CC BY
16
оба высказывания ложны, что нарушает закон исключенного третьего. Рассел решает этот парадокс путем различения первичного и вторичного вхождения термина в предложение.
Фрегевское решение могло бы состоять в том, что поскольку такие выражения, как «король Франции», не обозначают вообще ничего, то и пропозиции с такими выражениями не имеют истинностных значений и, таким образом, не нарушают никаких логических законов (с. 131).
Третья антиномия также связана с проблемой имен, не имеющих денотата. Если высказывание «А отличается от В» истинно, то можно построить высказывание в форме «Разница между А и В существует». Но как пустое понятие может быть субъектом высказывания? Рассел справляется с этой трудностью опять с помощью анализа обозначающий фразы, не имеющей денотата.
Фреге мог бы дать ответ, утверждая, что такие пропозиции выражают особое отношение между именами А и В и что они отличаются одновременно и по смыслу и по референции. Так, рассматривая пример с единорогом, высказывание «Единорог не существует» могло бы принять форму «Имя "единорог" определенно не имеет референции». И это будет более правильно, видеть (как Фреге принял в своей статье) в описании выражений, которые обозначают другие выражения, и возможность высказываний, которые имеют логическое значение, несмотря на включение выражений без денотатов.
Таким образом, подытоживают авторы, в расселовской картине фрегевской теории имен существуют значительные изъяны (132).
Л.А. Боброва
2017.04.018. ЛИБЕСМАН Д. ПРЕДИКАЦИЯ КАК ПРИПИСЫВАНИЕ.
LIEBESMAN D. Predication as ascription // Mind. - Oxford, 2015. -Vol. 124, N 494. - P. 517-569.
Ключевые слова: предикация; приписывание; атрибутивный подход; сущностный подход; отображающий подход; парадокс Рассела.
Автор защищает точку зрения, согласно которой предикация не относится к типу сущности, обозначаемой через предикат, но скорее относится к природе отношения между предикатом и его
обозначением. Следуя Райту, автор называет эту точку зрения «приписывание» («the ascription view») (с. 522).
The ascription view не имеет сегодня много защитников. Основное содержание статьи состоит в том, чтобы дать мотивацию и развить эту точку зрения. А также показать, что она имеет преимущества относительно других точек зрения (Entity view и mapping view). В противоположность ее конкурентам, она позволяет дать удовлетворительную семантику для различных феноменов естественного языка.
Некоторые философы полагают, что нет необходимости в предикативном обозначении (predicate designate) для того, чтобы дать описание предикации. Одним из них является Дэвидсон, который полагает, что любая концепция, в которой предикативное обозначение играет ключевую роль в определении истинностных условий, будет предметом для порочной регрессии.
Существует три точки зрения на предикацию. Защитники всех трех точек зрения согласны в одном: для предикации могут быть даны необходимые и достаточные условия. Скептики полагают, что самое лучшее, что можно сделать - это дать некоторую синтактическую и/или прагматическую генерализацию предикации, но такая генерализация семантически несостоятельна. Опровергнуть скептицизм в отношении предикации можно посредством развития субстанциональной точки зрения. Эту цель и ставит автор (с. 525).
Эти три подхода имеют различные представления о предикации. На вопрос: что лежит в основе предикативной природы конкретного (партикулярного) термина? - каждая из них дает свой собственный ответ: онтологический статус того, что терм обозначает (десигната терма), отношение к тому, что терм обозначает (к десигнату терма), или отношение, которое терм имеет к своим аргументам.
Три подхода к предикации имеют различные следствия. Наиболее известное следствие сущностного подхода состоит в том, что он ведет к проблеме выразимости. Два подхода предупреждают нас о возможном описании предикатной номинализации и анафоре, так же как термы, которые имеют одновременно предикатное и непредикатное вхождения. Авторский атрибутивный подход может осуществлять эти конструкции без больших трудностей.
Термин «предикативная номинализация» (predicate nominali-zation) используется для обозначения выражений, которые интуитивно ссылаются на десигнаты их соответствующих предикатов.
Отношение приписывания является фундаментальным семантическим отношением наряду с референцией. Существуют две черты, отличающие ascription от референции. Логическое отличие состоит в том, что ascription relation является трехместным, в то время как референция двухместное отношение. Метафизическое -объекты отношения приписывания (ascription relation) ограничены в некотором смысле, а объекты референции нет.
Отношение приписывания (ascription relation) имеет место между выражениями и объектами, а также между выражениями входящими (в предложение) и объектами. Оно может также иметь место между людьми и объектами (хотя этот случай не рассматривается автором).
Сначала автор сосредоточивается на вопросе мотивации дополнительных (adicity) утверждений и показывает, что они позволяют защитить некоторые интуиции Фреге о природе предикации.
Фрегевская риторика - что предикаты неполны и ненасыще-ны - является действенной. Идея состоит в том, что предикат сам о себе задействует нечто, что требует семантической полноты посредством его аргумента. Уже в 1925 г. Рамсей высказал сомнение относительно неполноты / ненасыщенности. Его точка зрения важна. Синтаксически и семантически, ни отдельно предикат, ни отдельно не-предикат не могут конституировать «клаузу» (более широкое предложение). Описание предиката как «неполного» есть попытка понять семантическое отличие между предикатами и непредикатами.
Согласно атрибутивному подходу, существуют три вещи, которые необходимы, чтобы специфицировать для того, чтобы понять полный семантический вклад предикативного вхождения термина. 1. Необходимо определить, что предикат стоит в отношении приписывания (ascription relation) к его денотату и его аргументу. 2. Необходимо точно определить то, что предикат приписывает (what the predicate ascribes): например, «мудрый» приписывает свойство быть мудрым. 3. Важно, что нам необходимо точно определить аргумент предиката. Так, в примере (1) аргументом «мудрый» является Фреге: (1) Фреге является мудрым (Frege is wise).
Полный семантический вклад вхождения предиката определяется частично чертами, внешними к самому предикату: черты, определяемые его лингвистическим контекстом. Предикатное вхождение семантически неполно. Только соединение предиката с термином субъекта делает предикат полным.
Вывод: точка зрения, что неполнота предиката состоит в его обладании аргументными местами.
Интуиция, которая обсуждается, состоит в том, что мы можем использовать не-предикаты для ссылки (refer) на все, что угодно (объекты, сущности, понятия, качества и т.д.). Если нечто существует, то мы можем не него сослаться. Герундии (местоимения), infinitives, собственные имена - все это позволяет нам ссылаться на предикативные десигнаты. Первое место заполнено обычно словом, второе всем вообще. Отрицание этой интуиции ведет к проблемам выразимости (expressibility problems). При сущностном подходе референция ограничивается: не-предикаты не могут ссылаться на концепты. Это ограничение подрывает возможность пропозиций выражения (of expressing propositions), которые требуют для их артикуляции ссылки (referens) на концепты.
При атрибутивном подходе референция является неограниченной. Это не только адекватно исходит из нашей актуальной практики, но также схватывает более глубоко область интуиции об именовании.
Приписывание, с другой стороны, ограничено. Первое свободное место (Slot) отношения приписывания заполняется тем, что способно к десигнации, обычно словом. Второе - только тем, что способно быть приписанным. Свойства и отношения, а также виды чаще всего рассматриваются под общим названием «свойство».
Это ограничение отношения приписывания, в силу которого можно приписать только свойства, не только служит отличием от референции, но также охватывает нашу интуицию о предикации. Например, я не могу приписать (predicate) стол себе, а мудрость могу.
Естественный язык допускает неограниченное получение непредикатов из предикатов. Мы можем получить не-предикаты, ссылаясь (refer) на десигнаты (designate) их предикативных двойников (predicate counterparts) путем введения местоимений, определений или чеканкой имен.
Но не существует предиката, который приписывает (ascribes) референт нормальному вхождению «Я». Дав ограничения на приписывание, отсутствие предикатов, полученных из «его» или «Я» не удивительно. Человеческие существа - подходящие референты для «его» и «Я» - не являются видами вещей, которые могут быть приписаны. Какие условия могут быть приписаны столу? Неестественность вопроса проливает свет на то, что метафизические ограничения на отношение приписывания препятствуют свободному получению предикатов из не-предикатов.
Собственные имена мыслятся некоторыми предикативными. Но даже точка зрения, что собственные имена являются предикатами не противоречит принципу, что второй уровень отношения приписывания ограничен свойствами. Ограниченность приписывания есть точка зрения на то, какие сущности могут быть приписаны, а не точка зрения на то, какие лингвистические выражения встречаются как предикаты.
Тот факт, что предикаты ограничены десигнатами свойств, помогает также объяснить восприимчивость к истине (truth-aptness) осмысленных предложений. Свойство голубизна является истиной голубых вещей и ложью неголубых вещей. Так как предикаты должны приписывать свойства, то предикаты будут также истинами и ложью вещей: тех самых вещей, десигнаты которых истина или ложь. Тогда существует непосредственная связь между истиной и предикацией. Предикаты, по своей природе, приписывают, и приписывание, в силу своей природы, обусловливает восприимчивость к истине (с. 547).
Вызывает озабоченность, что приписывание не необходимо обусловливает восприимчивость к истине (например, команды и вопросы). В общем плане тот факт, что приписывание обусловливает восприимчивость к истине, не означает, что любая структура, содержащая предикат, также восприимчива к истине. Например, предложение «Фреге является мудрым» восприимчиво к истине, а фраза «и Фреге является мудрым» - нет (с. 548).
Развиваемый автором атрибутивный подход позволяет, с его точки зрения, решить проблему единства пропозиции и избежать при этом порочного регресса.
Так, М. Дэвидсон считает, что получить осмысленное предложение, например, «Фреге является мудрым» путем введения де-
сигнации для «мудрый» не объясняет, как предикаты «быть мудрым» и «Фреге» образуют предложение. Поскольку простое введение предикативного десигната будет толкать нас к введению дополнительной сущности, чтобы связать предикативный десигнат с десигнатом субъекта, и так далее до бесконечности.
С позиции атрибутивного подхода проблема единства пропозиции есть проблема понимания типов сущностей и отношения между ними. Триадичность приписывания обусловливает отношение между частью (sub-sentential) выражения (1) и его десигнатом. Именно эти отношения обусловливают восприимчивость к истине предложения. Нет необходимости в других отношения и нет регресса (с. 551).
Автор формулирует гипотезу семантической теории, которая позволяет вычислять семантическое содержание любого произвольного предложения, основанного на фактах семантики слов, которые входят в эти предложения.
Приписывающий подход имеет преимущество над сущностным и отображающим подходами в том, что позволяет дать вполне убедительную семантику для различных конструкций естественного языка. Он также позволяет разрушить аргументацию регресса, которая мотивировалась отображающим подходом, и единства пропозиции, которое мотивировал сущностный подход. Тогда эта точка зрения хорошо мотивирована своими семантическими успехами и своей способностью иметь дело с некоторыми классическими философскими вопросами. Остается сомнение, может ли эта точка зрения стать предметом обсуждения расселовского парадокса. Существуют две черты, ведущие к версии парадокса Рассела. Рассмотрим предикат «несамореализующийся». Согласно гипотезе, он обозначает свойство быть не самореализующимся. Допустим, что предикат действительно приписывает свойство себе. Это влечет, согласно природе свойства, что свойство не реализует себя. Мы противоречим нашему допущению и можем заключить, что оно ложно. То же самое противоречие может быть получено из отрицания допущения.
Несмотря на то что полная защита приписывающего подхода будет зависеть от решения парадокса, автор считает, что есть основания для оптимизма. «Даже если я неправ и сущностный и отображаемый подходы позволяют нам дать лучшее решение парадок-
са Рассела, мы должны иметь в виду, что существуют подобные трудности, например антиномия Греллинга (Grelling's antinomy), которые не решаются при этих подходах» (с. 562-563). Кроме того, существует некоторое число подходов к семантике естественного языка, свободных от парадоксов и совместимых с приписывающим подходом.
Л.А. Боброва
