CC BY
45лятором имущественных отношений между родителями и близкими родственниками жениха и невесты.
Брачный договор в России - зачастую не более чем документ, регламентирующий вопросы раздела имущества, пользования им в браке, а также вопросы обеспечения супругов, т.е. личностные отношения не могут быть урегулированы. В Белоруссии в соответствии с законодательством брачный договор предусматривает возможность закрепления условий о методах и формах воспитания и проживания ребенка, а также иные положения, не противоречащие КоБС Республики Беларусь. Предмет брачного договора выходит за рамки гражданского законодательства и является по существу семейно-правовым договором. В Украине, как и в России, установлен запрет регулирования личных отношений супругов, а также личных отношений между ними и детьми.
Значительной практической проблемой брачного договора является прочтение его содержания в случае возникновения спора между супругами. Слабая практика внедрения брачного договора в российскую семейную жизнь не дает оснований для утверждения, что договор исключает конфликты и споры по поводу имущества. И, соответственно, возможно определенное материальное неравноправие в положении супругов, которое следует предотвращать.
Н.В. Крысанова
2017.02.017. ТУРКОВИЧ К., ГРГИЧ А. НАИЛУЧШИЕ ИНТЕРЕСЫ РЕБЕНКА В КОНТЕКСТЕ СТАТЬИ 8 ЕВРОПЕЙСКОЙ КОНВЕНЦИИ О ЗАЩИТЕ ПРАВ ЧЕЛОВЕКА И ОСНОВНЫХ СВОБОД.
TURKOVIC K., GRGIC A. Best interests of the child in the context of article 8 of the ECHR // Melanges en l'honneur de: Essays in honour of Dean Spielmann. - Oisterwijk: Wolf legal publishers, 2015. - P. 445455.
Ключевые слова: Европейский Суд по правам человека; Конвенция ООН о правах ребенка; права детей; концепция «наилучшие интересы ребенка»; опека, международное похищение.
Ксения Туркович, судья Европейского Суда по правам человека (далее - ЕСПЧ), и Аида Гргич, юрист отдела информации и публикаций о правоприменительной практике ЕСПЧ, отмечают,
что права детей не упоминаются в Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) напрямую, но установленные ею гарантии распространяются и на них. ЕСПЧ рассматривал вопросы, связанные с правами детей в рамках разных статей Конвенции (ст. 2, 3, 4, 5, 6, 8, 9, 10, 13, 14 и ст. 2 Протокола 1).
Европейский Суд многократно обращался к концепции «наилучшие интересы ребенка». Наиболее часто это делалось в контексте ст. 8 Конвенции.
Рассматриваемая концепция подвергается критике как неясная и неопределенная, как некий субъективный стандарт, подверженный бесконечному количеству трактовок и несвободный от злоупотребления и идеологической эксплуатации. В 2013 г. Комитет по правам ребенка ООН (Комитет) издал Замечание общего порядка № 14(2013) о праве ребенка на то, что первоочередное внимание уделяется наилучшему обеспечению его интересов (§ 1 ст. 3 Конвенции ООН о правах ребенка), в котором сделал попытку определить эту концепцию. Комитет применяет эту концепцию как развивающуюся, что означает «проведение оценки сообразно конкретному контексту», и состоящую из трех частей: материальное право, принцип толкования, правило процедуры. Авторы исследуют, отвечает ли практика ЕСПЧ такому подходу.
Наилучшие интересы ребенка как материальное право. ЕСПЧ прямо не гарантирует право ребенка на установление его интересов в конкретных обстоятельствах, он близко подошел к тому, чтобы считать «наилучшие интересы ребенка» материальным правом.
Так, в деле Schneider vs Germany, где заявитель требовал признать его права доступа и предоставить информацию о развитии ребенка, биологическим отцом которого он являлся, ЕСПЧ, анализируя необходимость вмешательства, установил нарушение ст. 8 Европейской конвенции в связи с тем, что национальные суды не рассматривали, в интересах ли ребенка предоставление заявителю требуемых прав.
В деле M.D. and others vs Malta ЕСПЧ установил, что автоматическое и бессрочное лишение матери родительских прав вследствие ее осуждения в уголовном порядке за плохое обращение с детьми нарушает баланс между интересами матери, детей и обще-
ства в целом и противоречит ст. 8 Конвенции. Суд пришел к такому выводу именно потому, что национальные суды не рассматривали вопрос о том, было ли принятое решение в интересах ребенка и не поменялись ли обстоятельства заявительницы.
Дело Pini and others vs Romania касалось двух семейных пар из Италии, усыновивших детей в Румынии. Несмотря на решения суда об усыновлении, администрация детского дома, где проживали дети, отказалась передать их усыновителям. Решение об усыновлении было впоследствии обжаловано усыновленными детьми, не желавшими покидать детский дом. ЕСПЧ заключил, что позитивное обязательство властей содействовать заявителям в установлении семейных уз с их усыновленными детьми было ограничено наилучшими интересами детей.
В деле Jeunesse vs the Netherlands, касавшемся отказа в предоставлении вида на жительства в Нидерландах матери троих детей-мигрантов, Большая палата ЕСПЧ отметила существование широкого консенсуса, в том числе в международном праве, в поддержку идеи необходимости придания определенного веса интересам детей в делах, их затрагивающих. Так как в рассматриваемом деле власти не уделили должного внимания возможным последствиям их решения для детей, ЕСПЧ установил нарушение Конвенции.
В деле Popov vs France, касавшемся обращения властей Франции с семьей, просившей убежища, ЕСПЧ постановил, что содержание под стражей заявителей (родителей двух маленьких детей) в депортационном центре в течение двух недель в условиях, схожих с тюремными, стало нарушением их права на уважение семейной жизни. Рассматривая вопрос пропорциональности применяемой меры, власти должны были учитывать наилучшие интересы детей.
Наилучшие интересы ребенка как принцип толкования. В деле Johansen vs Norway, где ЕСПЧ рассматривал вопрос изъятия ребенка властями, он пришел к выводу о том, что власти превысили пределы усмотрения, лишив заявителя родительских прав и доступа к дочери, так как в решении не было продемонстрировано то, что принятые меры отвечали целям, связанным с интересами ребенка.
В делах о суррогатном материнстве наилучшие интересы ребенка, с точки зрения ЕСПЧ, должны стать руководящим принципом публичной политики по отношению к детям.
В деле Menneson vs France, касавшемся вопросов частной жизни заявителей-детей, ЕСПЧ признал, что Франция могла бы отговорить своих граждан от попыток воспользоваться репродуктивными технологиями, запрещенными в стране, за рубежом. Однако отказ признать родственные связи между детьми, зачатыми таким путем, и их будущими родителями выходит за рамки регулирования действий родителей и затрагивает детей и их право на частную жизнь, включающее в себя право на информацию о своем происхождении, что привело к нарушению ст. 8 Конвенции. Позиция ЕСПЧ основана на том, что, отказывая признать и установить правовую связь между детьми и их биологическим отцом, власти создали для детей ситуацию правовой неопределенности, имевшую негативные последствия для установления их идентичности и способности определять себя членами французского общества, а также для их прав наследования, что было не в их интересах.
В вышеупомянутом деле Popov vs France наилучшие интересы ребенка рассматривались ЕСПЧ как материальное право. Однако в то же время он использовал эту концепцию как стандарт толкования, призывая не только содержать семьи вместе, но и делать все возможное для ограничения периода содержания под стражей семей с маленькими детьми и защиты их права на уважение семейной жизни.
Наилучшие интересы ребенка как правило процедуры. ЕСПЧ выработал процедурное требование, заключающееся в том, что процесс принятия решений, затрагивающих права, гарантированные ст. 8 Европейской конвенции, должен быть справедливым и давать возможность тем, чьи интересы затронуты, представить свои аргументы (в некоторых обстоятельствах следовало заслушать самих детей).
В ряде случаев, в частности касавшихся права на общение с ребенком, усыновления и международного похищения детей, ЕСПЧ установил нарушение ст. 8 Конвенции на основании того, что национальные суды в процессе поиска баланса между различными интересами не приняли во внимание или не придали должного веса наилучшим интересам ребенка.
Так, в деле Anayo vs Germany, где суды Германии отказались предоставить заявителю (биологическому, но не юридическому отцу) доступ к его детям, ЕСПЧ заключил, что, не рассмотрев во-
проса о том, был ли этот доступ в интересах детей, они нарушили ст. 8 Конвенции. Кроме того ЕСПЧ подчеркнул, что наилучшие интересы ребенка не могут быть должным образом оценены исходя из общих правовых презумпций, они требуют рассмотрения с учетом конкретных обстоятельств каждого дела. Например, в деле Schneider vs Germany ЕСПЧ не разделил позицию национальных властей относительно того, что существующий приоритет прав юридического отца перед биологическим гарантирует стабильность и всегда в интересах ребенка. А в делах, касающихся международного похищения детей, он заявил, что интересы конкретного ребенка не могут быть приравнены к закрепленному в Гаагской конвенции о гражданско-правовых аспектах международного похищении детей нормативно сконструированному пониманию интересов детей как группы (M.D. and others vs Malta). При этом для ЕСПЧ недостаточно простой ссылки на интересы ребенка в решении национального суда, он должен пояснить, что именно составляет интересы ребенка, на каких критериях основано это решение и какой вес придан этим интересам.
Рассматривая процесс оценки ЕСПЧ интересов ребенка, авторы отмечают, что в то время как Замечание общего порядка № 14 содержит открытый перечень критериев, которые принимаются во внимание, Суд часто подвергался критике за то, что не определил четкие критерии этого процесса. Эта критика, однако, не кажется авторам полностью оправданной.
В делах, касающихся опеки, к примеру, в деле Schmidt vs France, ЕСПЧ перечислил ряд факторов, учитываемых при рассмотрении различных интересов. Он, в частности, выделил необходимость защиты психологического равновесия и развития, благополучия, здоровья, прав и свобод.
Наиболее подробно эти факторы были определены в делах, связанных с международным похищением детей. ЕСПЧ отметил, что наилучшие интересы детей с точки зрения развития личности будут зависеть от ряда обстоятельств, в частности от возраста, зрелости, присутствия или отсутствия родителей, окружающей обстановки и опыта. Он постановил, что национальные суды должны детально оценивать совокупность факторов, включая эмоциональное, психологическое, материальное и медицинское состояние ре-
бенка. Необходимо принимать во внимание и способность родителя поддерживать контакт с ребенком в принимающей стране.
Н.В. Кравчук
2017.02.018. РУК Д. КОМУ ДОСТАНЕТСЯ ЧАРЛИ? ПОЯВЛЕНИЕ СПОРОВ О ДОМАШНИХ ЖИВОТНЫХ В СЕМЕЙНОМ ПРАВЕ: ИСПОЛЬЗОВАНИЕ ПРАВОВЫХ ИНСТРУМЕНТОВ, КАСАЮЩИХСЯ ДЕТЕЙ.
ROOK D. Who gets Charlie? The emergence of pet custody disputes in family law: Adapting theoretical tools from child law // International journal of law, policy and the family. - Oxford, 2014. - Vol. 28, N 2. -P. 177-193.
Ключевые слова: семейное право; развод; спор о домашних животных; право собственности; «наилучшие интересы животного».
Дебора Рук - старший преподаватель Правовой школы Нор-тумбрийского университета (Northumbria Law School, Великобритания) - отмечает, что многие владельцы домашних животных относятся к ним как к членам семьи. Поэтому неудивительно, что к адвокатам по семейным делам обращаются с вопросами об опеке над животными после развода. Д. Рук изучает опыт стран, в которых сложилась судебная практика решения подобных вопросов, а именно США, Израиля и Швейцарии. Хотя правовые системы этих стран различаются, данные вопросы регулируются сходным образом и позволяют провести сравнительно-правовое исследование.
Существуют два различных подхода к спорам о домашних животных: 1) применение норм о праве собственности; 2) решение вопроса о «наилучших интересах животного». При использовании подхода к животному как к объекту права собственности оно передается тому лицу, которое доказало, что обладает лучшим правовым титулом. Это может быть просто, если имеется чек на покупку или сертификат из приюта для животных. Если такие документы отсутствуют, суд рассматривает вопрос о том, кто оплачивает услуги ветеринара, корм, страховку животного и т.п.
По мнению Д. Рук, обширная литература о правах и интересах ребенка может стать основой для разработки самостоятельного подхода к решению данной проблемы. В США суды чаще придер-
