CC BY
13
себя в состоянии гибко подстраиваться под изменчивые обстоятельства внешнего мира. Определяющей чертой его личности Д. Йакобсен считает именно способность все, что ему встречается -сколь бы различными ни были эти вещи, - «делать частью самого себя» (2).
При этом в отличие от М. Маара Д. Йакобсен не инфернали-зирует героя-хамелеона, видя в нем, в первую очередь, отражение времени. Он подчеркивает, что у героя ведь есть и моральный принцип, которому он следует: «Человек здесь для того, чтобы заботиться о другом. Но только об одном. Не о целой церкви, не обо всех христианах или всех людях вообще. Мы ведь не Иисус.. .»И
Высшей точки способность рассказчика изощренно вписывать себя с помощью лжи в любые обстоятельства достигает в головокружительной карьере «внука Эрнста Тельмана» Коха в ГДР начала 1980-х годов. Д. Йакобсен и здесь видит «зеркало», в котором отражается основанное на лжи понимание социалистической номенклатурой собственной исторической роли. Ведь когда, стоя рядом с Марго и Эрихом Хонеккерами в скандально знаменитой Вандлитцкой резиденции рассказчик излагает выдуманную автобиографию, построенную на московском адюльтере знаменитого вождя немецкого пролетариата, почитаемого в Восточной Германии за святого, он делает, по сути, то же самое, что и сами хозяева резиденции - только в масштабе всей страны и даже Восточной Европы: объявляют себя единственными легитимными наследниками всех прогрессивно-революционных тенденций и их полноправными представителями в мировом историческом процессе (2).
Е.В. Соколова
2016.01.031. ПЕР ЛЕО: РОМАН «ВОДА И ПОЧВА» И ИССЛЕДОВАНИЕ «ВОЛЯ К СУЩЕМУ». (Сводный реферат). 1. МАЙЕР Т. Антисемитизм как телесное явление: Анализ предыстории «Третьего рейха» в романе Пера Лео «Вода и почва», его диссертации «Воля к сущему» и в исследовании Нитцана Лебовица о Людвиге Клагесе.
MEYER T. Antisemitismus als körperliches Geschehen: Per Leos Roman «Flut und Boden», seine Dissertation «Der Wille zum Wesen» und
1 Köhlmeier M. Die Abenteuer des Joel Spazierer. - München, 2013. - S. 432.
Nitzan Lebovics Studie über Ludwig Klages analysieren die Vorgeschichte des «Dritten Reichs» // Literaturkritik.de: Rezesionsforum. -Marburg, 2014. - N 11. - Mode of access: http://www.literaturkritik.de/ public/rezension.php?rez_id=19908
2. БЕРГ Н. Пер Лео: «Воля к сущему». Мировоззренческая культура, характерологическое мышление и антисемитизм в Германии, 1B90-1940 гг.»
BERG N. Per Leo: Der Wille zum Wesen. Weltanschauungskultur, cha-rakterologisches Denken und Judenfeindschaft in Deutschland 18901940. Rezension // H-Soz-Kult. - Berlin, 2015. - 20.02. - Mode of access : http ://hsozkult. geschichte.hu-berlin. de/index. asp?id=21961 &view= pdf&pn=rezensionen&type=rezbuecher
Ключевые слова: современная немецкая литература; характерология; антисемитизм; Людвиг Клагес; Пер Лео.
Обе изданные друг за другом книги Пера Лео - историко-философское исследование «Воля к сущему»1 (2013) и роман «Вода и почва»2 (2014) - имеют подзаголовки. «Мировоззренческая культура, характерологическое мышление и антисемитизм в Германии, 1890-1940 гг.» подвергаются скрупулезному анализу в 700-стра-ничном томе «Воля к сущему», который представляет собой расширенную версию докторской диссертации историка Пера Лео: в рамках академического дискурса автор ломает устойчивые и удобные представления о корнях национал-социалистической идеологии. Последовавший вскоре «Роман об одном семействе» - «Вода и почва» предлагает освещение той же темы средствами художественного слова, повествуя об истории семьи Лео на протяжении более чем двух столетий (от начала XIX до второго десятилетия XXI в.). В центре его - век ХХ: идейные корни национал-социализма и его исторические последствия раскрываются через призму судеб родного деда писателя, оберштурмбанфюрера СС Фридриха Лео, убежденного приверженца расовой теории, и его родного брата Мартина, ученого-химика, ничем не запятнавшего себя в период
1 Per Leo: Der Wille zum Wesen. Weltanschauungskultur, charakterologisches Denken und Judenfeindschaft in Deutschland, 1890-1940. - Berlin: Matthes & Seitz Verlag, 2013. - 734 S.
2
Реr Leo. Flut und Boden. Roman einer Familie. - Stuttgart: Clett-Kotta, 2014. - 350 S.
Третьего рейха. Оба текста обладают выраженными чертами жанровой гетерогенности, соединяют в себе элементы трактата, эссе, художественной прозы.
Приват-доцент кафедры философии Мюнхенского университета Томас Майер (1) выдвигает предположение, что в романе производится «перепроверка» на личном материале тех явлений и закономерностей, интеллектуальных и бытовых тенденций и феноменов, которые выявлены в исследовании. Такой «экспериментальный характер» во многом определяет границы действия и образ протагониста в романе. И наоборот, хронологическая проработка собственной генеалогии во время работы над «Волей к сущему» позволила автору увидеть в собственной семейной констелляции наглядную иллюстрацию не только к истории Германии, но и к истории идей в немецкоязычном пространстве.
Еще одну причину объединить обе книги Пера Лео в общей статье Т. Майер видит в языковых и стилистических взаимопроникновениях: заметную долю художественной энергии «Вода и почва» черпает из языка и мощи исторического анализа идей, в то время как «Воля к сущему» воздействует на читателя, опираясь на стилистические и композиционные приемы современной поэтики.
Происхождение рассказчика в романе «Вода и почва» наложено на XX век по «схеме Будденброков» (1). Сам Пер Лео по происхождению - из бюргеров, в ходе истории утративших «блеск прошлого». Отсюда гибкость: Лео открывает разнообразие возможностей там, где устоявшийся нарратив о национал-социализме способен лишь на однозначную интерпретацию. В исследовании «Воля к сущему» потомок бюргеров вступает в прямую конфронтацию с изнанкой бюргерства, показывая, что национал-социализм проникает в семью не только через государственные и социальные институты, но и через текст. «Воля к сущему» может быть прочитана как история текста и его освоения, история взаимосвязей между стилем текста и человеком как его автором, истоки которой можно найти уже во Французской академии 1753 г. (Бюффон).
По Т. Майеру, книга Лео выделяется на фоне других исследований и материалов на ту же тему благодаря предложенной автором теории антисемитизма, распределенной по разным историческим эпохам, фигурам и показанной не «сверху», а «изнутри». Лео сосредоточивает внимание на тех изгибах истории мысли, ко-
торые исподволь приобретали антисемитскую направленность. И переход границы неприкрытого насилия - через «язык как подготовку и обоснование геноцида» (1) - предстает естественной частью присущего бюргерской культуре замысла «исправить» историю, чтобы многочисленные носители вредных «потенций» (Буркхардт) исчезли с лица земли.
Кропотливо документируется интеллектуальный самообман и постепенное разложение традиционного образа мышления и связанного с ним дискурса о «высоком» и «низком», скрытым ядром которого оказывается антисемитизм. На конкретных примерах Пер Лео выявляет едва заметные сдвиги, смещения, ведущие в указанном направлении; прослеживается история влияний, от которой до сих пор никто не свободен.
Специалист по еврейской истории и культуре из Института Симона Дубнова в Лейпциге и Немецкого исторического института в Лондоне Николас Берг начинает развернутую научную рецензию (2) на исследование Пера Лео «Воля к сущему» с аллюзии на автобиографическую книгу Карла Лёвита «Моя жизнь в Германии до и после 1933 г.»1
Находясь в изгнании в Японии, Лёвит в 1940 г. готовил речь по поводу присуждения ему премии Гарвардского университета и собирался изложить в ней свой взгляд на события в Германии до и после 30 января 1933 г. В центр доклада он решил поместить не декларации Адольфа Гитлера, а речь Мартина Хайдеггера по поводу вступления в должность ректора университета во Фрайбурге, и тем самым отдал предпочтение академическому подходу перед политическим.
В центре доклада оказалось «зловещее предзнаменование» всего того, что последовало в дальнейшем. Эта роль была отведена «ректорской речи» Мартина Хайдеггера, произнесенной им в конце мая 1933 г. Задним числом К. Лёвит увидел в ней символ того всеобщего превращения, которое сам наблюдал, живя в Германии. Текст речи он лично получил от автора с «дружеским приветом». Сильнее всего в хайдеггеровском тексте его раздражала даже не внутренняя противоречивость и не пафос, но то обстоятельство,
1 Löwith K. Mein Leben in Deutschland vor und nach 1933. Ein Bericht. Neuausgabe / Mit einer Vorbemerkung von Koselleck R. und einer Nachbemerkung von Löwith A. ; Neu hrsg. von Hausmann F.-R. - Stuttgart, 2007.
что оппозиционная к власти позиция ректора университета и провозглашаемая им необходимость отстаивать самостоятельность университета тут же немедленно отрицались через апелляцию к «воле сущего» (Wesenswille). М. Хайдеггер с «такой страстью» присягал «просвещенной немецкой судьбе» и немецкой науке, будто это одно и то же, а под «духом» в современной ему Германии подразумевал не интеллект и не «утонченность» (esprit) во французском понимании, но «знающую решимость» к существу бытия.
Именно это мгновенное превращение немецкой интеллигенции, считает Н. Берг, становится предметом скрупулезного анализа на 725 страницах книги Пера Лео «Воля к сущему», состоящей из четырех частей, объединивших 16 глав.
В первой части рассмотрению подвергается дискурс большого города, концепт «личности», каким он сложился к началу 1930-х годов, и характерология как специальная область знания. Тогдашнее состояние характерологии отражено в материалах двух специальных журналов, основанных практически одновременно: это «Ежегодный альманах характерологии» (Jahrbuch der Charakterologie), который выходил в Халле с 1924 г., и «Журнал об антропологии» (Zeitschrift für Menschenkunde), издаваемый в Гейдельберге с 1925 г. Пер Лео констатирует отраженное в обоих изданиях интуитивное стремление нового, недавно ставшего научным, дискурса к утверждению собственных оснований.
Вторая часть опирается на наблюдение Лео о том, что многие важные движения немецкой мысли, размышления о неравенстве и несвободе на самом деле рождались в полной свободе и вне всякого институционального давления, и лишь впоследствии были облагорожены академической наукой. Исследователь вводит тип характерологического стиля мышления и за примерами обращается к Гёте, Шопенгауэру, Ницше и Отто Вейнингеру.
Переход к третьей части осуществляется вслед за рассуждениями Отто Вейнингера. Эта часть представляет собой очерк характерологии, направленной против евреев, которая около 1900 г. «экспертами по построению немецкого»1 была превращена в воплощение «несобственного», не только совершенно отличного от
1 Это выражение встречается также в романе П. Лео «Вода и почва»: Leo P. Flut und Boden: Roman einer Familie. - Stuttgart, 2014. - S. 79.
«своего», но и обладающего способностью прятать свое «бытие другими» за успехом. Как считает Н. Берг, в этой части книги идеи Пера Лео проходят проверку. Здесь же дана убедительная демонстрация метода: тексты высокой культуры (Гёте и Ницше) рассматриваются параллельно с текстами эпигонов (Вейнингер и Шпенглер), антисемитов (Чемберлен и Зомбарт) и известных расистов (Ганс Ф.-К. Гюнтер).
В четвертой части разработанные понятия и категории тестируются в применении к работам двух представителей «боковых ветвей» истории научной мысли - к забытой ныне «Графологии» («Graphologie») Людвига Клагеса и «Расовой психологии» («Ras-senseelenkunde») фрайбургского ученика Э. Гуссерля психолога Людвига Фердинанда Клауса (1892-1974), в начале активно поддержавшего национал-социализм.
Пер Лео заинтересованно следует за ходом «истории мысли» и теми метаморфозами, которые претерпевают идеи и представления, пока в ходе десятилетий не обретут четкие очертания и не превратятся в мировоззрение; извлекает на свет предположения и убеждения авторитетов науки и культуры, содержавшие гомеопатические дозы будущих тезисов характерологии, которые долгое время казались «оторванными от жизни». Их приверженцы ошибочно полагали, что контролируют стоящие перед характерологией задачи, упуская из виду кардинально переменившийся политический контекст.
Н. Берг видит в книге портрет национал-социализма как составной части истории внутренней жизни «немецкости»; исследование его внутренней истории, представленной не только через категории «культуры» (предположительно вечной) и «варварства» (предположительно необъяснимо агрессивного), как это чаще всего происходит. В центре внимания Лео - образованный, «интеллигентный» национал-социализм, его потребители и поставщики: «культура, которая была способна порождать такого рода преступников в больших количествах»1 и наследие которой разбросано повсюду. Что касается Гёте, главу о котором Т. Майер называет единственным слабым местом книги Лео (1), то он необходим
1 Leo P. Der Wille zum Wesen. Weltanschauungskultur, charakterologisches Denken und Judenfeindschaft in Deutschland, 1890-1940. - Berlin, 2013. - S. 32.
здесь не потому, что от него берет начало роковая тенденция, но потому что в панораме немецкой мысли на рубеже XIX и XX вв. он являет собой «структурообразующую величину» (2).
Н. Берг отмечает, что стиль книги Лео временами по своей решительности напоминает прозу Готфрида Бенна, знаковый автобиографический текст которого «Двойная жизнь» («Doppelleben», 1950) также подвергается здесь анализу. Лео видит в нем историографический эквивалент немецкого «романа воспитания», но как бы противоположной направленности: рефлексирующий протагонист Бенна не воспринимает собственную жизнь как волеизъявление, а напротив, деконструирует ее как часть самовосприятия современности.
Вопреки известной формуле Томаса Манна, между 1890 и 1940 гг. не существовало «двух Германий»: Германия в эти десятилетия была в единственном экземпляре, и в своем историческом обличье распространяла расизм, разрушительный не только по причине лежащих в его основе убеждений, но и потому, что в данном случае он произрастал в культуре, выдающей себя за целостную, считает П. Лео (2).
«Воля к сущему» помещает читателя «в перспективу современников нацизма, заключенных в границах своего мировоззре-ния»1 и представляет собой «аналитический обвинительный акт» (2). При этом анализируются не общеизвестные тезисы национал-социалистической идеологии, а те малоизвестные и неожиданные порой моменты и обстоятельства интеллектуальной истории, когда идеология проявляется в мыслях и действиях.
По этой причине, считает Н. Берг, «Графология» Людвига Клагеса играет в книге роль не просто одного из объектов академического исследования, но становится «лейтмотивом»2 всего изложения. Аналогичную роль «оси рассуждений» могли бы играть работы экономиста Вернера Зомбарта (1863-1941) или этнопсихолога Вилли Гельпаха (1877-1955), одного из основателей «психологии среды»: главная мысль и качество книги от этого бы не изменились (2). Примеры, которые приводит Лео, не имеют решающего значения. Гораздо важнее тезис о том, что в характерологии (как в зер-
1 Leo P. Op. cit. - S. 24.
2 Leo P. Op. cit. - S. 15.
кале) отражается тот специфический стиль мышления, который был характерен для Германии на рубеже XIX и XX вв. Его воздействие связано с тем, что авторы влиятельных мировоззренческих концепций необоснованно распространяли представление о категориальном неравенстве людей на все области знания. В результате почитаемый их приверженцами возвышенным благородный холизм философских глубин и научной целостности мышления совмещается с навязчивым представлением о еврее как о «другом» - в политике, философии, науке и искусстве. Обе названные устойчивые мыслительные конструкции в тогдашней Германии стремились слиться воедино сильнее, чем где бы то ни было еще (в силу особого ощущения целостности культуры) и тем самым с разных сторон «поддержали» форму и содержание такого стиля мышления1.
Н. Берг не согласен с Лео только в одном - там, где писатель, полемизируя с первыми послевоенными исследованиями национал-социализма, пытается представить, что реально существовавший национал-социализм не имел собственного идейного ядра и не обладал «собственной оригинальной программой»2, рецензент отмечает противоречие. По его мнению, «Воля к сущему» сама по себе это опровергает, поскольку Лео анализирует вовсе не «духовную пустоту», а конкретные идеи.
Главная тема - народная культура самоутверждения коллектива - не может быть понята без обсуждения другой: попытки, с полным осознанием и священной серьезностью предпринятой в Германии (а потом и в Европе) насильственно искоренить и уничтожить еврейскую составляющую. Чтобы подобное стало возможным, решающее значение имел - и это отражает подзаголовок книги - бытовой антисемитизм, который к 1900 г. прочно укоренился в образованной бюргерской среде Германии, что убедительно демонстрируется в книге на многочисленных примерах.
П. Лео стремится разобраться даже не в том, почему немцы стали нацистами, а в том, почему они в эти десятилетия отнимали у
1 См., напр.: Doerry M. Übergangsmenschen. Die Mentalität der Wilhelminer und die Krise des Kaiserreichs: In 2 Bd. - Weinheim, 1986; Heinrichs W.E. Das Judenbild im Protestantismus des deutschen Kaiserreichs: Ein Beitrag zur Mentalitätsgeschichte des deutschen Bürgertums in der Krise der Moderne. - 2 erg. Aufl. - Gießen, 2004.
2 Leo P. Op. cit. - S. 16.
евреев их собственность, изгоняли их, а потом хотели убить, и в каких областях реальности и духовной жизни эти тенденции находили свои источники и свое отражение.
П. Лео исходит из того, что любое истолкование, основанное на антиномичности «культуры» и «варварства», заранее обречено на провал. Он предлагает читателю новое целое, составленное из того и другого: сплетенную из «культуры» и «варварства» историю сложившейся к 1900 г. в бюргерской образованной Германии опасной тенденции определять собственное «немецкое» едва ли не исключительно через отрицание «еврейского» - как предположительно противоположный субстрат всего того, что понималось как «еврейское» и от чего стремились избавиться, - сперва в мысленных построениях, потом экономически, потом через посредство права и, наконец, при помощи прямого насилия.
Н. Берг считает, что Пер Лео осознанно отвергает идею написать упорядоченный научный труд в пользу возможности представить множество взаимопроникающих тем в своей книге таким образом, чтобы было ясно: речь идет об одном. Благодаря этому ему удалось высветить ядро национал-социализма и «естественность» его осуществления, что ставит его исследование в один ряд с упоминавшейся выше автобиографией Карла Лёвита, которая заканчивается фразой: «Политические и социальные изменения в Германии в предлагаемых набросках предстают преимущественно как отделение "немецкости" от "еврейскости"»1.
Но если К. Лёвит, лично переживший драматические обстоятельства, почти извиняется перед читателем за то, что он, сам происходя из еврейской семьи, делает лейтмотивом своего свидетельства именно эту тогдашнюю одержимость немцев, то со стороны Лео подобная постановка вопроса кажется не просто естественной (за счет дистанции в историческом времени, генеалогической принадлежности автора к бюргерству, аналитической формы исследования), но и чрезвычайно важной, подчеркивает Н. Берг. Такая постановка вопроса важна и как проявление высокой требовательности к себе, присущей той культуре, к которой принадлежит автор, и как необходимая часть социализации родившегося в начале 1970-х годов немца.
1 ЬбшШ К. Ор. ей. - Б. 136.
Исследование Лео не оставляет сомнений в том, что в немецкой истории фактически нет спасающей, «правильной» в социально-историческом смысле страницы, которую человек получал бы от рождения или же потом мог принять интеллектуально, и которая давала бы ему основание, будучи немцем, поставить себя вне этой глубоко скомпрометировавшей себя традиции. Вводя в свое аналитическое исследование собственного дедушку в качестве персонажа и мотив унаследованной от него библиотеки, Пер Лео с самого начала «Воли к сущему» дает понять, что эта традиция не просто символически присутствует в артефактах настоящего - она пронизывает все общекультурное наследие и таким образом пребывает в настоящем, в самом авторе и в читателях книги, на которых уже оказала и продолжает оказывать воздействие. И наиболее сильно это воздействие именно там, где человек твердо убежден, что все это давно миновало и окончательно прошло.
Е.В. Соколова
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЕ МАТЕРИАЛЫ
2016.01.032. ЛИТЕРАТУРА О М. ГОРЬКОМ, 2001-2005: МАТЕРИАЛЫ К БИБЛИОГРАФИИ / БАН; Сост. Валуйская Е.Б.; Отв. ред. Бахарева Г.В. - СПб., 2014. - 190 с.
Библиографический указатель является хронологическим продолжением вышедших ранее указателей, подготовленных, как и настоящее издание, отделом БАН при ИРЛИ1. По принципам отбо-
1 См.: Литература о М. Горьком: Библиогр., 1955-1960 / Сост. Лукир-ская К.П., Морщихина А.С.; Под ред. Муратовой К.Д. - М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1965; Литература о М. Горьком: Библиогр., 1961-1965 / Сост. Лукирская К.П., Миллер О.В., Морщихина А.С.; Под ред. Муратовой К.Д. - Л.: БАН, 1970; Литература о М. Горьком: Библиогр. указ., 1966-1970 / Сост. Морщихина А.С., Миро-ненко Л.Г., Лукирская К.П.; Под ред. Муратовой К.Д. - Л.: БАН, 1985. - Ч. 1-2; Литература о М. Горьком: Библиогр. указ., 1971-1975 / Сост. Морщихина А. С., Мироненко Л.Г.; Под ред. Муратовой К.Д., Бахаревой Г.В. - Л.: БАН, 1987; Литература о М. Горьком: Библиогр. указ. 1976-1990 / Сост. Валуйская Е.Б., Мироненко Л.Г., Морщихина А.С.; Редкол.: Муратова К.Д., Бахарева Г.В.; Библиогр. ред. Бахарева. Г.В. - СПб.: Наука, 2005. - Ч. 2-3; Литература о М. Горьком: Библиогр. указ., 1991-1995 / Сост. Валуйская Е.Б; Отв. ред. Бахарева Г.В. - СПб.: БАН, 2008; Литература о М. Горьком, 1996-2000: Материалы к библиогр. / БАН; Сост. Валуйская Е.Б.; Отв. ред. Бахарева Г.В. - СПб.: БАН, 2011.
