CC BY
18
В книге публикуются Сведения об авторах с электронными адресами.
И.И. Мурзак
2015.04.006. ЛИ К. СМЫСЛ ПОНЯТИЯ «ROMANCE»: ПЕРЕОСМЫСЛЯЯ ПОВЕСТВОВАТЕЛЬНУЮ СЛОВЕСНОСТЬ РАННЕГО НОВОГО ВРЕМЕНИ.
LEE CH.S. The meanings of romance: Rethinking early modern fiction // Modern philology. - Chicago, 2014. - Vol. 112, N 2. - P. 287-311.
Ключевые слова: роман; romance; эпос; любовная тема; жанровая терминология; художественная проза.
Понятие «romance», весьма употребительное в современном литературоведении, остается размытым в своем значении. На эмпирическом уровне исследователи объединяют этим словом всевозможные старинные повествовательные формы, которые чужды принципам позднейшего романного «реализма» и потому, с нашей точки зрения, не подпадают под категорию собственно романа (novel). Как «romance» определяют и ренессансный рыцарский эпос в духе Л. Ариосто, и пасторальный эпос («Аркадию» Я. Саннадза-ро) и даже греческий роман (например, «Эфиопику» Гелиодора).
На теоретическом уровне термин «romance» благодаря работам У.П. Кера, Э. Ауэрбаха, Н. Фрая, П. Паркер и других литературоведов стал одной из базовых категорий европейской теории литературы. Однако смысл термина в современном литературоведении имеет мало общего с его трактовкой теоретиками раннего Нового времени.
Кристиана Ли (Гарвардский университет) предлагает принципиально изменить подход к этому термину: по ее мнению, слово «romance» - нечто большее, нежели «двусмысленная жанровая категория»; оно по праву может считаться одним из «ключевых слов культуры», поскольку сдвиги в его семантике отражают серьезные социальные и исторические изменения, выходящие за рамки литературы (с. 287).
Смысл слова «romance» и родственных ему терминов (romanzo, roman) радикально менялся во временном промежутке между 1550 и 1670 гг.; при этом «само слово и его значение стало ареной борьбы - центром, вокруг которого разворачивалась ожес-
точенная полемика о статусе повествовательной словесности, об аристократической доблести мужчины и, наконец, о появлении женщин-писательниц на литературном рынке» (с. 287-288).
Первоначально слова «romanz», «romant», «roman» означали просто «романский язык», восходящий к латыни - языку Римской империи. В конце XII в. старофранцузское слово «romanz» стало обозначать и истории, сочиненные на этом языке. Когда Кретьен де Труа заявляет в «Клижесе» (ок. 1176): «cest romans fist Crestïens» («Кретьен сочинил этот роман» - строка 23), то он использует слово «romans» уже как жанровое обозначение.
В форме «romance» жанровый термин был усвоен и в Англии ок. 1300 г. Не замедлили с появлением и пародии на жанр: Чосер высмеивает условности «благородных романов» («romances of prys») в истории о сэре Топасе из «Кентерберийских рассказов».
Однако далее термин в Англии теряет популярность и к XVI в. становится редким, воспринимаясь как устаревший. В Елизаветинскую эпоху его почти не употребляют; среди редких исключений -Джордж Патнем, который в «Искусстве английской поэзии» (1589) соотносит слово «romance» с «историями старых времен». «Romance» - стихотворное повествование эпохи Средневековья, но никак не современное произведение. Даже Эдмунд Спенсер, писавший в стихах и много черпавший из средневековой традиции, никогда не определял свою «Королеву фей» как «romance»: это произведение в его понимании - «историческое повествование» («an historicall fiction»), а сам он - «исторический поэт» («poet historical») (с. 289). И Филип Сидни, обсуждая в «Защите поэзии» такие произведения, как «Амадис Галльский» и «Неистовый Роланд», называет их не «romance», как могли бы предположить современные критики, но «героическими поэмами».
Термин не появляется и во многих других текстах, где мы могли бы его ожидать. Ни Джон Лили, ни Роберт Грин в предисловиях к своим прозаическим повествованиям, ни Энтони Мандей, переводчик романа об Амадисе, не используют слово «romance», чтобы определить им жанр своих текстов. Ричард Херд (Hyrd), который в 1540 г. перевел «Наставление христианской женщине» Хуана Луиса Вивеса, дополняет приводимый Вивесом список вредных для женщины любовно-куртуазных историй аналогичными английскими сочинениями. Весь этот список, в котором фигу-
рируют и прозаические, и стихотворные тексты, вполне мог бы попасть в категорию «romance» - однако ни Вивес (писавший по-латыни), ни Херд не используют этот термин.
На континенте, прежде всего во Франции, термин «roman» использовался, но в весьма узком смысле. Если в старофранцузском этот термин фактически обозначал всю литературу на народном языке, то для читателя XVI в. «roman» - главным образом прозаическое повествование о героических подвигах странствующего рыцаря.
О таком сужении значения ясно свидетельствует рассуждение о термине «roman» из «Ученых записок о Франции» Этьена Пакье (1596). «Романами» называли свои произведения - «сначала в стихах, а потом в прозе» - те авторы, которым «доставляло удовольствие описывать героические деяния наших рыцарей»; впрочем, добавляет Пакье, «романами» называли и иные произведения, -такие, как «Роман о Розе», где «обсуждается лишь любовь и философия» (цит. по: с. 290).
Напоминая читателю, что понятие «роман» некогда охватывало разнообразные тексты (в том числе и «Роман о Розе»), Пакье сводит современное значение понятия к историям о рыцарском героизме. Слово «roman» становится жанровым термином с четко определенным содержанием, что подтверждается и другими документами эпохи. Так, французские переводчики (в частности, Гийом Обер) повествований об Амадисе Галльском определяет эти тексты как «романы», в то время как переводчик «Эфиопики» Гелиодора, Жак Амио, в предисловии называет этот типичный греческий роман о приключениях влюбленных «fabuleuse histoire», а ожидаемый нами термин «roman» не использует совсем.
Аналогичная семантика вырабатывается и у итальянского слова «romanzo», которое обозначает «высокую» литературу, тематически сосредоточенную на деяниях славных мужей. Само слово «romanzo» воспринимается как мужественное: некоторые теоретики, например Джиральди Чинцио (в «Рассуждении о сочинении романов», 1554), выводят его из греческого «rhome» - «сила». Без сильных рыцарей и их подвигов нет и «romanzo»: неудивительно, что пасторальную «Аркадию» Я. Саннадзаро этим термином никогда не определяли. Для итальянца XVI в. «romanzo о пастухах» было бы невозможно, поскольку само это сочетание слов содержит
в контексте данной эпохи внутреннее противоречие. «Romanzo» -это «героическая поэма» («poema eroico»), как и определяет этот жанр словарь Академии делла Круска (1612).
Итак, наше понимание слова «romance» (и родственных ему слов) отличается от смысла, который вкладывали в него ренессанс-ные писатели и теоретики. Для нас «romance» связан прежде всего с любовной темой; для итальянцев и французов XVI в. темой, определяющей жанр, его sine qua non, были военные приключения. Любовная линия, конечно, не исключалась, но «влюбленный рыцарь должен был уметь сражаться, если это требуется» (с. 292). Вот почему итальянские romanzi именовались также libri di battaglie (книги битв). Джиральди Чинцио, один из первых теоретиков жанра, описал romanzо как «poema e composizione di cavalieri forti» («поэмы и композиции о сильных рыцарях») (цит. по: с. 293).
Женщины-писательницы XVI в. никогда не называли свои произведения «romances» и вообще крайне редко вторгались в область столь мужественной тематики. Среди редких исключений -Маргарет Тайлер (Tyler), издавшая в 1578 г. переводное (с испанского) сочинение под названием «Зерцало княжеских деяний и рыцарства», наполненное военно-рыцарскими приключениями. Однако в качестве автора подобного текста она чувствует себя весьма неуверенно, признаваясь в предисловии, что ее история связана «с материей более мужественной, нежели та, что подходит моему полу» (цит. по: с. 293).
Если в эпоху Ренессанса термин «romance» применялся лишь к небольшому корпусу повествовательных текстов, то огромное множество текстов (прежде всего тех, что развивали не героическую, а любовную тему) вообще не имели жанрового именования. Отсутствие жанрового термина было связано с низким культурным статусом текстов подобного рода: они не воспринимались как настоящая литература. В первую очередь эта уничижительная оценка касалась «вымышленных историй», не претендующих даже на долю исторической правды. Испанский теоретик Алонсо Лопес Пин-сьяно (в «Поэтической философии древних», 1595) называет такие тексты «чистым вымыслом» (fición pura), ставя их ниже тех историй, которые хороши либо подлинностью, либо заключенным в них моральным уроком (с. 299).
Резкое изменение смысла слов «roman» / «romance» начинается во Франции в 1620-х годах и продолжается в Англии в 1630-х годах. Рыцарская мужская героика перестает быть определяющим признаком жанра; на первый план выдвигаются любовная тематика, мир чувств и воображения. Повествования, которые в XVI в. не имели жанрового обозначения, теперь определяются как «романы». К середине XVII в. слово «romance» расширило свое значение, обозначая любое вымышленное повествование и «собрав под свою огромную тень всю литературу, создаваемую посредством воображения» (с. 300). В разработке нового, расширенного понимания жанра деятельно участвуют женщины-писательницы. Мари де Гурне в 1626 г. не только провозглашает роман «столь же славным жанром, как и прочие», но и приводит список образцов жанра, куда, вместе с прежде исключаемой из числа романов «Эфиопикой» Гелиодора, попадает «Дон Кихот» Сервантеса (с. 300).
Получая расширенное значение, термин утрачивает многое из своей средневековой семантики: теряют релевантность и акцент на воинской героике, и народный язык. Сдвиг значения фиксирует Шарль Сорель во «Французской библиотеке» (1664): он отмечает, что слово «roman», прежде относившееся только к «рыцарским книгам (livres de chevalerie)», теперь обозначает «все книги с вымышленным повествованием (tous les livres de fiction)» (цит. по: с. 302).
Для Сореля роман - любой вымысел, облеченный в прозу; при этом, как он выражается, существует «много манер» сочинять роман (с. 301). Вслед за ним другие теоретики XVII в. начинают говорить о романе как о едином жанре, имеющем, однако, множество разновидностей. Матиас Придо (Prideaux) в сочинении «Легкое и краткое введение в чтение историй всех сортов» (1648) объединяет термином «romance» практически все повествовательные тексты на вымышленном материале, но различает множество разновидностей жанра: «моральный роман» («Эфиопика»), «сатирический роман» («Дон Кихот»), «политический роман» («Утопия» Т. Мора) и т.д. (с. 303).
Термин начинает употребляться и ретроспективно, как жанровое обозначение для старых произведений, которые в свое время не определялись как романы. Пасторальная «Астрея» Оноре д'Юрфе в первом английском переводе была названа «Историей
Астреи» («The History of Astrea», 1620); однако в новом переводе Джона Дейвиса (1657) она имеет заголовок «Астрея: роман» («Astrea: A Romance») и снабжена предисловием переводчика, где «romance» превозносится как высший повествовательный жанр.
Во второй половине XVII в. термин приобретает новые смысловые оттенки. Пьер-Даниэль Юэ в «Трактате о происхождении романа» (1670) отделяет его от эпоса: если эпос посвящен войне и политике, то романы - это «вымышленные повествования о любовных приключениях» («fictions d'aventures amoureuses»); эпос требует эрудиции, роман - воображения. Произведения такого рода, по мнению Юэ, могут с большим успехом создавать женщины: так термин впервые «приобретает фемининные ассоциации» (с. 305).
Никола Буало, оппонент Юэ и противник романов, в диалоге «Герои романа» (написан в 1660-х годах, опубликован в 1688 г. без согласия автора) трактует роман как искажение классического эпоса, однако, как и Юэ, отмечает (хотя и с отрицательной коннотацией) в качестве определяющей черты жанра его сосредоточенность на любовной теме: «Разве не любовь в нынешние времена составляют героическую добродетель?» (цит. по: с. 309). По предположению К. Ли, именно Буало в этом диалоге впервые использует слово «герой» вне всякого героического контекста - как именование не выдающейся личности, но любого протагониста литературного произведения: «Герой романа - современный герой - это главные персонаж повествования и ничего больше» (с. 309).
Новое понимание романа как любовного повествования выразилось и в словарных дефинициях термина. Пьер Ришле во «Французском словаре» (1679), почти дословно цитируя трактат Юэ, определяет «roman» как «написанное прозой вымышленное повествование, которое заключает в себе некое любовное приключение»; Антуан Фюретьер в «Универсальном словаре» (1690) описывает роман как «историю о любви и рыцарстве» (цит. по: с. 309). Эти определения находятся в разительном контрасте с более ранним вышецитированным определением в итальянском словаре Академии делла Круска.
Так слово «romance» («roman», «romanzo»), некогда обозначавшее героическое повествование о мужских военных подвигах, превращается в название «сверхжанра» («supergenre»), охваты-
вающего огромную область художественной словесности - той словесности, что посвящена не войне, а главным образом любви.
А.Е. Махов
ЛИТЕРАТУРА И ДРУГИЕ ФОРМЫ ИСКУССТВА
2015.04.007. ЧЕДЕРНА К. ПЕРЕВОД, АДАПТАЦИЯ И ПОСТАНОВКА КЛАССИКИ СЕГОДНЯ: ТЕАТР ГОЛЬДОНИ. CEDERNA C. Tradurre / adattare / mettere in scena i classici oggi: II teatro di Goldoni // TheMA: Open access research journal for theatre, music, arts. - Wien, 2014. - Vol. 3, N 1-2. - Mode of access: http:// www. thema-journal.eu/index.php/thema/issue/view/4
Ключевые слова: театральный текст; перевод; адаптация; постановка на сцене; К. Гоцци; К. Гольдони.
Камилла М. Чедерна, доцент кафедры итальянской литературы и культуры в университете Лилля-3 (Франция), ставит проблему перевода театрального текста, который будучи изначально задуман автором для исполнения на сцене, требует специфического подхода. Театральный текст открыт для интерпретации со стороны режиссера, актеров, зрителей и предполагает множество толкований. Его перевод становится сложной задачей для переводчика; однако именно подгонка для постановки на сцене позволяет тексту быть понятым после перехода из одной культуры в другую, из одного языка в другой, из одной эпохи в другую.
История обращения к итальянскому театру во Франции к таким авторам, как Гоцци, Гольдони, Альфьери, - это история взаимоотношений двух культур, история итальянской драмы через французское видение. На переводы и постановки произведений «комических» авторов Гоцци и Гольдони сильное влияние оказала классицистическая традиция, ставшая своего рода искажающей линзой, через которую большинство французских авторов и переводчиков вплоть до недавнего времени смотрели на итальянскую драматургию.
Исследовательница считает, что границы двух форм культурного трансфера - перевода и адаптации - часто сложно определить. На примере некоторых аспектов рецепции Гольдони во Франции с XVIII в. до наших дней К. Чедерна стремится выяснить,
