CC BY
11
вать себя только в качестве места производства знания. Нужно демонстрировать, что университеты и научные институты также производят рефлексивные способы жизни. И. Курилла добавил к этому, что социально-гуманитарные науки занимаются не только производством знания, но и созданием языков описания реальности, они позволяют структурировать окружающий мир новым способом, который дает возможность увидеть то, что раньше увидеть не удавалось. В этом заключается сила науки: она умеет создавать новые системы смыслов, чего не может сделать бюрократия, которая вынуждена вписывать свои решения в существующие системы смыслов.
М. Штейнман, ссылаясь на случай РГГУ, отметила, что успех борьбы профессуры с администрацией был обусловлен тем, что ученым удалось объединиться и выступить с общей позицией. Таким образом, пока нет общего голоса, никто не будет считаться с академическим сообществом.
Подытоживая дискуссию, П. Сафронов отметил, что сегодня все, кто имеет отношение к университетам, должны объединиться для защиты своих интересов и решения общих проблем.
2018.02.004. ГОАСТЕЛЛЕК Г. МЕЖДУНАРОДНАЯ МОБИЛЬНОСТЬ КАК ОСОБЕННОСТЬ АКАДЕМИЧЕСКОЙ КАРЬЕРЫ И НАУЧНОГО РЫНКА ТРУДА В ЕВРОПЕ.
GOASTELLEC G. La mobilité internationale: Une qualité des carrières et des marchés académiques en Europe? // J. of international mobility. -Bordeaux, 2016. - Vol. 4, N 1. - P. 171-188.
Ключевые слова: академическая карьера; трудоустройство; интернационализация научной деятельности; профессиональная мобильность; университет.
Гаэль Гоастеллек (Лозаннский университет, Швейцария) анализирует особенности международной мобильности в европейской академической среде и ее влияние на карьеры исследователей.
Перемещение ученых между странами провозглашается в документах ЕС существенным элементом европейской системы исследований. Европейская хартия исследователя и кодекс поведения
при приеме на работу исследователей (2005)1 постулируют в качестве одной из целей «способствовать развитию привлекательного, открытого и стабильного европейского рынка труда для исследователей» [цит. по: с. 172]. Подобные призывы к интернационализации научной деятельности вызвали на национальных рынках труда многих европейских стран увеличение числа механизмов, направленных на поощрение академической мобильности. При этом, отмечает автор, данный феномен до сих пор остается малоизученным.
Данные для оценки мобильности исследователей были получены благодаря исследовательским проектам «Меняющаяся академическая профессия» («The changing academic profession», CAP), в котором участвовали семь стран, и «Академическая профессия в Европе: Ответ на социетальные вызовы» («The academic profession in Europe: Responses to societal challenges», EuroAC), в котором участвовали четыре страны. В этих проектах использовался единый опросник. Онлайн и по почте были опрошены исследователи, начиная от докторантов до профессоров, у которых как минимум половина рабочего времени финансировалась каким-либо высшим учебным заведением. Было заполнено не менее 800 опросников от каждой страны, на основе которых была сформирована репрезентативная выборка. Кроме того, автор опиралась на качественные опросы в семи странах (около 60 интервью).
Первый вывод автора: несмотря на призывы к академической мобильности со стороны как общеевропейских, так и национальных институтов, среди исследователей на национальных рынках труда преобладают местные кадры. Доля иностранных научных работников остается низкой. Так, лишь 16% из них работают не в стране своего рождения. Около 25% на том или ином этапе своей карьеры пребывали за границей [с. 174].
При этом иностранные исследователи распределены по странам Европы неравномерно: маленькие страны отличаются большей интернационализацией научного рынка труда. 50% исследователей, работающих в Швейцарии, родились в другой стране; в Ирландии таких около 1/3, от 1/4 до 1/5 - в Австрии и Норвегии [там же]. Исключение составляют Финляндия и Португалия.
1 Европейская Хартия исследователей. - Режим доступа: ^'шш.соилег-edu.ru/pril/posobie/eurchrt.doc [Дата обращения: 10.02.2018.]
Если проследить, из каких стран приезжают иностранные исследователи, можно обнаружить преобладание не трансъевропейской, а региональной мобильности на территориях близлежащих стран с лингвистической общностью. Особенно это касается периода получения докторской степени. Так, 30% ирландских исследователей защитились в Великобритании, около 20% швейцарских и австрийских исследователей - в Германии, для португальских исследователей страной защиты диссертации чаще всего становится Испания [с. 175]. Менее распространенная нерегиональная академическая мобильность направлена в основном в англосаксонские страны (США, Великобритания).
Еще один вывод автора статьи: академическая мобильность происходит чаще на этапе получения образования и сертификации, чем на этапе работы. Около трети исследователей с опытом зарубежной мобильности получили его во время учебы, треть - на этапе написания и защиты диссертации, столько же - сразу после защиты (постдоки) [с. 176]. Большинство научных сотрудников подтверждают, что хотели бы, чтобы их научная карьера состоялась на родине, а пребывание за границей они рассматривают как промежуточный этап, позволяющий достигнуть этой цели. Мобильность выступает, таким образом, как одно из достижений работника, влияющих тем или иным образом на вероятность получить работу. При этом между странами наблюдаются различия в том, на каком этапе и в каких секторах науки преобладает академическая мобильность, что объясняется политическим, культурным, лингвистическим и национальным контекстами, привлекательностью университетов для иностранцев, миграционным законодательством, правилами доступа к академическим должностям.
По мнению автора, процесс «европеизации» академического рынка труда происходит медленно, рынки труда европейских стран остаются в значительной степени национальными. При этом интернационализация контингента научных работников разных стран неравномерна.
Интервью с научными работниками выявили также изменения в структуре академической карьеры: уменьшение срока подготовки диссертации; увеличение численности обладателей докторской степени за счет роста финансирования аспирантуры негосударственными фондами и усиление конкуренции за рабочие места; жела-
тельность стажировки за границей в период постдокторантуры; появление должности ассистент-профессора (в Германии, Австрии, Швейцарии, Финляндии, Польше) и др. Таким образом, «интернационализация академической карьеры и научных рынков труда сопровождается усложнением карьерных путей и статусов» [с. 178]. Эти процессы сопровождаются двумя важными последствиями. С одной стороны, они способствуют переходу университетов от иерархической организационной системы, центром которой является традиционная кафедра с ее поздним доступом к постоянным должностям и развитием карьеры внутри одного заведения (локализация научной карьеры), к системе относительно независимых департаментов (кафедр), наподобие тех, что существуют в английских университетских колледжах - они способствуют большей автономии молодых преподавателей-исследователей и их меньшей зависимости от научного руководителя. С другой стороны, происходящие изменения вызывают у части молодых ученых чувство неуверенности, поскольку в научных и высших учебных заведениях многих стран обе системы сосуществуют, и опыт международной трудовой мобильности в них оценивается по-разному. Если у части исследователей опыт академической мобильности способствовал успешной научной карьере, другая часть, высоко оценивая приобретенные за рубежом знания и навыки, отмечает, что они не стали преимуществом для получения работы в родной стране; некоторые даже считают, что они тем самым упустили возможность сформировать репутацию в университете своей страны. Таким образом, международная академическая мобильность предстает как ресурс, обладающий потенциалом, но при этом чреватый возникновением неопределенности.
Обстоятельством, поощряющим университеты привлекать иностранных учащихся, преподавателей и исследователей и тем самым включаться в международный процесс, выступают всевозможные рейтинги высших учебных заведений, во многие из которых включен параметр степени интернационализации (например, в виде процента иностранных учащихся, преподавателей и исследователей).
Становление карьеры научного работника не зависит исключительно от его научного признания. При тенденции к локализации функционирования научных отраслей или учреждений фактор на-
учного признания дополняется при приеме на работу социальными связями в академической среде. Международная мобильность, не позволившая выстроить эти связи, или, напротив, укорененность в местной научной среде могут в зависимости от контекста обернуться достоинством либо недостатком при трудоустройстве исследователя независимо от его реальных научных достижений.
Автор также задается вопросом о том, как международная академическая мобильность влияет на профессиональную деятельность. Данные анкет указывают на очевидный вывод о положительной корреляции между мобильностью и включенностью в международное научное сотрудничество. Также у «мобильных» исследователей больше публикаций за рубежом, выше уровень международного финансирования. Некоторые исследования указывают на положительную связь между международной мобильностью и производительностью научного труда, в частности количеством публикаций1. Однако автор предостерегает от однозначных выводов.
Данные исследований наводят на мысль об определенной социальной локализации международной мобильности. Прежде всего, вопреки стереотипам более чем в половине стран женщин среди мобильных не меньше, а порой больше, чем мужчин. Автор статьи делает предположение, что гендерные стереотипы в обществах этих стран препятствуют успешной научной карьере женщин на родине и они используют международную мобильность, чтобы пробить «стеклянный потолок» в получении научных должностей. На мобильность оказывает также влияние социальное происхождение исследователей: доля «мобильных» выше среди тех, чей отец имел высшее образование. Автор видит в этом проявление эффекта Матфея2.
1 Rostan M., Xuang F., Finkelstein M.J. The internalization of the academy: Findings, open questions and implications // The internalization of the academy: Changes, realities and prospects / Ed. by F. Huang, M. Finkelstein, M. Rostan. -Dordrecht: Springer, 2014. - P. 259-280.
Эффект Матфея (Matthew effect), или эффект накапливаемого преимущества, - социальный феномен, состоящий в том, что преимущества получает, как правило, тот, кто уже ими обладает, а изначально обделенный оказывается обделен еще больше. Иными словами, те, у кого есть власть и экономический или социальный капитал, могут использовать эти ресурсы для получения еще большей власти и капитала. Термин введен Р. Мертоном. См.: Эффект Матфея // Witology. -Режим доступа: http://wiki. witology.com/index.php/Эффект Матфея [Дата обращения: 24.01.2018.]
Таким образом, роль интернационализации видится автору статьи неоднозначной. Она, как полагает Г. Гоастеллек, вносит напряженность в выстраивание научной карьеры и в процесс трудоустройства в связи с дуалистичностью ориентации академических систем при найме специалистов. В этой ситуации необходимость мобильности чаще становится для исследователей источником неопределенности. При выстраивании научной политики, с тем чтобы избежать эффекта Матфея, автор рекомендует при приеме на работу не учитывать страну происхождения и организацию исследователя, а ориентироваться на содержательную сторону его научной деятельности.
Е.Л. Ушкова
2018.02.005. ОРИДЖИ Г. НОВЫЕ РЫНКИ АКАДЕМИЧЕСКОЙ РЕПУТАЦИИ: ВЛИЯНИЕ, ПРЕСТИЖ И ВРЕДНЫЕ МЕХАНИЗМЫ СТИМУЛИРОВАНИЯ НА РЫНКЕ ИССЛЕДОВАНИЙ. ORIGGI G. The new markets of academic reputation: Impact, prestige and bad incentives in the market of research // The future of science a. ethics. - Milan, 2016. - Vol. 1, N 2. - P. 67-76.
Ключевые слова: академическая репутация; побудительные мотивации; социальное взаимодействие; наукометрия; какономика.
В настоящей статье Глория Ориджи (Институт Жана Никода, Париж) анализирует трансформацию специфики конструирования академической репутации, обусловленную изменением подходов к оценке научных публикаций. Описывая некорректные методы стимулирования ученых, она проводит четкое разграничение между двумя «классами» побудительных мотиваций, оказывающих сомнительное влияние на публикационные практики и этику научного исследования. Автор полагает целесообразным отделить вредные по сути механизмы поощрения, т.е. те, в основе которых лежит подчинение научных исследований требованиям рынка, от механизмов, производящих отрицательные побочные эффекты, т.е. косвенно поддерживающих практики, наносящие урон академической репутации [c. 67].
Каждое социальное взаимодействие оставляет за собой неформальный след суждений и мнений его участников друг о друге. Это оценочное измерение социального взаимодействия Г. Ориджи
