но и эта теория имеет свои недостатки. Она сфокусирована на деятельности, практике, социальных группах и, несмотря на то что проливает свет на гибкость и даже случайность локальных практик, в то же время приводит к недооценке других более системных факторов и отодвигает вопросы социального вклада технологий на второй план.
Социотехнические мнимости (Sociotechnical imaginaries). Отталкиваясь от политической и социальной теории, STS и дискурс-анализа, Ш. Джасанофф и С.-Х. Ким определяют социотехнические мнимости как «коллективно поддерживаемые, институционально стабилизированные и публично реализуемые представления о желательном будущем, анимированные общим пониманием форм социальной жизни и социального порядка, которые могут быть достигнуты и поддержаны успехами в науке и технологии» (цит. по: с. 719). Социотехнические мнимости отличаются от дискурс-теории тем, что последняя обычно имеет дело с языком, тогда как первая делает акцент на действии и реализации.
Исследование социотехнических мнимостей основное внимание уделяет трем концептам: материальности, значению и морали. В терминах материальности теория подчеркивает, что технологии способны действовать как физические силы, которые ограничивают действия людей или предоставляют им новые возможности. В терминах значения технологии могут провоцировать принципиально отличные реакции со стороны разных стейкхолдеров, а в терминах морали технологии способны приводить к негативным последствиям для общества.
Подобный взгляд на социотехнические мнимости имеет свои преимущества. Он сосредоточен на культурных значениях и общих нарративах, которыми располагают сообщества относительно того, кто они, откуда пришли и куда держат курс, что часто происходит через взаимодействие позитивных и негативных образов прошлого и настоящего - утопии и антиутопии (с. 719).
Однако, как и в случае с дискурс-теорией, исследование мнимостей, по мнению авторов, ограничивается дескриптивным культурным анализом и не включает в свои объяснения всю совокупность взаимодействий акторов, социальных структур и институций, участвующих в социотехнических изменениях.
Акторно-сетевая теория (АСТ) (Actor-network theory). АСТ пытается объяснить, каким образом научные или технические объекты (обычно называемые артефактами) интегрируются с социальной реальностью. Она предполагает, что социальные альянсы, в которых конструируются технологии, связываются между собой с помощью артефактов, создаваемых ими же, которые, в свою очередь, выступают посредниками в гетерогенных, социоматериаль-ных сетях. По словам Б. Латура, предложенный им подход изучает природу действий, связанных с технологией, природу объектов и технических средств и природу фактов и знания (с. 720).
Можно выделить две ключевые темы в литературе по АСТ, связанные с распространением технологий и их изменениями: сборка сети и перевод. Сосредоточившись на отношениях между инженерами, изобретателями, аналитиками, политиками, артефактами, способами производства, рыночными стратегиями, историческим контекстом, экономикой и социальными и культурными факторами, понятие сборки помогает продемонстрировать, что технологии возникают и распространяются через материальные объекты и нематериальные эпистемологии. Не неизбежное и нестатичное технологическое изменение - это продукт сложных союзнических и конфронтационных отношений между разнообразными акторами и их интересами. Когда сетевые сборки завоевывают доверие и стабилизируются, они проходят через то, что М. Каллон назвал процессом перевода: от проблематизации к распространению (с. 720).
Одна из сильных сторон АСТ состоит в том, что она подчеркивает важность человеческой - нечеловеческой симметрии. Кроме того, она скептически относится к существованию какой-либо стабильной социальной структуры, а вместо этого видит постоянное и открытое взаимодействие большого количества акторов. Главное, за что критикуют АСТ, это ее чрезмерная абстрактность, трудно сказать, где одна сеть заканчивается и начинаются другие.
Теория социальной справедливости (Social justice theory). Современная теория социальной справедливости включает в себя моменты, присущие более ранним религиозной и натуралистической концепциям справедливости. В ней присутствуют по крайней мере четыре варианта справедливости: дистрибутивная, процедурная, космополитическая и справедливость как признание.
Современные понятия дистрибутивной справедливости имеют дело с тремя аспектами распределения: что (богатство, уважение, пища или одежда) должно быть распределено; между кем они должны распределяться; какова правильная модель распределения: должна ли она основываться на потребности, заслугах, юридическом праве, праве на собственность или на чем-то ином?
Современные понятия процедурной справедливости апеллирует к совсем иным аспектам: кто решает и устанавливает законы и правила, чьи партии и интересы учитываются при принятии решений; насколько беспристрастны институции, инструменты и цели, которые участвуют в этом процессе?
Теоретики космополитической справедливости доказывают, что принципы справедливости должны распространяться на все человечество и быть применимыми ко всем народам.
«Справедливость как признание» бросает вызов принятому дискурсу распределения и его процедурам и призывает к толерантности и уважению всех уязвимых и иначе маргинализированных социальных групп.
Преимущество этого центрированного на справедливости подхода к социотехническому изменению очевидно. Он призывает думать о технологии как о нечто большем, чем техническое средство, в нравственных терминах или терминах справедливости. Как было показано, технологии могут приводить к истощению ресурсов, способствовать перераспределению богатства или, напротив, поддерживать сегрегацию. Они могут передавать государственные ресурсы в частные руки, концентрировать политическую власть, содействовать нарушению прав человека, переплетаться с национальными дискурсами возрождения или национальной безопасности. Теории социальной справедливости также указывают на эмпирическую проблему изучения структурного неравенства -проблему, которая часто отсутствует в других подходах к технологическим системам.
В то же время многие темы, рассматриваемые в рамках этих теорий, носят антропоцентрический характер; они ставят потребности людей выше прав других существ. Кроме того, они не учитывают национальных особенностей культуры и нравственных норм и поэтому оказываются нечувствительными к локальным вариациям или предпочтениям (с. 722).
Социология ожиданий (Sociology of expectations). С помощью этого подхода оценивают, как видение или ожидания будущих преимуществ влияют и структурируют технологии. Теория утверждает, что ожидания - это ключевая часть процесса технологической инновации, а не латентный элемент или побочный эффект. Ожидания технологии - это общий ресурс, и в этом смысле они структурируют ее разработку, обеспечивают легитимацию, координацию и управление.
Этот подход, по словам авторов, предлагает семиотическое и символическое понимание социотехнического изменения: распространение новых технологий теснейшим образом связано с когнитивными элементами, такими как ценности, установки и ожидания. Есть у нее и другие достоинства. В то же время он применим лишь к определенному типу дискурса, ориентированного на будущее, а также к определенному типу технологий, создающих новые продукты. Это делает его неприложимым к другим типам дискурсов и к более устоявшимся, коммерчески успешным технологиям (с. 724).
Устойчивое развитие (Sustainable development). Устойчивое развитие - это зонтичное понятие для множественных нормативных критериев, которые используются в таких областях, как исследования развития, экономика, право и юриспруденция. Эти критерии, отталкиваясь от международных деклараций и соглашений относительно окружающей среды и развития, прошли процесс нормализации и вошли в национальные законодательства. Предполагается, что по таким критериям должно оцениваться влияние технологий на экономику, жизнь общества и окружающую среду.
Традиционно определяемое как баланс двух целей (удовлетворение потребностей настоящего и будущего поколений), как показали последние работы, устойчивое развитие включает осмотрительность, принцип предосторожности, ответственность и эффективное управление (с. 724).
Как и в случае с теорией социальной справедливости, ценность данного подхода состоит в том, что эти разные критерии требуют, чтобы аналитики оценивали актуальный и потенциальный вклад различных технологических, систем. Приносят ли они больше вреда или пользы с точки зрения окружающей среды, локальных сообществ, традиционной культуры и пр., включая благополучие будущих поколений?
Недостаток этого подхода бросается в глаза: лишь немногие технологии способны, если вообще способны, удовлетворить хотя бы часть этих требований. А для того чтобы это проверить, необходимы сложные и требующие много времени междисциплинарные исследования.
Теория ценностей, верований, норм (Values, beliefs, norms theory). Эта теория вышла из психологии и социологии окружающей среды, ее можно назвать «теорией потребительского поведения в пользу окружающей среды». Она позиционирует себя как альтернатива теории рационального актора, доказывая, что решения часто базируются не только на рациональности тех или иных действий. В ее центре находятся понятия «ценности» и «нормы». В отличие от предпочтения, ценность - это общий, необсуждаемый принцип, который заставляет актора данный выбор считать приоритетным по сравнению с другими; ценности обеспечивают стандарт для оценки поведения индивида и окружающих людей.
Ключевые ценности редко меняются на протяжении короткого периода времени, и, когда они становятся фактором в социотех-ническом изменении, важность всех других переменных ослабевает. Теория предполагает, что ценности влияют на верования, которые в свою очередь сказываются на персональных нормах и действиях потребителя, гражданина, активиста и пр.
Одним из преимуществ этого подхода авторы считают подчеркивание роли дескриптивных и прескриптивных персональных норм как катализаторов индивидуального действия. Недостаток этой теории состоит в упрощенном и одномерном подходе к описанию и интерпретации технологического изменения. Упрощенность делает ее применимой ко многим контекстам, но в результате ее прогностические возможности оказываются сильно ограниченными (с. 726).
Теория стиля жизни (Life style theory). Стиль жизни - «это более или менее интегрированный набор практик, который индивид осваивает, чтобы придать материальную форму определенному нарративу самоидентификации» (с. 727). В этом контексте стиль жизни можно понимать либо как «способ жизни», либо как «показатель характера индивида». Изучение разных периодов жизни индивида, его привычек и состояний позволяет предсказать его отношение к новым технологиям и их модификациям.
Одна из сильных сторон этой теории состоит в том, что она возвращает обсуждение социотехнических изменений к индивиду. Главное, за что ее критикуют, - это ее редукционистская трактовка «Я».
Единая теория принятия и использования технологии
(Unified theory of acceptance and use of technology). Эта теория представляет собой интеграцию восьми других теорий (с. 728). Она была предложена с целью объяснить, как происходит принятие новых технологий на рабочем месте, уделяя особое внимание совершенствованию компьютерных систем внутри офиса. Она возникла в рамках науки об управлении и исследований информации.
Ключевое преимущество теории в том, что она уже носит ин-тегративный характер. Более того, эмпирические исследования подтвердили ее прогностические возможности. Главный недостаток этой теории в том, что она опирается на относительно узкую концепцию пользователя, а именно офисного работника (с. 729).
Все вышеописанные теории, по словам авторов, могут быть классифицированы исходя из двух принципов. Первая типология основывается на аналитической стратегии теории и эмпирическом объекте; вторая - на лежащих за ней допущениях и целях. Соответственно теории могут быть разделены на пять категорий в зависимости от того, что находится в центре их анализа: деятельность, структура, значение, отношения и нормы. Кроме того, основываясь на их допущениях и целях, они могут быть классифицированы как уходящие своими корнями в четыре основные группы: функциона-листские, интерпретационные, гуманистические или структуралистские (с. 729-737).
В заключение авторы отмечают, что необходим дельнейший анализ и рефлексия в отношении существующих теорий, их эпистемологических оснований, преимуществ и ограничений, а также
привлечение теорий, концептов, идей и данных, которые присутствуют в других подходах и дисциплинах. «Теоретизирование и концепты, касающиеся технологии и общества, слишком важны и потенциально полезны, чтобы оставаться разбросанными по разным дисциплинам» (с. 743).
Т. В. Виноградова
