CC BY
33
2016.01.012. ИЗМОЗИК B.C. «ЧЕРНЫЕ КАБИНЕТЫ»: ИСТОРИЯ РОССИЙСКОЙ ПЕРЛЮСТРАЦИИ. XVIII - НАЧАЛО XX в.: МОНОГРАФИЯ - М.: Новое литературное обозрение, 2015. - 696 с. (Серия «Historia rossica»)
Ключевые слова: Российская империя; XVIII - начало XX в.; перлюстрация; «черные кабинеты».
В монографии док. ист. н. B.C. Измозика исследуется перлюстрация в императорской России: режим ее строжайшей секретности, способы вскрытия частной и дипломатической корреспонденции, обнаруженные благодаря перлюстрации заговоры, жизнь и служба чиновников «черных кабинетов». Это первая монографическая работа, посвященная истории «черных кабинетов» в России. Книга состоит из предисловия, введения, шести глав («"Неприкасаемая тайна". Официальная служба перлюстрации в Российской империи: возникновение и развитие в XVIII-XIX вв.»; «Служба перлюстрации в конце XIX - начале XX в.»; «Служба перлюстрации и дешифровки дипломатической почты в XIX - начале XX в.»; «Чиновники "черных кабинетов"»; «Роль "черных кабинетов" в политической и общественной жизни»; «Перлюстрация в лицах») и заключения. В ней также имеются шесть приложений, библиография, именной указатель.
Перлюстрация (от латинского perlustro - обозреваю) - вскрытие писем без ведома пишущих - возникла в глубокой древности с началом почтовой переписки. Создателем системы перлюстрации считают кардинала Ришелье. В 1628 г. он провел почтовую реформу, запретив пересылку писем помимо почты. Одновременно по его приказу при Парижском почтамте появилась специальная комната для тайного просмотра пересылаемой корреспонденции. Так возникло выражение «черный кабинет» - помещение, где проводилась перлюстрация. Сам Ришелье цинично называл эту операцию «размягчением сургуча». С середины XVII в. подобные службы появились почти во всех европейских странах.
В России следы перлюстрации обнаруживаются с XVI в. Но системный характер тайное вскрытие почтовой переписки приобрело с середины XVIII в. Эпоха дворцовых переворотов после смерти Петра I усиливала недоверие очередного государя к окружающим. Вокруг трона шла подковерная борьба различных поли-
тических групп, как правило, пользовавшихся поддержкой тех или иных европейских дворов. В этот момент власть более всего интересовалась перепиской иностранных дипломатов. Перлюстрация была важнейшим, наряду с сообщениями зарубежных агентов, источником информации для принятия внешнеполитических решений. Перлюстрировалась вся зарубежная корреспонденция вне зависимости от положения получателя и отправителя. Екатерина II читала дешифрованные депеши иностранных дворов к послам в Санкт-Петербурге. Зачастую ранее, чем сами послы. С 1770-х годов Екатерина II внимательно следила за корреспонденцией фрондирующих аристократов и своего сына Павла. С именем Екатерины II связано и учреждение постоянной службы перлюстрации в Российской империи. Этой датой можно считать 1779 г., когда императрица повелела доставлять ей с Санкт-Петербургского почтамта секретно вскрытую корреспонденцию. Чтение императрицей чужих писем было одним из любимых и постоянных ее занятий. Всего же к концу XVIII в. российские чиновники «черных кабинетов» перлюстрировали переписку иностранных дипломатов 30 государств (с. 85).
Перлюстрация того времени - это не только извлечение из писем сведений о настроениях различного рода обывателей, не только отслеживание высказываний иностранных дипломатов. Вскрытие корреспонденции имело также целью не допустить нелегальную пересылку денег.
Главной особенностью перлюстрации было то, что она проводилась строго секретно и в нарушение официально существовавшего законодательства. Секретные инструкции для чиновников-перлюстраторов были важнее законов. Государство всегда официально отрицало существование перлюстрации, иначе она потеряла бы свой смысл. Поэтому перлюстрация и все, что было с ней связано, считались одной из важнейших государственных тайн.
Автор считает, что официальная военная цензура не является перлюстрацией в полной мере, так как цензура вводится специальным публикуемым постановлением, на корреспонденции ставится специальный штамп «Проверено военной цензурой»; в самом тексте при необходимости делаются вымарывания. Всегда официально контролировалась также переписка военнопленных и заключенных. Вскрытие корреспонденции могло производиться и на осно-
вании постановления прокуратуры или суда по представлению следственных органов в отношении лиц, подозреваемых в совершении преступлений.
По мнению автора, перлюстрация, проводившаяся на основе прямых распоряжений императора, являлась, как писали в секретных документах XIX в., «непроницаемой тайной», но была юридически законной с точки зрения абсолютной монархии. Она «стала незаконной после издания Манифеста 17 октября 1905 г., которым российская монархия была ограничена» (с. 14).
Еще в августе 1826 г. Особый комитет при правительстве разработал специальные правила по осуществлению перлюстрации. Определяющим было подтверждение двух традиционных условий: сохранение перлюстрации в величайшей тайне и то, что она должна быть сосредоточена в одном управлении, т.е. в почтовом ведомстве.
Почтовая цензура стала официальным прикрытием «черных кабинетов». Одним из важнейших факторов ее появления в конце XVIII - начале XIX в. был страх перед «заразой» Французской революции. С начала существования почтовая цензура входила в состав почтового ведомства, которое также претерпевало многочисленные реорганизации.
Общее руководство перлюстрацией на протяжении десятилетий принадлежало главному директору почт, президенту Главного почтового правления и главноначальствующему над Почтовым департаментом, министру внутренних дел и министру почт и телеграфов. Непосредственное же руководство перлюстрацией в течение ряда лет осуществляли почт-директора.
Попытки нарушить монополию почтового ведомства в этом деле предпринимались неоднократно. Губернаторы, генерал-губернаторы, жандармские офицеры пытались требовать от почтмейстеров доставления им корреспонденции или копий писем, затрагивающих местные проблемы.
Главными «заказчиками» на перлюстрацию корреспонденции являлись III Отделение (с 1880 г. - Департамент государственной полиции), Корпус жандармов и затем охранные отделения. «Черные кабинеты» МВД занимались всей почтовой перепиской, включая зарубежную и дипломатическую, а криптографы МИДа трудились над расшифровкой телеграфных сообщений иностран-
ных дипломатов и разрабатывали собственные шифры. Зарождение особой службы перлюстрации дипломатической переписки можно датировать началом XIX в. Официальные послания иностранных дипломатов проходили через «черный кабинет» Санкт-Петербургского почтамта, а затем поступали в МИД. Телеграфными шифрованными донесениями занимались в дешифровальном отделении МИДа. На протяжении десятилетий сохранялось ведомственное и персональное сотрудничество Особой канцелярии МИДа с «черными кабинетами» Главного управления почт и телеграфов, а также с чиновниками III Отделения, а затем Департамента полиции.
Работа дешифровальщиков дипломатической почты являлась постоянным соревнованием с криптографическими службами крупнейших европейских, азиатских и американских государств. Расшифрованные телеграммы регулярно докладывались императорам. Российские дешифровальщики «успешно справлялись со своими обязанностями и предоставляли политическому руководству страны огромный фактический материал для анализа и последующей выработки оптимальной внешней политики» (с. 295).
За 1858-1859 гг. во всех «черных кабинетах» империи, кроме Варшавы, было вскрыто и прочитано более 106 тыс. писем и дипломатических депеш, за 1862-1863 гг. - более 151 тыс., за 18641865 гг. - более 146 тыс. В среднем в день читалось более 200 писем. При этом подчеркивалось, что результат надзора «действителен в высшей степени и представляет осязательные результаты» (с. 171).
Перемены на троне требовали вводить в курс секретных дел нового государя. Поэтому в архивах сохранились доклады о положении с перлюстрацией в империи, датированные июнем 1882 и январем 1895 гг. В это время ежегодно просматривалось около 380 тыс. конвертов, из которых делалось в среднем 3600 копий и выписок (с. 179).
Расширение масштабов работы потребовало привлечения особо надежных почтово-телеграфных служащих. К концу 1915 г. таких косвенных участников, как их называли, по всем перлюстрационным пунктам насчитывалось около 60 человек. Из них около половины находились в Петербурге. Здесь доверенные чиновники были в каждой экспедиции почтамта: городской почты, международной корреспонденции, доставки высочайшей корреспонденции.
К началу XX в. в империи на постоянной основе существовало восемь официальных секретных перлюстрационных пунктов - в Санкт-Петербурге, Москве, Варшаве, Казани, Киеве, Одессе, Тифлисе и Харькове. «Черные кабинеты» прятались под вывеской цензуры иностранных газет и журналов при Петербургском и Московском почтамтах, при почтовых конторах в Варшаве, Киеве, Одессе, а также действовали под видом секретных экспедиций при почтовых конторах Казани, Тифлиса и Харькова. Во второй половине 1908 г. перлюстрационный пункт в Казани был закрыт. В ряде случаев чиновники «черных кабинетов» выезжали в командировки в связи с поездками по стране Николая II. Все перлюстрационные пункты (кроме Тифлисского в 1909 г.) открывались и закрывались по повелению императора.
Согласно секретным правилам, ни при каких условиях нельзя было вскрывать письма трех человек в Российской империи: царя, министра внутренних дел, начальника III Отделения, а после его упразднения - директора Департамента полиции. Корреспонденция всех остальных подданных, в том числе и членов императорской фамилии, при необходимости могла быть прочитана. В таких условиях создавалась возможность на протяжении многих лет использовать перлюстрацию в личных целях, что происходило и при П. А. Столыпине.
Вся перлюстрация делилась на «алфавит» и случайную выборку. «Алфавит» означал список лиц, чья корреспонденция подлежала обязательному просмотру. Этот список составлялся в основном министром внутренних дел и Особым отделом Департамента полиции. По стране в разные годы он насчитывал от 300 до 1 тыс. фамилий и адресов (с. 194). В него входили деятели революционных, либеральных, монархических партий, редакторы газет и общественные деятели, депутаты Государственной думы, члены Государственного совета, придворные и т.д. В провинциальных «черных кабинетах» указания по «алфавиту» получали от старшего цензора Санкт-Петербургского почтамта, руководившего всей службой перлюстрации. Сам «черный кабинет» в столице располагался в главном здании Санкт-Петербургского почтамта.
На протяжении десятилетий рос объем перлюстрации. В начале XX в. каждый день в официальных «черных кабинетах» вскрывалось от 100 до 500 писем при почтамтах Варшавы, Киева,
Москвы, Одессы, Харькова, Тифлиса и от 2 тыс. до 3 тыс. писем в Петербурге (с. 202). Поступившую корреспонденцию надо было вскрыть, прочитать, при необходимости сделать выписки, сфотографировать, проявить скрытый «химический» текст, расшифровать (если текст был зашифрован), снова вложить в конверт, заклеить и вернуть на почтамт для дальнейшего следования по назначению. Очень редко письма задерживались и конфисковывались. В таких случаях на выписке делалась отметка о задержании письма до особого распоряжения. Вся эта работа предполагала теснейшее сотрудничество с Особым отделом Департамента полиции. В среднем один человек читал в день около 250 писем (с. 293). Сама техника вскрытия корреспонденции также претерпевала изменения. Но стопроцентного качества заделки вскрытой корреспонденции не было.
Большинство писем после вскрытия задерживалось в «черном кабинете» не более двух часов. Содержавшие интересные сведения откладывались для снятия копий отмеченных мест. В среднем на 100 вскрытых конвертов делалась одна выписка. Такие выписки или копии назывались меморандумами. Просмотренные письма после всех манипуляций заклеивались, а чтобы не подвергать письмо вторичной перлюстрации, в одном из уголков или на ребре ставился условный знак - точка (так называемая «мушка»). Отборщики писем не должны были знать о «мушке». Копий или выписок в делах цензуры в 1880-1890-е годы не оставляли. Собранные за день выписки, обычно семь-восемь (по другим сведениям - от трех до двадцати), немедленно отправляли с курьером на квартиру министра внутренних дел. Курьером был обычно один из сторожей «черного кабинета». Позднее пакет доставлялся в канцелярию министра. Старший цензор вел специальные записи для составления годового отчета.
Директору Департамента полиции направляли другой экземпляр выписок из писем, задержанных по указанному им списку или показавшихся подозрительными. Большинство таких писем отправляли в подлинниках. Письма с «химическим» текстом или с шифром фотографировались либо отправлялись в Особый отдел Департамента полиции. В среднем в Департамент доставлялось 1015 выписок. Доставленные выписки и письма просматривались министром внутренних дел, товарищем министра, директором Депар-
тамента. Затем их передавали в «архив секретных сведений, доставленных цензурой» (с. 208). Здесь они регистрировались и разбирались для занесения в карточный алфавит. Одна из копий оставалась в Департаменте, другую направляли в соответствующее охранное отделение «для соображений по розыску». Для проявления писем со скрытыми знаками был организован специальный кабинет, где после прочтения «вновь восстанавливался химический текст». Не имеющие значения подлинные письма возвращали в почтамт, а не подлежащие выдаче - оставляли в Департаменте. Часть писем копировали, фотографировали и затем передавали на почту.
Вся поступавшая перлюстрация сосредотачивалась в V отделении Особого отдела Департамента полиции. Журналы по простым письмам и «химическим» велись отдельно. Регистрация «химических» писем была более подробной. Фамилии, упоминаемые в письмах, заносились в карточный алфавит. Именные карточки составлялись на автора письма, получателя, на все имена и фамилии, упоминаемые в тексте. Однако так подробно расписывались только письма революционных деятелей. Письма государственных и общественных деятелей проходили подобную обработку лишь при наличии соответствующей резолюции министра. Они, как правило, не регистрировались, подшивались в отдельные дела, формировавшиеся по хронологии. В ряде случаев перлюстрация от министра внутренних дел в Департамент полиции не поступала. После первичной разработки и копирования перлюстрационные материалы шли в другие отделения Особого отдела, где велась разработка по партиям. Копии писем, касавшиеся деятельности эсеров, анархистов, террористических организаций, направлялись во II отделение Особого отдела, социал-демократов - в III отделение, национальных партий - в IV отделение. Здесь шла дальнейшая разработка этой переписки - уже розыскного плана. Если перехваченные письма не могли быть отнесены к каким-либо партиям, но их разработка представляла интерес для Департамента, копии писем откладывались в общих делах. Наибольшее количество выписок приходится на 1907 г. (14 221), затем идет спад до 1910 г., а потом -опять некоторый подъем. Одновременно растет количество шифрованных и «химических» писем, а также писем, перлюстрированных по требованию министра внутренних дел (с. 225).
На основе материалов перлюстрации для императора в Департаменте полиции ежегодно составляли обзоры государственной жизни России. Один экземпляр отчета направляли государю, другой сохраняли в Департаменте. Общим правилом было снабжение перлюстрационными сведениями председателя Совета министров.
Перлюстрационные пункты в начале XX в. трудились на несколько ведомств одновременно. Общий штат сотрудников, непосредственно занимавшихся перлюстрацией, в начале XX в. менялся незначительно. Если в 1908 г. он составлял 39, то к концу 1916 г. -46 человек. К ноябрю 1915 г. количество так называемых косвенных участников составляло 89 человек: 24 сторожа, семь руководителей почтамтов и почтовых контор и 58 сотрудников почтовых экспедиций (с. 224).
В годы Первой мировой войны независимо от создания официальной военной цензуры «черные кабинеты» продолжали свою деятельность.
Руководство «черных кабинетов» почти до конца существования Российской империи продолжало выдвигать планы по расширению и активизации их деятельности. Департамент полиции денег на чтение частной корреспонденции старался не жалеть. К концу 1915 г. общие учтенные негласные расходы на перлюстрацию составляли 174 052 руб. в год (с. 251).
В 1913 г. перлюстрацией занимались 44 чиновника, в том числе в Варшаве - восемь, Киеве - три, Москве - восемь, Одессе -шесть, Санкт-Петербурге - 14, Тифлисе - два, Харькове - три (с. 306).
Занятия перлюстрацией требовали ряда особых качеств от сотрудников. На первом месте стояли политическая благонадежность и умение держать язык за зубами. Вторым важнейшим требованием к кандидатам на должность было знание нескольких иностранных языков. Старший цензор Петербургского почтамта М.Г. Мардарьев в одной из докладных записок в 1914 году отмечал, что «для службы по цензуре... и по Особой части при ней знание хотя бы трех европейских языков необходимо» (с. 315).
Из 106 человек, поступивших на службу в «черные кабинеты» в XIX и в начале XX в., детей потомственных дворян было 48 (45,3%), детей личных дворян - 17 (16%), мещан - 25 (23,6%); выходцев из сословия почетных граждан - пять человек (4,7%), из духовенства - четыре (3,8%), из купечества - два (1,9%), из кресть-
ян - два человека (1,9%). Происхождение трех человек неизвестно. По вероисповеданию за весь период православных было 47 (44,3%), лютеран различного толка - 50 (47,1%), католиков - семь (6,6%) и один человек (0,9%) представлял армяно-григорианскую церковь. Конфессиональная принадлежность одного человека неизвестна. Недвижимостью владели всего 12 чиновников (11,3%). Высшее образование имел 21 (19,8%). Среднее и незаконченное среднее образование получили соответственно 29 (27,3%) и 31 человек (29,2%). Домашнее и начальное образование имели соответственно 8 (7,5%) и 10 (9,4%). Более половины - 61 человек (57,5%) -начали службу в «черных кабинетах» до тридцатилетнего возраста. 35 человек (33%) избрали эту стезю в возрасте от 30 до 50. И только семь (6,6%) поступили сюда уже в весьма зрелые годы -после 50 лет (с. 325-326).
Служба в «черных кабинетах» была престижной, а средств поощрения было достаточно много. Должности цензоров класса не имели. В результате младший цензор мог иметь чин действительного статского советника, т.е. четвертого класса. Были и другие льготы. Например, когда в апреле 1877 г. началась Русско-турецкая война, тотчас - 17 апреля - последовало высочайшее повеление об освобождении цензоров от призыва. Кроме этого, в рамках почто-во-телеграфного ведомства служащие перлюстрации имели несравнимо более высокое, чем у других сотрудников, жалованье и возможность достаточно быстрого продвижения по служебной лестнице.
В начале XX в. из общего состава чиновников «черных кабинетов» заметно выделился не только своими разносторонними способностями, но и повышенными амбициями В. И. Кривош. Знаток более 20 языков, создатель собственной стенографической системы, пробовавший силы в поэзии и драматургии, организатор стенографических бюро в Государственной думе и Государственном совете в 1906 г., изобретатель технических усовершенствований в деле перлюстрации, он выступал как криптограф, поддерживал особые связи с Департаментом полиции, с контрразведками Военного и Морского министерств. Ему были присущи авантюризм, тщеславие, желание быть при власти в каждый момент времени (с. 353-354).
Известны лишь два случая, когда чиновники-перлюстраторы отказались от этой деятельности. Первый - с М.М. Милевским, другой - с П.Н. Миллером.
Понимание существования постоянного контроля за перепиской всегда присутствовало в российском обществе. Перлюстрация не являлась абсолютно «непроницаемой тайной». И в этой связи автор ставит вопрос: каков же был для властных структур коэффициент полезного действия перлюстрации? По его мнению, «в целом массив перлюстрации давал достаточно объективную картину реальных настроений политически активного, образованного российского общества» (с. 409).
Перлюстрация помогала обнаруживать и реальных разведчиков потенциального противника. Одним из крупнейших успехов службы перлюстрации министр внутренних дел И.Н. Дурново назвал в своем докладе от 5 января 1895 г. раскрытие в западных губерниях и на юге России разведывательной сети, которой руководили офицеры Австро-Венгерской империи.
Но перлюстрация, в первую очередь, использовалась для решения внутриполитических задач: для выявления антигосударственных замыслов, нелегальных организаций, розыска реальных или мнимых противников существующего политического строя и т.п. Сама по себе перлюстрация не могла решить все задачи политического розыска, но осведомление и перлюстрация в их взаимосвязи давали возможность бороться с антиправительственными организациями.
В Государственном архиве Российской Федерации в фонде Департамента полиции хранятся специальные дела, содержащие копии перлюстрированных писем, начиная с 1882 г. С конца 1890-х годов перлюстрация фиксирует увеличение количества писем, отражающих нарастание оппозиционных, антиправительственных настроений, веру в приближение коренных преобразований российской жизни.
О настроениях российского общества в годы Первой мировой войны свидетельствует отчет о перлюстрации за 1915 г. Так, крестьянин М. Новиков из Тульской губернии обращался к А.Ф. Керенскому со словами: «Требуйте мира, мира во что бы то ни стало... Народ пойдет за теми из вас, которые первые будут иметь мужество требовать мира» (с. 520).
История службы перлюстрации императорской России закончилась в конце февраля 1917 г. Роль перлюстрации в Российской империи до 1917 г. определялась прежде всего характером политической системы, ее авторитарностью, а также изменениями, происходившими во всех сферах жизни россиян. Перлюстрация давала огромный материал о настроениях различных групп российского общества. Но при нерешенности назревших экономических, социальных, политических проблем никакая перлюстрация и использовавшие ее для проведения репрессий органы политического сыска не могли остановить разрастание политического кризиса в империи.
Временное правительство хотело придать перлюстрации исключительно законный характер. После Октябрьской революции большевики несколько месяцев не уделяли серьезного внимания перлюстрации. Наоборот, 4 апреля 1918 г. был принят декрет Совнаркома «О тайне почтовой переписки». После нескольких месяцев ведомственной неразберихи перлюстрация была поставлена на службу новой власти (с. 566).
В.М. Шевырин
2016.01.013. МАКРЕЙНОЛЬДС Л. ЧИСТО РУССКОЕ УБИЙСТВО: НАСТОЯЩЕЕ ПРЕСТУПЛЕНИЕ И НАКАЗАНИЕ В РОССИИ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XIX - НАЧАЛА ХХ в. MCREYNOLDS L. Murder most Russian: True crime and punishment in late imperial Russia. - Ithaca; L.: Cornell univ. Press, 2013. - XIV, 274 p.
Ключевые слова: Россия, вторая половина XIX - начало XXв.; российское правосудие; институт присяжных заседателей.
В монографии американского историка Луизы Макрейнольдс (профессор ун-та Северной Каролины в Чапел-Хилл) исследуется функционирование пореформенной системы российского правосудия, глубоко анализируется реакция общества на «сейсмические сдвиги, запущенные Великими реформами» (с. 6). В центре внимания автора - громкие судебные процессы второй половины 18601910-х годов по убийствам «на бытовой почве» либо с корыстными целями, которые рассматривались новым институтом присяжных заседателей. Поскольку эти процессы вызывали живой интерес у
