CC BY
37
бургского казачьего войска А. И Дутов, «зеленый генерал» атаман С.Н. Балахович, организаторы первых кавалерийских частей РККА на Юге Б.М. Думенко, С.М. Буденный, знаменитый красный партизан и начдив РККА В.И. Чапаев, не менее известные фигуры повстанческих вождей Н.И. Махно и А.С. Антонов. Материалы раздела знакомят не только с личностями, но и главным образом с историей созданных ими боевых соединений, традициями, ролью последних в Гражданской войне.
Второй раздел объединяет по региональному принципу материалы об атаманах, вожаках местного масштаба, о событиях партизанской деятельности в ходе Гражданской войны и жестких условиях противостояния самых разных сил. Показательно, что целый ряд сюжетов и героев в работах разных авторов «дублируются». Эти «незапланированные сближения» показывают, что сложный калейдоскоп междоусобицы все же складывается в единую мозаику при прилежном поиске и изучении военно-политической активности масс, првлеченных к общественной деятельности революцией.
Т.Б. Уварова
2017.03.024. ТРОШИНА Т.И. «ИНТЕРНИРОВАННАЯ КРАСНАЯ АРМИЯ» В ГЕРМАНИИ В 1920-1921 гг. ОБ ОДНОМ ПОЛУЗАБЫТОМ ЭПИЗОДЕ ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ. - Архангельск: САФУ, 2016 - 208 с.
Ключевые слова: Гражданская война; советско-польская война 1920 г.; «интернированная Красная армия» в Германии.
В монографии д-ра ист. наук Т. И. Трошиной (Северный (Арктический) федеральный университет им. М.В. Ломоносова) рассказывается о событиях, связанных с наступлением Красной армии на Варшаву в ходе советско-польской войны (июль-август 1920 г.), закончившимся поражением и вынужденным переходом красноармейских частей на территорию Германии, где они, согласно международным законам, были изолированы до окончания боевых действий (находились в Германии в течение восьми месяцев).
Исследование состоит из введения, восьми глав, заключения и приложения, где опубликованы наиболее яркие документы, ранее спрятанные в архивных «спецхранах» (с. 6). Основными источниками для работы послужили прежде всего воспоминания рядовых
участников событий, публикации в эмигрантской прессе и пр. Автор подчеркивает во введении, что летом 1920 г. в России еще продолжалась Гражданская война, и у оказавшихся в так называемом «свободном мире» красноармейцев, среди которых в основном были принудительно мобилизованные, а также вынужденные вступить в ряды Красной армии пленные белогвардейцы, «появился реальный шанс определиться в своих политических предпочтениях» (с. 5). Именно «желание посмотреть на Гражданскую войну в таком ракурсе и подвигло автора... изучить историю "интернированной Красной армии в Германии"» (с. 5-6).
С конца 1918 г. у Польши сложились напряженные отношения с Советской Россией, поскольку поляки рассматривали установление советской власти в Белоруссии и на Украине как акт агрессии со стороны России. Вступив с союз с Петлюрой, Польша начала продвижение на восток. Ответом стало вступление в войну Советской России. Красная армия оперировала на польском направлении двумя фронтами - Западным (командующий М.Н. Тухачевский) и Юго-Западным (командующий А.И. Егоров). В августе, в разгар советско-польской войны, победоносное наступление Красной армии на Варшаву было остановлено неожиданным и стремительным контрнаступлением польской армии, прорвавшей фронт и вышедшей в тыл красных частей. Часть советских войск очутилась перед неизбежностью плена. Отступая с боями на северо-восток, оказавшись в окружении польской армии, отделенные друг от друга и от центрального командования, советские части, не имея боеприпасов, отягощенные обозами и ранеными, зажатые в так называемом Данцигском коридоре (между Померанией и Восточной Пруссией), были вынуждены с той или иной степенью организованности переходить границу с Восточной Пруссией, где по международным законам, разоружившись, получили право на защиту. В общей сложности в положении интернированных оказались до 50 тыс. советских военнослужащих, а также гражданские лица, сотрудничавшие с советскими властями и отступавшие вместе с армией (с. 7). Интернированных красноармейцев сначала размещали во временных убежищах, а вскоре стали свозить в самый крупный в Восточной Пруссии лагерь Арис. Небольшие группы интернированных были размещены по другим лагерям.
Автор задается вопросом, почему победоносно наступавшая на всех фронтах Гражданской войны Красная армия в войне с Польшей оказалась в столь бедственном положении. По свидетельству источников, красноармейцы были «раздеты и разуты», были вынуждены решать вопросы своего снабжения за счет пленных и местного населения, что негативно влияло на их дисциплину (с. 24). Красноармейские части, направленные на польский фронт, в основном состояли из победителей окончившейся на большей части страны Гражданской войны. С одной стороны, «сохранявшаяся партизанщина, подгоняя к постоянному наступлению и взятию препятствий "на ура", создавала сложности как для командиров частей, так и для командования в целом» (с. 26). С другой стороны, «искусственно подогреваемый революционными лозунгами пыл был ненадежен; в условиях отступления и других непредвиденных сложностей он мог резко смениться на свою противоположность - панические настроения и уныние» (там же). В значительной степени армия, воевавшая в Польше, состояла из выловленных и вновь взятых на службу дезертиров. «Именно таким образом командарм М.Н. Тухачевский решил ликвидировать серьезный недокомплект боевых частей, но уже при направлении частей на фронт происходило массовое дезертирство» (с. 27). Воинские части на Польском фронте пополнялись также за счет переброски подразделений с других фронтов. Широко практиковались партийные мобилизации, однако выяснялось, замечает автор, что «"партийцы" нередко готовы отказаться от партбилета, лишь бы не отправляться на фронт» (с. 35).
Автор обращает внимание на то, что Польская война была первой войной Советской России с «внешним» неприятелем, «когда в одном строю оказались вчерашние противники по гражданскому противостоянию» (с. 30): части были набраны как из красноармейцев, так и из распущенных после окончания боевых действий, а в связи с началом Польской войны - вновь мобилизованных белогвардейцев. Командармами часто становились офицеры, не участвовавшие в Гражданской войне, и даже бывшие офицеры Белой армии. В частях на Польском фронте примерно пятая часть комсостава были в прошлом офицерами (с. 33). Еще одним источником пополнения были ученики краткосрочных курсов красных командиров, где, как свидетельствуют источники, подго-
товка была крайне слабой. Подытоживая, автор отмечает, что Красная армия, воевавшая в Польше, в политическом плане представляла собой интернациональную армию, дополненную военнослужащими, не разделявшими единой политической идеологии. Внутри армейских подразделений «между "идейными" красноармейцами Гражданской войны (прежде всего коммунистами) и принудительно мобилизованными, в том числе бывшими белогвардейцами, существовало напряжение, и оно впоследствии с особой силой проявилось во время интернирования в Германии» (с. 48). Сплоченность фронтового братства, проявившаяся во время Польской кампании, когда плечом к плечу сражались бывшие враги по гражданскому противостоянию, стала давать трещины в первые же дни интернирования.
В монографии подробно рассказано о ходе военных действий. Отмечается, что белорусское, литовское, немецкое и еврейское население поначалу встречало Красную армию как освободительницу, поскольку на территориях, занятых польской армией, осуществлялся самый жестокий террор по отношению к местному населению. Однако стремительность наступления Красной армии в отрыве от баз снабжения вынуждала красноармейцев заниматься продовольственным «самообеспечением» (попросту - грабежами), что создавало сложности и для наступающей армии, и для местного населения, вызывая его недовольство. Автор констатирует, что формально дисциплина в Красной армии была жесткая, за грабежи наказывали вплоть до расстрелов, но эти строгости в полной мере не распространялись на командиров и штабных, которых нередко сопровождали члены семьи (жены, дети, престарелые родители), и их также надо было обеспечить всем необходимым (с. 44).
Автор показывает, как осуществлялись переход границы и интернирование русских частей на немецкой территории сначала в Арисе, который являл собой по сути город каменных бараков, вмещавший до 15 тыс. человек. Пребывание интернированных красноармейцев в приграничных лагерях Восточной Пруссии было кратковременным. Присутствие десятков тысяч бойцов Красной армии, которая несла идеи интернационализма и мировой революции, вызывало опасение у немецких властей. В сентябре 1920 г. было принято решение вывезти интернированных красноармейцев на территории 11 лагерей, расположенных в центральных районах
Германии. Автор, основываясь на мемуарах, отмечает, что отношение, с которым немцы встречали интернированных за время их трех-четырех дневного продвижения по Германии, было доброжелательным и гостеприимным.
Подробно рассмотрен быт военнопленных, обеспечение питанием («паек, предоставляемый красноармейцам, хотя и соответствовал нормам тылового довольствия немецких солдат, не мог утолить голода русского человека») (с. 72), их социальный состав. Среди интернированных было до 250 женщин, около 600 стариков и детей (с. 73). Большинство красноармейцев находились в бедственном положении; многие перешли границу без какого-либо имущества, не было питания, обмундирование было летним и порядком истрепанным (с. 74). Красноармейцы страдали от холода, отсутствия одежды и обуви. Бедственное положение подталкивало людей к мелким преступлениям, в том числе к воровству. В первое время красноармейцам разрешалось свободно ходить по городкам, расположенным в непосредственной близости от лагерей, но вскоре на это последовал запрет.
С первых же дней пребывания в лагере делались попытки организовать жизнь в соответствии с требованиями гарнизонного устава Красной армии. Уже через несколько дней после массового интернирования в лагере Арис были восстановлены штабы красных дивизий, бригад и полков, политчасти, трибуналы. В лагерях была налажена работа партийных ячеек, воссозданы товарищеские суды, избраны контрольно-хозяйственные советы лагерей, отделы культпросветработы, школьные, театрально-музыкальные, клубно-библиотечные и спортивные секции. Не без помощи американского Союза христианской молодежи, а также при поддержке Бюро по делам русских военнопленных были устроены театры, библиотеки и клубы, организованы спортивные секции (с. 104-105). К концу 1920 г. жизнь в лагерях была более или менее налажена. Особенно хорошо было поставлено школьное дело. Кроме общеобразовательных и политических занятий в школах были организованы сельскохозяйственные курсы. Привлекали красноармейцев в школы дополнительным пайком и освобождением от нарядов (с. 108). Газеты в лагеря доставлялись бесплатно немецкими коммунистами, они частично выписывались на средства, заработанные лагерными
потребительскими кооперативами. В лагерях издавались рукописные журналы и газеты, за публикацию полагался гонорар.
Отмечается, что если культурно-просветительская работа была в большей степени внутренним делом «интернированной Красной армии», то санитарное состояние лагерей стало объектом пристального внимания немцев. Врачи осуществляли прием больных в специально оборудованных лабораториях, проводилась почти поголовная вакцинация красноармейцев с целью не допустить заболеваний оспой и тифом, что предотвратило распространение заразных болезней не только в самих лагерях, но и за пределами лагерей. Была восстановлена система санитарного контроля по образцу, существовавшему в Красной армии. Лагеря регулярно инспектировались работниками санитарной части Отдела интернированных. Все медицинские работники (среди интернированных находились 80 врачей, 600 фельдшеров, более 1,5 тыс. санитаров, 50 санитарок и сестер милосердия) были распределены по лагерям. Мотивацией к труду была надежда на первоочередную отправку на родину (с. 113).
Содержание интернированных - питание, обмундирование, оказание им медицинской помощи - возлагалось на немецкую администрацию. Расходы, понесенные немецкой стороной, советское правительство обязалось оплатить. Контроль за жизнью интернированных осуществляли органы советского государства, находящиеся в Берлине. Советское правительство выделяло на содержание каждого интернированного чуть больше четырех марок в день (с. 80). Определенные средства шли на закупку обмундирования, на организацию культработы в лагерях, на оплату командировочных расходов инспектировавшим лагеря сотрудникам советского генконсульства и пр. Интернированным полагалось жалование - по 10 марок в месяц, всем одинаково, независимо от армейского статуса (там же).
Отголосками Гражданской войны в России стали внутренние конфликты в лагерях, где, свидетельствует автор, наличествовала благоприятная почва для антибольшевизма. «Красноармейцы, в большинстве своем крестьяне, были настроены против политики военного коммунизма» (с. 118). Бывшие офицеры и часть идейных красноармейцев из «смирившихся» эсеров и анархистов, воодушевленные сообщениями с Родины, где зимой и весной 1921 г.
вспыхивали антибольшевистские восстания, расценили их как свой последний шанс. Они надеялись и на поддержку многочисленной русской диаспоры Центральной Европы. Отмечается, что в первое время в ряде лагерей бывшим белогвардейским офицерам удалось фактически взять власть в свои руки. Они имели хороший организационный опыт и, пользуясь отсутствием или растерянностью командиров, навели в интернированных частях порядок.
Антибольшевистски настроенные командиры и красноармейцы четко делились на тех, кто хотел вернуться в Россию и кто не хотел этого ни при каких условиях. Автор констатирует, что настоящий раскол произошел в начале ноября, когда советское правительство смогло договориться о вывозе из Германии первой части интернированных. Первым должен был подлежать отправке комсостав, поскольку бои на внутреннем фронте Гражданской войны возобновились. Автор приводит данные, что из 62 офицеров комсостава 20 отказались ехать и были заменены видными коммунистами и политработниками (с. 128). Летом 1921 г. вопрос о возвращении был решен окончательно. Массовое возвращение красноармейцев пришлось на май - июль 1921 г. Пожелавших остаться интернированных красноармейцев и командиров, военнопленных Первой мировой войны и интернированных белогвардейцев, которые находились на территории Германии на положении военнопленных, свезли в лагерь Кассель. Всего отказались возвращаться 900 интернированных (в основном офицеры и казаки), и порядка 1 тыс. «разбежались и работают нелегально» (с. 137). Несколько сотен казаков, завербованных представителем генерала Краснова Карташовым, были расселены в лагере Лихтенхорст (Нижняя Саксония). Военнопленные и интернированные, отказавшиеся возвращаться в Россию по разным причинам, были переданы под контроль МВД Германии.
Всего в Советскую Россию вернулись 40 986 интернированных из Германии и 75 699 пленных из Польши (с. 149). Возвращавшихся делили на две категории: интернированные красноармейцы получали двухмесячный отпуск, после чего они должны были обычным порядком поступать в ведение местных военкоматов для дальнейшего их назначения. Красноармейцы, возвращавшиеся из плена, должны были сразу направляться в запасные части войск. «Позднее факт пребывания в польском плену стал негативно
влиять на биографию человека. Интернирование же на территории Германии предпочли забыть» (с. 150).
И.Е. Эман
2017.03.025. ФИЦПАТРИК Ш. О КОМАНДЕ СТАЛИНА: ГОДЫ ОПАСНОЙ ЖИЗНИ В СОВЕТСКОЙ ПОЛИТИКЕ. FITZPATRICK Sh. On Stalin's team: the years of living dangerously in Soviet politics. - Princeton: Princeton univ. press, 2015. - XI, 364 p.: ill.
Ключевые слова: СССР; внутренняя политика; И.В. Сталин; окружение Сталина.
Шейла Фицпатрик (р. 1941) в настоящее время является одним из наиболее известных западных специалистов по российской истории советского периода. Родилась в Австралии, но значительную часть своей жизни (1973-2012) провела в США (в настоящее время преподает в Сиднейском университете). Основоположник ревизионистской школы в американских исследованиях по истории СССР.
Книга представляет собой своеобразную «коллективную биографию» ближайшего окружения Сталина. Это повлияло и на ее стилистику, поскольку автор сознательно оформила ее скорее как популярное сочинение, нежели строго академическое, хотя по содержанию она является оригинальным научным исследованием. Сама Фицпатрик предпочитает говорить о «команде» Сталина, но отмечает во введении, что многие другие историки, как и многие читатели, вероятно, предпочли бы использовать альтернативные термины. В своей работе она постаралась отойти от упрощенных политологических моделей и сосредоточить основное внимание на личных отношениях внутри сталинского окружения, тем более что оно, особенно с конца 1930-х годов, больше напоминало не формальное объединение, а неофициальный орган власти. Книга, таким образом, в некотором смысле восходит к более ранним работам Фицпатрик по истории повседневной жизни в СССР.
Постановка проблемы предопределила и выбор источников. Фицпатрик использовала личные фонды Сталина и его соратников (кроме Берии, чьи документы по-прежнему недоступны для исследователей), их переписку (письма 30-х годов интересны тем, что
