CC BY
322
2016.04.019. СОВРЕМЕННЫЕ ПОДХОДЫ К ИНТЕРПРЕТАЦИИ РОМАНА «МАСТЕР И МАРГАРИТА» М.А. БУЛГАКОВА. (Реферативный обзор).
Ключевые слова: М.А. Булгаков; «Мастер и Маргарита»; «ершалаимские» главы; образ; лейтмотив солнца; графический роман; рецепция; испаноязычная литература.
К 125-летию со дня рождения М.А. Булгакова (1891-1940) и 50-летию со времени публикации романа «Мастер и Маргарита» (1966-1967) редакция литературного журнала «Нева» предложила участникам виртуального круглого стола ответить на несколько вопросов, среди которых: «Интересен ли Вам, важен ли для Вас писатель Михаил Булгаков? В рейтингах книгопродаж и в социологических опросах роман "Мастер и Маргарита" с большим отрывом опережает другие романы, написанные на русском языке в ХХ в. В то же время его называют и самым переоцененным произведением русской литературы прошлого века. Какая позиция Вам ближе? Какую роль сыграл "роман Мастера-евангелиста" в нашей культуре? "Мастер и Маргарита": за Христа или против? (так называлась полемическая брошюра дьякона А. Кураева)» (10, с. 158).
Все участники анкетирования ответили, что М.А. Булгаков для них интересен, важен и дорог. Принимали участие в круглом столе и писатели, и литературоведы. В ряду писателей оказались петербуржцы: Сергей Арно, Александр Мелихов, Сергей Носов, Валерий Попов, Вячеслав Рыбаков и москвичи: Ольга Новикова, Роман Сенчин а также нижегородская писательница Елена Крюкова. В число анкетируемых литературоведов вошли доктора филол. наук Ирина Белобровцева (Таллин), Владимир Звиняцковский (Киев), Игорь Сухих (С.-Петербург), Евгений Яблоков (Москва), доктор культурологии Владимир Елистратов (Москва), кандидат филол. наук Надежда Дождикова (С.-Петербург), кандидат педагогич. наук Татьяна Рыжкова (С.-Петербург), кандидат искусствоведения Алексей Сёмкин (С.-Петербург).
Определяя свое отношение к писателю, В. Елистратов подчеркнул: «Для меня Булгаков - это прежде всего язык, стиль. Ранний Булгаков - это во многом дань так называемой метельной прозе, эксперименту. А зрелый Булгаков - это феноменальная изысканность, выверенность, мера, "золотое сечение". Это как бы синтез
Гоголя и Пушкина. Юмор, ирония у него архиаристократичны. Причем это не уайльдовское эстетство и не зощенковское псевдопросторечие. Это чистая органика. Аналогов нет. Разве что столь любимый им Мольер» (10, с. 162).
Не столь единодушным оказалось отношение к роману «Мастер и Маргарита». Например В.М. Рыбаков, не разделяя восторгов относительно этого произведения, полагает, что «написано мастеровито - без сомнения. Но мелко. То есть не вообще мелко -но мелко по отношению к масштабу восторгов» (10, с. 174). Позитивного мнения придерживаются другие участники круглого стола. В частности Н.А. Дождикова полагает, что роман все еще «не дочитан и в этой связи недооценен» (10, с. 161). Став объектом мис-тико-конспирологических интерпретаций, он явился источником различных эзотерических измышлений, что в свою очередь и вызвало некоторое разочарование.
«Было бы странно, если бы я, один из двух авторов (вместе с С.К. Кульюс) почти 500-страничного "Комментария к роману "Мастер и Маргарита"", сочла бы его переоцененным произведением, - пишет И.З. Белобровцева, - Как только его не называли, начиная от самого Булгакова, который не однажды определял его как фантастический роман. Мениппея, роман-притча, роман-парабола, роман-пассион, роман-миф, философский роман... Всего и не перечислишь. Но "Мастер и Маргарита" существует поверх любых определений. Я бы назвала его роман-свиток. Есть такие произведения, которые рассчитаны "на предъявителя" (определение Т. В. Цивьян): т.е. с чем большим потенциалом ты к нему придешь (с какой мерой образованности, эмоциональности, готовности к восприятию, заинтересованности, когнитивных способностей и т.д. и т.п.), тем больше ты от романа и получишь» (10, с. 159-160).
Оценивая «ершалаимские» главы «Мастера и Маргариты», писатели и ученые высказывают сходные суждения. На заявленный в брошюре А. Кураева вопрос отвечают, что Булгаков - не дьякон, а светский писатель, раскрывающий на евангельском сюжете темы добра и зла, фанатизма и истинной веры. «У Булгакова своя вера. Он не "против Христа", он за своего "интимного" Христа», - замечает В.С. Елистратов (10, с. 163). Е.А. Яблокову (22) формула «за или против» напомнила известную дневниковую запись А.П. Чехова начала 1897 г.: «Между "есть бог" и "нет бога" лежит целое гро-
мадное поле, которое проходит с большим трудом истинный мудрец» (цит. по: 10, с. 182).
Иешуа у Булгакова лишь наивный и проницательный проповедник, из которого ученики сотворили Божьего Сына. Для истинно верующего человека такое снижение метафизики до легенды, вероятно, кощунственно, но для многих читателей, далеких от религии, эта трактовка была потрясением, приближающим христианство к атеистическим душам, полагает А.М. Мелихов (10, с. 171).
Т.В. Рыжкова ссылается на книгу А. Зеркалова (А.И. Мирер) «Евангелие от Михаила Булгакова» (9), заявляя, что не стоит читать роман как религиозное произведение. Булгаков намеренно изменил привычные христианину имена героев, поэтому биография Га-Ноцри - не биография Иисуса (10, с. 176).
«Мне лично всегда становится очень жалко персонажей "романа Мастера". И Иешуа, и Понтия Пилата, и Левия Матвея, и даже Крысобоя, Иуду, - размышляет Р.В. Сенчин. - Все они ощущают, что участвуют в великой драме, которая изменит не только их личную жизнь, но и историю цивилизации, но они не могут не исполнять свои роли, не могут не участвовать... То, что некоторые деятели называют "Мастера Мартариту" чуть ли не сатанинской книгой - чушь» (10, с. 178).
Проблему «единственности события» в архитектонике «ер-шалаимских» глав булгаковского романа рассматривает Д.В. Бос-нак (3). Он отмечает сакральный статус этих глав, сложившийся ввиду того, что в них, по словам М.М. Бахтина, «действие придвинуто к последним границам бытия» (1, с. 50). Именно в «романе о Пилате» сделаны попытки понять (философия) и изобразить (художественный текст) «форму мира», в котором происходит религиозное событие.
Для Булгакова Евангелие «поставлено как проблема, как некий абсолютный вопрос, заданный человеку. Герой романа не выбирает новые ценностные представления легко и как бы совершенно естественно - для этого он должен был бы отказаться не только от внешнего устройства и уюта, но и от всего внутреннего строя жизни, в котором его бытие совершенно оправдано и гарантировано. В этом принципиальная новизна трактовки этого культурного образа в романе "Мастер и Маргарита"» (3, с. 120), - полагает Д. В. Боснак, подчеркивая, что пониманию такого героя адекватна
не категория этического, а единственность как категория религиозного бытия. В отличие от этического, единственное утверждает индивидуальность поступающего и неповторимость времени его поступка, т.е. только этот человек может совершить то, что он должен, и никто другой, и не в любое время, а именно в определенный момент.
Указание на единственность роли Пилата находится в «сильной смысловой позиции» начала диалога, в словах секретаря, обращенных к прокуратору: «<Тетрарх> отказался дать заключение по делу и смертный приговор Синедриона направил на ваше ут-верждение»1. В этот момент определяется основной смысл всего происходящего далее. Осуществляется значимый перенос ответственности в сравнении с текстом Евангелия. Согласно каноническому представлению, полнота ответственности возлагается на иудеев, но у Булгакова представитель «народа» Каифа выведен из круга обвиняемых. Не иудеям, а Пилату «вверено много»: «Не коллегиальная ответственность народа, а индивидуальная ответственность личности - в центре булгаковской теодицеи» (3, с. 119).
Центральное значение в ценностном аспекте сюжетной судьбы Пилата имеет мысль о бессмертии, неотчетливая, но проясняющая значимость стоящего перед ним вопроса: «"Бессмертие. пришло бессмертие." Чье бессмертие? Этого не понял прокуратор, но мысль об этом загадочном бессмертии заставила его похолодеть на солнцепеке»2. Единственность события, значимость момента совершения выбора сопоставима только с вечностью, воспринимаемой человеком через личное бессмертие. Встреча с Иешуа - момент, где вечность и временная жизнь Пилата соприкасаются, актуализируется выражение Достоевского о «касании мирам иным» (в тексте писателя - «соприкосновение мирам иным» (6, с. 292-293).
Моменты единственности события, излучаемые сюжетом о Пилате, пронизывают весь художественный мир романа «Мастер и Маргарита», считает Д.В. Боснака. «Ершалаимские» главы определяют актуальный для всего романа ценностный абсолют, в различной степени близости к которому находятся все герои романа:
1 Булгаков М.А. Собр. соч.: В 8 т. - СПб., 2004. - Т. 5. - С. 112.
2 Там же. - С. 131.
«Ценностный "статус" всякого героя или персонажа всегда предельно заострен, в результате чего в романе практически не остается места этическому как всеобще необходимому. Герои либо при-частны пониманию единственности описываемого в романе мастера религиозного события (например, главные герои, Иван), либо оказываются за пределами нравственных различений (таков Иуда из Кириафа и комические персонажи "московского" мира)» (3, с. 127).
Образ Иуды Искариота в «ершалаимских» главах С.Г. Замле-лова рассматривает, сопоставляя с его трактовкой в таких произведениях, как «Жизнь Иисуса» Ж.Э. Ренана (12), «Жизнь Иисуса Христа» Ф.В. Фаррара (13), «Прокуратор Иудеи» А. Франса (16), «Гефсимания» А.М. Фёдорова (14), «Иешуа Ганоцри: Беспристрастное открытие истины» С.М. Чевкина (17). Булгаковский образ Иуды Искариота представляет одну из наиболее проработанных и философски осмысленных трактовок. Писатель не предпринимает попыток огульного обеления Апостола-предателя, а создает многослойное полифоническое повествование, в результате которого его Иуда не повторяет Иуду из Евангелия. Булгаков намеренно обращается к хорошо знакомым персонажам, которые не являются в романе самими собой, вкладывая в каждого из них собственное видение евангельских событий (8, с. 237).
Солярную эсхатологию романа «Мастер и Маргарита» исследует Н. А. Дождикова, полагая, что солнце - один из важнейших лейтмотивных образов, во многом определяющих смысловую целостность произведения: «Солнце является не просто элементом природно-погодного фона, но участвует во многих узловых сценах, активно формируя образ мира двух "городов солнца" - Ершалаима и Москвы» (5, с. 151).
Своеобразие солнечной темы романа, по словам М. Эпштей-на, заключается в том, что она явилась завершением «солнцепоклонничества» (20, с. 142), которое охватило европейское и русское культурное сознание первых десятилетий ХХ в., сообщая культуре эпохи качество солнечного мифа. В «Мастере и Маргарите» отразился не только факт литературной игры автора с некоторыми аспектами этой мифологии, но и момент художественной рефлексии над ними, отмечает Н. Дождикова.
М. Булгаков принадлежал к писателям с «апокалиптическим слухом», по определению Г. Флоровского (15, с. 261). Солнце в его прозе - это преимущественно солнце катастрофы. Исследовательница упоминает о том, что уже в «Белой гвардии» огромное страшное солнце освещает парад петлюровцев, сопровождаемый песней слепцов-лирников о Страшном суде. Однако «самое ужасное -солнце последнего романа, особенно его древних глав» (5, с. 152), о нем говорится как о «солнце, с какою-то необыкновенною яростью сжигавшем. Ершалаим»1. Глагол «сжигать» повторяется настолько часто, что возникает представление о некой сознательной воле, дьявольской, безудержной ненависти к городу. Ярость ершалаим-ского солнца обращает к образу негативного солнца в русской литературе, прежде всего к солнцу-дракону Ф.К. Сологуба. Это подчеркнуто в параллелизме солнца и храма «с золотою драконовой чешуею вместо крыши»2, когда храм выступает как второе солнце города. Золотая драконья крыша храма, также много раз упомянутая, как и другие золотые или сверкающие вещи в описании городского мира, - все это метонимические образы солнца Ершалаима, актуализирующие хорошо известную в мифопоэтической традиции связь солнца и золота с миром подземным, потусторонним.
Солнце московских глав, отмечает Н.А. Дождикова, с самого начала романа знаменует дьявольское присутствие. Если в Ерша-лаиме душой города, его вторым солнцем является храм с драконьей чешуей, то в Москве это следственное «учреждение», т.е. ГПУ, которое распутывает дело Воланда и работает ночью при ярком электрическом свете, представляющем собой второе, ночное солнце, дублирующее или даже составляющее конкуренцию солнцу дневному.
Особенное внимание исследовательница сосредоточивает на образе заходящего солнца: «Именно с закатом связаны в романе темы суда и возмездия, что в актуальной для Булгакова литературной традиции отсылает к роману А. Белого "Петербург", но главным образом - к закатной теме у Ф.М. Достоевского и некоторым ее интерпретациям в современной Булгакову филологической и
1 Булгаков М.А. Белая гвардия. Мастер и Маргарита / Вступ. ст. Палиев-ского П. - М., 2004. - С. 339.
2 Там же. - С. 340.
философской мысли. Поражает, насколько точно некоторые особенности этой темы у Достоевского отразились в романе Булгакова: жара как непременный признак заката; закат как узловой момент завязки или времени действия многих ключевых сцен. В сущности, зачин "Мастера и Маргариты" является парафразой закатного начала "Преступления и наказания" ("В начале июля, в чрезвычайно жаркое время, под вечер." у Достоевского - ср.: "В час жаркого весеннего заката." у Булгакова). Очевидно, Булгаков учитывал и рефлексию по поводу заката у Достоевского в работе филолога и религиозного мыслителя С.Н. Дурылина "Об одном символе у Достоевского" (7, с. 163-198), представляющей широкое культурологическое и философское осмысление заката в прозе писателя». Возможным кажется и влияние на оформление закатной эсхатологии у Булгакова мыслей О. Шпенглера о конце христианства как финальной стадии европейской истории, высказанной в книге «Закат Европы» (19). Однако Булгаков написал роман не о закате Европы, но о катастрофе христианства, которую воочию наблюдал в советской реальности.
Таким образом, роман «Мастер и Маргарита» последовательно продолжает ту эсхатологическую трактовку современной истории, которую Булгаков предложил еще в «Белой гвардии». Разница лишь в том, что в «Белой гвардии» отсылка к Апокалипсису дается в виде прямой цитаты, а в «Мастере и Маргарите» реализуется в самом образном строе романа, и прежде всего в его центральном солярном символе. Н.А. Дождикова резюмирует: «Используя солнечную символику как проходную, скрепляющую миры и смыслы романа, насыщая ее голосами культуры, Булгаков в то же время возвращает ей точное соответствие христианскому канону» (5, с. 153).
Предметом исследования Л.А. Юдина (21) является графический роман «Мастера и Маргариты», созданный по мотивам одноименного романа Булгакова художниками А. Климовским и Д. Шейбал1. На развороте показан Иешуа в момент, когда его приводят к Понтию Пилату. Изображения Пилата и Иешуа имитируют действующих лиц, а филактеры - реплики. Такое расположение вербального и невербального текста, по мнению исследователя,
1 Булгаков М.А. Мастер и Маргарита: Роман-комикс. - М., 2012.
полностью соответствует технике расположения драматургического текста. Поскольку роман Булгакова насыщен монологами, диалогами, репликами, А. Климовски и Д. Шейбал, желая избежать сокращений речи персонажей, насыщают комикс большим количеством кадров. Если обычно в комиксах число кадров не превышает пяти на странице, то в комиксе «Мастер и Маргарита» их количество доходит до девяти. Такое плотное заполнение страницы позволяет более точно передать содержание романа, полагает Л.А. Юдин (21). Важно и то, что филактер с речью персонажа занимает значительную часть или даже половину кадра. Сохранению авторского текста также способствует наличие описательно-вербальных филактеров, например: «Любовь поразила их обоих. Они встречались каждый день»1, «В полдень она приходила к его окну»2, «Его роман зачаровывал ее»3, «Тем же вечером в театре Варьете»4.
Одно из основных понятий графического романа - действие (в буквальном переводе с древнегреческого языка драма означает «действие»). Именно поэтому комиксный нарратив стремится выделить наиболее динамические сюжетные эпизоды и исключить статичные без вреда для основной темы. Л. А. Юдин обращает внимание на то, что в исследовательской литературе при описании комикса используют кинематографическую терминологию. «Для кинематографа драматургия первична, поскольку она создает сюжетно-образную концепцию и основу - сценарий, - заключает исследователь. - Современные же графические романы зачастую становятся основой сюжета для кинофильма, что еще раз подтверждает связь графического романа и драмы, а также серьезные нарративные возможности комикса как жанра» (21, с. 322).
В работе О.В. Малышевой (11) проводится анализ первоначальной испаноязычной критической рецепции, представленной в виде предисловий и статей, с целью выявления специфики восприятия романа М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита» в испаноязыч-ном мире, в частности в Испании, Мексике и на Кубе.
1 Булгаков М.А. Мастер и Маргарита: Роман-комикс. - М., 2012. - С. 11.
2 Там же. - С. 12
3 Там же. - С. 13.
4 Там же. - С. 68.
Исследовательница отмечает, что несмотря на раннюю публикацию романа в Испании (1968) издательством «Альянса» в переводе Амайи Лакасы Санчи1 литературно-критическая рецепция началась достаточно поздно. Первая работа, написанная в виде вступительной статьи испанским писателем, литературным критиком и переводчиком Хосе Луисом Хименес-Фронтином, датируется июлем 1989 г.2 Первое же серьезное специальное исследование романа появилось лишь в 2012 г.: книга Беатрис Сусанны Гиудиси Фернандес «Мастер и Маргарита: Этический роман» (24). Поэтому литературно-критическое восприятие романа Булгакова испаноя-зычной культурой и литературой конца ХХ - начала XIX в. фактически является первым этапом его рецепции.
Причиной позднего изучения романа в Испании О.В. Малышева считает, в первую очередь, историко-политический контекст. Вплоть до начала 50-х годов ХХ в. испанским правительством был наложен запрет на русистику. Появлению переводов произведений русской литературы в Испании способствовало возвращение испанских репатриантов на родину в 70-80-е годы ХХ в.
В 1990 г. испанское издательство «Дебате» (Мадрид) переиздает роман «Мастер и Маргарита», снабдив его предисловием литературного критика и писателя Хосе Марии Гелбензу3. Вслед за русскими булгаковедами - Л. Яновской (23), М.О. Чудаковой (18), И.З. Белобровцевой и С.К. Кульюс (2) - он отметил связь романа Булгакова и трагедии Гёте «Фауст». Как и русские булгаковеды, испанский писатель видит в Мастере автобиографического героя, полагая, что Мастер - это персонификация самого Булгакова. Литературным прототипом Мастера Гелбензу считает князя Мышки-на из романа Ф.М. Достоевского «Идиот», а также находит сходство в характере и поведении Мастера и Иешуа Га-Ноцри.
В 1992 г. барселонское издательство «Сиркуло де Лекторес» включает в переиздание испаноязычной версии романа «Мастер и Маргарита» сопроводительную статью «Магия произведения» ис-
1 Bulgákov M. El Maestro y Margarita / Trad. de Lacasa Sancha A. - Madrid,
1968.
2
Bulgákov M. El Maestro y Margarita / Intr. de Giménez-Frontín J.L.; Trad. de Lacasa Sancha A. - Barcelona, 1989.
Bulgákov M. El Maestro y Margarita / Intr. de Guelbenzu J.M.; Ver. castellana de Lacasa Sancha A. - Madrid, 1990.
панского переводчика Рикардо Сан Висенте1, рассматривающего роман в автобиографическом ключе. Мастер персонифицирует самого Булгакова, страдая от той же болезни - «болезни искусства»2, что и сам автор; оба подвергаются жесткой критике и травле в литературном мире, в одиночку борются с ненавистным им миром с помощью искусства. Образ Маргариты для Сан Висенте также автобиографичен и соотнесен с третьей супругой Булгакова. По мнению О.В. Малышевой, в своей статье Сан Висенте опирается на работу Б. М. Гаспарова (4), согласно заключениям которого тема Нового Завета проходит красной нитью через все творчество Булгакова.
В 2000 г. литературный журнал «Летрас Либрес» (Мексика) выпускает статью под названием «Мастер и Маргарита» мексиканского литературного критика, историка и эссеиста Кристофера До-мингеса Мичаэля (25). С его точки зрения, роман Булгакова представляет собой сплетение трагедии «Фауст» и собственной писательской версии Нового Завета. По мысли Домингеса Мича-эля, апокрифическое сказание Булгакова не только противоречит канонической версии Нового Завета, но и идет вразрез со всей русской литературой, где центральной фигурой был образ Христа. Булгаковский Иешуа лишен роли центрального героя. Писатель намеренно убирает из романа главный символ христианства -Крест и игнорирует Воскрешение Христа. По мнению Домингеса Мичаэля, герой Булгакова - это Понтий Пилат, рассматриваемый критиком как тиран, испытывающий муки совести до самой смерти оттого, что ставил интересы государства выше личных желаний. В образе Понтия Пилата Домингес Мичаэль видит фигуру Сталина.
В 2004 г. испанское издательство «Сиркуло де Лекторес» (Барселона) переиздает роман «Мастер и Маргарита» в переводе Амайи Лакасы, снабдив предисловием под названием «Рукописи не горят», написанным в 2003 г. кубинским писателем и переводчиком Хосе Мануэлем Прието3, который анализирует роман в рамках социально-политического подхода.
1 Bulgákov M. El Maestro y Margarita / Trad. de Lacasa Sancha A.; Prólogo de Strada V. - Barcelona, 1992.
2 Ibid. - С. 10.
3 Ibid., 2004.
В 2004 г. мексиканское издательство «Лекторум» публикует второй испаноязычный перевод романа, выполненный кубинским писателем и переводчиком Хулио Травьесо Серрано1. Он же выступил и автором предисловия ко второй испаноязычной версии романа. Травьесо Серрано отмечает структурное сходство романа Булгакова с романом Мигеля де Сервантеса «Дон Кихот», сравнивает «Мастера и Маргариту» с такими произведениями, как «Путешествия Гулливера» Дж. Свифта и «Гаргантюа и Пантагрюэль» Фр. Рабле. Причем к последнему, по мнению кубинского переводчика, роман Булгакова наиболее близок по наличию максимального количества фантастических ситуаций.
Реферируемый материал подтверждает, что в отечественном и зарубежном литературоведении не ослабевает интерес к творчеству М. А. Булгакова в целом и к отдельным его произведениям, но особенно к роману «Мастер и Маргарита».
Список литературы
1. Бахтин М.М. Собр. соч.: В 6 т. - М.: Русские словари: Языки славянской культуры, 1997-2012. - Т. 1. - С. 50.
2. Белобровцева И.З., Кульюс С.К. Путеводитель по роману М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита». - М., 2012.
3. Боснак Д.В. Проблема «единственности события» в архитектонике «ершала-имских» глав романа М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита» // Вопросы философии. - М., 2015. - № 2. - С. 118-127.
4. Гаспаров Б.М. Литературные лейтмотивы. Очерки русской литературы ХХ века. - М., 1994.
5. Дождикова Н.А. Солярная эсхатология «Мастера и Маргариты» М. Булгакова в контексте русской литературы первых десятилетий ХХ в. // Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. - Нижний Новгород, 2014. -№ 2(2). - С. 151-154.
6. Достоевский Ф.М. Полн. собр. соч.: В 30 т. - Л.: Наука, 1976. - Т. 14. - С. 292-293.
7. Дурылин С.Н. Об одном символе у Достоевского // Труды ГАХН. Литературная секция. - М.: Госуд. Академия художественных наук, 1928. - Вып. 3. -С. 163-198.
8. Замлелова С. «У него есть только одна страсть»: Образ Иуды Искариота в романе М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита» // Наш современник. - М., 2014. -№ 3. - С. 231-238.
1 Bulgákov M El Maestro y Margarita / Trad. y prólogo de Travieso Serrano J. -Mexico, 2004.
9. Зеркалов А. Евангелие Михаила Булгакова. - М., 2006.
10. Один-единственный литературный волк: К 125-летию со дня рождения М.А. Булгакова [Материалы круглого стола] / Подгот.: Сухих И.Н., Мелихов А.М. // Нева. - СПб., 2016. - № 5. - С. 158-183.
11. Малышева О.В. Первый этап рецепции романа М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита» в испаноязычной литературе // Вестник Томского государственного университета. - Томск, 2014. - № 383. - С. 51-55.
12. Ренан Ж.Э. Жизнь Иисуса. - М., 1891.
13. Фаррар Ф.В. Жизнь Иисуса Христа. - СПб., 1890.
14. Фёдоров А.М. Гефсимания. - Пг., 1911.
15. Флоровский Г. Пути русского богословия. - Вильнюс, 1991. - С. 261.
16. Франс А. Прокуратор Иудеи. - Париж, 1891.
17. Чевкин С.М Иешуа Ганоцри. Беспристрастное открытие истины. - Симбирск, 1922.
18. Чудакова М.О. Творческая история романа М. Булгакова «Мастер и Маргарита» // Вопросы литературы. - М., 1976. - № 1. - С. 218-253.
19. Шпенглер О. Закат Европы. - М.; Пг., 1923.
20. Эпштейн М.Н. Природа, мир, тайник вселенной..: Система пейзажных образов в русской поэзии. - М., 1990.
21. Юдин Л.А. Драматургический потенциал графического романа // Уральский филологический вестник. - Челябинск, 2014. - № 5. - С. 317-323.
22. Яблоков Е.А. «Мастер и Маргарита» как роман об истине [Видеозапись] / Телеканал «Культура». - М., 2012. - 13.05. - Режим доступа: http://tvkultura.ru/ video/show/brand_id/20898/episode_id/155526/video_id/155526/
23. Яновская Л.М. Творческий путь Михаила Булгакова. - М., 1983.
24. Giudici Fernández B. El Maestro y Margarita: Novela ética. - León: Universidad de León, 2012.
25. Dominguez Michael С. El Maestro y Margarita // Letras libres. - México, 2000. -N 15. - P. 86-88.
К.А. Жулькова
2016.04.020. «РАССЕЛИНА ВРЕМЕН.»: О НОВОЙ ПРОЗЕ Б.Т. ЕВСЕЕВА. (Аналитический обзор).
Ключевые слова: Б.Т. Евсеев; пространство-время; мета-пространство; феноменология литературного письма; онтологическая реальность; сверхреальная субстанция; религиозно-философские начала; «новейший русский реализм»; роман, притча, утопия; Офирское царство.
Известный русский писатель Борис Тимофеевич Евсеев (род. 10 нояб. 1951 г. в Херсоне) в текущем году подошел к своему 65-летнему юбилею, имея в активе целый ряд авторских книг и более
