CC BY
49
(мужчина, муж)), которое описывает «такой тип мужчины (мужа), который отказывается от традиционного разделения мужских и женских ролей (от мужского доминирования (mandsdominerede) и вместо женщины или наравне с ней ухаживает за домом и детьми)» (012, с. 63), например: vare sin kones mand (быть мужем своей жены); vare kuet af sin kone (быть запуганным своей женой); vare under toflen (быть башмаком = быть подкаблучником). При этом объектом высмеивания становится покорность жены мужу, которая вербально репрезентируется в идиоме «sin mands kone» (жена своего мужа), описывающей женщину, первым приоритетом в жизни которой является поддержка мужа.
Наряду с этим в языке продолжает функционировать устойчивое выражение «kvinde med Q» (женщина с буквы Q), которое «употребляется по отношению к женщине с целью подчеркнуть ее женственность и красоту, ее высокие достоинства (добродетели)» (012, с. 64). Различая историческое написание слова «женщина» в датском языке (Quinde - ранняя форма, Qvinde - более поздняя форма) современному написанию «kvinde», противопоставляется образ современной эмансипированной женщины образу женщины «прежних времен», например: En kvinde, der anser sig for intelligent, forlanger ligeberettigelse med manden. En kvinde, der er intelligent, g0r det ikke (женщина, которая считает себя умной, требует равных прав с мужчинами; женщина, которая действительно умна, этого не делает).
С.С. Сергеев
СОЦИОЛИНГВИСТИКА
2017.02.013-017. МИНОРИТАРНЫЕ ЯЗЫКИ В СОВРЕМЕННОМ МИРЕ. (Сводный реферат).
2017.02.013. ГРИЦЕНКО Е С., КИРИЛИНА А.В. Глобализация и язык: Анализ современной социолингвистической ситуации на материале русского, английского и немецкого языков (2010-2012) // Социология и общество: Социальное неравенство и социальная справедливость (Екатеринбург, 19-21 октября 2016 г.): [Электрон. ресурс]: Материалы 5 Всероссийского социологического конгресса / Отв. ред. Мансуров В.А. - М.: Рос. общ-во социологов, 2016. -С.8704-8708.
2017.02.014. ИСЛАМОВА Ю.В. Титульные языки ХМАО - Югры в селе Нижние Нарыкары Октябрьского района: Мотивационный аспект использования // Социология и общество: Социальное неравенство и социальная справедливость (Екатеринбург, 19-21 октября 2016 г.): [Электрон. ресурс]: Материалы 5 Всероссийского социологического конгресса / Отв. ред. Мансуров В.А. - М.: Рос. общ-во социологов, 2016. - С. 8709-8716.
2017.02.015. КИРИЛИНА А.В. Общие тенденции развития коммуникативно мощных европейских языков в эпоху глобализации // Социология и общество: Социальное неравенство и социальная справедливость (Екатеринбург, 19-21 октября 2016 г.): [Электрон. ресурс]: Материалы 5 Всероссийского социологического конгресса / Отв. ред. Мансуров В.А. - М.: Рос. общ-во социологов, 2016. -С.8721-8722.
2017.02.016. Коптелова И.Е. Судьба языка: Разделенный народ // Социология и общество: Социальное неравенство и социальная справедливость (Екатеринбург, 19-21 октября 2016 г.): [Электрон. ресурс]: Материалы 5 Всероссийского социологического конгресса / Отв. ред. Мансуров В.А. - М.: Рос. общ-во социологов, 2016. -С. 8735-8744.
2017.02.017. РАРЕНКО М.Б. Судьбы миноритарных языков на территории Соединенного Королевства Великобритании и Северной Ирландии и его коронных владений: Гэльский язык, скотс, мэнский язык // Социология и общество: Социальное неравенство и социальная справедливость (Екатеринбург, 19-21 октября 2016 г.): [Электрон. ресурс]: Материалы 5 Всероссийского социологического конгресса / Отв. ред. Мансуров В.А. - М.: Рос. общ-во социологов, 2016. - С. 8808-8821.
Ключевые слова: социолингвистика; языковая политика; глобализация; этнокультурная идентичность; коммуникативно мощные языки; миноритарный язык; обские угры; ханты; манси; этнос; титульные языки; ассимиляция; коллективный выбор, языковой сдвиг; национальная идентичность; языковая политика; венгерский язык; гэльский язык; скотс; мэнский язык; статус языка, государственный язык; миноритарный язык; билингвизм.
В тезисах (015) А.В. Кирилиной «Общие тенденции развития коммуникативно мощных европейских языков в эпоху глобализа-
ции» отмечается, что глобализационные тенденции, в том числе и в лингвистическом измерении глобализации в развитии человечества, стали ярко проявляться примерно с конца 80-х годов ХХ в., когда «на фоне общего ускорения темпа развития языка (динамической синхронии) и новых условий коммуникации и функционирования языка (виртуализация общества) происходит сближение условий и результатов развития языков Европы» (с. 8721).
В настоящее время в лингвистической науке обозначилось самостоятельное проблемное поле - «язык в эпоху глобализации», поскольку, как замечают в статье «О результатах реализации проекта "Глобализация и язык: Анализ современной социолингвистической ситуации на материале русского, английского и немецкого языков" (2010-2012)» Е.С. Гриценко и А.В. Кирилина (013), «гло-бализационные процессы оказывают существенное воздействие на социолингвистическую ситуацию в мире, определяя как развитие самого языка, так и науки о нем» (с. 8704-8705). В новых условиях было необходимо: 1) разработать методологические принципы и теоретическую модель описания языка в новых условиях; 2) провести мониторинговый анализ современных тенденций развития языка и их диалектики (глобальные языковые тенденции - локальные языковые практики); 3) выявить и систематизировать основные закономерности языковых изменений в эпоху глобализации и новых информационных технологий по трем взаимосвязанным направлениям - социолингвистическому, лингвоантропологическому и социоконструкционистскому. Проект был реализован на материале трех языков - русского, английского (как осуществляющего широкую экспансию) и немецкого (как одного из ведущих европейских языков).
В результате реализации проекта: 1) предложена трехкомпо-нентная модель лингвистического измерения глобализации, включающая социолингвистический, лингвоантропологический и со-циоконструктивистский параметры описания; 2) уточнены научные представления о языке (дискурсе) как семиотической составляющей глобализации; описаны основные признаки языка в глобальном мире - фрагментарность, мобильность и индексальность (способность служить индикатором конкретной пресуппозиции об употреблении единицы, связь языка и идеологии); 3) раскрыты основные аспекты новой философии языка в контексте глобальных
социокультурных и политических трансформаций с учетом динамики представлений о нациях, национальности и национальном языке; 4) заложены основы категориально-понятийной сети, отражающей формирование новой зоны знания вокруг проблемной области «глобализация и язык»; 5) раскрыты основные особенности языковых контактов в глобализующемся мире - внетерриториаль-ность, опосредованность, урбанизация, стихийность, полифонич-ность, социальная детерминированность, а также разработана типология языковых контактов по шкале интенсивности и шкале устойчивости, описаны их результаты; 5) выявлены общие закономерности и особенности становления глобальной лингвокультуры в локальных контекстах - массовой культуре (рэп), спорте (алтимат фрисби), виртуальной коммуникации (демотиваторы), политическом дискурсе (жанр политической исповеди) и др.; 6) систематизированы особенности воздействия виртуализации и технологиза-ции на язык, в том числе изменения на лексическом и графическом уровнях, в аспекте метафоризации, коммуникативных моделей; раскрыта динамика институциональных и неинституциональных форм электронного общения, описаны новые жанры виртуальной коммуникации; 7) раскрыты глобализационные закономерности сферы научной коммуникации, гендерного конструкта, этнического конструкта; 8) на основе сопоставительного анализа языковой политики России, США, Германии и ЕС выявлена статусная динамика рассматриваемых языков и механизмы сохранения многоязычия в локальных и глобальном контекстах; 9) поставлен вопрос о создании новой модели языка (отличной от модели «язык - речь») и соответствующей ускоренной динамике развития языка в эпоху глобализации; 10) впервые в отечественном научном описании использовано понимание языка как мобильного ресурса и социального действия / социальной практики (составляющей повседневности); раскрыто и обосновано понятие психологических границ языка, соотношение языковой безопасности и языковой толерантности; 11) с использованием методов ассоциативного эксперимента и анализа корпусов выявлены тенденции и направления трансформаций в языковой картине мира - динамика представлений об эт-ничности в контексте глобализации и миграционных процессов, общие закономерности и особенности концептуализации глобального в исследуемых лингвокультурах.
Как отмечают авторы статьи, в основу проекта «положена модель комплексного анализа глобализации в социолингвистическом, лингвокультурологическом и социоконструкционистском ключе» (с. 8707), а сам проект «углубляет современные представления о глобальных и локальных тенденциях в развитии языка и дополняет общую лингвистическую теорию глобализации», «задает новый вектор развития современного социолингвистического знания» (с. 8707).
Статья (016) И.Е. Коптеловой «Судьба языка: Разделенный народ» посвящена положению венгерского языка в этнических сообществах в сопредельных странах и политике властей этих стран в области миноритарных языков.
Возникновение новых стран в Центральной и Восточной Европе привело к тому, что венгры сейчас проживают в восьми различных странах - Венгрии, Словакии, Украине, Румынии, Сербии, Хорватии, Словении, Австрии. Этнические венгры, проживающие во всех этих государствах, представляют собой автохонное население региона.
По мнению автора статьи, «наиболее важными факторами, определяющими многоязычную и транснациональную коммуникацию в регионах с компактным проживанием этнических венгерских меньшинств, являются исторические обычаи и традиции, роль границ и языковая политика» (с. 8737).
В статье рассматривается разные традиции многоязычия. Говоря о АК Воеводина, И.Е. Коптелова отмечает, что «этот регион в южной части Австро-Венгерской империи получил автономный статус еще до ее расчленения, а затем сохранял его в течение ХХ века в составе Югославской республики. В Воеводине традиционно говорят на шести языках, а именно на сербском, венгерском, словацком, румынском, хорватском и русинском. Кроме того, среди этнических групп помимо умения говорить на языках друг друга используется такой способ общения как "рецептивное понимание", когда оба собеседника говорят на родном языке и в то же время способны понять язык собеседника» (с. 8738). В Трансильвании же «традиционно говорили на трех языках, т.е. венгерском, румынском и немецком. Немецкий вариант был представлен саксонским диалектом, который в раннем Средневековье принесли с собой в Трансильванию немецкие переселенцы из района Мозеля. Здесь
многоязычие традиционно проявлялось как "раздельное" или параллельное одноязычие, когда три языковые сообщества практически не говорили на языке друг друга. За исключением гражданской и церковной региональной элиты, большинство жителей Трансиль-вании придерживались одноязычия» (с. 8738).
В ХХ в. национальные государства управляли своими многоязычными регионами, проводя языковую политику, в которой преобладал одноязычный подход. Преобладающий язык, т.е. официальный язык государства, часто распространяется за счет языков этнических меньшинств. Исключением в Карпатском бассейне является проводимая в настоящее время языковая политика в АК Воеводина, которую можно квалифицировать как «развитие многоязычия».
Языковая политика в отношении венгерских меньшинств в Словакии, Румынии, Украине, Австрии, Словении, Хорватии и Сербии зависела от различных факторов, таких как наличие и размер соответствующего этнического меньшинства на территории Венгрии, отношение государства с венгерским меньшинством и Венгрией, материнским государством, и т.д. И.Е. Коптелова указывает на закономерность: «Чем больше размер венгерского меньшинства, тем труднее для меньшинства получить от государства, на территории которого они проживают, гарантии прав меньшинств, в том числе и право на родной язык» (с. 8141). Так, в Трансильвании официально проживают около 1,5 млн этнических венгров. Тот факт, что они являются самым большим этническим меньшинством, вызывает большую дискриминацию их языка, который не рассматривается как равный румынскому государственному языку. «Другим фактором, который влияет на права меньшинств и их язык, является тот факт, проживает ли в Венгрии этническое меньшинство государства-приемника сопоставимого размера» (с. 8141). Так обстоит дело между Венгрией и Словенией, где по обе стороны границы есть небольшие общины словенцев и венгров, пользующиеся равными правами меньшинств, включая положение родного языка по сравнению с государственным языком страны проживания. «Третьим фактором, определяющим предоставление прав меньшинствам в венгерских этнических сообществах, выступают отношения Венгрии как материнского государства и страны, в которой проживает венгерское меньшинство» (с. 8741).
Напряженные отношения между Словакией и Венгрией приводят к давлению на венгерское меньшинство на юге Словакии, а напряженное положение на юге Словакии влияет, в свою очередь, на отношения между Словакией и Венгрией.
В заключение приводятся выводы: «Пока Венгрия проигрывает языковую войну в Карпатском бассейне: через 10 или 50 лет количество венгров будет зависеть от тех, кто считает, что важно сохранить и передать венгерский язык своим потомкам. Многое зависит от наличия или отсутствия национальной политики в области языка, от успешного ее выполнения или от неспособности осуществить эту политику. Вопрос стоит так: сколько венгров будут жить в Карпатской бассейне к 2060 году: 8 или 12 миллионов» (с. 8744).
В статье (017) М.Б. Раренко «Судьбы миноритарных языков на территории Соединенного Королевства Великобритании и Северной Ирландии и его коронных владений1: Гэльский язык, скотс, мэнский язык» рассматриваются судьбы трех миноритарных языков, которые в настоящее время используются на территории Соединенного Королевства Великобритании и Северной Ирландии и его коронных владений. «Гэльский язык, скотс и мэнский язык являются языками национальных меньшинств и имеют ограниченное использование. Как правило, все говорящие на этих языках - билингвы, т. е. наряду с использованием одного из этих языков они в полной мере владеют английским языком - государственным языком страны» (с. 8808).
На гэльском языке сегодня говорит часть населения западных регионов северной Шотландии и Гебридских островов. По данным на 1961 г. говорящих на гэльском языке насчитывалось 81 тыс. человек, в 1971 г. говорящие на гэльском языке составляли 88 тыс.
1 Коронные владения, или коронные земли (англ. Crown dependencies), -расположенные в Западной Европе неподалеку от Британских островов островные владения британской короны, которые не входят в состав Соединённого Королев-
ства Великобритании и Северной Ирландии, но при этом не являются и его заморскими территориями. Коронные земли никогда не имели статуса колоний. В их число входят: бейливики Джерси и Гернси (Нормандские острова в проливе Ла-Манш у северного побережья Франции), а также остров Мэн в Ирландском море. Общая площадь - 766 км2, население - 245 269 человек (по данным на 2011 г.). -Прим. авт. (М-Р-)-
человек (по другим данным - 89 тыс.), из них только 1,5 тыс. человек были одноязычными. В 1981 г. численность говорящих несколько уменьшилась - до 79,5 тыс. человек, из них 3 тыс. могли только читать и писать. Число носителей гэльского языка в Шотландии, согласно переписи 2001 г., составляло 58 652 человека1.
Гэльский язык долгое время не имел никакого официального статуса и в отдельные периоды истории страны даже подвергался преследованиям, однако в конце XX в. ситуация изменилась, и с образованием шотландского парламента он был провозглашен официальным языком Шотландии. В 2005 г. в стране была открыта первая средняя школа, где преподавание ведется только на гэльском языке. Тем не менее данные переписи 2001 г. показали 11%-ное сокращение численности носителей этого языка по сравнению с 1991 г., так что гэльский язык находится в серьезной опасности и причислен к языкам, которым грозит исчезновение. Тем не менее на нем ведутся теле- и радиопередачи, издаются газеты и книги. В настоящее время в стране существует движение за более широкое использование гэльского языка в общественной жизни. Однако несмотря на активно предпринимаемые меры по сохранению и поддержке гэльского языка, в Шотландии пока сохраняется ситуация, когда самые сильные позиции гэльский язык удерживает на Гебридах, среди пожилого населения, численность которого с каждым годом уменьшается.
С VI в. н.э. на равнинной части Шотландии (Лоуленд) вследствие особых исторических условий сосуществуют два языковых ареала - германский и кельтский. Именно сюда, в южную часть Лоуленда - территории к северу и югу от гор Чевиот-Хилс и реки Твид - стали переселяться англы (германское племя), войдя в состав королевства Нортумбрии. В конце Х в. после нескольких войн между англосаксонскими и кельтскими королями эта часть Нор-тумбрии отошла шотландскому королю Кеннету III (997-1005), но по условиям договора англосаксонскому населению данного ре-
1 Небольшие сообщества носителей гэльского языка сохранились на территории США, в Австралии, Новой Зеландии, Южно-Африканской Республике. Общее количество носителей языка в мире составляет, по разным оценкам, от 60 тыс. до 90 тыс. человек, при этом 500-1000 носителей языка проживают в Канаде (провинция Новая Шотландия, преимущественно на острове Кейп-Бретон). - Прим. авт. (М.Р.)
гиона было разрешено сохранить свои законы и свой язык - северную ветвь нортумбрийского диалекта древнеанглийского языка. До конца XI в. в данном регионе использовался и гэльский язык.
В XIV в. на базе языковой нормы эдинбургского королевского двора и университета г. Сент-Эндрюс сформировался общенациональный языковой стандарт Шотландии того времени, получивший название Во второй половине XV в. этот язык стал именоваться 8ооШ8, а название стало использоваться исключительно для обозначения близкородственного языку 8ооШ8 среднеанглийского языка, который был распространен на территории Англии. В 1603 г. произошло объединение корон Шотландии и Англии, и 8ооШ8 стал постепенно утрачивать статус государственного языка. XVIII век был временем национального подъема в Шотландии, и язык скотс пережил своеобразное возрождение в художественной литературе: на нем создавали свои произведения шотландские поэты Роберт Фергюсон (1750-1774) и Роберт Бернс (1759-1796). К концу XIX - началу XX в. скотс стал восприниматься как язык низших слоев населения. Однако интерес к языку возникает вновь в 20-е годы XX в., в период так называемого «Шотландского возрождения». Однако стремления укрепить позиции языка скотс в 20-30-х годах ХХ в., а также после Второй мировой войны особого успеха не имели. Это в значительной мере объясняется тем, что все более широкое распространение получает теле- и радиовещание на литературном английском языке.
Сегодня парламент Шотландии имеет полномочия по так называемым «переданным вопросам», т.е. вопросам здравоохранения, жилья и языковой политики.
В 2001 г. правительство Соединенного Королевства ратифицировало Европейскую Хартию региональных языков или языков меньшинств, утвержденную Советом Европы в 1992 г. Правительство Соединенного Королевства Великобритании и Северной Ирландии признает язык скотс как региональный язык, указывает на необходимость сохранения языка 8ооШ8 как элемента культурного наследия, но не оказывает ему практической поддержки. При парламенте Шотландии после его утверждения в 1997 г. была создана межпартийная группа по вопросам 8ооШ8; в стране функционирует
Центр языка скотс (Scots Language Centre1), одной из задач которого является издание словарей. Финансированием проектов занимается правительство Шотландии.
«Важнейшая проблема современного языка скотс состоит в отсутствии у него литературного стандарта, что не позволяет языку получить статус официального в Шотландии. Ученые указывают на то, что определение статуса языка скотс зависит не столько от сугубо лингвистических, сколько от политических факторов, среди которых будущее Шотландии как государства и его языковой политики» (с. 8815).
Мэнский язык, как и гэльский, относится к восточным гой-дельским языкам, которые отделились от ирландского языка приблизительно в XII-XIII вв. н.э., однако в отличие от гэльского языка представляет собой смешение английской и валлийской орфографий XVII в.
История острова Мэн насыщена событиями. До V в. н.э. остров Мэн, как полагают исследователи, был населен только бритт-скими племенами, а в V в. остров захватили гойделы, и после этого на острове стали использовать гойдельскую речь. В IX в. о. Мэн входит в состав королевства Мэна и Островов, основанного викингами, а в 1265 г. управление острова переходит к шотландцам. В 1333 г. остров уже находится под сюзеренитетом английского короля, а в качестве основного языка начинает использоваться английский, что ведет к ослаблению языка местного населения. Если к середине XVII в. лишь некоторые жители говорят на английском языке, то к концу века английский язык по крайней мере понимают большинство. К середине XVIII в. происходит почти полная англи-зация городского населения, в первую очередь из-за большого притока на остров иммигрантов из Англии. В 1901 г. из 4657 говорящих на мэнском языке 59 владеют английским, а уже в 1911 г. на мэнском говорят 2832 человека, но все они считают себя билингвами: наряду с мэнским они владеют английским языком. Число говорящих на мэнском языке в последующие годы стремительно падает: 896 человек - в 1921 г., 529 человек - в 1931 г.
1 У организации есть собственный сайт. - Mode of access: http://www. scotslanguage.com - Прим. авт. (М.Р.).
Мэнский язык можно по праву назвать воскресшим из мертвых. В 1975 г. на Международном конгрессе кельтологов в Пензансе (Великобритания) язык был официально объявлен мертвым языком1, поскольку в конце 1974 г. скончался последний традиционный носитель мэнского языка - рыбак с острова Мэн Нэд Маддрел (Edward Maddrell (1877-27 December 1974). Более десяти лет (с 1975 по приблизительно 1986 г.) язык действительно считался мертвым, поэтому, когда в 1981 г. проводилась перепись населения Королевства, вопрос о знании мэнского языка был из опросника вычеркнут, но уже в 1991 г. включен снова. Согласно данным на 1991 г. 741 житель острова (1% населения) владел языком. За последующие десять лет число говорящих на мэнском языке увеличилось более чем в 2 раза и составило в 2001 г. 1689 человек (приблизительно 2,2% населения острова), при этом отмечалось, что 1527 человек говорят на языке, 910 человек читают, а еще 706 человек могут писать на мэнском языке, при этом 46% говорящих (784 человека) составляли жители острова в возрасте до 19 лет. В основном энтузиасты мэнского языка проживали на востоке острова (г. Дуглас, 589 человек) и на северо-востоке (г. Рамзей, 152 человека). Более свежие данные (на 2011 г.) по числу говорящих на мэнском языке сильно различаются: от приблизительно 200 уверенно говорящих до приблизительно 2000 человек.
Примерно с середины 1990-х годов мэнский язык как предмет по выбору стал преподаваться в начальной и средней школе, а также на курсах при Колледже острова Мэн (Isle Man College), г. Дуглас. Социальная значимость языка растет. В 2001 г. появилась первая начальная школа (Bunscoill Ghaelgagh), где все предметы преподаются на мэнском языке. Сначала учеников было всего семь, сегодня их - 70. Постепенно мэнский язык занимает свою
1 Мертвый язык - «язык, переставший быть основным средством общения определенного этнического сообщества, потерявший носителей, передававших данный язык из поколения в поколение естественным путем. Причинами могут быть: 1) исчезновение народа, говорившего на этом языке (тасманийские языки);
2) переход народа на новый язык (шумерский, аккадский, хеттский, хурритский, готский, прусский). Классический М. я. может продолжать использоваться в каких-то ограниченных сферах употребления (напр., латинский, классический монгольский), однако он не имеет носителей и это всегда выученный язык» // Словарь социолингвистических терминов. - М., 2006. - С. 119.
нишу и в СМИ. Уличные указатели на о. Мэн на английском языке дублируются на мэнском; в официальных документах кроме английского языка используется мэнский.
В статье (014) Ю.В. Исламовой «Титульные языки ХМАО -Югры в селе Нижние Нарыкары Октябрьского района: Мотивацион-ный аспект использования» исследуется положение языков обских угров в поселке с компактным проживанием коренных малочисленных народов Севера ХМАО - Югры, анализируются языковые предпочтения автохтонных жителей, рассматриваются основные социально-психологические факторы, препятствующие распространению языков ханты и манси на территории Октябрьского района. В работе представлены результаты мониторинга состояния языков коренных малочисленных народов ХМАО - Югры (КМНС), проведенного в 2015 г. в национальном селе Нижние На-рыкары.
Исследование проводилось с применением методов анкетирования и интервью. Анкета содержала вопросы, направленные на самостоятельную оценку информантами своего уровня владения этническими языками, а также на выяснение отношения к языку своего народа. Субъективный характер анкетных данных объективизирован информацией, полученной в беседе с респондентами.
В процессе исследования было опрошено 35 представителей КМНС. 71% из них - манси, 29% - ханты. Участниками опроса стали жители в возрасте 18 лет и старше. Более 40% анкетируемых работают в сфере образования, культуры, здравоохранения, органах власти и управления. Около 30% - работники ЖКХ, сферы обслуживания и торговли, не работающие. 20% - пенсионеры. Занимающихся традиционными промыслами в Нижних Нарыкарах не оказалось. Школьники не входили в число анкетируемых, однако в беседе с ними была получена информация, которая также будет представлена в работе.
Данные мониторинга 2011 г. свидетельствуют о языковой ассимиляции большинства его автохтонных жителей. Языками обских угров на момент исследования здесь владели 31% респондентов, 69% по различным причинам не освоили этнических языков.
Исследование, проведенное в 2015 г., показало отрицательную динамику во владении языками КМНС ХМАО - Югры. Носителями хантыйского и мансийского языков оказались 14% респон-
дентов. 10% анкетируемых отметили пассивное владение титульными языками (понимают речь, но не воспроизводят ее).
В 2015 г. в Нижних Нарыкарах выявлено 23% обских угров, знающих языки своих предков. Очевидно, более высокий, чем на других территориях Октябрьского района, уровень языковой компетенции обусловлен компактностью проживания в нем представителей северных этносов, а также небольшой общей численностью жителей села. Обские угры составляют здесь 42% от всего населения (около 600 человек). Для сравнения: в селе Шеркалы этого же района, насчитывающем более 1300 человек, обских угров - 27% от общего количества проживающих. Титульными языками в нем владеют 7,5%. Несмотря на лидирующее положение Нижних На-рыкар по числу владеющих языками КМНС, уровень, соответствующий 23%, является низким. Такой показатель свидетельствует об утрате этнического языка абсолютным большинством коренного населения.
Отношение к миноритарным языкам России, в том числе и языкам обских угров, кардинально изменилось в конце прошлого века. Осознание критического положения титульных языков повлекло за собой принятие Закона Ханты-Мансийского автономного округа - Югры «О языках коренных малочисленных народов Севера, проживающих на территории Ханты-Мансийского автономного округа» (2001), предусматривающего мероприятия и программы по сохранению, изучению и развитию языков КМНС ХМАО - Югры. Тем не менее, как показывает динамика языковой ситуации в ХМАО - Югре, к увеличению доли носителей языков, в том числе и в Октябрьском районе, это не привело.
Автор статьи отмечает, что «искусственно созданная языковая среда не отвечает всем необходимым условиям успешного освоения миноритарных языков» (с. 8711).
Отказ от своих национальных языков повлек за собой принятие обскими уграми русского языка как родного. В настоящее время в поселке 69% респондентов считают русский язык своим родным языком. Лишь чуть более трети участников опроса в качестве родных указали языки титульных этносов: мансийский - 23%, хантыйский - 11%. 3% родными считают и русский и этнический языки одновременно.
Для большинства автохтонного населения языки КМНС не играют этноидентифицирующей роли: 77% респондентов осознают их как языки предков, чужие языки, ничего не означающую для них категорию, и только 23% на вопрос о том, что означает для респондентов язык их народа, ответили, что считают его своим родным языком.
Побуждающую роль в освоении языка играют внешние и внутренние мотивы. Внешняя мотивация не связана с содержанием определенной деятельности, но обусловлена внешними по отношению к человеку обстоятельствами. Внутренняя мотивация связана не с внешними обстоятельствами, а с самим содержанием деятельности. Внутренняя мотивация считается одной из основных движущих сил процесса познания, побудительной силой самодеятельности. Формирование внутренней мотивации к использованию того или иного языка базируется на актуальных для языковой личности факторах.
Анализ факторов языкового сдвига дает основание считать, что он является следствием низкого уровня мотивации в использовании титульных языков. Основной причиной незнания языка называют отсутствие необходимости в нем. Осознание практической «бесполезности» этнического языка порождает фактическое отсутствие интереса к нему. Мотивационным фактором использования языка служит отношение к нему. Абсолютное большинство респондентов (88%), входящих в число владеющих языком, считают языки обских угров родными. Из числа не владеющих только 12% относятся к ним так же.
В заключение автор приходит к выводу, что «низкий мотива-ционный уровень использования языков обских угров в селе Нижние Нарыкары Октябрьского района ХМАО - Югры представляется главной причиной, препятствующей их распространению в настоящее время» (с. 8715).
М.Б. Раренко
2017.02.018-022. ЯЗЫКОВАЯ ПОЛИТИКА В ЭПОХУ ГЛОБАЛИЗАЦИИ. (Сводный реферат).
2017.02.018. ДЕНИСОВА А.Р. Языковая политика в условиях культурного многообразия Юга России и лингвистические предпочтения молодежи // Социология и общество: Социальное неравенство
