CC BY
50
тий спустя были повторены английским экономистом Джоном Кейнсом. А занимающая центральное место в творческом наследии Шарапова работа «Бумажный рубль» (1895) сохраняет актуальность и поныне. Ее можно рекомендовать самому широкому кругу читателей, например студентам экономических вузов. После ее изучения читатели по-другому начинают смотреть на мир денег, кредита, финансов и банков.
Свою программу в политической области С.Ф. Шарапов изложил в художественной форме в ряде литературных произведений, например в романе «Диктатор». Центральным пунктом этой программы (сводившейся к проверенной временем консервативной троице «Православие, самодержавие, народность») было превращение церковного прихода в главную и основную единицу общественно-политической и административно-хозяйственной жизни страны. Эта идея, правда, вызвала резкие возражения среди некоторых других русских консерваторов, например, Л.А. Тихомирова. Также в духе славянофильства Шарапов считал, что сильная самодержавная власть должна сочетаться с местным народным самоуправлением на уровне районов и областей.
Касательно идейного наследия С.Ф. Шарапова в целом автор считает, что если его идеи в области государственного строительства во многом перестали быть актуальными, то его идеи в сфере экономики продолжают оставаться актуальными и в современной России.
Ю.В. Пущаев
2017.04.028. МАЙЕРС Б.Р. ЧУЧХЕ: СЕВЕРОКОРЕЙСКИЙ МИФ. MYERS B.R. North Korea's Juche myth. - Busan: Sthele press, 2015. -289 p.
Ключевые слова: Чучхе; субъект и объект; корейская философия; миф; мифология; идеология; пропаганда; национализм; расизм; марксизм-ленинизм; коммунизм; социализм; гуманизм; эвристика; групповое мышление; Ким Ир Сен; Ким Чхан Ман; Хван Джан Еп; Ким Чен Ир.
Брайан Рейнолдс Майерс - профессор исследовательского Университета Донгсо в Бусане (Южная Корея), колумнист «New York Times» и «Wall Street Journal», крупный специалист в области
социально-политической журналистики и международных отношений, идеологии и пропаганды.
Новая работа Майерса посвящена анализу «Чучхе», северокорейской государственной идеологии, разработанной Ким Ир Сеном в противовес внешнеполитическому влиянию1.
Книга состоит из введения, десяти глав, заключения и двух приложений. В ходе исследования Майерс опровергает стереотипы, связанные с Чучхе, в хронологическом порядке, раскрывает истоки концепции мнимой идеологии и подлинную историю предполагаемой.
В отличие от многих исследователей, признающих в Чучхе идеологическую силу, движущую северокорейскими политиками во внутренних и международных делах, Майерс полагает, что Чучхе никогда не функционировала в качестве государственной идеологии и преследует совершенно иные цели. С точки зрения автора, принципы Чучхе формулировались не для претворения в жизнь или научного изучения, а для того, чтобы подчеркнуть глубину мысли своего создателя и скрыть истинное содержание северокорейской идеологии, в которой Майерс усматривает радикальный расизм и национализм.
Погружаясь в содержательную часть концепции, Майерс настаивает на том, что Чучхе изначально не являлась последовательным набором догм, а модифицировалась в соответствии с нуждами режима на протяжении всего правления Ким Ир Сена. Хотя Майерс и признает в Чучхе наличие постулатов, которые могли бы лечь в основу самостоятельной идеологии, он считает, что в целом национальный свод правил сформулирован довольно расплывчато и грешит тавтологией.
Автор утверждает, что идеология Чучхе не была предназначена для северных корейцев и видит в ней преимущественно пропаганду, маскирующую национализм и расизм под локальный вариант коммунистического строительства, а также для повышения авторитета северокорейского лидера и приобретения симпатий
1 Часто отмечается синтетический характер Чучхе, возникший на стыке марксизма, конфуцианства и традиционной религии. Существует мнение, что Чучхе - это термин, обозначавший вещь с точки зрения субъекта и использовавшийся в средневековой корейской философии, а как идеология Чучхе зачастую обращается к традиционной мифологии.
среди жителей Южной Кореи. Однако при этом Чучхе длительное время кодифицировала преемственность северокорейской власти.
В идеологическом поле Северной Кореи Майерс выделяет три вида пропаганды (с. 9): внутренняя, ориентированная на населения страны, с имплементацией расовой ненависти, национализма и культа личности; внешняя, предназначенная как для последователей режима, так и для части иностранцев посредством СМИ и официальных выступлений; и экспортная, специально создаваемая для иностранцев безо всякого доступа локальной аудитории. Таким образом, Майерс полагает, что в идеологии Чучхе существует особая внутренняя область, недоступная для иностранных граждан и формирующая идеи чистоты и превосходства корейской расы.
Майерс отмечает, что сам термин Чучхе не является непереводимым и исконно северокорейским, а обозначает активного мыслящего субъекта, противопоставленного пассивному объекту. По мнению автора, впервые применив этот термин в 1950-е, Ким Ир Сен следовал общепринятой практике социалистических государств, адаптируя марксистско-ленинскую идеологию к местным условиям и в точности следуя инструкциям советских партнеров. «Не соглашусь, - пишет Майерс, - что выступление Ким Ир Сена перед пропагандистами в 1955-м маркирует переломный момент в истории страны» (с. 6) и отмечает, что обращения Ким Ир Сена только подчеркивали силу советско-корейской дружбы (с. 52-53).
Однако, как утверждает автор, термин Чучхе изначально прозвучал не из уст Ким Ир Сена, а был озвучен его соперником в борьбе за власть - северокорейским вице-премьером Ким Чхан Маном. Именно этот факт, по мнению Майерса, послужил одной из причин того, что авторство термина не приписывалось Ким Ир Сену вплоть до 1970-х, когда Ким Чхан Ман утратил влияние. Два года спустя Ким Ир Сен изложил основные принципы новой идеологии в интервью японскому журналисту, но гуманистический постулат, гласящий, что человек сам определяет свою судьбу, был сформулирован Хван Джан Епом, высокопоставленным партийным руководителем, который позднее бежал в Южную Корею.
Майерс осуждает так называемое групповое мышление ученых, некритически заимствующих информацию друг у друга безо всякой верификации данных. По словам автора, эвристика неполноценна, а уровень владения корейским у многих востоковедов на-
ходится на недостаточном уровне, что неизбежно влечет за собой возникновение множества мифов и стереотипов. Исследовательский метод Майерса сосредоточен на знании местного языка, а также на работе с первоисточниками, не подвергнутыми цензуре. Автор считает, что многие ошибки международной политики в Азии связаны с неверной оценкой идеологического поля Северной Кореи.
В своей книге Майерс старается предоставить доказательства, обосновывающие расистское и националистическое мировоззрение северокорейского режима. Мифы чистоты, простоты и неискушенности народа Северной Кореи исповедуются как официальное мировоззрение и во многом определяют коды национального поведения. Майерс задается вопросом: соответствует ли реальность нашим представлениям о ней? Официальная идеология гласит, что корейский народ - самый гениальный, благородный, обладающий высочайшим достоинством, а потому столь искренний. И даже в некрологе Ким Чен Ира говорится, что корейцы под его руководством были детьми, нуждающимися в постоянной отеческой заботе.
Д.Г. Шкаев
