CC BY
14
анна Крестителя о том, что «всякое дерево, не приносящее доброго плода, срубают и бросают в огонь» (Мф. 3:10), историю гибели Анании и его жены, описанную в Книге Деяний апостолов (Деян. 5:1-14), Книгу Апокалипсис, в которой говорится о жестоком наказании грешников и др. (с. 247-248).
Д. Крюгер отдельно останавливается на рассмотрении взглядов исследователей, утверждающих, что христианству присуща «ненасильственная теология» и стремление к миротворчеству. В частности, автор описывает взгляды современного американского богослова хорватского происхождения М. Вольфа (Miroslav Volf) считающего, что хотя во многих войнах и преследованиях крест использовался как знак религиозной принадлежности и власти, подлинный смысл этого символа заключается в отказе от насилия и добровольном подчинении страданиям во имя спасения всех людей. Дискурс насилия, присущий апокалиптической литературе, отчасти может быть объяснен необходимостью ограничения деятельности злодеев, которые безнаказанно угнетают праведников. При этом автор подчеркивает, что ненасилие не означает бездействия, тогда как Евангелие в действительности учит «третьему пути», заключающемуся в борьбе с различными формами несправедливости силой любви.
С.В. Мельник
2017.01.024. БЫЛИЦА П. УРОВНИ АНАЛИЗА В ФИЛОСОФИИ, РЕЛИГИИ И НАУКЕ.
BYLICA P. Levels of analysis in philosophy, religion, and science // Zygon: Journal of religion & science. - Chicago, 2015. - Vol. 50, N 2. -P. 304-328.
Ключевые слова: наука; религия; философия; научное познание; религиозное познание; научность; философия науки; философия религии.
В статье представлена модель анализа высказываний в философском, научном и религиозном дискурсах, позволяющая прояснить различные аспекты проблемы соотношения науки и религии. Науку и религию можно рассматривать с разных ракурсов, однако предметом разрабатываемой модели являются различные виды вы-
сказываний, описывающие реальность, т.е. выражающие представления о том, «что имеет место быть» (с. 305).
П. Былица выделяет пять основных выводов из современных дискуссий в области философии науки о соотношении науки и религии:
1) не существует строгого критерия демаркации ни между наукой и метафизикой, ни между наукой и религией или псевдонаукой;
2) философия и метафизика играют важную роль в науке;
3) все наблюдения являются теоретически-обусловленными (theory-laden);
4) научные теории могут оказаться несоизмеримыми;
5) все высказывания, даже те, которые считаются эмпирическими или наблюдаемыми (так называемые «факты»), носят гипотетический характер.
Общее заключение, связанное с этими суждениями, выражается в том, что вся познавательная деятельность человека (включая науку), основывается на различных допущениях, влияющих на исход этого вида деятельности (с. 305-306).
Суть предлагаемого автором подхода выражается следующим тезисом: для того, чтобы прояснить соотношение науки и религии необходимо классифицировать различные виды дескриптивных (т.е. описывающих реальность) высказываний в философском, научном и религиозном дискурсах, учитывая степень их эмпирической проверяемости. В рамках модели П. Былицы выделяются пять уровней высказываний, два из которых относятся к метафизике, два носят эмпирический характер и один промежуточный уровень рассматривает «онтологические» суждения.
Первый уровень «глубочайшей» метафизики содержит высказывания, не имеющие эмпирического содержания и которые не могут быть проверены опытным путем. Эти высказывания относятся к Богу как источнику существования, атрибутам Бога, описанию личного или неличностного характера основы существования и т.п. Примерами высказываний этого вида могут служить следующие утверждения религии: «Существует первичное (ultimate) Бытие», «Каждая вещь и каждый процесс поддерживаются существованием Бога». В области философии это высказывания «Материя в движении - это все, что есть»; «Бытие есть, а небытия нет».
Автор отмечает, что высказывания такого типа являются полностью нейтральными с точки зрения научной деятельности, но тем не менее они составляют существенную часть философских или религиозных систем, описывающих метафизические понятия, связанные с категориями «бытия» и «существования» как такового (с. 307-308).
Второй уровень «более поверхностной» метафизики также включает в себя высказывания, которые независимы от эмпирического опыта. Суждения этого типа носят метафизический характер и касаются общих характеристик эмпирической реальности, связанных с устройством мира и человеческим познанием. К этой группе относятся высказывания о рациональности, интеллигибель-ности, детерминистском или недетерминистском характере мира, наличия или отсутствия смысла существования Вселенной и ее аксиологические оценки, интерпретации мира в рамках систем идеализма, реализма, антиреализма (например, «существует или не существует мир вне нашего ума»; «рациональность Творца отражена в сотворенном мире») (с. 308-309).
Третий уровень «онтологии природы» включает в себя общие высказывания онтологического характера о мире, принятые в рамках конкретной научной теории или области науки («Процесс эволюции не направлен к конкретной цели»; «Деятельность сознания может быть сведена к работе клеток в головном мозге»). Подобные суждения могут оцениваться как научные допущения, лежащие в основе научных теорий. Философские и религиозные высказывания этого типа затрагивают такие темы, как отношения между душой и телом, онтологический статус свободной воли, степень влияния Бога на материю («Бог предопределяет каждое квантовое событие») или человеческое общество (с. 309-311).
Четвертый уровень «регулярных высказываний» включает в себя суждения науки и религии, описывающие закономерности, наблюдаемые в природном эмпирическом мире. Высказывания этого типа находят выражение в научных законах и теориях, а в случае религии в представлениях, объясняющих события сверхъестественного и естественного (эмпирического) миров. Например, что боги посылают дождь и их надо задабривать, влияние на ход событий ритуалов или молитв ко «святым», благосклонность Бога как результат исполнения Его воли и пр. В связи с этим автор ана-
лизирует проблемы интерпретации религиозных высказываний разных уровней о божественном вмешательстве в события мира в иудео-христианском теизме и магизме (с. 311-320).
Пятый уровень «высказываний наблюдения» описывает отдельные события и свойства природного мира в так называемой «эмпирической сфере». В качестве примера подобных высказываний автор приводит следующие суждения: «29 июля 2014 года солнце в Иерусалиме взошло в 05:53», «Останки тираннозавра были найдены в слое, возраст которого датируется 65 миллионами лет», «Иисус превратил воду в вино на свадьбе в Кане Галилейской» (с. 320-325).
Представленная модель позволяет сделать ряд выводов о соотношении науки и религии. Она показывает, что высказывания эмпирических уровней (четвертого и пятого) зависят от суждений онтологического (третьего) уровня. Высказывания метафизических уровней (первого и второго) являются эмпирически нейтральными. Концепция о действии Бога в мире, выражающаяся в представлении о Его имманентном присутствии в законах природы и поддержании существования всех вещей, по сути не противоречит ни одной научной теории, поскольку это суждение не имеет эмпирического содержания, т.е. не существует свидетельств ни в подтверждение этой позиции, ни отвергающих ее. Вместе с тем термин «деяние Бога» может пониматься и в рамках высказываний четвертого и пятого уровней, т.е. означать сверхъестественное вмешательство в ход событий. Такие высказывания в научном и религиозном дискурсах должны рассматриваться на эмпирическом уровне «воздействия сверхъестественных факторов», а не на онтологическом уровне законов природы. Дискуссия об онтологическом статусе законов природы и законов науки относится к метафизическому уровню (второму), и, соответственно, напрямую не влияет на эмпирический анализ принятия или опровержения высказываний о возможности воздействий на природу сверхъестественных факторов. Для концептуализации отношений науки и религии важную роль играет третий уровень «онтологических допущений», который влияет на эмпирические высказывания. Предложенная модель, в которой высказывания научного, философского и религиозного дискурсов рассматриваются в рамках единой системы, заключает
П. Былица, способна внести вклад в «примирение» науки и религии (с. 325-326).
С.В. Мельник
2017.01.025. СПРИНГС Дж. СТРУКТУРНОЕ И КУЛЬТУРНОЕ НАСИЛИЕ В РЕЛИГИИ И МИРОТВОРЧЕСТВО. SPRINGS J. Structural and cultural violence in religion and peacebuil-ding // The Oxford handbook of religion, conflict, and peacebuilding. -New York: Oxford univ. press, 2015. - P. 146-179.
Ключевые слова: религия; религиозное насилие; структурное насилие; культурное насилие; миротворчество; религиозные конфликты.
Статья посвящена анализу возможностей применения накопленного в западной науке с 1960-х годов богатого аналитического материала в исследовании проблем укрепления мира (peace studies), главным образом концепций структурного и культурного насилия, применительно к задачам, содержанию и практике религиозного миротворчества. Структурное насилие означает создание определенных условий (структуры), ущемляющих потребности и интересы людей. Структурное насилие, как правило, порождает конфликты, которые до определенной поры являются латентными. Под культурным насилием понимаются любые аспекты культуры, позволяющие оправдывать и легализировать прямое и структурное насилие. Эти аналитические подходы были успешно применены по отношению к проблемам бедности, гендерных и расовых конфликтов, тогда как возможности их использования для разрешения религиозных конфликтов затрагивались минимально. Цель данной статьи заключается в том, чтобы определить, генеалогически описать и сопоставить понятия структурного и культурного насилия в качестве аналитических инструментов для современных исследований мира (peace studies) в контексте специфики религиозного миротворчества (с. 146).
Дж. Спрингс указывает, что существует два основных направления в рамках которых «аналитические линзы» концепций структурного и культурного насилия могут оказаться полезными при исследовании проблем религии, насилия и миротворчества. Во-первых, эти концепции позволяют пересмотреть преобладающую
