CC BY
11
НАУЧНЫЕ И ИНЖЕНЕРНЫЕ КАДРЫ. ПРОБЛЕМЫ ИХ ВОСПРОИЗВОДСТВА
2018.01.024. ДУШИНА С.А. НАУЧНЫЙ ТРАНСФЕР: ЕЩЕ РАЗ О МОБИЛЬНОСТИ, МЕГАГРАНТАХ И ПЕРВЫХ АКАДЕМИКАХ // Социология науки и технологий. - Санкт-Петербург, 2017. - Т. 8, № 2. - С. 87-103.
Ключевые слова: научная политика; модернизация; ведущий ученый; организация науки; гранты; академики; глобализация; эффективность.
Автор, сотрудница Института истории естествознания и техники им. С.И. Вавилова РАН, анализирует результаты последних государственных инициатив в области кадровой политики в сфере науки. В последнее десятилетие российское правительство реализует два крупных проекта, направленных на кооперацию с зарубежными научно-образовательными центрами, - «мегагранты» (начало программы - 2010 г.) и «глобальное образование» (начало программы - 2013 г.).
Своей задачей автор статьи ставит выявление условий результативного научного трансфера. Она использует историко-сравнительный метод и сопоставляет опыт «импорта» исследователей в Россию в XVIII и XXI вв. Анализ фокусируется на трех ключевых моментах: характеристиках целевой аудитории, задачах и итогах научного трансфера.
Программа «мегагранты» состоит в приглашении ведущих зарубежных ученых в российские научно-образовательные центры в рамках постановления Правительства РФ № 220. В рамках этого проекта создаются новые лаборатории, к руководству которых приглашаются ведущие ученые из-за рубежа, в том числе из российской диаспоры. Иногда этот проект сравнивают с событиями XVIII в. в Санкт-Петербурге, когда многие научные должности за-
нимали академики из Европы. Обладатель медали Филдса, профессор университета Женевы и СПбГУ Станислав Смирнов, выступая на пресс-конференции в Санкт-Петербурге, назвал Д. Бернулли и Л. Эйлера первыми «мегагрантниками». Эти сравнения не лишены смысла: в обоих случаях речь идет об импорте исследовательских практик.
Автор пытается ответить на три вопроса, связанных с научным трансфером сегодня и три века назад: кого из ученых приглашали, с какой целью и каков был результат этой инициативы.
Триста лет назад главным лицом, заинтересованным в модернизации страны, был Петр I, не понаслышке знавший европейские научные учреждения. Он посетил Лондонское королевское общество, Сорбонну, Парижскую академию наук, в течение многих лет с Г. Лейбницем обсуждал вопросы, связанные с организацией науки в России (В.И. Герье, 2008). С самого начала была сделана ставка на ведущих ученых, имевших признание в научных кругах Европы. Однако, как правило, видные европейские ученые выставляли трудновыполнимые условия, «выторговывали» привилегии и требовали все новых гарантий. Это заставило сменить тактику, было признано, что «целесообразнее искать кандидатов среди более молодых ученых, еще не занимающих высокого положения, но подающих надежды» (Ю.Х. Копелевич, 1973)1. Так, в 1727 г. в Санкт-Петербург прибыл из Базеля Леонард Эйлер, которому было всего 20 лет.
Однако в XXI в. программа мегагрантов имеет иную целевую группу - это опытные ученые, прежде всего из числа российской диаспоры, достигшие академического признания за рубежом. Начиная с 2010 г. создано 200 лабораторий, своего рода центров превосходства, которые должны привлекать талантливых исследователей, а также аккумулировать финансы. Рекрутинг по-прежнему, как и три столетия назад, строится на личных контактах, формализованные процедуры играют второстепенную роль.
Цель приглашения. В XVIII в. приглашенные ученые должны были заниматься исследованиями, представлять результаты в виде статей и монографий, участвовать в еженедельных научных засе-
1 Копелевич Ю.Х. В дни основания // Вестник Академии наук СССР. -1973. - № 10. - С. 121-132.
даниях; выполнять различные экспертизы открытий и изобретений. Кроме того, им вменялось в обязанность преподавание в академических учебных заведениях и подготовка учебника по своей специальности для студентов университета или гимназии; от академиков также ожидали, «что они своими изобретениями будут содействовать развитию промышленности и ремесел в стране, а также выполнять специальные исследования по поручению правительства» (цит. по: с. 91).
Три века спустя можно наблюдать сходную картину, отмечает автор. В постановлении Правительства РФ от 9 апреля 2010 г. № 220 прописана единственная цель - «усиление государственной поддержки развития науки и инноваций». На официальном сайте конкурса цель конкретизирована рядом задач. Во-первых, это «проведение исследований мирового уровня» и интеграция в международное сообщество. Во-вторых, привлечение молодых специалистов в науку и высокие технологии: так, по условиям конкурса, в научный коллектив должны входить не менее двух кандидатов наук, не менее трех аспирантов и трех студентов для вузов, а также не менее трех кандидатов наук и не менее четырех аспирантов для исследовательских организаций. В-третьих, осуществление трансфера в экономику перспективных разработок, полученных в рамках проведенных научных исследований. Отличие от петровских времен состоит в том, что сейчас в соответствии «с наукометрическим поворотом» в государственной политике требуется видимость (visibility) российских ученых на мировой карте науки. Мотивация для приезда иностранных ученых в петровские времена была весомая. Были созданы хорошие во всех смыслах условия. Например, оборудование для лабораторий не уступало, а то и превосходило оборудование в Базеле или Париже.
Результативность программы импорта иностранных ученых XVIII в. нелегко оценить с позиции современных требований. Наука создавалась «с нуля», поэтому вокруг научных лидеров научные школы не складывались. Это легко объяснить: «Россия вступила на путь догоняющей модернизации, т.е. модернизации, догоняющей вчерашний день инокультурного лидера»1. Усилия как принимаю-
1 Дмитриев И.С. Академия благих надежд // Троицкий вариант. - 2016. -№ 21. - С. 14-15.
щей стороны, так и привлеченных ученых увенчались успехом через 100 лет, когда в российской научной среде появились ученые с мировыми именами. В математике - это М.В. Остроградский, Н.И. Лобачевский. Они считали себя носителями исследовательской традиции, идущей от Л. Эйлера.
Оценить сегодняшнюю программу мегагрантов непросто, отмечает автор. Доступная статистика, обобщающающая результаты научной деятельности, довольно скудная. Исследование с помощью качественных методов (case study) дает представление о некоторых лабораториях, но не создает картины в целом. Анализ работы некоторых продуктивных исследовательских групп, возглавляемых сильным научным лидером, возможен1, однако автор уверена, что имеется и много плохих примеров, которые замалчиваются (с. 95). Официальная позиция Минобрнауки - признать реализацию проекта в рамках постановления № 220 «невероятно успешной»: созданы лаборатории с существенным финансированием «по всем передовым направлениям современной науки» (с. 96). Результаты исследовательской деятельности характеризуются как «прорывные», «перспективные», «мирового уровня».
Правительство оценивает программу мегагрантов не только как «невероятно успешную», но и как одну «из самых эффективных по научной результативности: менее 1% бюджета, который выделяется на науку вообще, дает 3% публикаций» (физики лидируют в пятой волне мегагрантов, 2016)2. Эффективность здесь понимается как соотношение финансовых затрат на науку к общему числу публикаций (с. 97). Иначе говоря, чем больше публикаций на единицу финансовых вложений, тем эффективнее программа. Объем статей в научных изданиях, индексируемых в базе данных WoS, в 2011 г. рос по экспоненте и составил 320 против 34 в 2010 г. В 2015 г. сотрудники, принимавшие участие в исследованиях по данной программе (5082 человека), опубликовали 1021 статью (с. 98). Автор считает, что повода для восторгов эти данные не дают. Для сравнения она приводит данные публикационной активности
1 Душина С. А., Ащеулова Н.А. Международные лаборатории. Шанс сохранить науку в России // Наука. Инновации. Образование. - М.: Языки славянской
литературы, 2014. - Вып. 16. - С. 119-138.
2
Физики лидируют в пятой волне мегагрантов. - 2016. - Режим доступа: Шр://^'^гиг.811г£.ги/тоЫ1е.а8рх?Са1а1о§Ы=221&11_по=121133
Санкт-Петербургского физико-технического института имени А.Ф. Иоффе РАН (ФТИ). В течение 2015 г. его сотрудники (1040 человек) опубликовали 1058 работ, отслеживаемых в WoS. Таким образом, на одного сотрудника ФТИ приходится по одной статье в год, а на одного сотрудника лаборатории в рамках мега-гранта - 0,2 статьи (с. 98).
В ходе исследования автором для обоих процессов обозначены сходные позиции и определены существенные расхождения: если в XVIII в. приглашение ученых из Европы служило средством модернизации России, то в XXI в. привлечение ведущих исследователей по программе мегагрантов - инструмент интеграции российской науки в мировую. Очень важен вывод о том, что импортирование исследовательских практик связано с риском для страны впасть в режим «догоняющего развития».
Автор приходит к выводу, что в ситуации, когда научно-образовательные учреждения продолжают выпускать хорошо подготовленных и мотивированных молодых ученых с большим творческим потенциалом, не востребованных отечественной наукой, акцент в научной политике следует ставить прежде всего на их всемерной поддержке и обеспечении им стажировки в передовых зарубежных исследовательских центрах.
И, наконец, признавая эффектность сравнения процессов научного трансфера XVIII и XXI вв., автор указывает на более релевантный, по ее мнению, период с точки зрения исторической актуализации - период 20-30-х годов XX в., когда новая власть была заинтересована в создании новой научной инфраструктуры. В качестве примера она приводит историю становления ФТИ под руководством академика А.Ф. Иоффе. Ему удалось создать тесную связку образовательного (Политехнический институт) и исследовательского (ФТИ) центров. Стали возможными зарубежные командировки, провозглашалась ориентация на решение промышленных задач. Это сделало ФТИ центром превосходства, из которого вышла вся советская физика. Этот опыт впоследствии неоднократно копировался другими организациями.
С.В. Егерев
