CC BY
41
Наряду с Нечаевой в круг исследователей, наиболее активно участвовавших в создании образа идеологически адаптированного «советского» Достоевского - критика царской России и пророка Революции, Г. Прохоров включает также Л. Гроссмана, Н. Бродского, А. Долинина, отчасти П. Сакулина.
Т.Г. Юрченко
Зарубежная литература
2016.02.020. МАКГАНН Дж. ПОЭТ ЭДГАР АЛЛАН ПО: ЧУЖЕРОДНЫЙ АНГЕЛ.
MCGANN G. The poet Edgar Allan Poe: Alien angel. - Harvard: Univ. press, 2014. - 256 p.
Ключевые слова: американская поэзия; литературная репутация; французские символисты; «звуковая форма»; магия стиха.
Поэзия Эдгара Аллана По имела успех в США у широкой публики и в Европе, особенно у французских символистов - Бодлера, Малларме и Валери, высоко оценивших его звуковую поэтическую систему, основанную на особых ритмах и рифме. Но далеко не сразу поэтическое творчество По получило признание в литературных кругах Америки. Профессор университета штата Виргиния Джером МакГанн, автор книг о Байроне (1969, 2002, 2009), Данте Габриэле Россетти (2000), А.Ч. Суинберне (2004) и др., пересматривает широко распространенные в США, как в XIX, так и в ХХ в., негативные оценки поэзии Э.А. По и видит в нем, наряду с Эмили Дикинсон и Уолтом Уитменом, основополагающую фигуру в американской поэзии и культуре.
Во время короткой жизни Эдгара Аллана По (1809-1849), пишет Дж. МакГанн, не наблюдалось особого понимания между «проклятым поэтом» (poète maudit), как называют По в современной критике, и его соотечественниками. Авторитетный и влиятельный поэт и философ-трансценденталист Ральф Уолдо Эмерсон (1803-1882) пренебрежительно отозвался о нем как о «рифмоплете» (jingle man) и сказал одному из своих друзей, что не усматривает ничего интересного в «Вороне». По, в свою очередь, назвал бостонских поэтов «лягушками в пруду» (frogpondians), «выкваки-вающими» свои морализаторские стихи.
Поэзию По отвергли и ранние модернисты. По мнению Генри Джеймса, энтузиазм по отношению к По - признак явно «примитивной фазы рефлексии». Уолт Уитмен назвал его стихотворения «электрическими огнями» художественной литературы, блестящими и ослепительными, «но не согревающими». Англоирландский поэт У.Б. Йейтс в письме другу - художнику Уильяму Хортону недоумевал, почему тот хочет иллюстрировать По, считая, что он хорош как прозаик, прежде всего как автор эссе, но как поэт он примечателен лишь несколькими стихотворениями, а в целом вульгарен и банален.
В США и Великобритании было написано много пародий на По. Олдос Хаксли, автор одного из самых забавных пастишей, считал, что французские поклонники По ценили его творчество главным образом потому, что у них не было слуха к английскому языку. А по выражению современного влиятельного историка и теоретика культуры, литературного критика Гарольда Блума, они не ощущали «очевидной вульгарности По». Но как бы ни был неправ Блум в отношении «французского По», его эссе «Неизбежный По» («Inescapable Poe»), которое впервые было опубликовано в «Нью-Йорк Ревью оф Букс» 11 октября 1984 г., возможно, наиболее ярко концентрирует в себе аргументы против поэзии По, которые опровергает книга МакГанна.
Авторитет «французского По», по мнению Блума, развенчивается при анализе текстов поэта, но более всего Блума беспокоит ни язык или ритм По, а то, что все его творчество - это «гимн отрицанию». По, стремившийся уйти от эмерсонианства, признавался, что хотел бы быть «бездной», «первозданным хаосом», и это метафизическое отчаяние невозможно опровергнуть. Мироощущение По казалось критику столь темным, сомнительным, что он называет по крайней мере 11 американских поэтов XIX в., не считая Эмили Дикинсон и Уолта Уитмена, которые были лучше, чем По: Уильям Брайант, Эмерсон, Генри Лонгфелло, Джон Гринлиф Уит-тьер, Джонс Вери, Генри Торо, Герман Мелвилл, Генри Тимрод и Фредерик Годдард Такерман; Э.А. По борется за 12-е место с Сидни Ланьером. Блум признает, что По, или по крайней мере миф о нем, централен для «американского канона».
Книга Дж. МакГанна в известном смысле является ответом и на широко известное мнение американского поэта и литературного
критика Айвора Уинтерса (1900-1968), высказанное в 1937 г. в январском номере журнала «American Literature» и неоднократно повторявшееся его последователями. А. Уинтерс полагал, что цель творчества По - приводить в восторг «душу служанки», зрелые люди не могут относиться к нему серьезно. Содержание и смысл поэзии для него непостижимы и недостижимы: поэт, по мнению Уинтерса, допускал существование высшего смысла, но не сознавал, в чем он, и потому был способен лишь на добросовестные описания физически познаваемого, сохраняя при этом видимость тайны, скрытого смысла. А. Уинтерс цитирует фрагменты писем По и его литературной критики, создающие портрет поэта как пустого денди, что-то лепечущего о Красоте, с презрением относящегося к Истине и отказывающего литературе в связях с реальной жизнью. А. Уинтерс называет такую позицию «обскурантистской». На взгляд Уинтерса, аналогичная позиция была характерна и для другого американского поэта - Харта Крейна (1899-1932), который покончил с собой. Эстетизм, на взгляд Уинтерса, ведет к нигилизму, а затем к самоубийству.
Дж. МакГанн исследует как поэзию По, так и его критические и теоретические работы, в которых он сформулировал важнейшие идеи о поэзии и поэтике. Он последовательно выявляет связи между поэзией и эстетической теорией По, доказывая, что тот был поэтом, который точно знал, что делает. Э.А. По, обладавшего особым мифопоэтическим мироощущением, интересовало прежде всего звучание поэзии, «ее музыка», эстетика стиха. Поэтому толковать стихи По в «тематическом ключе» значит впасть в «ересь дидактики», которую сам поэт осуждал. Стихи его требуют толкования сквозь призму теоретических работ поэта, из которых совершенно ясно, что главное для него - звуковая форма, артикуляция акустических элементов языка - его проявления в фонемах, слогах, словах, фразах и синтаксических единицах. Дж. МакГанн апеллирует к авторитету Т.С. Элиота, автора эссе «От По к Валери» (1948). Именно Элиот заметил, что несмотря на впечатление «небрежности», которое производил стиль По, «поверхностное мышление» поэта, его «бессистемные эксперименты», он в исключительной степени обладал даром выражения магически-заклинательного начала в поэзии, которое можно назвать «магией стиха». Магическое заклинание, присутствующее в его поэзии,
благодаря своей изначальности затрагивает чувства на глубинном, почти первозданном уровне.
Однако По при выборе слова не заботился о соответствии смысла звучанию. Ему нередко свойственно небрежное отношение к смыслу слов. Зачем нужно прилагательное «святых» в строке «In there stepped a stately Raven of the saintly days of yore» («И вошел величавый Ворон святых дней былого»...) в стихотворении «Ворон» (1845)? Или строки из стихотворения «Улялюм» (1847): «It was night, in the lonesome October / Of my most immemorial year» («Это была ночь в одиноком октябре / моего самого незапамятного года»): как эпизод в прошлом поэта может быть «незапамятным» (за пределами памяти), когда на самом деле он помнит все очень хорошо? Фраза, как считает Дж. МакГанн, намеренно нереальная и неточная, акцентирующая «драматическую артефактность» стихотворения.
По мнению исследователя, два имени собственных в стихотворении «Улялюм» - «Обер» (Auber) и «Вейр» (Weir) функционируют главным образом как звуковые и структурные элементы. Имена принадлежат двум современникам, которых По знал -французскому театральному композитору Даниэлю-Франсуа-Эспри Оберу и американскому художнику, представителю «школы реки Гудзон» - Роберту Уолтеру Вейру. Но По они сами по себе не интересовали: он использовал их имена в фонетических - «суггестивных» целях.
В том же духе рассматривается и игра звука в «Вороне», где, как замечает Дж. МакГанн, следуя Роману Якобсону, «raven» - это «never» из «Nevermore», произнесенное наоборот.
Дж. МакГанн ссылается на мнение Т. С. Элиота, который был убежден в том, что По нельзя судить по критериями романтизма, и на самом деле в Америке он был кем-то вроде «перемещенного европейца». Первым это понял Бодлер, назвавший По «поэтом нервной напряженности», особого драматизма. Бодлер указал на необычность его лирики, его уникальное использование рифмы и рефрена, введение в современную поэзию леонинской (содержащей внутреннюю рифму) строки. И в результате возникает нечто глубокое, подобное сну или мечте, «таинственное совершенство кристалла». Валери, воспринимавший поэзию неотъемлемо от теории,
в своей философской критике соотносит такое совершенство формы с теорией поэзии По.
Тезис о нераздельности поэзии и теории По - основополагающий для исследования МакГанна. Он уделяет внимание малоизвестным «Маргиналиям» - спонтанным «карандашным заметкам», в которых По стремился к быстрому, моментальному выражению мысли, часто навеянному чтением поэтов прошлого или современников. «Маргиналии» обретают особый смысл в соотнесении со знаменитыми эссе По - «Поэтическим принципом» и «Философией композиции».
Дж. МакГанн, в частности, замечает, что в 1848 г. в одной из заметок в «Маргиналиях» По пророчески писал о том, что если какой-нибудь «амбициозный» поэт попытается написать книгу «Мое обнаженное сердце», то в случае ее соответствия заглавию, она окажется столь дерзновенной, что бумага просто не выдержит. Именно такую попытку совершил Бодлер в сочинении «Мое обнаженное сердце» («Mon Coeur mis à nu») и, как предсказывал По, не преуспел: книга так и осталась незаконченной и неопубликованной.
Дж. МакГанн, вслед за Бодлером, выявляет необычность рифмы и рефрена в лирике По. Странность его поэтического стиля, неправильное использование слов и неловкую фразеологию (за что поэта критиковали даже его горячие поклонники) Дж. МакГанн оценивает как достоинства, увеличивающие совершенство формы стихотворений. При этом исследователь вводит термин По «поэтический иероглиф» для определения слова или набора слов, намеренно неясных.
Эксперименты По со звуковой природой стихов, особенно с размером, следует, как считает Дж. МакГанн, приводя многочисленные примеры ритмических аномалий, воспринимать серьезно. Во времена преобладания «свободного стиха», основанная на красоте звучания, воздействующая на подсознание и память - «мнемоническая» поэзия - своего рода эмблема поэтической силы. В этом смысле По - наш современник. Но и в XIX в. нет ничего удивительного в том, что поэзия По нашла отклик у широкого читателя. Так, например, особая поэтика «Ворона» требует прочтения стихотворения вслух - это частично объясняет, почему стихотворение после его публикации в 1845 г. быстро стало частью народной культуры.
Вместе с тем на основании тщательной реконструкции контекстов стихотворений По и внимательного их прочтения Дж. МакГанн показывает и то, что для По поэзия - это не просто гармоничные созвучия, не относящиеся к реальной жизни, она, как и литературная теория поэта, содержит глубинные смыслы.
Конечно, не все американские поэты и критики, отмечает Дж. МакГанн, разделяли негативное отношение к поэзии Э.А. По. Это и уже упомянутый Т.С. Элиот. А также и еще один из крупнейших американских поэтов ХХ в. - Уильям Карлос Уильямс, утверждавший, что американское поэтическое воображение впервые проявилось в творчестве именно По.
В октябре 2014 г. в Бостоне состоялось открытие памятника Э. А. По, в сущности, наконец, ознаменовавшее признание поэта на родине. Бронзовый памятник, изображающий шагающего Эдгара Алана По с огромным вороном и чемоданом рукописей - выразительное свидетельство изменений поэтического вкуса.
Т.Н. Красавченко
2016.02.021. БАРНС Э. ТОНУЩИЕ КОТЯТА: ОБРАЗ ДЕВОЧКИ В ЛИТЕРАТУРЕ ВИКТОРИАНСКОЙ АМЕРИКИ. BARNES E. Drowning (in) kittens: The reproduction of girlhood in Victorian America // American literature. - Durham: Duke univ. press, 2014. - Vol. 86, N 2. - P. 305-331.
Ключевые слова: котенок; культ девочки; роман воспитания; невинность; смерть ребенка.
Элизабет Барнс, профессор Университета Вирджинии, анализирует произведения американских писательниц Х1Х в. с точки зрения проблемы формирования личности ребенка (девочки). По словам исследовательницы, отождествление ребенка с котенком уходит корнями в викторианскую Америку, где происходило переосмысление роли детей в семье (особенно белых детей из среднего класса). Будучи абсолютно бесполезными экономически, они приобрели особую сентиментальную ценность, так же как и домашние питомцы. Изображение котенка вызывает у большинства людей «реакцию опеки» (the cute response) - желание защитить любого, кто напоминает ребенка.
