CC BY
19роко обсуждался как в прессе, так и в Интернете, не имел значения, учитывая, что на кону была репутация несовершеннолетнего, а также то, что в деле отсутствовал общественный интерес.
Дело K.U. vs Finland (2009 г.) также касается права на частную жизнь несовершеннолетнего. В этом деле ЕСПЧ единогласно признал нарушение ст. 8 Конвенции в связи с тем, что власти не предприняли необходимых действий для защиты несовершеннолетнего, информация о котором была размещена на сайте знакомств. Отец ребенка потребовал от полиции определить, кто именно разместил объявление аморального характера о его ребенке с целью инициировать в дальнейшем уголовное преследование этого человека. Провайдер отказал в этом, со ссылкой на обязанность сохранять конфиденциальность. С точки зрения ЕСПЧ размещение подобного объявления было серьезным актом, приведшим к тому, что ребенок стал целью педофилов. Такое положение требовало действий, основанных на уголовном праве, в частности расследования. В связи с тем, что власти оценили конфиденциальность как более важное право, нежели физическое и моральное благосостояние уязвимого несовершеннолетнего, ЕСПЧ постановил, что Финляндия нарушила его право на уважение частной жизни.
Еще оно дело, на котором останавливается М. Трайковска, Delfi AS vs Estonia (2013 г.), касается ответственности, возложенной на интернет-портал за оскорбительные комментарии, размещенные на нем его пользователями. ЕСПЧ признал, что наложение ответственности на портал было правомерной и пропорциональной мерой ограничения свободы слова, в частности потому, что комментарии были оскорбительными; портал не предотвратил предание их публичности; получил выгоду от их размещения, но позволил авторам остаться неизвестными; штраф, наложенный национальными судами, не был чрезмерным. Заявитель подал прошение о передаче данного решения ЕСПЧ в Большую палату для пересмотра, и оно было удовлетворено.
Н.В. Кравчук
2016.04.009. КОСТА Е. БУДУЩЕЕ ЗАЩИТЫ ДАННЫХ: КРАХ ИЛИ ВОЗРОЖДЕНИЕ?
KOSTA E. The future of data protection: collapse or revival? // International review of law, computers & technology. - Abington, 2014. -
Vol. 28, N 2. - P. 115-117. - Mode of access: http://dx.doi.org/10.1080/ 13600869.2013.857820
Ключевые слова: защита персональных данных; Директива защиты данных; конфиденциальность; право на частную жизнь.
В 2012 г. Европейская комиссия предложила обсудить Проект регулирования защиты персональных данных, который, как предполагалось, должен был заменить действующую Директиву 95/46/ЕС Европейского парламента и Совета ЕС от 24 октября 1995 г. о защите прав частных лиц применительно к обработке персональных данных и о свободном движении таких данных (далее -Директива о защите данных). Проект ориентирован на работу с новыми технологическими вызовами; пока его обсуждение в Европейском парламенте не закончено. Содержанию этого документа посвящена статья Е. Коста.
Первой адекватной мерой защиты личных данных в ЕС стала Директива защиты данных. Ее текст постоянно менялся, приспосабливаясь к развитию технологий обработки данных. Модернизация защиты персональных данных привела к обсуждению вопросов их защиты как фундаментального права граждан и ее связи с правом на конфиденциальность. В Европейской хартии основных прав и свобод есть ст. 8, касающаяся защиты личных данных, и ст. 7, устанавливающая уважение к частной и семейной жизни. Суд ЕС заявлял, что «право на защиту личных данных не является абсолютным правом, но должно рассматриваться относительно его функции в обществе» (цит. по: с. 116), подчеркивая тем самым связь права на защиту персональных данных и права на частную и семейную жизнь. Эти права имеют разное происхождение и разные цели, но их синхронное развитие поможет более эффективно защитить частную и семейную жизнь граждан.
Проект по регулированию личных данных обсуждается с позиций принципа ограничения цели и принципа «защиты данных в соответствии с проектом» («проектируемая конфиденциальность»). Принцип ограничения цели лежит в основании Директивы защиты данных и как конституционный принцип реализуется на уровне государств - членов ЕС.
Анализ принципа конфиденциальности в Проекте по регулированию защиты данных ставит вопросы правовых обязательств
фирм, работающих в режиме онлайн, и, в частности, влечет за собой трудно формулируемые требования к приватности в отношении их деятельности. Предполагается, «что проектируемая конфиденциальность» не должна интерпретироваться как попытка достижения согласия путем технического регулирования, но в терминах «регулирующего комплекта инструментов» реализация конфиденциальности должна опираться на стратегии взаимодействий.
Дебаты по вопросам «проектируемой конфиденциальности» (настроек конфиденциальности) начались задолго до того, как Европейская комиссия ввела это понятие в Проект регулирования защиты данных. Например, британская программа «проектируемой конфиденциальности» имела негативные последствия в смысле нарушения конфиденциальности, которые были позднее только частично исправлены детальными правилами об обработке данных.
Методы уведомления о конфиденциальности также окажутся под влиянием изменений европейских правовых норм, касающихся защиты данных. Е. Коста считает полезными уведомления о конфиденциальности, особенно в контексте сделок в режиме онлайн. На основе их практического применения возможна выработка новых актуальных рекомендаций.
Уведомления о конфиденциальности сегодня - фактически механизм правовой реализации ответственности, который позволяет компаниям выбирать подходящие методы согласования. Кроме того, на регулирование сферы защиты данных влияет частное нормотворчество, в том числе элитных юридических фирм, которые преуспевают в урегулировании повестки дня и выработке тактики защиты данных, несмотря на отсутствие формальной компетентности.
Необходимо также исследование вопросов, касающихся здравоохранения, роли соглашений в контексте «мобильных технологий здоровья», связанных с использованием смартфонов, мобильных телефонов, планшетов и подобных электронных устройств для лечения. На практике не исключена ситуация, при которой широкое предложение медицинской информации может повлиять на индивидуальное согласие. Роль соглашений здесь подразумевает правовой механизм для защиты прав индивидуумов. Применяемые в правотворчестве подходы больше фокусируются на формальных правилах, содержащихся в соглашениях, чем на учете индивидуальной воли, и подчеркивают риски, связанные с
попытками приравнять процедуры медицинских соглашений к проведению потребительских сделок. Общий подход требует кропотливого сбора данных и их последующей электронной обработки.
Защита персональных данных в Европе развивается, принося как обещания, так и опасности. Происходящие сегодня изменения затронут будущее такой защиты. Вопрос в том, окажутся ли адекватными подходы к выработкам норм с учетом развивающихся технологий или впереди приближающийся конец защиты личных данных? «Только будущее ответит на этот вопрос, а оно зависит от выбора, который мы делаем и как законодатели, и как общество» (с. 117).
И.А. Лисицын-Светланов
2016.04.010. ЗАЛЬНИРУТ М. ОСОБЕННОСТИ МЕЖДУНАРОДНОГО РЕГУЛИРОВАНИЯ ОБРАБОТКИ ЛИЧНЫХ ДАННЫХ В УСЛОВИЯХ ИХ ПОВСЕМЕСТНОЙ ДОСТУПНОСТИ. ZALNIERIUTE M. An international constitutional moment for data privacy in the times of mass-surveillance // International journal of law and information technology. - Oxford, 2015. - Vol. 23. - P. 99-133.
Ключевые слова: защита личных данных; шпионаж; правовые обычаи; конфиденциальность; формирование международного законодательства.
Автор анализирует подходы к формированию международного законодательства, регламентирующего обработку личных данных, излагает свое понимание конфиденциальности, выявляя возможность ее регулирования средствами международного права.
Вопросы законодательного закрепления обработки личных данных в последнее время не раз включались в повестку дня заседаний в ООН из-за фактов их недобросовестного использования. Одной из главных проблем в этой сфере является необходимость увязывать национальные интересы безопасности с индивидуальными правами на конфиденциальность. Статус личных прав как составной части международного правового обычая определяет требования к регулированию, которые могут включать также судебный опыт.
