CC BY
39
ее экономическую блокаду увеличивали заинтересованность большевиков в развитии торговых отношений с Германией. Однако все попытки Советской России после разрыва отношений с Германией наладить конструктивный диалог не имели успеха. Ситуация изменилась лишь в середине 1920 г. во время советско-польской войны, когда Германия сделала ставку на Россию как на силу, противостоящую Антанте и способную облегчить ее положение (с. 332). Но, считает автор, осложненный результатами советско-польской войны и пропагандистской деятельностью большевистских эмиссаров в Германии советско-германский диалог в торгово-экономической сфере приобрел положительную динамику только к 1921 г.
В то же время и для стран Антанты идея «санитарного кордона», продолжая оставаться актуальной политически, экономически становилась все менее рентабельной. Настойчивые призывы Москвы к миру, успехи Красной армии наряду с осознанием лидерами ведущих европейских стран необходимости нормализовать торгово-экономические отношения с Советской Россией начали давать результаты (с. 346).
В январе 1920 г. Верховный совет Антанты принял резолюцию, согласно которой разрешался обмен товарами между Россией, союзными и нейтральными странами, т.е. фактически отменялась экономическая блокада. Иначе говоря, начали завязываться торгово-экономические отношения (с. 361).
В. С. Коновалов
2017.01.014. ПРОНИН А.А. ИСТОЧНИКИ ПО ИСТОРИИ ЭМИГРАЦИИ ИЗ РОССИИ. - Уфа: Издатель А. А. Словохотов, 2016. -310 с.
Ключевые слова: российская эмиграция; российское зарубежье; источниковая база.
В монографии канд. ист. наук А.А. Пронина (Екатеринбургская академия современного искусства) рассматривается источни-ковая база диссертаций по истории эмиграции и российского зарубежья, защищенных в 1985-2005 гг. Указанные хронологические рамки позволяют сравнить изучение этих тем в советской и постсоветской исторической науке, поясняет автор.
«Термином "российская эмиграция" нами обозначаются все оставившие страну подданные и граждане Российского государства, в разные периоды его истории (Российская империя, РСФСР, Союз ССР, Российская Федерация) уехавшие за рубеж на постоянное место жительства либо оказавшиеся за пределами родины по политическим, экономическим и другим причинам на более или менее длительный срок» (с. 5). По мнению А. Пронина, термин «российское зарубежье» шире, чем «российская эмиграция» и подразумевает «всю совокупность деятельности и пребывания наших соотечественников за рубежом» (там же). Принадлежность к российской эмиграции, российской диаспоре определяется автором не по этнической или религиозной, а по личной идентификации человека.
Книга состоит из четырех глав, заключения, списка источников и литературы, а также Приложений: 1) «Российская эмиграция в США и Канаде: (по материалам газеты "Иммигранты")» - анализируются некоторые статьи из дайджеста «Иммигранты» (выходил с 1996 по 1998 г.) об истории эмиграции, о проблемах эмиграции 1990-х годов; 2) «Российские соотечественники в странах старого и нового зарубежья» - переписка из личного архива И.Е. Еренбург (конец 1980-х - начало 2000-х годов); 3) «Аннотированный указатель научных трудов по истории изучения российской эмиграции и российского зарубежья».
В первой главе «Архивные фонды» А. Пронин кратко описывает материалы из зарубежных (Бахметевский и Гуверовский архивы; архивы ряда американских университетов; государственные архивы Болгарии, Франции, Украины, Литвы и т.п.) и российских архивов, введенные исследователями в научный оборот.
Источниковую основу большинства диссертаций, защищенных в 1980-2000-е годы, составляют документы из ГА РФ, в частности коллекции документов из Русского заграничного исторического архива: личные фонды эмигрантов и представителей Белого движения; материалы Лиги Наций; фонды Русского общевоинского союза; фонды эмигрантских газет («Руль», «Последние новости»), общественных организаций и т.п.
С конца 1980-х годов появился интерес к региональным архивам: Государственному архиву Хабаровского края (фонды харбинской россики); Государственному архиву Приморского края
(материалы об амурских казаках в эмиграции); Государственному архиву административных органов Свердловской области (архивно-следственные дела репатриантов из Маньчжурии) и т.п.
Автор подчеркивает, что в изучаемый период в основном использовались старые и новые источники из официальных российских и зарубежных хранилищ, а документы и материалы из домашних и семейных архивов оставались неизученными (с. 70, 160). Исключение составляет диссертация Б.М. Горелик, посвященная российским эмигрантам в Южной Африке. Это, по словам А. Пронина, едва ли не единственный пример обращения к эмигрантскому домашнему архиву.
Во второй главе рассматриваются источники личного происхождения: мемуары и дневники, переписка, автобиографическая поэзия и проза. Широкое научное использование мемуаров и воспоминаний русских эмигрантов начинается примерно в 1980-е годы, а к началу XXI в. уже охвачены эгодокументы эмигрантов «второго-третьего ряда». «Особенностью изучения историками мемуаристики в "нулевые" годы стала наметившаяся тенденция к использованию письменных и устных воспоминаний рядовых лиц» (с. 161).
В конце 1990-х - начале 2000-х годов историки, вслед за филологами, обратились к эмигрантской автобиографической прозе, художественным и художественно-биографическим произведениям, что расширило рамки исследований.
В 1990-е годы в диссертациях появились первые примеры использования вещественных источников, по терминологии автора. Например, в работе, посвященной русской православной миссии в Китае, С.А. Шубина использовала этнографические коллекции и собрания рисунков синолога З.Ф. Леонтьевского. Затем другие историки расширили круг изучаемых материальных памятников, включив личные вещи и предметы быта эмигрантов; театральные открытки и программки, фотографии и календари и т.п.
В главе «Эмигрантская литература» автор рассматривает периодическую печать - один из самых объемных, богатых и разнообразных источников. В диссертационных работах историков эмигрантская пресса, пишет А. А. Пронин, выступает как источник сведений о положении эмигрантов в той или иной стране; о проблемах адаптации в зарубежье той или иной этнической, социаль-
ной либо профессиональной группы выходцев из России; о политических и идейных течениях в эмигрантской среде; о культурной, научной, религиозной жизни эмигрантов; как источник, восполняющий недостающие фрагменты биографии того или иного деятеля российского зарубежья. Историками востребованы как крупные и влиятельные ежедневные газеты («Последние новости», «Возрождение»), так и информационные листки, бюллетени разных объединений (студенческих и т.п.), а также рекламные объявления разных фирм и компаний.
В диссертациях, посвященных жизни и творчеству эмигрантов - ученых, политических и общественных деятелей, представителей искусства, - основу составляли опубликованные и неопубликованные работы изучаемых лиц, а также работы их предшественников и / или современников. Подобное сопоставление позволяет выявить связи с предшествующей научной традицией, а также провести сравнительный анализ взглядов того или иного представителя эмиграции с его оппонентами.
В заключительной главе «Документальные источники» автор перечисляет и кратко описывает некоторые из сборников документов и материалов, используемых в диссертациях: «Политическая история русской эмиграции 1920-1940 гг. Документы и материалы» (1999); опубликованные документы разных политических партий; сборники материалов советского политического и военного руководства; эмигрантские альманахи («Русская эмиграция: 19201930»; альманах 1970-х годов «Мосты»).
В 2000-е годы в диссертациях стали появляться фото-, кино-и видеоматериалы. Например, в работе А. А. Червяковой, посвященной власовскому движению, проанализированы агитационно-пропагандистские фото- и кинодокументы, листовки, плакаты.
С конца 1990-х годов историки обращаются к ресурсам Интернета: материалам и документам из библиотек и баз данных; тематическим проектам российского зарубежья и его изучения; сайтам официальных учреждений, связанных с эмиграцией.
Ю.В. Дунаева
