CC BY
47
ния со старшими поколениями. Поэтому угасание тувинского языка в сфере школьного образования выглядит как закономерное.
Пессимистичная оценка перспектив тувинского языка в Усинской котловине подтвердилась второй частью эксперимента, проводившегося по методике незаконченных предложений: испытуемым предлагалось завершить фразу «В будущем тувинский язык...». В этой части эксперимента участвовали и тувинцы, и русские. В целом преобладает негативный прогноз о полном исчезновении тувинского языка в данной местности. Респонденты объяснили свои прогнозы, в первую очередь, нежеланием тувинцев передавать знание языка детям - через домашнее общение и школьное образование. При этом русские респонденты чаще высказывали надежду на возрождение утраченных тувинским языком функций.
Таким образом, анализ языковой ситуации и языковой политики в Усинской котловине Красноярского края выявил в отношении носителей тувинского языка процесс языкового сдвига. Автор статьи называет эту динамику характерной для многих миноритарных языков РФ, не имеющих своих национально-территориальных образований. В подобных условиях сокращение языкового разнообразия России представляется неизбежным процессом ближайшего будущего.
Е.О. Опарина
ПРИКЛАДНОЕ ЯЗЫКОЗНАНИЕ. ПЕРЕВОД И ПЕРЕВОДОВЕДЕНИЕ
2018.01.016. ИСТОРИЯ ПЕРЕВОДЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ НА ПОМОРСКОМ СЕВЕРЕ: От Арсения Грека до современных переводов Рильке: Коллект. монография / Поликарпов А.М., Нетунае-ва И.М., Бахмутова Е.А. и др.; Сев. (Арктич.) федер. ун-т им. М.В. Ломоносова. - Архангельск: САФУ, 2016. - 256 с.
Ключевые слова: перевод; история перевода; Поморский Север; русско-французские контакты; переводы Шекспира; Р.М. Рильке; Арсений Грек; Р.В. Френкель; М.В. Пиккель; В.М. Федотов; Т.Н. Клушина; И.М. Ивановский.
Коллективная монография «История перевода на Поморском Севере: от Арсения Грека до современных переводов Рильке» со-
стоит из предисловия и девяти глав и отражает следующие основные направления исследования истории переводческой деятельности на Поморском Севере: «О зарождении переводческой деятельности на Поморском Севере» (работа по написанию главы I выполнена доктором филологических наук, профессором А.М. Поликарповым); «Парижский словарь московитов и русско-французские контакты на Поморском Севере» (глава II подготовлена канд. филол. наук, доцентом А. С. Епимаховой); «Русско-английский словарь-дневник Ричарда Джеймса: к вопросу о словарных переводных эквивалентах)» (глава III написана канд. филол. наук, доцентом И.М. Нетунаевой); «Литературные переводы Арсения Грека» (глава IV подготовлена д-ром филол. наук, профессором Л.В. Ненашевой); «Переводы англоязычной поэзии и прозы на Русском Севере» (глава V подготовлена канд. филол. наук, доцентом Е.С. Кокановой); «О переводах сонетов Шекспира на Поморском Севере» (глава VI написана канд. филол. наук Е.А. Бахмутовой); «Раиса Васильевна Френкель. Вехи биографии и творческая жизнь» (автор главы VII - д-р филол. наук, профессор М.Ю. Елепова); «Р.В. Френкель - переводчик памятников немецкой поэзии Средних веков и эпохи Возрождения» (глава VIII подготовлена канд. филол. наук, доцентом Н.Н. Захаровой); «Поэзия Рильке в переводах М.В. Пиккель» (работа по написанию главы IX выполнена канд. филол. наук, доцентом Е.И. Журавлевой). Библиографический список приводится в конце каждой главы.
Как следует из предисловия, написанию монографии предшествовали накопление большого материала, как документального, фактического, так и сбор и анализ самих текстов переводов, их всестороннее обсуждение, обмен мнениями и информацией с целью выработки общих подходов к анализу текстов переводов, оценке творчества переводчиков и их места в истории перевода на Поморском Севере и в целом в России, осмыслению и дальнейшему представлению в монографии их творческого наследия. Переводы, выполненные на Поморском Севере, интересны не только сами по себе, но и в более общем и широком контексте сравнительно-исторического и компаративного переводоведения, поскольку позволяют рассмотреть на обозримом материале особенности эволюции методов перевода, возникновение переводческих школ. В ос-
нову монографии положены хронологический и сравнительный принципы описания.
Авторы монографии отмечают, что объединяющим началом при создании монографии явился интегративный подход к исследованию материала, предполагающий гармоничное, уравновешенное сочетание таких принципов, как антропоцентризм (рассмотрение переводчика как творческой личности), междисциплинарность исследований, текстоцентричность, учет семиотической осложнен-ности текста и некоторых других.
В главе первой «О зарождении переводческой деятельности на Поморском Севере» отмечается, что переводческая деятельность имеет на Поморском Севере богатую историю и на всем протяжении своего развития носила совсем не провинциальный характер. Интегративный взгляд на описание истории перевода в региональном ключе позволяет высветить роль изучаемого ареала в историографии переводческой деятельности и показать значение поморских переводческих традиций для экономического подъема на Поморском Севере и развития экономики и культуры России в целом.
В истории перевода на Поморском Севере в монографии выделяются следующие основные периоды: 1) первые межкультурные контакты в древний и средневековый периоды (до XII в.); 2) развитие межкультурного общения и попытки перевода в период колонизации со стороны Великого Новгорода (Х11-Х1У вв.); 3) зарождение перевода в московский период (правление Московской Руси ХУ-ХУП вв.); 4) развитие профессиональной переводческой деятельности в XVIII в.; 5) нормализация перевода в XIX столетии и в начале XX века (дореволюционный период); 6) перевод на Архангельском Севере в советский и постсоветский периоды XX в.; 7) современный перевод на Архангельском Севере в эпоху глобализации (начало XXI в.).
Эти исторические этапы, связанные с зарождением переводческой деятельности, в монографии ограничены рассмотрением таких составляющих, как: 1) основные исторические предпосылки описываемых межкультурных контактов и переводческих ситуаций; 2) фактологические сведения о межкультурных контактах, переводчиках и их деятельности; 3) значимость приведенных межкультурно-значимых и транслятологических фактов для социально-экономического развития Поморского Севера, характеризуя пер-
вый этап в развитии переводческой деятельности как «Первые межкультурные контакты на Поморском Севере в древний и средневековый периоды (до XII в.)», А.М. Поликарпов отмечает, что в указанное историческое время речь о переводе как таковом, конечно же, еще не шла, но предпосылки возникновения первых межкультурных контактов в ту пору уже имелись. Описание истории переводческой деятельности на Поморском Севере должно начинаться не только с письменных свидетельств переводческого опыта, но и с реально существовавших первых межкультурных контактов, предпосылки для возникновения которых появились здесь после окончания ледникового периода, когда люди пришли на северные территории России, находящиеся вдоль берегов Белого моря и прилегающие к северным рекам. В качестве примера доказательства существования древних следов межкультурной коммуникации в истории Поморского Севера приводятся, в частности, результаты археологических экспедиций, связанных с ранним Средневековьем. В ходе раскопок, которые производились на реке Шексне в Вологодской области еще в советский период, были найдены крупные торгово-ремесленные поселения X в., в древнейших культурных слоях которых были обнаружены многочисленные артефакты из различных культур, что и является важным свидетельством межкультурной активности населения Поморского Севера в эпоху раннего Средневековья.
Автор данной главы приходит к выводу, что первые межкультурные контакты на Поморском Севере в древности, включая XII в., способствовали развитию миграционной активности населения, его этническому смешению и создавали условия для возникновения переводческой деятельности, которая явилась следствием многоэтничности коренного населения и его взаимодействия с другими народами.
Отмечается, что развитие Поморского Севера с древности по XII в. стало временем преобладания неславянских этнических групп (в первую очередь финно-угорских), а исторический период развития с VIII по IX в. на Поморском Севере следует связывать, в первую очередь, с варяжскими отрядами, взимавшими дань с финно-угорских племен и с активными межкультурными контактами местного населения, направленными на торговлю с Востоком. Период с середины IX до половины XII в. характеризуется как древ-
нерусский период освоения Севера, когда уже намечается славянизация поморских территорий.
Таким образом, территории Поморского Севера представляли собой в эпоху древности и раннего Средневековья многоликий регион, в котором проживали многие этносы: корелы, вепсы, чудь, меря, весь, коми, славяне, ненцы, лапландцы и т.д. На этих территориях уже в древности и в Средневековье существовали межкультурные контакты, а значит, возникали зачатки переводческой деятельности. Межкультурные связи, появлявшиеся в процессе контактирования полиэтнического по своему характеру местного населения с другими народами, как в направлении Скандинавии и со стороны последней, так и с восточными народами, создавали благоприятные условия для развития торговых связей с Северной Европой и с государствами Востока и способствовали тем самым возникновению переводческой деятельности.
Второй этап в истории перевода на Поморском Севере связан, прежде всего, с его колонизацией со стороны новгородцев в XII-XIV вв. На север с его необозримыми пространствами и природными богатствами представители русского этноса стремились, как известно, еще издревле, и обживали они побережье Белого моря довольно долгое время, постепенно. Славяне, заселявшие Поморский Север, имели тесные межкультурные контакты с местным населением, многоэтническим по своему составу. Характеризуя второй период развития переводческой деятельности на Поморском Севере как «развитие межкультурного общения и попытки перевода в период колонизации со стороны Великого Новгорода (XII-XIV вв.)», автор соглашается с историками, которые выделяют четыре формы колонизации Севера со стороны Великого Новгорода: военную, феодальную, церковную и крестьянскую. Под первой формой колонизации понимается проникновение на север вооруженных отрядов новгородцев-ушкуйников.
Вторая форма колонизации иначе называют государственно-боярской, так как под ней подразумевается приход на север купцов и феодалов, которых интересовали богатые дичью промысловые угодья, а также сбор дани с коренного населения. Третья форма была связана с главной целью православного миссионерства - христианизацией нерусских народов. Четвертая форма колонизации заключалась в том, что на новые территории устремлялись кресть-
яне-переселенцы, не имевшие возможности выжить у себя на родине из-за малой площади обрабатываемых земель.
Несмотря на сопротивление местного населения новгородцам, на территории Поморского Севера все больше стало возникать промысловых боярских поселений с русскими жителями, русские поселенцы все интенсивнее вступали в контакты с «инородцами». Особую роль в XIII-XIV вв. стали играть погосты - центры административного правления и места сбора дани, которые являлись опорными пунктами Новгорода на Поморском Севере. Предполагается, что именно в этих погостах стало развиваться межкультурное общение и создавались условия для появления толмачества и письменного перевода.
Первыми толмачами Поморского Севера следует считать посредников, помогавших новгородцам общаться с так называемыми инородцами (чудью «заволочской», или «заволоцкой», самоедами, пермянами и др.), которые, хотя и не упоминаются в древних документах, несомненно, существовали в ту эпоху и являлись «первопроходцами» в сфере зарождавшегося межкультурного общения.
Отмечается, что важным фактором для появления письменного перевода на Поморском Севере явилось возникновение церквей и монастырей, помогавших славянам осваивать Поморье и христианизировать местное население. Знаковой для описания истории зарождения переводческой деятельности на Поморском Севере является фигура Святителя Стефана Пермского, уроженца Великого Устюга.
Итак, во втором периоде истории переводческой деятельности на Поморском Севере происходило активное развитие межкультурной коммуникации в результате продолжавшейся славянизации изучаемого региона и многочисленных контактов коренных народов Севера с русским населением. Второй период характеризуется тем, что именно в это историческое время начало активно развиваться межкультурное деловое общение. Важную роль на Севере начал играть перевод церковных книг на языки христианизируемых коренных народов.
Третий этап в развитии переводческой деятельности на Поморском Севере датируется XV-XVII вв. и именуется Московским периодом. Этап освоения Московией поморских земель подробно описан северодвинским краеведом Л. Шмегельским, который от-
мечал, что для Москвы, боровшейся за объединение всех русских земель в единое государство и ликвидацию раздробленности Руси, Двинская земля представляла интерес не только с политической и экономической точек зрения, но и с точки зрения развития мореплавания. Поморский Север стал активно развиваться вместе со всем Московским государством. Через Поморский Север, где находились первые морские причалы государства, Московская Русь стала налаживать дипломатические отношения с зарубежными странами. Одной из важных предпосылок развития межкультурных отношений на Поморском Севере в Московский период является освоение русскими дипломатами-переводчиками морского пути вокруг Скандинавии, а затем и в более отдаленные уголки Европы в конце XV - начале XVI в. Важным фактом при изучении основных предпосылок зарождения перевода на Поморском Севере является плавание русского дипломата, подъячего, толмача и переводчика Григория Истомы Малого в конце XV в. из устья Северной Двины в Данию через Норвегию с посольской миссией. Григорий Истома, был, по-видимому, первым русским толмачем, который изучил латынь, он состоял переводчиком с латинского и немецкого языков при дворе великих князей московских Ивана III и Василия III.
Помимо переводческой деятельности Григория Истомы в монографии упоминается деятельность и других толмачей и переводчиков - Дмитрия Герасимова (лат. Demetrius Erasmus), Елизара, Романа Бекмана, Сильвестера, Ричарда Финха.
Отмечается, что работы для толмачей на Поморском Севере в так называемый Московский период было довольно много, так как иностранцев интересовали многие беломорские товары, но своих толмачей на Поморском Севере тогда еще не было. Функцию толмачей и переводчиков на Поморском Севере поначалу выполняли купцы-иностранцы или их приказчики иноземного происхождения, так как иностранным языкам и переводческому делу в ту эпоху на Руси еще не обучали.
В XV-XVII вв. на Поморском Севере уже действовали или активно возводились монастыри, которые впоследствии стали центрами хранения книг. Самыми известными среди них являются Соловецкий, Антониево-Сийский и Кирилло-Белозерский. Именно в Соловецком монастыре находился в ссылке Арсений Грек, иеромо-
нах греческого происхождения, переводчик, преподаватель риторики и грамматики, медик.
Говоря о роли Соловецкого монастыря в зарождении переводческой деятельности на Поморском Севере, в монографии отмечается, что владея большим книгохранилищем, этот монастырь активно занимался просвещением язычников на далеких окраинах России и не мог обходиться при этом без переводчиков.
Итак, начало развития перевода на Поморском Севере было в первую очередь связано с деятельностью иностранных переводчиков, которых нередко привлекали для преподавания иностранных языков. Вместе с тем тогда наблюдалась тенденция направлять представителей России за рубеж для обучения иностранным языкам для последующего задействования их в качестве толмачей и переводчиков.
Следует также отметить, что в XVI-XVII вв. на север России иностранцы приезжали не только для того, чтобы заниматься торговлей или обучаться русскому языку, но и для того, чтобы проводить научные наблюдения. Некоторые из исследователей нанимали переводчиков, что облегчало им проведение научных наблюдений и экспедиций. Известно, что на Кольском полуострове толмачи-переводчики часто помогали путешественникам в качестве проводников. Будучи опытными проводниками, толмачи не только помогали иностранцам осуществлять межкультурное общение с коренным населением севера, но и оказывали сопроводительные услуги, например будучи посредниками в торговых вопросах.
Исторические факты свидетельствуют, что на Поморском Севере уже в начале XVII в. были местные толмачи с северных языков на европейские, в том числе на русский язык.
Интересно отметить, что к концу XVII в. Архангельск превратился не только в главный внешнеторговый центр страны, но и в один из центров по приему иностранных дипломатов. В Архангельскую таможню стали назначать переводчиков на службу, причем в соответствующих указах перечислялись их обязанности.
Большой вклад в зарождение толмачества и переводческого дела на Поморском Севере внесло именно купечество. Купцов на Руси нередко использовали для осуществления дипломатических поручений, так как их профессиональная деятельность подразумевала знание иностранных языков. То есть можно утверждать, что в
Архангельске XVII в. в качестве межъязыковых посредников в международной торговле выступали либо профессиональные переводчики, либо привлекались купцы, чаще всего иноземного происхождения. Говоря о появлении профессиональных толмачей и переводчиков в период царствования Алексея Михайловича (16451676) и Федора Алексеевича (1676-1682), автор подчеркивает ключевую роль Посольского приказа, который имел исключительно важное значение в деятельности дипломатического ведомства российского государства XVII в., как во внутриприказном, так и внешнеполитическом аспектах. Как ведомство, отвечающее, в первую очередь, за внешнеполитические связи Русского государства, Посольский приказ обязательно имел в своих штатах специалистов по устному и письменному переводу, связанному с языками тех стран, с которыми поддерживались дипломатические контакты.
Интерес для изучения истории появления переводческой деятельности на Поморском Севере представляет тот факт, что с 1645 по 1682 г. численность толмачей и переводчиков Посольского приказа колебалась от 22 до 31 человека, при этом три-пять из них постоянно находились в долгосрочных командировках в Новгороде, Пскове, Архангельске (Холмогорах). О том, что Архангельск входил в список наиболее важных для переводческого дела городов, говорит и тот факт, что решения о регулярных доходах переводчиков и толмачей (годовое жалованье, поденный корм, поместные оклады), а также о выплате единовременного денежного вознаграждения на основе челобитных принимались в соответствии с имеющимися ситуациями на основе «Окладной книги поместных дач, денежного жалованья и поденного корма переводчикам, толмачам и золотописцам Посольского Приказа, переводчикам в Архангельске, Новгороде и Пскове» (с. 57).
Подводя итог первой главе, автор отмечает, что зарождение переводческой деятельности на Поморском Севере от древности вплоть до XVII в.: 1) создало предпосылки для развития международной торговли с европейскими государствами и отечественного мореплавания; 2) подготовило почву для российской дипломатии; 3) способствовало проникновению передовых европейских торговых традиций и производственных технологий на Поморский Север и тем самым социально-экономическому оживлению региона. Появление толмачей и переводчиков на северных территориях яви-
лось важным фактором как для экономического подъема, так и культурного развития Северного края, заложило основы для развития устного и письменного перевода как на Севере, так и в Российском государстве в целом.
Во второй главе «Парижский словарь московитов и русско-французские контакты на Поморском Севере» рассматриваются документы на французском языке, который долгое время широко использовался в указанном регионе как язык международного общения, что свидетельствует, во-первых, о важной роли французского языка как языка международных контактов и, во-вторых, о том, что в Архангельске и на Поморском Севере были переводчики, владевшие этим языком.
История переводческой деятельности на Поморском Севере применительно к французскому языку начинается во время основания города Архангельска и связана с путешествием в Московию француза Жана Соважа, который в 1586 г. вышел из французского порта Дьепп, чтобы прибыть в город Св. Михаила Архангела. Жан Соваж оставил описание своего путешествия, в котором, во-первых, упоминается переводчик, с чьей помощью общались французы, и во-вторых, содержится интересный материал для переводческого анализа, в частности передача Соважем реалий России и Поморского Севера того времени. Жаном Соважем или кем-то из его спутников был составлен также «Словарь Московитов»: документ, в котором содержится русскоязычная, записанная во французской транскрипции лексика, необходимая купцам для торговли в России. Этот словарь, обнаруженный в XIX в. в Национальной библиотеке в Париже, является интересным лингвистическим, историческим и переводоведческим документом.
Во второй половине XVI в. французы (особенно представители северных областей - Нормандии и Бретани, а также городов центральной Франции Парижа и Орлеана и гугенотского города Ла Рошель) вели оживленную торговлю с Россией через Нарву, которая была существенно затруднена из-за притеснений со стороны Швеции, находящейся на тот момент в состоянии войны с Русским государством и захватывающей французские торговые корабли, отправлявшиеся в Нарву. В связи с этим возникла необходимость торговать через Белое море. Дьеппский купец Этьен Ватье в 1583 г. стал первым французским исследователем русской Арктики, но
также и первым французским посланцем в России: он передал письмо Генриха III Ивану Грозному, за чем последовал обмен несколькими посланиями. Это письмо положило начало дипломатическим отношениям между Францией и Россией, почву для которых подготовил многолетний труд Шарля де Данзе. После смерти Ивана Грозного царь Федор продолжил благосклонно относиться к французским купцам. Летом 1584 г. во Францию был отправлен гонцом толмач Петр Рагон, с которым затем французское правительство прислало в Россию гонца Франсуа де Карля. В результате переговоров в 1585 г. французским дипломатическим представителям был дозволен свободный проезд в Россию, а французские купцы получили право свободно ездить в Холмогорскую пристань и далее в глубь территории России.
В 1586 г. в Архангельск прибыло французское судно Жана Соважа, на борту которого находились представители компании французских купцов, которые, пробыв некоторое время в Архангельске, отправились в Москву и там вели переговоры. В жалованной грамоте царя Федора Иоановича, датированной 1587 г., значится, что купцам компании Жака Парана предоставляются следующие привилегии: 1) право ездить в русские приморские пристани и в глубь России (Архангельск, Холмогоры, Вологду, Ярославль, Великий Новгород, Псков, Москву); 2) возможность платить половинную пошлину по сравнению с другими иностранными купцами. Жан Соваж, проведя в Архангельске около двух месяцев, отплыл в обратный путь в Дьепп, откуда отправил в Париж документ, часть которого посвящена Архангельску. Жана Соважа и прибывших вместе с ним купцов принято считать первыми французами в Архангельске со времени основания города, в конце XVI - начале XVII в. на Поморском Севере были и другие французы - гугеноты, бежавшие из Франции в Голландию от религиозных гонений. Одним из них был Балтазар де Мушерон, крупный нидерландский коммерческий деятель.
В 1584-1585 гг. Балтазар де Мушерон снарядил экспедицию Оливье де Брюнеля, в 1594 и 1595 гг. он принимал активное участие в организации экспедиций под командованием Баренца.
Таким образом, в конце XVI в. русско-французские контакты на Поморском Севере сводились к следующему: 1) французские купцы, заинтересованные в торговле с Россией, отправляли первые
суда в Колу и затем в Архангельск, получив для себя некоторые привилегии; 2) французы проявляли «исследовательский» интерес с Северу, надеясь открыть северный торговый путь на Восток, что вылилось в снаряжение арктических экспедиций.
«Парижский Словарь московитов» - глоссарий, составленный, вероятно, в Архангельске в конце XVI в. либо капитаном Жаном Соважем, либо кем-то из купцов, участвовавших в той же экспедиции. До наших дней словарь сохранился в двух списках, ни один из которых не соответствует полностью оригиналу, однако вместе они позволяют более или менее точно воспроизвести первоначальный вид словаря. Первый список был включен А. Тэве в его произведение «Le grand insulaire et pilotage d'André Thevet». Тэве расположил статьи глоссария в алфавитном порядке, нарушив тем самым логику исходного произведения, а также включил ряд выражений на французском языке без перевода, вероятно, желая затем заполнить эти пропуски. Как отмечает автор, эта версия словаря характеризуется значительным количеством ошибок, вызванных незнанием русского языка. Второй список принадлежит к собранию Дюпюи и хранится в Национальной библиотеке Франции в Париже вместе с текстом «Путешествия Жана Соважа в Московию в 1586 году». Изучение словаря позволяет вскрыть различия в образе жизни и нравах России и Франции на рубеже XVI-XVII вв. Также «Словарь московитов» - это бесценный источник информации о русском языке того времени и о диалектных особенностях языка Поморского Севера. «Словарь московитов» можно также рассматривать в качестве ценного источника переводоведческой информации, поскольку его словарный состав, особенности транскрипции слов и даже встречающиеся ошибки позволяют судить о том, с какой целью был создан словарь, и как велась работа над ним.
Языковой материал словаря позволяет заключить, что его автор владел, по меньшей мере, правилами немецкой и английской орфографии (что позволяло ему передать звуки, отсутствующие во французском языке, - [х], [ы]), а также знал ряд итальянских слов (запись «maestro» вместо «мастер»). Состав «Словаря московитов» указывает на большой круг информантов и друзей, речь которых записывали французы, иногда явно под диктовку. В словаре глоссы объединяются в группы. Это могут быть циклы слов или фраз, объединенных одной темой (наименование профессий, товаров, жи-
вотных и т.д.). Эти циклы явно заготавливались заранее для перевода, и в дополнение к ним вписывались не предусмотренные заранее единицы. Также часть словаря составляют циклы фраз, взятые из диалогов, свидетелем / участником которых стал составитель словаря. Материал словаря позволяет также сделать вывод о том, что слова были записаны от нескольких человек, принадлежащих к разным социальным группам. Торговая номенклатура составляет костяк словаря, что дает основание считать, что основной его целью было использование купцами, которые в дальнейшем отправились бы к поморским берегам. Присутствует также военная лексика. Помимо социальной дифференциации тех, кто дал автору «Словаря московитов» лингвистический материал, отмечается и их владение различными диалектами. Согласно зафиксированному в словаре произношению, а также ряду лексических и грамматических особенностей, выделяется как минимум три варианта: житель Поморского Севера, выходец с севера, который долго прожил в южной части России или в Москве, и выходец с юга.
Проанализированные особенности перевода данных словарных статей в совокупности с анализом фонетических особенностей речи, отраженных в словаре, позволяют сделать вывод о том, что в составлении «Словаря московитов» участвовал по меньшей мере один переводчик, который был выходцем с Поморского Севера.
В XVII и XVIII вв. Архангельск продолжает развиваться как международный порт.
В 1604 г. город принимает 29 кораблей из Лондона, Амстердама и Дьеппа. В середине XVII в. в городе насчитывалось 23 иностранных двора, и в Архангельск ежегодно приходило от 30 до 40 иностранных судов. В 1629 г. французы, стремившиеся на самом деле к проложению через Россию торгового пути на Восток, получают право торговать не только в Архангельске, но также в Москве и в Великом Новгороде. Вплоть до начала XVIII в. Архангельск остается единственным российским морским портом, через который идет основной государственный товарообмен. За годы Северной войны (1700-1721) в Архангельске побывали 3195 иностранных судов, сумма таможенных сборов за 1710-1721 гг. составила более 2 млн 700 тыс. руб.
В XIX и XX вв. русско-французские контакты на Поморском Севере были представлены не только торговыми связями, но также и взаимодействием в других сферах.
В третьей главе «Русско-английский словарь-дневник Ричарда Джеймса» анализируется созданный членом английского посольства и переводчиком Ричардом Джеймсом в начале XVII в. (с конца июля 1618 до весны 1619 г., а также с августа 1619 г. до конца июля - начала августа 1920 г.) в Холмогорах русско-английский словарь-дневник, являющийся не только ценнейшим памятником русского языка XVII в., но и памятником двуязычной лексикографии, одним из первых «переводных» словарей. Словарь-дневник представляет собой небольшую записную книжку, содержащую словарные записи русских слов и речений с их английскими и латинскими эквивалентами, а также этнографические, культурно-исторические и политические наблюдения. С 1676 г. оригинал словаря находится вместе с другими рукописями из архива Р. Джеймса в Бодлеанской библиотеке.
Ко времени поездки в Россию Джеймсу было 26 лет. Он окончил Оксфордский университет в 1614 г. и работал там преподавателем с 1615 г. О его хорошем знании русского языка, которое он совершенствовал в России, и профессионализме как устного переводчика свидетельствует не только умение делать записи русских слов со слуха, вычленяя их в потоке речи, но и искусно подбирать переводные эквиваленты.
В самодельной записной книжке, сделанной из тетрадки, которую пришили к кожаному переплету, словарь располагается на 73 с. Записи выполнены английской скорописью XVII в., а характер записей отдельных русских слов, а также словосочетаний и целых предложений показывает, что автор словаря делал записи в процессе межкультурного общения, а часто и устного перевода с одного языка на другой.
«Русско-английский словарь-дневник» Ричарда Джеймса был впервые опубликован в 1959 г. Б.А. Лариным по фотокопиям, присланным в Россию английскими учеными проф. Боянусом и проф. Лондонского университета мисс Лилиас Армстронг. Б.А. Ларин был первым, кто оценил и английскую часть словаря как представляющую интерес для изучения истории английского литературного языка. Как памятник ранненовоанглийского языка словарь пред-
ставляет интерес прежде всего для изучения особенностей орфографии этой эпохи. Памятник представляет собой редкий для английского языка начала XVII в. пример использования унифицированной орфографии. Для этого периода развития английского языка характерна, с одной стороны, большая орфографическая вариативность, с другой - наличие многих руководств и трактатов, предписывающих нормы орфографии. Другие особенности письма говорят об открытости английской орфографии этого времени для реформирования, в частности для заимствования графем и способов написания.
Тематический диапазон, объясняемой в словаре русской лексики соответствует масштабам словаря. Р. Джеймс тщательно собирал не только наименования растений, животных, средств транспорта и орудий производства, оружия и утвари, ветров, стихийных явлений, предметов торговли и быта, названия чинов и денежных знаков, религиозные термины и названия православных праздников. Он записывал прилагательные, глаголы, наречия, междометия, формулы разговорного языка, идиомы, его внимание привлекали синонимы и омонимы.
В основе словаря лежит не алфавитный, а тематический принцип организации лексического материала - принцип тезауруса. При этом выделяются как более крупные, так и более мелкие группы слов, объединяются слова с более близкими и более удаленными значениями, более и менее тесными семантическими связями.
Джеймсом замечаются тонкие различия в семантике синонимов и подбираются разные английские эквиваленты, чтобы отразить эти отличия. Р. Джеймс ясно различает омонимы и лексико-семантические варианты слова. Многозначность слова передается через несколько английских эквивалентов. В словаре отражены не только лексика общего языка, просторечные и диалектно окрашенные слова, но есть и профессионализмы. Р. Джеймс проявляет интерес и к этимологии слова: в словаре приводятся объяснения происхождения отдельных слов, часто верные.
Р. Джеймс использует следующие способы перевода русских слов: 1) однозначный переводной эквивалент - слово-аналог в английском языке; 2) семантический способ - описательный перевод, объясняющий, как правило, русскую реалию; 3) распространенное
толкование значения слова, напоминающее словарную статью толкового словаря, с аналогиями и примерами словоупотребления; 4) объединенное использование разных способов перевода в одной словарной статье: переводной эквивалент-слово сочетается с дополнительной поясняющей или уточняющей страноведческой информацией; 5) частичные лексические соответствия, при которых имеет место сужение, расширение или смещение значения слова по сравнению с подлинником; 6) при переводе реалий и культурони-мов русского языка Джеймс прибегает к помете «Rus (s)» (Russian), тем самым квалифицируя слово как идионим и указывая на условность и неполное соответствие английского аналога. При всем многообразии способов перевода Джеймс отдает предпочтение первому.
Основным языком словарных эквивалентов является английский (на первых 23 листах он не перебивается латынью). Дополнительные возможности в выборе переводных эквивалентов дает Р. Джеймсу совместное использование нескольких языков, в первую очередь латинского, а также греческого, немецкого, голландского («бельгийского»).
Как отмечают авторы монографии, широкое использование латинского языка как языка словарных эквивалентов является традиционным и привычным для эпохи Р. Джеймса. Выделяются следующие основные использования латинского языка в тексте словаря-дневника: 1) смешанное использование английского и латинского языков в одной словарной статье, причем в одном синтаксическом единстве; 2) часто переводной эквивалент-слово дается по-английски, а развернутое пояснение, дополняющее перевод, который не удовлетворяет автора, приводится на латыни; 3) в некоторых статьях используется только латинский язык; 4) Р. Джеймс обращается к латинским словам, когда отсутствует эквивалент в английском языке или он его не знает; 5) латинский язык автор словаря использует также для лучшего, более четкого построения словарной статьи: отделения, например, дополнительной информации, менее существенной, но любопытной, от основного эквивалента-слова или пояснения на английском языке.
В словарных объяснениях и этнографических и культурно-исторических записях, сделанных Р. Джеймсом на английском и латинском языках, встречаются специфические «языковые реалии» (идионимы), которые занимают существенную часть словаря. На-
копление идионимов в словаре идет по двум направлениям: 1) идионимы русской культуры, в частности Поморского Севера, и ее различных сфер (географические, исторические, политические, экономические, религиозные, искусствоведческие, военные, бытовые, лексика иноязычного речевого этикета); 2) ономастические идионимы, которые являются английскими словами с русскими прототипами, т.е. ксенонимами.
Английский текст словаря представляет большой интерес именно как материал для исследования английских эквивалентов русских топонимов и антропонимов - как с точки зрения изучения исторических процессов ассимиляции ономастических ксенонимов, так и для систематизации принципов и методов формирования ономастических соответствий в переводе и двуязычной лексикографии.
В словаре-дневнике можно выделить базовые ономастические ксенонимы (Russia, Tartars, Laps) и специальные (samueds). К специальным ксенонимам относятся те из впервые употребляемых Р. Джеймсом топонимов, которые встречаются в словаре несколько раз и постепенно проходят пути грамматической и орфографической ассимиляции, тем самым занимая свое место в английском словаре: Tsargorod, Strelets slabod, Kolmograd. Большинство ксенонимов - авторские переводные эквиваленты, формально более близкие русскому идиониму, чем традиционные английские аналоги. При этом есть значительная группа ономастических синонимов, которые в качестве вариантов имеют базовые ономастические ксенонимы, но предпочитаются автором, потому что лучше передают фонетический облик русского слова (ср.: Laps и Lopari, Russians и Russi). При записи русских слов в словаре-дневнике важную роль играет принцип сохранения исходной графической формы ономастического идионима.
К недостаткам словаря относятся, в частности, случаи, когда: 1) грамматические варианты (разные формы слова) воспринимаются Джеймсом как фонетические варианты одного слова: oreol, orla an eagle; 2) словосочетание или предикативная единица воспринимаются и отражаются в словаре как слово: например zemla drogít (земля дрожит) an earthquake; 3) лексико-семантические варианты русского слова представлены как разные слова: máetka в словосо-
четании maetka clebe (меккой хлеб) niew bread и maka (меко, мех-кой) softe.
В четвертой главе «Переводчик Арсений Грек» описывается жизнь и переводческая деятельность иеромонаха, учителя риторики и переводчика Арсения Грека (около 1610 - после 1666). В русской литературе и культуре Арсений Грек известен как переводчик греческих и латинских книг и учитель греко-латинской школы. Образование он завершил в Падуанском университете, где три года изучал философию и медицину. Вернувшись в Грецию, в 23 года Арсений принял монашество.
В 1652 г. патриарх Никон поставил его во главе греко-латинской школы. В 1654 г. он стал справщиком Московского Печатного двора, возглавив дело по исправлению книг. Справщиком на печатном дворе Арсений был до 1662 г. Одновременно на Арсения была возложена обязанность переводчика греческих книг: он помещен при патриаршем домовом книгохранилище, в документах патриаршего казенного приказа с 1652 по 1658 г. встречаются многочисленные записи о выдаче ему бумаги, перьев, чернил, а также доплаты за работу по переводам с греческого языка. С именем Арсения Грека в русской исторической литературе тесно связан вопрос о том, кто был основателем первой греко-латинской школы в Москве.
Автор главы отмечает, что Арсений Грек, несомненно, был одним из образованнейших представителей греческого народа, но это был человек с крайне гибкими убеждениями и совестью. В народе и преимущественно среди старообрядцев и раскольников про Арсения Грека сложилось мнение, что он волхв и еретик.
Деятельность Арсения Грека в исправлении книг, занятия переводами, как и доверие, оказываемое Никоном, возбудили ненависть к нему в московском духовенстве. После отставки патриарха Никона Арсений Грек занимался описанием патриаршей библиотеки и переводами книг. В 1662 г. против Арсения завели дело в приказе Тайных дел, неизвестно по какой причине, и в следующем году он оказался в Соловецком монастыре. Судя по сохранившимся документам, Арсений с 1662 по 1666 г. находился вторично в ссылке на Соловках. Последнее известие об Арсении Греке относится к 1666 г., когда по распоряжению Алексея Михайловича его
освободили. Что после ссылки стало с Арсением Греком, в каком монастыре закончил он свою жизнь, неизвестно.
Первые переводы, выполненные Арсением Греком с греческого языка, появились в книге «Скрижаль», опубликованной в Москве в 1655-1656 гг., представляющей собой сборник произведений древнерусской и греческой литератур, а также различных документов, которые объясняли и утверждали нововведения патриарха Никона в церковную жизнь православной России. Арсению Греку бесспорно принадлежат переводы следующих произведений: 1) «Предзрение главизное на едину куюждо бываемых скрыжалей и таинъств в божественном священнодействии, собранное от Иоанна иереа Нафанаила» (компиляция из сочинений Николая Кава-сила и других произведений), «Дамаскина монаха, иподиакона и студита слово в поклонение честнаго и животворящаго креста» (перевод из сборника произведений писателя XVI в. Дамаскина Студита), «Николаа священнаго Малакса протопопа Наиплийскаго о знаменовании соединяемых перстов...» (перевод из греческого Ирмология); 2) новый перевод Требника, дополненный новыми церковными чинопочитаниями; 3) «Анфологион, си есть Цветосло-вие: страдалчества и мучения святыя великомученицы Екатерины, и святаго великомученика Феодора Стратилата, и житие святаго и преподобнаго Алексиа человека Божия, вкупе избранный и полезный главизны и учительныя словеса от духоносных и премудрых учителей церковных.»; 4) «Житие Алексея человека Божия», которое входит в состав «Анфологиона»; 5) перевод Хроники Псев-до-Дорофея Монемвасийского, выполненный в основном Арсением Греком при участии архимандрита Святогорского монастыря Дионисия Грека в 1665 г.
XX и XXI вв. - время, когда на Русском Севере активизируется перевод англоязычной поэзии и прозы на русский язык. В пятой главе книги «Переводы англоязычной поэзии и прозы на Русском Севере» перевод рассматривается в историческом аспекте.
Среди переводчиков англоязычной поэзии и прозы на Русском Севере выделяют: 1) тех, кто живет и работает на Севере как профессиональные переводчики; 2) тех, кого можно назвать переводчиками-любителями, и 3) тех, кто приезжает сюда по разным причинам, и жизнь на Русском Севере оказывает влияние на их творческую судьбу. Вначале описывается творческая судьба про-
фессионального поэта-переводчика из Санкт-Петербурга И.М. Ивановского, который приехал на Русский Север, чтобы «почувствовать» то необъяснимое, чего нет в столичной жизни. Далее следует описание творческой судьбы архангельского врача, поэта, переводчика-любителя М.В. Пиккель, чьи переводы Рильке также можно отнести к профессиональным переводам. Рассказывается о судьбе В.М. Федотова, архангельского поэта-переводчика, известного своими переводами Р. Бернса. В завершение главы рассказывается о творческом пути переводчика английской прозы Т.Н. Клушиной.
И.М. Ивановский родился 1 апреля 1932 г. в Ленинграде. Пережил блокаду, окончил переводческий факультет 1-го Ленинградского государственного педагогического института иностранных языков. В 1961 г. вступил в союз писателей. В 1962 г. приехал в Архангельскую область по творческим соображениям, прожил на Русском Севере восемь лет (1962-1970), в настоящее время живет в Санкт-Петербурге. И.М. Ивановский переводил американских, английских и шотландских поэтов (Дж. Байрон, Р. Бернс, У. Вордсворт, Дж. Китс, Г. Лонгфелло, В. Скотт, Т. Мур, Р. Стивенсон, П. Шелли и др.), шведских поэтов. Известны его переводы сонетов Шекспира, а также переводы английских и шотландских народных баллад.
Мария Владимировна Пиккель родилась под Петербургом в 1911 г., хорошо знала иностранные языки с детства. Ее отец (офицер царской армии, полковой врач) зарабатывал на жизнь семьи переводами медицинской литературы с немецкого и французского языков на русский в советское время, пока его не репрессировали. Мария Владимировна стала педиатром, защитила докторскую диссертацию, заведовала кафедрой детских болезней мединститута в Архангельске. После выхода на пенсию начался творческий этап жизни М.В. Пиккель: увлечение поэзией, прошедшее через всю ее жизнь, перешло в страстное увлечение поэтическими переводами. Она изучает специальную литературу о работе над переводами. Появляются первые сборники переводов «Отражения», «Искры» и «Ручей жизни». В первый сборник «Отражения» включены шесть переводов стихотворений американской поэтессы Э. Дикинсон и десять переводов стихотворений английского поэта Р. Брука. Во второй сборник М.В. Пиккель помещает 24 перевода Р. Брука, также десять переводов Э. Дикинсон и переводы Дж. Байрона,
Дж. Китса, С. Кольриджа, Дж. и Н. Кэмпбеллов, Г. Лонгфелло, Р. Олдингтона.
М.В. Пиккель первой в России перевела несколько стихотворений Руперта Брука, молодого английского поэта, погибшего в Первую мировую войну.
Федотов Виктор Мефодьевич родился в 1928 г. Говорят, что его отец был генералом. По словам дочери, Виктор Мефодьевич окончил институт иностранных языков в Ставрополе. Писал стихи, переводил. Есть предположение, что В. Федотов работал штатным корреспондентом в газете «Правда». Еще в институте В. Федотов познакомился с поэзией «шотландского Шекспира», которая ему была близка как поэту и как человеку. Виктор Мефодьевич увлеченно работает над переводами Бернса, несмотря на наличие переводов С.Я. Маршака. В 1959 г. В.М. Федотов выпускает в Архангельском областном издательстве сборник стихов Бернса в своем переводе. Также в альманахе «Литературный Север» печатаются несколько стихотворений Бернса в переводах Виктора Федотова: «Среди холмов течет река», «Мой милый где-то далеко», «Кабы не был я женатым», «Простой девчонке», «Свет часто славит громогласно...», «Синеглазая девушка», «В долине девушка жила», «За волнами океана». В 1982 г. издательство «Московский рабочий» выпустило «Избранное» Р. Бернса в переводах с английского С. Маршака и В. Федотова. О судьбе Виктора Мефодьевича после 1967 г. ничего не известно.
Интересна творческая судьба еще одной архангельской переводчицы Т.Н. Клушиной, которая переводит англоязычную прозу. Один из самых известных ее переводов - перевод книги Е.Г. Фрезер «Дом над Двиной». Евгения Фрезер (урожденная Шольц) родилась в Архангельске в 1905 г. Через несколько лет после вступления в город в 1920 г. Красной Армии семье удалось выехать в Норвегию, а затем в Англию, где жили родственники. В Англии Евгения Фрезер и прожила всю оставшуюся жизнь. Воспоминания о детстве, проведенном в Архангельске, были так сильны, что она написала книгу «Дом над Двиной».
В 1994 г. за эту книгу Е. Фрезер получила звание Почетного доктора литературы университета города Данди, Шотландия. Книга Е. Фрезер «Дом над Двиной» - первый большой перевод в жизни Т. Н. Клушиной. Необходимо сказать, что сама автор попросила,
чтобы роман переводила именно Т.Н. Клушина. Она же потом одобрила осуществленный перевод.
Татьяна Николаевна не сразу стала переводчиком английской прозы. Т.Н. Клушина родилась в Шалакуше (поселок в Архангельской области) в 1947 г. В детстве заболела полиомиелитом, последствия которого остались на всю жизнь. Мечтала в раннем детстве стать врачом, но когда впервые познакомилась с английским языком, решила быть переводчиком. По образованию Т.Н. Клушина -учитель английского языка, окончила педагогический институт в Архангельске, преподавала десять лет в Верхней Тойме, вернулась в Архангельск, работала в библиотеке. Сейчас Т.Н. Клушина на пенсии, но продолжает переводить.
В шестой главе «О переводах сонетов Шекспира на Поморском Севере» предлагается экскурс в историю переводов У. Шекспира на русский язык, а также анализируются переводы
B. Шекспира, выполненные Игнатием Михайловичем Ивановским, приехавшим в Архангельскую область в 1963 г.
Первые переводы шекспировской лирики появились в русских журналах в 1840-1841 гг. в изложении обзора литературы о Шекспире, напечатанного в «Эдинбургском обозрении». В следующем 1842 г. В.П. Боткин завершил критический разбор сонетов прозаическим переводом 71 сонета. В 1865-1868 гг. Н. Гербель при содействии Н.А. Некрасова подготовил первое в России полное собрание драматических произведений Шекспира и представил русскоязычному читателю все сонеты. Следующий полный перевод сонетов - труд 16 переводчиков - был включен в пятитомное издание сочинений Шекспира под редакцией С.А. Венгерова. В 1914 г. М. Чайковский осуществил двуязычное издание сонетов, предлагая читателю сравнить оригинал с переводом. Б.Л. Пастернак перевел всего три сонета Шекспира - 66-й, 73-й (до Маршака) и 74-й (после). В 1948 г. вышла книга сонетов в переводах
C.Я. Маршака. В 1977 г. в сборнике «Шекспировские чтения» были напечатаны все сонеты Шекспира в переводе харьковского лингвиста А.М. Финкеля. В 1974 г. в сборник «Западноевропейская лирика» были включены три перевода П. Карпа. Полная книга сонетов Шекспира в переводе Игнатия Михайловича Ивановского была опубликована в 1994 г., в 2001 г. переиздана. В 2004 г. его
переводы вошли в книгу «Шекспир У. Сонеты: Антология современных переводов».
В завершение главы автор отмечает, что история понимания и перевода сонетов Шекспира на Поморском Севере совершается и в настоящем. В Северодвинске живет Светлана Станиславовна Епифанова, которая переводит произведения У. Уитмена, Р. Киплинга, У. Одена, а также сонеты Шекспира. В «Антологии современных переводов» опубликован ее перевод 47-го сонета У. Шекспира.
В седьмой главе «Раиса Васильевна Френкель: Вехи биографии и творческая жизнь в современной отечественной культуре» и в восьмой главе «Р.В. Френкель - переводчик памятников немецкой поэзии Средних веков и эпохи Возрождения» рассказывается о жизни и творчестве еще одной жительницы Севера.
Раиса Васильевна Френкель (1.04.1916-28.05.1994) - ученый-филолог, специалист в области зарубежной литературы, поэт-переводчик, с 1962 г. - член Союза писателей СССР, а с 1993 -Союза писателей России. Р.В. Френкель родилась в Саратове. Отец Раисы Васильевны был инженером, мать - домохозяйкой. В 1926 г. семья переехала в Ленинград. В 1932 г. она поступила на филологический факультет Ленинградского университета, по окончании которого (1937) работала в Ленинградском отделении издательства «Художественная литература», затем в редакции ленинградского радио. В годы войны во время эвакуации в родной город она недолго работала преподавателем в Саратовском педагогическом институте. В 1942 г. ушла на фронт переводчиком, воевала на Ленинградском и Втором Белорусском фронтах. По окончании войны, защитив кандидатскую диссертацию «Народная книга о Тиле Уленшпигеле», преподавала в первом Ленинградском педагогическом институте иностранных языков. С 1951 г. и до конца жизни Р.В. Френкель жила в Архангельске, где с 1951 по 1973 г. работала доцентом кафедры литературы в педагогическом институте, читала зарубежную литературу для студентов-филологов, с 1955 по 1959 г. была деканом факультета иностранных языков.
На становление Р.В. Френкель как филолога-зарубежника, германиста и переводчика с немецкого оказали влияние сочинения Н.Я. Жирмунского: «Немецкий романтизм и современная мистика» (СПб., 1914), «Религиозное отречение в истории романтизма. Ма-
териалы для характеристики Клеменса Брентано и гейдельбергских романтиков» (М., 1919), «Байрон и Пушкин. Из истории романтической поэмы» (Л.: Academia, 1924), «Развитие строя немецкого языка» (М.-Л.: АН СССР, 1936), «Гёте в русской литературе» (Л.: Гослитиздат, 1937), труды по теории литературы и многие другие, а также работы Н.Я. Берковского: «Эстетические позиции немецкого романтизма» (Л., 1934), «Эволюция и формы раннего реализма на Западе» (Л., 1936), «Театр Шиллера» (Л., 1959-1961), «Статьи о литературе» (М.: ГИХЛ, 1962), «Литература и театр» (М., 1969), «Романтизм в Германии» (Л., 1972), а также работы по международным связям русской литературы, истории зарубежного театра и др.
Первые переводы Р.В. Френкель появились в 1932 г. в Архангельске Р.В. Френкель написаны научные и популярные статьи о классиках мировой литературы. Для академического многотомного издания «История немецкой литературы» она пишет главу о поэте-романтике Эдуарде Мёрике. В областной газете «Правда Севера» в 50-60-е годы публикуются ее статьи о Франсуа Рабле и Де-ни Дидро, о Викторе Гюго и Анри Барбюсе, о Роберте Бернсе и Джордже Байроне, о Герхарде Гауптмане и Нурдале Григе, о русских классиках и их мировом значении; печатаются ее кино- и театральные рецензии («Шекспировский спектакль: "Отелло" на сцене Архангельского Большого драматического театра», «На сцене -Гюго», «Шекспировская комедия на экране»). Выступает она и как методист-исследователь: среди первых ее работ «Опыт литературного перевода в школе» (1951), «"Гамлет" Шекспира на уроках литературы в школе» (1959), газетная публикация о преподавании иностранных языков в школе и вузе («Теснее связь института и школы»).
Среди первых ее переводов «Народная книга о докторе Фаусте» (1958), «Прогулка мертвых девушек» (1965) Анны Зегерс. Помимо «Народной книги о докторе Фаусте» ею были переведены «Крестьянин Гельмбрехт» (1971) Вернера Садовника, «Кудруна» (1983), «Тиль Уленшпигель» (1986), «Повесть о любви, или Повесть о сердце» (1993) Конрада Вюрцбургского.
Перевод поэмы «Кудруна», вышедший в серии «Литературные памятники» сопровождался статьей, в которой Р.В. Френкель дала характеристику германского героического эпоса, искусства шпильманов, рассказала о судьбе рукописи, ее композиции, исто-
ках сюжета и месте «Кудруны» в средневековой немецкой литературе. Р.В. Френкель также перевела тексты всех шванков о похождениях Тиля Уленшпигеля, перевод вошел в книгу серии «Литературные памятники», которая включила в себя три произведеия немецкого народного эпоса: «Прекрасная Магелона», «Фортунат» и «Тиль Уленшпигель».
Приводятся воспоминания людей, лично знавших Р.В. Френкель.
В девятой главе «Поэзия Рильке в переводах М.В. Пиккель» рассмотрены особенности творческого метода архангельской переводчицы Марии Владимировны Пиккель (1911-2008) на материале переводов поэзии Райнера Марии Рильке.
М. В. Пиккель не была профессиональной переводчицей. В начале главы приводится краткий обзор переводческого творчества М.В. Пиккель, далее рассматриваются понятие эквивалентности в контексте художественного перевода и основные этапы сопоставительного анализа оригинала и перевода, а также важнейшие черты поэтики Рильке. Затем представлены результаты сопоставительного анализа произведений Рильке и их переводов на русский язык, выполненных М.В. Пиккель. Подводятся итоги исследования переводческого творчества М.В. Пиккель.
Мария Владимировна Пиккель посвятила себя переводу с 1978 г. Она переводила с немецкого, английского, французского языков. К 1982 г. в архиве переводчицы представлены имена 18 поэтов. Это переводы из Г. Гейне, Дж.-Г. Байрона, О. Уальда, Р. Олдингтона, Э. Дикинсон, П. Верлена и др. В 1982 г. М. В. Пиккель обращается к творчеству Райнера Марии Рильке и с этого времени становится переводчиком одного поэта.
Переводы поэзии Рильке, выполненные М.В. Пиккель, появляются в периодической печати Архангельска с 1986 г. В 1994 г. издается первый авторский сборник переводов зарубежных поэтов под названием «Отражение». В 1994 г. в издательстве Поморского университета вышел полный перевод трех книг «Часослова» Р.М. Рильке, сделанный Марией Пиккель. В 1996 г. издается авторский сборник «Ручей жизни», куда вошли избранные переводы из Рильке и первая редакция полного перевода «Дуинских элегий» Р.М. Рильке. В 1998 г. выходит в свет книга «Избранная лирика», в которой представлены переводы М.В. Пиккель с немецкого и
французского языков, в том числе вторая редакция «Часослова» и «Дуинские элегии» Рильке. Особенность данного издания заключается в том, что в нем представлены параллельные тексты оригинала и перевода. В 2003 г. был опубликован сборник «Искры». В сборник вошли переводы из Байрона, Гейне, Рильке, Верлена, а также менее известных русскому читателю поэтов, таких как Нэнси Кэмп-белл, Хильда Конклинг, Руперт Брук.
Проведенный анализ переводов позволили автору главы прийти к следующим выводам.
1. Переводы характеризуются «высокой степенью эквивалентности. Эквивалентность приближается к максимальной степени на уровне метроритмической структуры» (с. 253).
2. «Переводчица ведет очень тщательную работу с лексикой. В большинстве случаев М.В. Пиккель находит точные соответствия в языке перевода, возможны синонимические замены, в том числе контекстуальные синонимы. Частотными являются грамматические трансформации - замены формы слова, частей речи. В результате образная ткань оригинала гармонично перетекает из оригинала в перевод, сохраняя основной тон образа. В переводах встречаются многочисленные добавления и опущения, которые, однако, не оказывают существенного влияния на общую эстетическую реакцию воспринимающего. Более сложные трансформации образа происходят в результате использования приема смыслового развития» (с. 253-254).
3. «На уровне синтаксических структур также можно наблюдать сознательную работу переводчицы. Синтаксический параллелизм, многочисленные повторы, различные виды синтаксических связей - все это М.В. Пиккель пытается воспроизвести в переводах» (с. 254).
В конце монографии приводятся сведения об авторах.
М.Б. Раренко
2018.01.017. БЕНАМАРА Ф., ТАБОАДА М., МЭТЬЮ Я. ЯЗЫК ОЦЕНКИ ЗА РАМКАМИ «МЕШКА СЛОВ»: Лингвистические наблюдения и компьютерное применение.
Benamara F., Taboada M., Mathieu Y. Evaluative language beyond bags of words: Linguistic insights and computational applications // Computational linguistics. - 2017. - Vol. 43, Iss. 1. - Р. 201-264.
