CC BY
33
первой половины ХХ в. практически сложилась. Для конца эпохи (второго советского «века») пока продолжается стадия проверки и неоконченных споров. Ситуация осложняется тем, что в эпоху плохо понятого постмодернизма формирование канона (не всегда осознанно) пытаются представить по образцу создания бестселлеров, Большой канон заменить модным, а главным аргументом сделать количество продаж и наличие литературных премий. В этой системе понятий великого писателя якобы создают не какие-то особенные, выдающиеся качества его произведений (о вкусах, как известно, если и спорят, то их нельзя передать и доказать), а обстоятельства внешние, случайные: усилия критики и рекламной журналистики, авторские и издательские манипуляции, опять-таки связанные с рекламой.
Пройдет какое-то время, заключает И.Н. Сухих, и современная литература предстанет не как набор премий, серий и «лучших книг этого сезона для чтения на пляже», а как иерархия классиков и беллетристов, открывателей и продолжателей, героев персональных глав и персонажей примечаний - упорядоченная картина, которую создает любая история литературы, отличающаяся от перечислительной и безоценочной библиографии.
Т.Г. Петрова
2018.02.002. КУЛЬТУРНЫЙ ТРАНСФЕР // Сравнительно о сравнительном литературоведении: Транснациональная история компаративистики: Коллективная монография по материалам русско-французских коллоквиумов 6-7 октября 2009 г. и 3-4 октября 2011 г. / Под ред. Дмитриевой Е., Эспаня М. - М.: ИМЛИ РАН, 2014. - 472 с.
Ключевые слова: компаративизм; теория культурного «трансфера»; М.М. Бахтин; Д.И. Чижевский; Ф. Ницше; Г. Шпет; О. Мандельштам; лингвистика Франко-русской студии 19291931 гг.; французский символизм; русский символизм; английская литература; литературные влияния и связи.
Реферируются статьи, составившие четвертый раздел книги «Сравнительное о сравнительном литературоведении: Транснациональная история компаративистики» - «Культурный трансфер».
В разделе «Культурный трансфер» опубликованы в основном статьи, в которых размышления о компаративном методе сами по себе представляют случай культурного трансфера, для которого в особенности характерен интердисциплинарный подход.
Открывает раздел работа Мишеля Эспаня «"Völkerpsychologie" Вильгельма Вундта и ее интерпретация Густавом Шпетом» (Национальный центр научных исследований Франции, Париж). В центре внимания автора статьи - «случай» философа-феноменолога Г. Шпета, чья эстетика и чье понимание интеллектуальной истории повлияло на тех, кого ныне причисляют к формализму. Значение этого влияния может быть оценено в полной мере, если учитывать, что сам Шпет представляет собой один из основных этапов русского усвоения теории языка Гумбольдта и этнической психологии В. Вундта и Х. Штейнталя.
В. Махлин (Москва) в статье «Материальная эстетика как трансфер» рассматривает центральный для М.М. Бахтина концепт «материальная эстетика», представленный как случай парадигматического трансфера, междисциплинарного и межнационального «бунта» против европейской идеалистической метафизики и эстетики. «Бунт», произошедший в 20-е годы ХХ в. в «науках о духе» (Geisteswissenschaften), имел следствием взаимоотчуждение гуманитарных наук и философии.
В статье речь идет о таком понятии научно-гуманитарной мысли, которое выпало из своего времени, из своевременной рецепции и дискуссии, но никак не из предметно схваченной в этом понятии реальности. Автор ограничивается «лишь подступами к проблеме, которая сегодня, после Конца Нового времени, с одной стороны, почти сдана в архив, но с другой стороны, наоборот, как раз в качестве "архива" в чем-то по-новому освещает нашу современность перед лицом тоже по-новому открывающегося теперь прошлого».
А. Тоичкина (Санкт-Петербург) в статье «Философия Ницше в "истории духа" Д. И. Чижевского» подчеркивает, что для изучения этой проблемы принципиально важны два контекста: русский (дореволюционный, эмиграция и советская наука) и немецкий. Изучение ницшеанской философии, предпринятое в дореволюционной России, продолжено потом в работах представителей русской эмиграции. В Германии (но, конечно, и не только в ней) в ХХ в.
изучение биографии и трудов Ницше становится чрезвычайно значимым фактором в процессе становления оригинальных философских идей и концепций (работы о Ницше М. Хайдеггера и К. Ясперса).
При обманчивой внешней пестроте и разбросанности тем «история духа» Д.И. Чижевского является чрезвычайно целостной, глубоко философичной и логически продуманной концепцией исторического бытия культуры. Задача Чижевского - прочитать историю культуры как единый текст великого произведения о жизни духа европейского мира, осмыслив внутренние законы и принципиально важные закономерности пути развития. Соответственно, темы и сюжеты истории подчинены задачам исследования законов бытия культуры.
В рамках данного исследования А. Тоичкина анализирует статью Д.И. Чижевского «Гегель и Ницше».
В. Полонский (Москва) в работе «Дискуссии о символизме в парижской Франко-русской студии 1929-1931 годов» отмечает, что Парижская Франко-русская студия 1929-1931 гг. во многом продолжала традиции свободных литературно-философских прений, сложившихся в атмосфере интеллектуального брожения начала XX в. Во Франции студийным встречам предшествовали знаменитые Декады в Понтиньи, организованные Полем Дежарденом в 1910 г., прерванные Первой мировой войной и возобновленные в 1922 г. В России - заседания Петербургского Религиозно-философского общества 1907-1917 гг., наследовавшего Религиозно-философским собраниям 1901-1903 гг.
Уже десятидневные ежегодные встречи в Понтиньи оказались с начала 1920-х годов пространством активных контактов французской интеллектуальной элиты с видными представителями русской эмиграции (заседания посещали Лев Шестов, Николай Бердяев, Борис Зайцев, Иван Бунин и др.). Студия, созданная Вс.Б. Фохтом (1895-1941), как одна из инициатив по консолидации европейских интеллектуалов-традиционалистов основанного Ж. Пр-обюс-Корреаром общества «Humanités contemporaines», использовала опыт декад Дежардена, перенеся в центр своей деятельности то, что в Понтиньи находилось на периферии, - межнациональные и межкультурные франко-русские диалоги.
Завершают раздел статьи, в которых демонстрируется сам механизм культурного трансфера.
Т.Н. Красавченко (Москва) в статье «О принципе дополнительности как регуляторе взаимосвязей между русской и английской культурами» отмечает, что Россия, русская культура вписалась в культурное сознание и даже подсознание англичан, заняв в нем свое прочное место. Образы русских, русские темы, т.е. «русские отклики», постоянные в английской литературе на протяжении всего ХХ в., вносят в нее ощущения иного бытия («Орландо» (1928) В. Вулф, «Бегство от волшебника» (1956) и «Ученик философа» (1983) А. Мёрдок, «Эта русская» (1992) К. Эмиса и т.д.). Свои сюрпризы преподносит современная английская литература: роман Йена Макьюэна «На Чизэлском взморье» (On Chesal beach, 2007) поражает совершенно «бунинской тональностью», по-бунин-ски звучащим (необычным в английской литературе) лейтмотивом катулловского «^mata nobis quantum amabitur nulla» (любимая мною, как ни одна другая любима не будет). Английские писатели начала ХХ1 в. (М. Эмис, Дж. Барнс, Д.М. Томас, У. Бойд) высоко ценят русскую литературу и даже отдают ей предпочтение, о чем, в частности, свидетельствует проведенный в начале 2012 г. опрос 125 писателей Великобритании и США. По результатам этого опроса первое место в списке величайших писателей всех времен занял Лев Толстой. С точки зрения Т.Н. Красавченко, крайне важно то, что в кризисный для английской культуры период (в конце XIX -первые десятилетия XX в.) русская литература продемонстрировала британской аудитории новые возможности, существенно расширив для англичан рамки художественного и эстетико-философского пространства.
В статье М. Ариас-Вихиль (Москва) речь идет об асимметрии культурных моделей, определяющих понимание первыми русскими символистами творчества французских символистов.
В центре внимания Л. Кациса (Москва) - «запутанный» случай культурного трансфера. В работе «Роман Б. Лекаша "Радан великолепный" в переводе О. Мандельштама и русско-немецко-французский контекст (к проблеме сравнительного описания русско-еврейской и франко-еврейской литератур)» исследователь ат-рибуцирует О. Мандельштаму автора анонимного предисловия к его переводу на русский язык романа Б. Лекаша.
О случаях культурного трансфера в области лингвистики идет речь в статьях «Компаративный метод в лингвистической теории Антуана Мейе (между Францией, Германией и Россией)» С. Тротман-Валер (Университет Париж - Новая Сорбонна); «Психологический синтаксис между Германией и Россией» С. Чугунни-кова (Университет Бургундии, Дижон) и «Текст и текст: от сравнительно-исторических реконструкций А. Шлейхера к работам по семантической реконструкции исследователей Московского семиотического круга» Екатерины Вельмезовой (Университет Лозанны).
«Чужой» контекст размышлений о литературе и искусстве рассматривается также в статье Евы Берар «"Русское искусство" Виолле-ле-Дюка: Опыт сравнительной истории архитектурного наследия» (Национальный центр научных исследований Франции).
Т.М. Миллионщикова
НАПРАВЛЕНИЯ И ТЕНДЕНЦИИ В СОВРЕМЕННОМ ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИИ И ЛИТЕРАТУРНОЙ КРИТИКЕ
2018.02.003. КОГНИТИВНАЯ ГРАММАТИКА В ЛИТЕРАТУРЕ. Cognitive grammar in literature / Ed. Harrison C. et al. - Amsterdam: John Benjamins publishing company, 2014. - 255 p.
Ключевые слова: когнитивная грамматика; стилистика; литературность; актуализация; конструирование.
Современная литературная лингвистика (иначе - стилистика) имеет долгую историю, уходящую в эпоху Античности к классической риторике. На протяжении всего ее существования принималось в качестве аксиомы, что при изучении наиболее престижной формы существования языка - литературы - следует применять самые новые и глубокие знания о том, как функционируют язык и сознание. Однако за последний век литературоведение выработало более широкий взгляд на свой предмет. Большинство литературоведческих работ скорее принадлежат к области не языковедческих, а культурных исследований (cultural studies), в которых основной акцент делается на историческом контексте, авторской биографии, идеологическом анализе. «Фундаментальный трюизм, гласящий, что литература создается при помощи языка, и, следовательно, изучение языка должно занимать центральное место в профессио-
