CC BY
46
ИССЛЕДОВАНИЯ СОЦИАЛЬНОЙ ИЗОЛЯЦИИ В СОВРЕМЕННОЙ СОЦИОЛОГИИ
2016.01.014. ПАРИДЖИ П., ХЕНСОН У. СОЦИАЛЬНАЯ ИЗОЛЯЦИЯ В АМЕРИКЕ1.
PARIGI P., HENSON W. Social isolation in America // Annual rev. of sociology. - Palo Alto (CA), 2014. - Vol. 40, N 1. - P. 153-171.
Ключевые слова: изоляция; одиночество; новые социальные медиа (НСМ); фрагментация.
В своей статье Паоло Париджи и Уорнер Хенсон (Стэнфорд-ский университет, США) предлагают новый подход к исследованию социальной изоляции, в большей, по их мнению, степени отвечающий современной ситуации расширения возможностей для установления широкой сети межличностных контактов. Существенное внимание авторы уделяют анализу роли новых социальных медиа (НСМ) в формировании специфического для современности типа включенности / изоляции [с. 153].
В первом параграфе статьи - «Вопрос нашего времени» -приводится описание основных теоретических и эмпирических исследований одиночества и изоляции в американской социологии. Слияние двух трендов научного поиска ХХ в. - изучения специфики социальной жизни Америки и оценки влияния технологических инноваций на социальные связи - обуславливает появление нового широкого исследовательского поля. Таким образом, в представленном в статье анализе социальной изоляции органически соединя-
1 Подготовка данного реферата является частью исследования, проводившегося при поддержке Российского научного фонда в рамках проекта «Многообразие видов социокультурной сплоченности в условиях российских реформ: Концептуализация и квалиметрия», грант № 14-18-03784.
ются идея исключительности американского опыта1 и теоретические соображения о трансформации характера общественной сплоченности в современных условиях2.
«Американская исключительность», утверждают авторы, апеллируя к работам Р. Сеннета, проявляется в том, что для граждан США время, отведенное на частную жизнь, оказывается сопоставимым с тем, что в Европе XVIII в. уделялось «публичной» или общественной жизни, т.е. затрачивалось на взаимодействие с людьми за пределами семейно-дружеского круга3. Это обуславливает большую в сравнении с европейцами подверженность американцев социальной изоляции4.
Новые технологии в целом и НСМ в частности кардинально изменили способы, с помощью которых американцы взаимодействуют друг с другом, и смысл, который они вкладывают в эти отношения. В современном американском обществознании конкурирующие представления о воздействии технологических инноваций на индивида служат основой содержательной дискуссии о взаимосвязи между социальной изоляцией и фрагментацией общества по политическим, расовым и другим основаниям. При этом, что характерно, образ технологии как силы, способной подорвать социальные связи, возникает до появления Интернета5. На современном
1 Bellah R.N. Habits of the heart: Individualism and commitment in American life. - Berkeley: Univ. of California press, 2007; Lipset S.M. American exceptionalism: A double-edged sword. - N.Y.: Norton, 1997; Riesman D., Glazer N., Denney R. The lonely crowd: A study of the changing American character. - Rev. ed. - New Haven (CT): Yale univ. press, 2001.
Eisenstadt S.N. Comparative civilizations and multiple modernities. - Boston (MA): Brill, 2003; Giddens A. The consequences of modernity. - Stanford (CA): Stanford univ. press, 1990; Schmidt K.A. Alienational normlessness, isolation and estrangement: A neo-Thomistic approach // J. of sociology - Sydney, 2012. - Vol. 2, N 1. -P. 36-54.
3 Sennett R. The fall of public man. - N.Y.: Norton, 1992.
4 Olds J. The lonely American: Drifting apart in the twenty-first century. - Boston (MA): Beacon, 2010; Pappano L. The connection gap: Why Americans feel so alone. - New Brunswick (NJ): Rutgers univ. press, 2001.
5 Segal H.P. Future imperfect: The mixed blessings of technology in America. -Amherst: Univ. of Massachusetts press, 1994.
этапе многие ученые видят мощный инструмент трансформации человеческой жизни и отношений в новых социальных медиа1.
П. Париджи и У. Хенсон ставят перед собой задачу объяснить сохранение интереса американских обществоведов к проблематике социальной изоляции, а также выявить роль технологий в обеспечении привлекательности этой темы для широкой аудитории. В конечном итоге ключевой вопрос статьи сводится к тому, делают ли НСМ американцев более одинокими или социально изолированными [с. 155].
Предлагая собственную концепцию рассмотрения социальной изоляции, авторы объединяют две исследовательские перспективы, учитывая как структурные характеристики отдельных сетей межличностных контактов, так и субъективные переживания включенных в них индивидов. В качестве основополагающих принимаются два допущения: социальные связи генерируют общую систему смыслов для тех, кто эти связи формирует2; объединение разрозненных систем смыслов, сформировавшихся в различных социальных контекстах, провоцирует когнитивный диссонанс3, приводящий к развитию чувства одиночества.
Развернутому изложению авторской позиции предшествует детальный обзор теоретических и эмпирических работ, изложенный в трех следующих параграфах статьи: «Изоляция как побочный продукт современности», «Изоляция как структурная позиция», «Технологии и социальная изоляция».
Перечисляя те факторы, которые позволили «болезни социальной изоляции завладеть обществом» [с. 156], П. Париджи и У. Хенсон упоминают зафиксированный Ф. Тённисом переход от
1 Marche S. Is Facebook making us lonely? // The Atlantic. - Wash., 2012. -N 5. - Mode of access: http://www.theatlantic.com/magazine/archive/2012/05/is-face book-making-us-lonely/308930/ [Accessed 30.10.2015]; Wellman B., Boase J., Chen W. The networked nature of community: Online and offline // IT a. society. - L., 2002. - Vol. 1, N 1. - P. 151-165.
White H.C. Times from reflexive talk. - N.Y.: Columbia univ. press, 1995. -(Center for the social sciences: Pre-print series); White H.C. Where do languages come from? - N.Y.: Columbia univ. press, 1995. - (Center for the social sciences: Pre-print series).
Bearman P.S., Moody J. Suicide and friendships among American adolescents // American j. of public health. - Birmingham (AL), 2004. - Vol. 94, N 1. - P. 89-95.
общины к обществу, а также появление концепции личности, подразумевающей определенную степень свободы в частной сфере. Ряд обществоведов, указывают авторы, связывает социальную изоляцию с понятиями аномии и отчуждения1. Эта тенденция была заложена еще на начальном этапе развития американской социологии. Так, в 1930-х годах Л. Вирт утверждал, что высокая плотность населения, специализация и культурная неоднородность, присущие современной городской жизни, подрывают семейные узы и тем самым приводят к изоляции индивида2. Проблематика социальной изоляции составляет существенную часть теории мобилизации и раскрывается в описании причин большей склонности отдельных членов общества к протестному поведению3. Представление о том, что разрыв индивида с сообществом оборачивается изоляцией, а одним из последствий социальной мобильности может стать разрушение прежних общественных связей, формирует устойчивый образ современности как несущей угрозу групповой сплоченности.
В последние годы гипотеза разрушения сообществ была усилена работами Р. Патнэма4, утверждающего, что современные американцы менее активно участвуют в общественной жизни, что ведет к ослаблению коллективного социального капитала и доверия в отношениях между гражданами.
Обществоведы, стоящие на марксистских позициях, связывают изоляцию с развитием капиталистического массового общества. В эту теорию вписывается видение современного города как порождающего атомизацию отношений и культивирующего потре-
1 См. обзор: Seeman M. Alienation studies // Annual rev. of sociology. - Palo Alto (CA), 1975. - Vol. 1, N 1. - P. 91-123.
См.: Вирт Л. Урбанизм как образ жизни // Вирт Л. Избранные работы по социологии: Сб. переводов / РАН ИНИОН. Центр социал. науч.-информ. исслед. Отд. социологии и социальной психологии; Пер. с англ. - Николаев В.Г.; Отв. ред. Гирко Л.В. - М., 2005. - С. 93-118.
3
См.: McAdam D., Paulsen R. Specifying the relationship between social ties and activism // American j. of sociology. - Chicago (IL), 1993. - Vol. 99, N 3. - P. 640667; Leighley J.E. Social interaction and contextual influences on political participation // American politics research. - Thousand Oaks (CA), 1990. - Vol. 18, N 4. - P. 459-475; Snow D.A., Zurcher L.A., jr, Ekland-Olson S. Social networks and social movements: A microstructural approach to differential recruitment // American sociological rev. - Me-nasha (WI), 1980. - Vol. 45, N 5. - P. 787-801.
4 Putnam R. Bowling alone. - N.Y.: Simon & Schuster, 2000.
бительское отношение к людям. Социальная изоляция, таким образом, квалифицируется как болезнь современного общества в целом и жителей крупных индустриальных центров в частности.
В работах А. де Токвиля раскрывается связь между изоляцией и становлением демократических институтов. Зарождавшаяся американская демократия основывалась на разрушении системы аристократических привилегий, устранении всех промежуточных властных инстанций (корпораций и гильдий), ограничивавших индивидуальный выбор и свободу: «...демократия не только заставляет каждого человека забыть своих предков, она скрывает его потомков и отделяет от современников; она оставляет его навсегда в одиночестве и угрожает в конце концов заточить его полностью в уединении собственного сердца»1. Анализируя развитие феномена индивидуализма, де Токвиль констатирует, что демократия сделала американцев более свободными, чем их европейские современники, но при этом более одинокими [с. 157].
Инициированная Э. Дюркгеймом работа по исследованию взаимосвязи между современностью и негативным влиянием социальной изоляции на жизненные возможности была продолжена в трудах других ученых2. Полученные в эмпирических исследованиях результаты позволили отделить чувство одиночества от изоляции, обусловленной структурным положением. Чувство одиночества стало рассматриваться как в определенной степени независимое от числа имеющихся связей и типа поддержки, которую эти связи способны предложить3.
Возможности более дифференцированной оценки последствий социальной изоляции открываются при рассмотрении ее не как отрицательного побочного продукта современности, а в качестве структурной позиции. Отталкиваясь от рассуждений Г. Зиммеля о
1 Tocqueville A. Democracy in America / Ed. by B.P. Frohnen - Wash.: Regnery gateway, 2003. - P. 467.
См. в частности: Cohen S. Social relationships and health // American psychologist. - Wash., 2004. - Vol. 59, N 8. - P. 676-684; Early adolescent depressive symptoms: Prediction from clique isolation, loneliness and perceived social acceptance / Witvliet M., Brendgen M., van Lier P.A.C., Koot H.M., Vitaro F. // J. of abnormal child psychology. - N.Y., 2010. - Vol. 38, N 8. - P. 1045-1056.
Cacioppo J.T., Hawkley L.C. Perceived social isolation and cognition // Trends in cognitive sciences. - L., 2009. - Vol. 13, N 10. - P. 447-454.
положении «чужака» как человека, сочетающего в себе близость и отдаленность в отношении группы, авторы статьи приводят примеры изоляции как структурной позиции, представленной в различных социальных ролях. Такими примерами служат: судья, изолированный от соперничающих сторон, с тем чтобы иметь возможность сохранить объективность и беспристрастность; творец-одиночка, находящийся в поиске по-настоящему инновационных решений и сознательно отказавшийся от социальных сетей, и пр. Обращая внимание на то, что избыток интегрированности зачастую препятствует объективности и творческому подходу, авторы подчеркивают ресурсный компонент изоляции, востребованный на капиталистических рынках с их заинтересованностью в инновациях. Они также пишут о «силе слабых связей», которые могут сыграть свою позитивную роль при поиске работы или супруга1, и отмечают, что снижение непосредственного участия в жизни сообществ зачастую сопровождается увеличением участия в виртуальных, сетевых объ-единениях2.
В работах К. Фишера был сформулирован принципиально новый подход к социальной изоляции, учитывающий ее структурную интерпретацию3. К. Фишер критикует попытки представить современные города как пространства воспроизводства социальной изоляции и утверждает, что целый ряд общественных процессов оказывает влияние на реструктуризацию отдельных социальных сетей. К числу этих процессов он относит: а) демографические изменения (более позднее вступление в брак, «старение населения», преобладание городского населения); б) экономические изменения (увеличение количества женщин на рынке труда и возрастание неравенства в оплате труда между руководителями и наемными работниками); в) изменения в культуре: устранение гендерной дискриминации, появление возможности идентифицировать себя с людьми, находящимися на расстоянии более сотен километров, за
1 Granovetter M.S. The strength of weak ties // American j. of sociology. - Chicago (IL), 1973. - Vol. 78, N 6. - P. 1360-1380.
2 Smajda J. Theda Skocpol on civic participation // The society pages: Office hours. - 31.01.2012. - Mode of access: http://thesocietypages.org/officehours/2012/01/ 31/theda-skocpol-on-civic-participation [Accessed 30.10.2015.]
Fischer C.S. The 2004 GSS finding of shrunken social networks: An artifact? // American sociological rev. - Stanford (CA), 2009. - Vol. 74, N 4. - P. 657-669.
счет одной только работы новых медиа. Особо К. Фишер выделяет технологические инновации последних 40 лет, которые привели к снижению издержек, связанных с поддержанием социальных отношений.
Все вышеописанные концепции изучения социальной изоляции авторы сводят к двум, принципиально отличным подходам. С их точки зрения, ключевое различие между этими двумя научными «лагерями» заключается в следующем: одна группа теоретиков рассматривает изоляцию как исторический феномен, связанный с совокупностью процессов, составляющих современность -секуляризацией, демократизацией, капитализмом, массовым обществом, урбанизмом и др.; вторая концептуализирует социальную изоляцию как позицию, возможную во многих обществах, включая досовременные1, и обладающую как положительными, так и отрицательными эффектами.
Эти разнонаправленные интерпретации разобщенности и ее последствий, полагают авторы, тем не менее совместимы в рамках предлагаемого ими подхода, в котором социальная изоляция рассматривается со структурной и содержательной, культурно-смысловой точек зрения. Сплоченность и обособленность / изоляция в такой интерпретации предстают двумя сторонами одной медали [с. 158-159].
Оценивая роль НСМ в развитии / преодолении изоляции в современном обществе, П. Париджи и У. Хенсен воспроизводят полемику между теми исследователями, которые видят в распространении НСМ источник изоляции, и теми, кто утверждает, что НСМ реструктурируют социальное пространство, открывая двери для новых, обладающих множеством различных вариаций форм взаимодействия. В рамках настоящей статьи авторы пытаются примирить два полярных взгляда на НСМ и отчасти два широких подхода к социальной изоляции, предложив более гибкий и дифференцированный образ последней. Поясняя свое видение социальной изоляции на конкретных примерах, авторы утверждают, что говорить об изолированности имеет смысл не только в отношении индивидов, лишенных друзей, но также применительно к тем, для кого итоговая когнитивная ценность взаимодействия с большим
1 Simmel G. Conflict and the web of group-affiliations. - N.Y.: Free press, 1995.
количеством друзей настолько низка, что порождает чувство одиночества [с. 160].
Технологические инновации последних 20 лет серьезно изменили социальную жизнь промышленно развитых стран. Появление сети Интернет и позднее НСМ значительно увеличило диапазон средств, с помощью которых люди общаются друг с другом. Во многом НСМ ближе к традиционным, а не массовым медиа, поскольку они используются в качестве персональных коммуникационных платформ. Хотя мало кто сомневается в том, что технологии значительно расширили нашу способность общаться с другими людьми, влияние технологий на восприятие включенности в отношения или связи остается в числе дискуссионных вопросов. Широкое распространение выражения «alone together» («одиноки вместе») высвечивает противоречие между возросшими возможностями общения с другими людьми и потенциальным сокращением значений, которые несет каждое соединение1. Обращая внимание в числе прочего и на указанное противоречие, социологи приписывают Интернету и НСМ разрушительное воздействие на общественную жизнь: Интернет освободил людей от солидарностей, основанных на отношениях соседства и родства, утвердив, таким образом, в качестве предмета анализа социальную жизнь Сети, а не членство в группах [с. 161]. Соответственно, разрушительное воздействие НСМ на ткань социальных связей объясняется двумя причинами: во-первых, они снижают или нейтрализуют влияние географии на структурирование возможностей социального взаимодействия, а во-вторых, отнимают время от других - очных - форм коммуникации. В частности, избыточное использование Интернета приводит к снижению уровня коммуникации между членами семьи, нередко оборачивается сужением круга непосредственного общения, возникновением чувства одиночества и депрессии2.
1 Turkle S. Alone together: Why we expect more from technology and less from each other. - N.Y.: Basic books, 2011.
Social implications of the Internet / DiMaggio P., Hargittai E., Neuman W.R., Robinson J.P. // Annual rev. of sociology. - Palo Alto (CA), 2001. - Vol. 27, N 1. -P. 307-336; Perloff R.M. Loneliness, depression and the uses of television // Journalism quart. - Stanford (CA), 1983. - Vol. 60, N 2. - P. 352-356; Nie N.H. Sociability, interpersonal relations and the Internet // American behavioral scientist. - Sedona (AZ), 2001. - Vol. 45, N 3. - P. 420-435.
Однако важно отметить, что не все исследователи рассматривают НСМ в контексте коммуникативных сбоев, полагая неправомерной саму постановку вопроса об оценке влияния НСМ на социальную жизнь. С такой позицией согласуется и подход авторов реферируемой статьи, которые указывают, что «структурная изоляция может возрастать в условиях социальной фрагментации в зависимости от количества групп, принимаемых во внимание социальных контекстов и типов сетевых структур. Интернет и экспоненциальное распространение НСМ значительно увеличили количество контекстов и групп, к которым индивид может принадлежать, тем самым потенциально способствуя общей раздробленности общества. С другой стороны, возможно, НСМ создали более тонко настроенные, чем когда-либо прежде, группы, самостоятельно регулирующие степень собственной гомогенности» [с. 162-163].
Трудность измерения социальной изоляции связана с необходимостью ответить на следующий вопрос: изоляция представляет собой отсутствие социальных связей вообще или отсутствие значимых связей? Как свидетельствуют результаты эмпирических исследований, измерения изоляции, основанные на определении значимости связей, обладают большим эвристическим потенциалом, чем измерения, основанные на простых графах связей между индивидами. Структурно изолированный индивид может как не иметь социальных связей вовсе, так и ощущать себя человеком, слабо взаимодействующим с другими.
В параграфе «Изоляция в современном мире» авторы предлагают концептуальную основу исследования данного явления в условиях modernity, т.е. с учетом повсеместного упрощения форм установления межличностных контактов, а также снижения значения прочности имеющихся связей для получения доступа к определенным ресурсам. Они стремятся сформулировать базовые условия для одновременного учета как объективных, так и субъективных аспектов изоляции. П. Париджи и У. Хенсен утверждают, что с возрастанием возможностей завязывать новые отношения происходит потенциальный рост когнитивных издержек. Наличие большого количества связей или контактов не обязательно обеспечивает смысл, но может потенциально увеличить когнитивные расходы на их поддержание, создавая ощущение изоляции, т.е. отсутствия друзей, с которыми можно «поговорить о важном».
Рассуждая о роли НСМ в социальной изоляции индивида, авторы подчеркивают, что новые социальные медиа не просто расширили спектр отношений, которые объединяют людей, но также увеличили число контекстов, к которым мы принадлежим. Чтобы операционализировать это положение, П. Париджи и У. Хенсен разграничивают два принципиально взаимосвязанных понятия:
1) увеличение связей между множеством различных контекстов и
2) усилия, необходимые для поддержания все более широких сетей, т.е. сетей с меньшим перекрытием контекстов.
В качестве центральных параметров оценки влияния НСМ на социальную включенность / изоляцию авторы предлагают рассматривать число контактов и время, затрачиваемое на поддержание отношений. В широком смысле они определяют социальную изоляцию как отношение числа непересекающихся контекстов к среднему времени, затрачиваемому на поддержание отношений. Авторы утверждают, что по мере роста числа непересекающихся контекстов увеличивается степень субъективной изоляции личности. Это отличается от традиционного подхода к расчету социальной изоляции, основанного на чисто количественном показателе социальных связей, поддерживаемых индивидом. Ориентируясь на значимость социальных отношений, можно понять на первый взгляд противоречивое положение индивида, который хорошо интегрирован структурно, но по-прежнему чувствует себя одиноким. Это уже проблема осмысленности социальных отношений: серьезные отношения - те, что позволяют людям выражать субъективно определенные аспекты своей личности, цели и желания. Поэтому можно предположить, что социальные отношения являются затратными, когда они активно поддерживаются, однако не позволяют достичь необходимого уровня значимости для индивида [с. 163-164].
Понимание изоляции как отношения неперекрывающихся контекстов к среднему времени, затрачиваемому на контакт, коррелирует с идеями Г. Зиммеля1. Современный человек принадлежит нескольким непересекающимся кругам общения, и отсутствие перекрытия между многими контекстами создает напряженность
1 Simmel G. Conflict and the web of group-affiliations. - N.Y.: Free press, 1995.
для индивида1. Измерение изоляции, таким образом, является функцией количества неперекрывающихся контекстов и затрат на обслуживание сети. Индивид может создавать практически бесконечное число социальных связей; но это не гарантирует ему отсутствие чувства одиночества. Каждая дополнительно созданная связь добавляет затраты, особенно если это связь с кем-то, не включенным в прежний круг друзей. С увеличением количества друзей и неперекрывающихся контекстов среднее время, затрачиваемое на социальные отношения, уменьшается. Уменьшение времени, затрачиваемого на контакт, является несовершенной, но удобной мерой осмысления отношений. Обилие лишенных смысла отношений, возникающих по мере избыточного расширения «дружеского» круга, ведет к чувству субъективной изоляции и, соответственно, к одиночеству: «В мире потребляется все больше новых режимов общения, у нас все меньше и меньше фактической общности. Мы живем в усиливающемся противоречии: чем больше связей, тем более мы одиноки»2.
В заключительной части статьи авторы подводят итоги представленного обзора и кратко формулируют свою позицию по вопросу о связи между характером современности, развитием НСМ и социальной изоляцией, которая понимается не как отсутствие связей, а как обилие связей, не имеющих субъективного смысла. Утверждается значимость учета исторической специфики изоляции: «Переменные, используемые в исследовании изоляции, в значительной степени зависят от социально значимых на данных момент проблем». Наконец, авторы подчеркивают необходимость сочетать структурные и субъективные подходы к социальной изоляции, с тем чтобы вывести исследование этого явления на новый уровень и, возможно, разрешить спор о росте / снижении изоляции в современном обществе [с. 165-166].
М.А. Козлова
1 Pescosolido B.A., Rubin B.A. The web of group affiliations revisited: Social life, postmodernism and sociology // American sociological rev. - Menasha (WI), 2000. -
Vol. 65, N 1. - P. 52-76.
2
Marche S. Is Facebook making us lonely? The Atlantic. - Wash., 2012. - N 5. -Mode of access: http://www.theatlantic.com/magazine/archive/2012/05/is-facebook-making-us-lonely/308930/ [Accessed 30.10.2015.]
