CC BY
37
В планах музея - создание единой культурно-образовательной среды (с. 318). Этому должно способствовать обновление историко-биографической экспозиции и активное внедрение современных средств коммуникации. Музей, являющийся институтом социальной памяти, должен не только сохранять наследие, но и найти актуальные пути в раскрытии личности ученого.
Историко-культурное пространство - тот ресурс, «который может быть использован для идентификации той или иной территории в восприятии людей, что, в свою очередь, привлечет внимание к региону, сделает его востребованным» (с. 384), - отмечает М.В. Скороходов в статье «Историко-культурное пространство и формирование имиджа территорий». Культурно-ландшафтное районирование позволит разработать уникальные программы создания региональных сетей музеев-заповедников.
Н.А. Дровалёва
2016.04.004. «СО СВОИМ КЛЮЧОМ»: СЕРГЕЙ НИКОЛАЕВИЧ ДУРЫЛИН. (Аналитический обзор).
Ключевые слова: С.Н. Дурылин; биография; литературоведение; религиозное творчество; эпистолярий; театроведение.
С.Н. Дурылин (1886-1954) - доктор филол. наук, профессор, литературовед, театровед, этнограф, археолог, педагог, поэт и прозаик, религиозный мыслитель, яркий представитель Серебряного века русской культуры. Он был лично знаком с Л.Н. Толстым, В.Я. Брюсовым, А. Белым, Вяч.И. Ивановым, П.А. Флоренским, В.В. Розановым, С.М. Соловьёвым... Его научное и художественное наследие, не одно десятилетие пролежавшее в архивах, оказалось востребованным в наши дни.
Как литературоведа С.Н. Дурылина интересовали только те писатели, к которым он мог подойти «со своим ключом» - с точки зрения «характеристики их личности и религиозного творчества», отмечает В.Н. Топорова1, автор книги «Сергей Дурылин: Само-
1 Топорова В.Н. - лауреат литературной премии имени С.Н. Дурылина, внештатный научный сотрудник Мемориального дома-музея С.Н. Дурылина в Болшеве; участвовала в подготовке книг: Дурылин С. Нестеров в жизни и творчестве. - М., 2004; Нестеров М. О пережитом, 1862-1917 гг.: Воспоминания. - М., 2006; Дурылин С. В своем углу. - М., 2006; «Я никому так не пишу, как Вам...»: Переписка С.Н. Дурылина и Е.В. Гениевой. - М., 2010; Durylin S.N. Ira Aldridge -Trenton: Africa world press, 2014.
стояние» (16, с. 69). С этих позиций создавались его работы о Н.В. Гоголе, М.Ю. Лермонтове, А.С. Пушкине, Ф.М. Достоевском, А.Н. Островском, Н.С. Лескове, В.М. Гаршине, К.Н. Леонтьеве, Ф.И. Тютчеве, М.Н. Ермоловой, М.В. Нестерове, статьи и доклады о И.В. Киреевском, А.С. Хомякове, Ю.Ф. Самарине, И.С. Аксакове.
Лесков привлекал Дурылина как выразитель «русского духа и русского народа»; Гоголь - как «мыслитель-искатель», «художник-мученик», «писатель-подвижник»; Гаршин - как «художник-праведник», суть творчества которого - «искусство социального покаяния». У Леонтьева он ценил многогранность творчества и личности, его религиозный путь. У Достоевского - «касания к мирам иным»; всепроникающий символ искусства и мысли писателя он видел «в косых лучах заката». Тютчев для него - «провидец, великий трагик русской лирики, выразитель русского православия» (16, с. 70).
В.Н. Топорова называет С.Н. Дурылина не литературоведом, а «литературным мыслителем», который каждое произведение видит широко и объемно - в контексте культуры, многих эпох и стран.
Начало своей литературно-научной работы он отсчитывал с очерка о В.М. Гаршине1. Позднее он опубликовал несколько статей о личности и творчестве писателя, прочел доклады и лекции, собрал архив; выпустил ряд книг2. Современники отмечали необыкновенную работоспособность Дурылина; его ученик С.И. Фудель вспоминал: «Отчетливо помню, что одновременно... дописывались или исправлялись рассказы, стихи, работа о древней иконе, о Лермонтове, о церковном Соборе. о поездке в Олонецкий край, какие-то заметки о Розанове и Леонтьеве и что-то еще»3.
Многие годы Дурылин работал над монографией «Н.С. Лесков: Личность. Творчество. Религия» (так и осталась неопубликованной). В 1916 г. появилась лишь статья «О религиозном творче-
1 См.: Дурылин С.Н. Художник-праведник // Свободное воспитание. - М.,
1908. - № 9.
2
Дурылин С.Н. Погибшие произведения Гаршина // Русские ведомости. -М., 1913. - 25 марта; Его же: Детские годы В.М. Гаршина: Биографический очерк. -М., 1910; Его же: Репин и Гаршин: Из истории русской живописи и литературы. -М., 1926.
3 Фудель С.И. Собр. соч.: В 3 т. - М.: Русский путь, 2001. - Т. 1. - С. 46.
стве Н.С. Лескова» в киевском журнале «Христианская мысль». В 1925 г. ученый прочитал два доклада («Как работал Лесков», «К. Леонтьев и Лесков о Достоевском») в Государственной академии художественных наук, но на этом и «закончилась публичная история его Лескова» (16, с. 73). В письме от 20 мая 1946 г. А.Н. Лескову - сыну писателя - Дурылин признавался: «Я многим обязан Вашему отцу в моем духовном развитии, в моей любви к русскому народу, в моей вере в него, в моем уважении к его историческому подвигу. Какой-то рок: люблю Лескова (как не многие), а ничего не мог напечатать о нем»1.
В качестве небольшого отступления стоит заметить, что «письма С.Н. Дурылина - подробные, откровенные - это целый кладезь информации о нем, о его трудах и днях, о скитаниях души, о людях. Иногда письма превращаются в кусочки статей» (16, с. 237).
Среди корреспондентов С.Н. Дурылина - поэты М.А. Волошин, Б.Л. Пастернак, Б.А. Садовской, С.М. Соловьёв, В.К. Звягинцева; в ряду художников - М.В. Нестеров, К.Ф. Богаевский, Р.Р. Фальк, П.Д. Корин; в числе композиторов и музыкантов -Н.К. Метнер, П.И. Васильев, А.Ф. Гедике; из философов и религиозных деятелей - С.Н. Булгаков, Эллис (Л.Л. Кобылинский), о. Павел Флоренский, В.В. Розанов, М.А. Новосёлов; в чреде писателей, исследователей - П.П. Перцов, Н.Д. Телешов, Ю.Г. Оксман, Г.И. Чулков, Н.К. Гудзий, С.М. Голицын; в ряду артистов -Н.А. Обухова, А. А. Яблочкина, Е.Д. Турчанинова, И. В. Ильинский, М.М. Названов. «Общее число учтенных корреспондетов... за многие годы приближается к тысяче» (16, с. 238).
Размышления о Пушкине встречаются среди неопубликованных работ, а также в письмах, сохранившихся в архиве. По определению В.Н. Топоровой, для Дурылина поэт являлся «лакмусовой бумажкой», которой проверяется истинность таланта того или иного писателя. Вероятно поэтому на страницах его объемного труда «В своем углу» имени Пушкина почти нет. В 1930-е годы ученый опубликовал в журналах ряд очерков на тему «Забытый Пушкин» (по неизданным и затерянным материалам). В названном труде есть запись: «Пушкина можно любить, перед Толстым изумляться, Дос-
тоевский может внушать восторг или отвращение, - Гоголя и его судьбу надо перестрадать, переосмыслить, перенести на себя. Этого еще никто не сделал... Гоголь - узел: в нем встречаются по-настоящему, лицом к лицу, плечо с плечом, христианство и культура, церковь и литература, писательство и гражданство, художник и мыслитель, этика и эстетика, болезнь и здоровье, идеализм и реализм, Европа и Россия»1. В год столетия Гоголя в журнале «Весы» появилась работа Дурылина2, а затем более десяти публикаций, основанных на биографических разысканиях, а также на комментировании эпистолярного наследия, но «ничего из того, что "мыслительно отстоялось" и могло быть написано» (16, с. 82). С.Н. Дурылин причислял Гоголя (с его «Выбранными местами из переписки с друзьями») к «трудным» писателям, как и Достоевского (с его «Дневником писателя»).
Творчество Достоевского исследовано С.Н. Дурылиным глубоко, но опубликованных работ мало3. Статья о пейзаже4 увидела свет только в 2009 г., а статья «Монастырь старца Зосимы: (К вопросу о творческой истории I, II и VI книг "Братьев Карамазовых" Достоевского)» еще ждет своего публикатора.
Много внимания С.Н. Дурылин уделял своему любимейшему писателю К.Н. Леонтьеву, но в основном тоже все складывал «в стол». Удалось напечатать в 1935 г. лишь комментарии к автобиографии философа «Моя литературная судьба» (6) и были прочитаны доклады: «Религиозный путь Константина Леонтьева» (на квартире Н.А. Бердяева в 1921 г. и в Вольной академии духовной культуры в 1922 г.); «К. Леонтьев и Лесков о Достоевском» (в 1925 г.); «Леонтьев как романист» и «Эстетические взгляды К. Леонтьева» (в ГАХНе в 1926 и 1927 гг.); «Л. Толстой и К. Леонтьев» (в музее Л. Толстого в 1927 г.).
1 Дурылин С.Н. В своем углу. - М., 2006. - С. 400.
2
См.: Дурылин С.Н. Неизвестное письмо о. Матфея к Гоголю // Весы. - М., 1909. - № 4. - С. 65.
3
См.: Дурылин С.Н. Об одном символе у Достоевского: Опыт тематического обзора // Труды ГАХН. Литературная секция. - М., 1928. - Вып. 3. - С. 163198.
4 Дурылин С.Н. Пейзаж в произведениях Достоевского // Достоевский и мировая культура: Альманах. - М., 2009. - № 25. - С. 473-510.
В 1929 г. появилась надежда на издание юбилейной книги, которую С.Н. Дурылин обсуждал с сотрудницей Пушкинского Дома Е. П. Казанович; однако даже подготовка книги оказалась невозможной.
К творчеству Л.Н. Толстого у Дурылина было противоречивое отношение: «Толстой - бесконечная, трудная, прекрасная загадка. Кому удастся ее решить безошибочно?» (цит. по: 16, с. 77-78).
Никогда С.Н. Дурылин не писал о М.Е. Салтыкове-Щедрине. На вопрос: Почему? - Он ответил: «Около Пушкина стоял ангел Радости, около Лермонтова - ангел Печали. около же Салтыкова-Щедрина стоял просто желчевой мешок, и желчь сочилась сквозь мешковину»1.
Вместе с тем С.Н. Дурылин был едва ли не единственным, кто всецело и безоговорочно принимал и признавал В.В. Розанова: «Сколько людей видело около В. В-ча бесенка в грязи, а я видел недалеко, совсем недалеко от него, Того, Кто прекраснее лилий по-левых»2. С Розановым Дурылин ощущал глубокое внутреннее родство: «Все любимое в литературе у меня. на "л" и на "р": Лермонтов, Лесков, Леонтьев, Розанов». В последний год жизни В.В. Розанова они часто общались в Сергиевом Посаде, где оба жили. С.Н. Дурылин восклицал: «Как о невозможном счастии мечтал я о том, чтоб увидеть Лермонтова и Леонтьева живых. А его увидеть Бог дал»3. Не случайно Розанов упомянул Дурылина в обоих завещаниях: «Друзьям» и «Литераторам».
Знакомство с Розановым послужило поводом для ареста Дурылина в 1927 г. В тексте предъявленного ему обвинения говорится, что он «имел отношение к руководителю антисоветской группы почитателей писателя Розанова, Леману, давал последнему справки и устные сведения о настроениях, взглядах Розанова. пропагандировал некоторые моменты из учения Розанова, являющегося, несомненно, контрреволюционным» (9, с. 29-62). Вместе с Дурыли-ным арестовали ряд лиц, причастных к тайному религиозно-философскому обществу «Братство Серафима Саровского», в круг
1 Дурылин С.Н. В своем углу. - М., 2006. - С. 114.
2 Там же. - С. 181.
3 Там же. - С. 178, 179.
интересов которого входили творчество В.В. Розанова и учение Н.Ф. Фёдорова.
М.А. Волошин, знакомство с которым состоялось в 1912 г., сначала не вызвал у Дурылина симпатии. Однако позднее они подружились (15, с. 196-210). Их дружба и переписка оборвались лишь со смертью Волошина в 1932 г. Когда в Москве в 1927 г. открылась персональная выставка акварелей Волошина, по его просьбе Дурылин выступил на вернисаже с докладом «Киммерийские пейзажи М. Волошина в стихах», где анализировал и поэтические, и живописные творения, развивая признание самого поэта: «Мои стихи о природе утекли в мои акварели» (цит. по: 16, с. 206). Волошин высоко оценил поэтический цикл Дурылина «Старая Москва» (не опубликован), не раз перечитывал его вслух «все с большим чувством»; «некоторые строфы (особенно в "Купце", в "Генерале", в "Протоиерее") не мог читать «без подступающих слез» (цит. по: 16, с. 204-205). Дурылин мечтал написать книги о Волошине и о Богаевском1, собирал материалы, которые сгорели в Кир-жаче при пожаре в 1933 г.
46 лет продолжалась дружба Дурылина с Б.Л. Пастернаком. Они познакомились в 1908 г., когда Борис был еще учеником старшего класса гимназии, а родители и друзья прочили ему карьеру музыканта. Дурылин и Пастернак часто встречались, гуляли в Сокольниках, «запоем слушали Скрябина и после концерта бродили по Москве "очумелые"» (1, с. 54). Однажды во время такой прогулки Пастернак сказал: «Мир - это музыка, к которой надо найти слова. Надо найти слова!». «Я остановился от удивления, - вспоминает Дурылин. - Музыкант должен был бы сказать как раз наоборот: мир - это слова, к которым надо написать музыку, но поэт должен был бы сказать именно так, как сказал Боря. А считалось, что он музыкант»2. Именно Дурылин поддержал поэтические начинания Пастернака: когда в 1913 г. на средства Ю.П. Анисимова, А.А. Сидорова и С.Н. Дурылина вышел альманах «Лирика», в нем по настоянию Дурылина были напечатаны первые стихи Б. Пастернака. Поэт не забывал об этом и спустя годы говорил: «Сережа,
1 Богаевский Константин Федорович (1872-1943) - художник, с которым
С.Н. Дурылин познакомился в Коктебеле в гостях у М. Волошина.
ведь вы привели меня в литературу», - а подарив Дурылину свою книгу «Поверх барьеров», написал на форзаце: «Сергею Николаевичу Дурылину, дорогому человеку, мизинца которого я не стою.
Б. Пастернак. 21. II. 30. Москва» (цит. по: 16, с. 55).
* * *
Тема всей жизни Дурылина - Лермонтов. В 1910 г. он прочел доклад «О религиозной судьбе Лермонтова» (в свете учения В.С. Соловьёва о «Вечно-Женственном»), через два года развил эту тему на заседании РФО, в 1914 г. опубликовал статью «Судьба Лермонтова»1, где рассматривал внутреннюю связь поэта «с философией Платона и с учением о "вечно-женственном" у Гёте, немецких романтиков, у Вл. Соловьёва и русских символистов» (цит по: 1, с. 75). Занимаясь творчеством Лермонтова всю жизнь, Дурылин написал о нем более 30 статей, однако «глубокого монографического исследования творчества поэта. в советское время опубликовать было невозможно» (16, с. 76).
С.М. Телегина, автор статьи «С.Н. Дурылин - исследователь творчества М.Ю. Лермонтова» подчеркивает, что ученый открыл «такие смыслы лермонтовского творчества и такие грани личности поэта, которые остались незамеченными другими критиками. Его работы, соединяя в себе научную и духовную глубину, помогают увидеть в личности Лермонтова устремленность к Богу, а в его творениях отделить главное и вечное от случайного и преходящего» (13, с. 171). Работы Дурылина о Лермонтове, полагает автор статьи, можно условно разделить на два периода: первый - с 1912 по 1917 г., второй - с 1934 г. (возвращение из второй ссылки) по 1954 (год смерти ученого).
Для раннего периода характерно внимание к антропологической и онтологической сущности лермонтовского творчества: Ду-рылин сумел увидеть за «шумной биографией» поэта его «тихую», тайно молящуюся душу, погруженную в «голубую купину небес»2, способную на глубокое покаянное чувство.
1 Дурылин С.Н. Судьба Лермонтова // Русская мысль. - М.; Пг., 1914. -
№ 10. - С. 1-30.
Анализируя статьи: «Лермонтов»1, «Лермонтов и его "Демон"»2, «Судьба Лермонтова»3, «Лермонтов и Россия»4, относящиеся к раннему периоду работ Дурылина о поэте, С.М. Телегина подчеркивает их философскую религиозную направленность.
В исследованиях второго периода в центре внимания поэтика Лермонтова, его творческая лаборатория.
Оценивая сложную, загадочную и живую личность поэта, отраженную в его творчестве, Дурылин замечал: «Умереть двадцати шести лет - это значит быть Данте без "Божественной комедии", быть Гёте без законченной 1-й части и вовсе без 2-й "Фауста", быть Пушкиным без второй половины "Онегина", без маленьких драм и "Медного всадника", Фетом без "Вечерних огней", быть Толстым без "Войны и мира" и всего последующего, быть Достоевским с "Бедными людьми", но без "Преступления и наказания" и "Карамазовых". Это значит - не быть вовсе Данте, Гёте, Пушкиным, Фетом, Толстым, Достоевским. О М.Ю. Лермонтове должно судить в сравнении с двадцатишестилетними же Гёте, Пушкиным, Достоевским»5.
Называя Лермонтова «тайным молитвенником... и в жизни, и в поэзии», творившим молитву в стороне от людских глаз, Дуры-лин не соглашается с мнением одного из биографов поэта академика Н. А. Котляревского, который считал, что Лермонтов никогда не был религиозным человеком. Возражает: «И все же, правда о нем -то, что увидел заставший его на коленях в церкви товарищ, а не то, что увидели его критики, друзья и враги. Быть может ни у одного из русских поэтов поэзия не является до такой степени молитвой,
1 Дурылин С.Н. М.Ю. Лермонтов // Лермонтов М.Ю. Лирические стихотворения / Ред. и прим. Дурылина С.Н. - М.: Универсальная библиотека, 1914. -
С. 5-24.
2
Дурылин С.Н. Лермонтов и его «Демон» // Лермонтов М.Ю. Поэмы / Ред. и прим. Дурылина С.Н. - М.: Универсальная библиотека, 1914. - С. 183-184.
3
Дурылин С.Н. Судьба Лермонтова // Русская мысль. - М.; Пг., 1914. -
№ 10. - С. 1-30.
4
Дурылин С.Н. Россия и Лермонтов. (К изучению религиозных истоков русской поэзии) // Христианская мысль. - Киев, 1916. - Кн. 2. - С. 137-150; Кн. 3. -С. 114-128.
5 Дурылин С.Н. Судьба Лермонтова // Русская мысль. - М.; Пг., 1914. -№ 10. - С. 1.
как у Лермонтова, но эта молитва - тайная. Молитва его стыдлива, она боится, чтоб не нарушили ее одиночество, и она сознательно скрытна, затаенна, прикровенна»1.
Для подтверждения своих выводов ученый обратился к письму К.Н. Леонтьева, который одним из первых увидел изначальную религиозность Лермонтова: «Я очень люблю отыскивать у наших светских поэтов православные христианские мотивы. У Кольцова, у Пушкина их много. Но у Лермонтова больше всех. "Молитва", "Ребенку", "Ветка Палестины", некоторые места из ". Купца Калашникова", из самого "Демона" могут выдержать самую строгую православную критику и благоухающей поэзией своей могут сделать иному сердцу больше пользы, больше пользы, я говорю, чем многие скучные проповеди» (7, с. 689). Показательной в этом отношении ученый считает лермонтовскую «Молитву».
Юнкерские поэмы Лермонтова, рассмотренные В. С. Соловьёвым как проявление демонизма (одержимость «демоном нечистоты») и упоминаемые лермонтоведами как неудобный факт биографии поэта, иначе оцениваются Дурылиным. Исследователь обращает внимание на то, что у Лермонтова все непристойности «без кощунства»: «В Пушкине есть вольнодумное вольтерьянское. В Лермонтове - в его "Гошпиталях" и "Уланшах" - какое вольнодумство? какое вольтерьянство? Просто - гусарская ". мать" в рифмах. Что ж, у кого ее не было? Она - у Толстого, у Писемского, у Горбунова, у Лескова была; она - в грехе народа нашего, у всех нас.»2
Лермонтовского «Демона» Дурылин называл «поэмой искупления, поэмой женского мессианизма»3.
С.М. Телегина видит огромную заслугу Дурылина в изучении творческой лаборатории поэта («технологии писательства»), в строгом разграничении юношеской лирики (1828-1836) и зрелого периода (1837-1841). Книга «Как работал Лермонтов», вышедшая в 1934 г. и переизданная только в 2014, до сих пор не утратила своего научного значения. Исследователь предлагал изучать раннюю
1 Дурылин С.Н. Судьба Лермонтова // Русская мысль. - М.; Пг., 1914. -№ 10. - С. 28.
2 Дурылин С.Н. В своем углу. - М., 2006. - С. 270.
3
Дурылин С.Н. Судьба Лермонтова // Русская мысль. - М.; Пг., 1914. -№ 10. - С. 12.
лирику «как сплошной черновик, порванный автором и лишь случайно уцелевший от огня». Именно так рассматривал свое раннее творчество сам поэт. Дурылин понимал, что такой подход сложен не только для читателей, но и для исследователей, «но усвоить это корзинно-мусорное, с точки зрения самого Лермонтова, происхождение его собрания сочинений чрезвычайно важно для правильного подхода к писательскому труду. Кто усвоит сказанное, тот легко поймет роль отбора, значение писательского самосуда в работе Лермонтова»1. Таким образом, Дурылин был одним из первых, кто заговорил о таком лермонтовском феномене, как редкая взыскательность к своему творчеству.
Серьезный вклад ученый внес в развитие жанра классического комментария. В 1940 г. была издана его книга о романе «Герой нашего времени», состоящая из двух частей2. В первую он включил отдельные статьи о романе и его героях: «Кавказ и кавказцы в романе Лермонтова», «Печорин», «Максим Максимыч» и др. Вторая часть представляла собой свод справок и заметок исторического, географического, этнографического, историко-литературного и биографического содержания.
Работая в советские годы в жестких идеологических рамках, Дурылин не мог ссылаться на К.Н. Леонтьева, В.В. Розанова, В.О. Ключевского, П.П. Перцова, чьи работы ценил очень высоко. «Нельзя без сожаления читать наброски неосуществленных работ Дурылина. Если бы его замыслы воплотились, мы имели бы редкие по глубине и охвату тем исследования о Лермонтове» (13, с. 191), -полагает С.М. Телегина.
* * *
О.Г. Егоров сетует на то, что несмотря на выросший за последние 20 лет интерес к наследию Дурылина, до сих пор не были подвергнуты систематическому анализу труды ученого об А. Н. Островском, среди которых: «По мастерской Островского» (1935), «Островский на сцене Малого театра» (1938), «Мастера советского театра в пьесах А.Н. Островского» (1939), «Образы Тур-
1 Дурылин С.Н. Как работал Лермонтов. - М.: Мир, 1934. - С. 463.
2
Дурылин С.Н. «Герой нашего времени» М.Ю. Лермонтова: Пособие к изучению романа. - М., 1940.
генева и Островского» (1947), «А.Н. Островский. Очерк жизни и творчества» (1949), а также монография «Мария Николаевна Ермолова. 1853-1928» (1953); «По широте охвата материала, глубине анализа и богатству источников. до настоящего времени является лучшим исследованием» об актрисе (2, с. 71).
За исключением брошюры «А.Н. Островский: Очерк жизни и творчества», все работы ученого посвящены театру Островского, а не его драматургии как роду литературы. Развивая свою концепцию, Дурылин уточнял, что персонажи в пьесах Островского изначально заключали в себе специфическую театральность, раскрывали свою глубину и колорит на сцене, а не в тексте драмы или комедии. В этом исследователь видел их фундаментальное отличие от драматических образов Гёте, Байрона, Пушкина. «Образы Островского, - пишет Дурылин, - даже в книге насквозь театральны»1. Для более точного выражения своей мысли он даже вводит новый термин - «актерственность образов Островского».
Воспитанный школой классического русского театра, Дуры-лин тем не менее с пониманием отнесся к широкомасштабному экспериментаторству в театре, объектом которого стали и некоторые пьесы Островского. В сценических экспериментах он увидел попытку новыми средствами осветить заигранные старым театром подтексты и подводные течения драматургии Островского.
Будучи выходцем из купеческой семьи, Дурылин уделял особое внимание образам купцов Островского. Однако на определенном этапе он полагал, что писатель «знал купеческий быт внешне, сторонне-наблюдательно», оттого у него «по пяти купцов на пьесу, двести пятьдесят дураков! Это - реализм, "темное царство"»2. Об Островском много говорится в книге «В своем углу» не относящейся к научно-исследовательскому жанру. По замечанию О.Г. Егорова, в ней прослеживается девальвирующая тенденция: «Островский предстает корыстолюбивым, расчетливым человеком. нередко эксплуатирующим чужой труд под маской покровительства» (2, с. 74). И все же, несмотря на контрасты и противоречия в оценке творчества драматурга, научная эволюция Дурылина свидетельст-
1 Дурылин С.Н. По мастерской Островского // Театр и драматургия. - М.,
1935. - № 5-6. - С. 43.
вует «об изживании субъективизма, личных обид и главное - об осмыслении наследия Островского во временном измерении, в масштабе исторического времени, а не в рамках "угла"» (2, с. 77).
* * *
Включение писем (как личных, написанных Дурылиным или адресованных ему, так и писем изучаемых им писателей: Пушкина, Гоголя, Тургенева, Герцена, Толстого, Островского и его братьев, Блока, Брюсова и др.) в текст дневниковой, не предназначенной для печати книги «В своем углу»1, подчеркивает аксиологический статус личного письма в сознании Дурылина-исследователя. По мнению И.В. Мотеюнайте, это своеобразие научного мировоззрения Дурылина вызвано акцентированием личностного элемента в его картине мира: «Любое событие и явление не только совершается, но и воспринимается, и оценивается человеком. К чему бы ни обращался Дурылин, он ни на минуту об этом не забывал, будучи стихийным персоналистом» (9, с. 246).
«Для меня, как архивиста, важно выявление зависимости между его человеческим обликом и составом, содержанием его архивного фонда, - пишет сотрудница РГАЛИ М.А. Рашковская. -Это закономерно, так как любой человек в своей деятельности привлекает к себе соответствующих ему людей, события, документы. И задача архивиста не просто сохранить эти документы, но, изучая их, выявить наиболее полно жизнь и судьбу личности, стоящей за ними» (10, с. 13). Начиная с 1977 г. в течение 15 лет в РГАЛИ было передано около 14 000 документов, составивших после описания 3089 ед. хр. рукописей, рабочих тетрадей, записных книжек, переписки, биографических документов, рисунков, фотографий Дуры-лина.
* * *
Заслуживает отдельного внимания наследие С.Н. Дурылина -писателя, которого «почти никто не знает» (14, с. 1), - сетует Е.Н. Тогузова. Между тем его изданные и неизданные художест-
1 См. также о книгах «В своем углу» (1924-1932) и «В родном углу» (19281953) в: 4, с. 299-330; 3, с. 69-76.
венные произведения хранятся в РГАЛИ и в Мемориальном Доме-музее писателя в Болшеве.
Значительное число его произведений пронизано биографическими мотивами. В повести «Сударь кот»1 (1924) воспоминания о детстве, родной семье. Однако от образов любимых людей, от частных биографических черт Дурылин всегда идет к большим художественным обобщениям, уже не имеющим мемуарного характера. «Сударь кот» - повесть о любви, напряженных духовных и нравственных исканиях. Написанная в тяжелые для Дурылина времена высылки из Москвы в Челябинск после долгого тюремного заключения, принуждений отказаться от церкви, «это и повесть о восхождении к Богу, служении Богу в монастыре и в повседневности», «удивительно чистое и возвышенное повествование» (14, с. 2), способное поразить современного читателя.
В художественном творчестве Дурылин выразил свои самые сокровенные мысли. По предположению Е.Н. Тогузовой (14), если бы роман «Колокола»2, написанный Дурылиным в 1928 г., был опубликован хотя бы в 60-е годы XX в., то получил бы широкую известность. Однако первая публикация романа состоялась лишь в 2008 г.
По мнению Е.В. Гладковой (1), философское осмысление народной легенды о таинственно исчезнувшем граде Китеже (незримый град - духовный центр и основание русской культуры) можно проследить в ранних работах Дурылина: «Церковь невидимого града» (1913), «Начальник Тишины» (1916), «Сказание о невидимом Граде-Китеже» (1916).
Легенда о Китеже концептуальна не только для философской прозы С.Н. Дурылина, но и для художественной. В романе «Колокола» ведется историческое повествование, но не безмятежное летописание, это трагическая хроника, мчащаяся к концу, к апокалипсису: «Роман-хроника запечатлевает трагический ход времени, угасание былой Тишины. Сатирические черты усиливают это впечатление разрушенности былой жизни - социальной, бытовой, духовной. И здесь "работают" контрасты: верх-низ, старое-новое,
1 Дурылин С.Н. Сударь кот: Повесть // Роман-газета. - М., 2015. - № 17. -
С. 1-96.
2
тишина-шум. Мотив апокалипсиса придает этому нарастанию энтропии характер окончательности» (1, с. 106).
Только возникающий в конце образ града Китежа дарит надежду. Таким образом, сюжет легенды становится символическим финалом хроники «Колокола»: история исчезновения града и его слава в «конце времен» проецируются на русскую историю: Русь обретает надежду на воскресение (1, с. 106)
В повести «Старинный триптих: Из семейных преданий. Три беса» (1919-1923) 1, Е.А. Коршунова видит образец «христианского реализма, имеющего свою поэтику и картину мира» (5, с. 560). Герой повествования - Патрикий Патрикиевич Древлянинов, человек «в чинах», генерал в отставке, проводящий свою старость на покое в Москве. В первой части триптиха («Дедов бес») автор подводит итог всей прожитой жизни генерала: бессмысленность и бесцельность. В дальнейшем герой проходит свой крестный путь, свою Голгофу и свое воскресение. Так Дурылин напрямую связывает этот путь с литургическим циклом.
В повести можно обнаружить множество ассоциативных связей с лермонтовскими «Штоссом» и «Фаталистом», с главой «У Тихона» из романа Достоевского «Бесы» и с «Войной и миром» Толстого. По мнению Е.А. Коршуновой, легко угадывается и пушкинский интертекст - обращение к «Пиковой даме». Но если в свое время поэтика «Пиковой дамы» пародировала штампы романтизма, то «Дедов бес» иронизировал над поэтикой мистической повести 1830-х годов с ее апофеозом тайны. «Маркером этой полемической иронии также служит карта, непобедимый "валет пик", приносящий неизменную удачу. Карта так же, как и у Пушкина, оказывается однажды "бита". Однако разгадки этой тайны нет, нет разгадки секрета неизменной удачи дедушки и одновременно его внезапного, рокового поражения. Писатель демонстрирует совершенно другую картину мира - христианского реализма, для которого тайна трех карт оказывается нелепой. Таким образом, Дурылин хочет показать читателю другую тайну, тайну чудесного и промыслитель-ного действия Бога в мире» (5, с. 568).
1 Дурылин С.Н. Старинный триптих. Из семейных преданий. Три беса: Повесть // Роман-журнал XXI век. - М., 2009. - № 3. - С. 20-38.
«Старинный триптих» можно сравнить и с «Захудалым родом» Н.С. Лескова, и «Господами Головлевыми» Салтыкова-Щедрина, а также с повестью И. С. Шмелёва «Почему так случилось» (1944), в которой изображается итоговый отрезок жизни преуспевающей, но духовно опустошенной личности. Е.А. Коршунова обнаруживает в «Старинном триптихе» Дурылина и повести И. С. Шмелёва общие черты: бессюжетность, христианскую символику, выделение пасхального архетипа, опору на классическую литературу: «Учитывал ли Шмелёв опыт Дурылина, сказать трудно. Однако на поверхности похожие интенции двух писателей, тип героя и мотивировка введения персонажа-духа, способы этой репрезентации» (5, с. 567).
В XXI в. начинают издаваться ранее неопубликованные книги С.Н. Дурылина, открывая заново выдающегося писателя1, ученого2, искусствоведа3, мыслителя4.
Список литературы
1. Гладкова Е.В. Легенда о Китеже и концепция времени в романе-хронике С.Н. Дурылина «Колокола» // Вестник КГУ. - Кострома, 2013. - № 4. - С. 103— 106.
2. Егоров О.Г. Творчество А.Н. Островского в оценке С.Н. Дурылина // Щелы-ковские чтения, 2013: Актуальные вопросы изучения жизни и творчества А.Н. Островского: Сб. статей / Науч. ред., сост. Едошина И.А. - Кострома, 2014. - С. 63-78.
3. Едошина И.А. «В своем углу» С.Н. Дурылина: Поэтика художественного образа (В.В. Розанов, свящ. П.А. Флоренский) // Творческое наследие С.Н. Дурылина: Сб. статей. - М., 2013. - С. 69-76.
1 Дурылин С.Н. Рассказы, повести, хроники Сергея Раевского / Сост., вступ. ст. и коммент. Резниченко А.И., Резвых Т.Н. - СПб., 2014. - 863 с.
2
Дурылин С.Н. Статьи и исследования 1900-1920 годов / Сост., вступ. статья и коммент. Резниченко А.И., Резвых Т.Н. - СПб., 2014. - 895 с.
3
Резвых Т.Н. «Незримый град» Сергея Дурылина // Книгоиздательство «Мусагет»: История. Мифы. Результаты. Исследования и материалы / Сост. и вступ. ст. Резниченко А.И. - М.: РГГУ: Мемориальный дом-музей С.Н. Дурылина, 2014. - С. 413-421.
4
Резвых Т.Н. «Апокалипсис и Россия»: Эсхатологическая тема у С.Н. Дурылина // Вестник ПСТГУ. Сер. 1: Богословие. Философия. - М., 2015. - Вып. 3 (59). - С. 83-118; Вып. 4 (60). - С. 113-135.
4. Едошина И.А. Мифологема «угла»: Тексты С.Н. Дурылина в пространстве русской культуры начала ХХ в. // Сергей Дурылин и его время: Исследования. Тексты. Библиография. - М., 2010. - С. 299-330.
5. Коршунова Е.А. «Старинный триптих» С.Н. Дурылина и «Почему так случилось» И.С. Шмелёва: Поэтика христианского реализма // Проблемы исторической поэтики. - Петрозаводск, 2014. - № 12. - С. 556-571.
6. Леонтьев К. «Моя литературная судьба»: Автобиография / Вступ. статья Мещерякова Н.; Коммент. Дурылина С.Н. // Литературное наследство. - М., 1935. -Т. 2/24. - С. 427-496.
7. Леонтьев К. Четыре письма с Афона (Письмо 3-е) // Богословский вестник. -М., 1912. - Т. 4, № 12. - С. 689.
8. Макаров В.Г. «...Элемент политически безусловно вредный для Советской власти» (по материалам следственных дел в отношении С.Н. Дурылина 1922 и 1927 гг.) // С.Н. Дурылин и его время. - М., 2010. - С. 29-62.
9. Мотеюнайте И.В. Эпистолярный элемент в книге С.Н. Дурылина «В своем углу» // Вестник Нижегородского университета. - Н. Новгород, 2014. - № 2(2). -С. 245-248.
10. Рашковская М.А. Сергей Дурылин: Человеческий след в архивном фонде // Сергей Дурылин и его время: Исследования. Тексты. Библиография. - М., 2010. - Кн. 1: Исследования / Сост., ред., предисл. Резниченко А.И. - С. 13-28.
11. Резвых Т.Н. «Апокалипсис и Россия»: Эсхатологическая тема у С.Н. Дурылина // Вестник ПСТГУ. Сер. 1: Богословие. Философия. - М., 2015. - Вып. 3 (59). -С. 83-118; Вып. 4 (60). - С. 113-135.
12. Резвых Т.Н. «Незримый град» Сергея Дурылина // Книгоиздательство «Муса-гет»: История. Мифы. Результаты. Исследования и материалы / Сост. и вступ. ст.: Резниченко А.И. - М.: РГГУ: Мемориальный дом-музей С.Н. Дурылина, 2014. - С. 413-421.
13. Телегина С.М. С.Н. Дурылин - исследователь творчества М.Ю. Лермонтова // Христианское чтение. - СПб., 2014. - № 5. - С. 169-199.
14. Тогузова Е.Н. Летописец ХХ в.: Великий дилетант // Информационно-рекомендательное пособие ЦРБ им. Шевченко. - Н. Новгород, 2015. - С. 1-5.
15. Топорова В.Н. «Дружбой с тобою я дорожу.» // Москва. - М., 2013. - № 7. -С. 196-210.
16. Топорова В. Н. Сергей Дурылин: Самостояние. - М.: Молодая гвардия, 2014. -350 с. - (Жизнь замечательных людей: Малая серия: Сер. биогр.; вып. 722.)
К.А. Жулькова
