CC BY
105
тические и религиозно-философские топосы "янсенизма": от XVII к XX веку» (К.Ю. Кишлявик, Нижний Новгород) и др.
Т.Г. Петрова
ЛИТЕРАТУРА XIX в.
Русская литература
2015.03.018. ГОЛОВКО В.М. ФИЛОСОФСКИЙ ДИСКУРС И.С. ТУРГЕНЕВА КАК ЗНАЧИМОЕ ЦЕЛОЕ. - Ставрополь: Изд-во СКФУ, 2014. - 252 с.
Ключевые слова: И.С. Тургенев; философия в литературе; антропология; свобода и необходимость; стихотворения в прозе.
В монографии доктора филологических наук В.М. Головко (проф. Ставропольского пед. ун-та) исследуется философский дискурс творчества И.С. Тургенева (1818-1883), рассмотренный на материале художественных произведений и других словесных форм (статей, рецензий, мемуарных жанров, биографических очерков, речей, корреспонденций, открытых писем).
В книге три главы: «Философский аспект дискурса И.С. Тургенева, художника и мыслителя», «Философские проблемы литературного творчества»; «Тургенев и Шопенгауэр: "8епШа" как интертекстуальное пространство философского диалога».
По мнению автора, исходная точка в развитии художественной философии Тургенева - антропологический вопрос, имеющий давнюю философскую традицию. В античности внимание мыслителей притягивали к себе космос и природа, а человек был только связующим звеном; в Средневековье господствовали представления о человеке как составной части божественной упорядоченности мира. В культуре Нового времени акцентировалась идея самосознания и абсолютного разума Вселенной, а человек стал рассматриваться прежде всего как познающий субъект.
В.М. Головко подчеркивает, что Тургенев пребывал в философской атмосфере поворота европейского мышления к проблеме индивидуальной и исторической конкретизации человеческого существования и понимания жизни. Многие мыслители, в философии которых закреплялся этот поворот, либо относились к старшим со-
временникам (Г.В.Ф. Гегель, ИВ. Гёте, Ф.В.Й. Шеллинг, А. Шопенгауэр, Т. Карлейль и др.), либо к сверстникам писателя (Л. А. Фейербах, С. Кьёркегор, Р. Г. Лотце, А. И. Герцен, К. Маркс, Н.Г. Чернышевский и др.).
С идей Л. Фейербаха, которого Тургенев высоко ценил еще в годы своей молодости, начался процесс оформления философской антропологии в качестве самостоятельного научного направления. Несмотря на то что немецкий мыслитель рассматривал человека как внеисторическое существо, обладающее неизменной сущностью, он оказал определенное воздействие на художественное человековедение русского писателя, которое базировалось на принципиально иной мировоззренческой основе в трактовке природы и сущности человека.
У «философа» и «поэта», отмечает В.М. Головко, различны парадигмы миропонимания: для первого ведущей является проблема «человек и мир», для второго - «человек в мире». И поскольку отечественная культура, в отличие от европейской, не проходила через этап схоластики и не знала столь значительного воздействия философии ренессансного гуманизма, продуктивными в ней оказались «не столько абстрактно-теоретические, сколько образные, эстетические формы гносеологии» (с. 10).
Определяя специфику системно-философского и художественного мышления Тургенева, автор книги отмечает, что писатель доказывал значимость «систем» в интеллектуально-теоретической деятельности и отрицал «отражение системы... на образах» в художественном творчестве, воспринимая это как проявление недопустимого в искусстве «резонерства»1.
Таким образом, основные философские константы - человек и природа, личность и история, - организующие художественный мир И. С. Тургенева и выступающие как бинарные оппозиции, не являются следствием «влияния» какой бы то ни было «системы» на образы писателя, а представляют собой эстетическое выражение внутренней конфликтоорганизованности натурфилософии и историософии писателя2.
1 Тургенев И.С. Полн. собр. соч. и писем: В 28 т. - М.; Л., 1965. - Письма.
Т. 8. - С. 200; Т. 9. - С. 170.
2
См.: Тиме Г. А. Россия и Германия: Философский дискурс в русской литературе Х1Х-ХХ вв. - СПб., 2011. - С. 74.
К Тургеневу очень рано пришло осознание трагического, неразрешимого противоречия между экзистенцией «живого» человека и «бесконечной гармонией» «равнодушной природы» (с. 12). В романе «Накануне» оппозиция человека и природы становится предметом трагической рефлексии самих героев. Мироощущение «одинокого человека» выражается в словах Берсенева и Шубина о том, «какое странное чувство возбуждает... природа»: «какое-то беспокойство, какую-то тревогу, даже грусть»; «сколько. ни стучись природе в дверь, не отзовется она понятным словом, потому что она немая»1.
Несмотря на то, что с кем-то из предшественников и современников в трактовках онтологических и экзистенциальных проблем Тургенев сближался в большей мере (М. Монтень, Б. Паскаль, И.В. Гёте, Ф.И. Тютчев), с кем-то плодотворно полемизировал (А. Шопенгауэр), от кого-то воспринял основополагающие философские идеи (например, диалектическую идею развития Г.В.Ф. Гегеля или этический аспект категорического императива И. Канта), а какие-то воззренческие доктрины вызывали его критическую оценку (Ж.Ж. Руссо, ранний Ф.В.Й. Шеллинг, Э. Гартман и др.), концепция Тургенева была лишена зависимости от любой «философии», обладала качествами целостности и самодостаточности.
Выявляя антропологический аспект натурфилософии И.С. Тургенева, В.М. Головко связывает его не с Шеллингом, не с пантеизмом, не с Гегелем, а в гораздо большей степени с А.И. Герценом - с теми материалистическими идеями, которые составляют основное содержание «Писем об изучении природы»2. Писателей сближало диалектическое «определение истины единством бытия и мышления», и это обоих отдаляло в равной степени от идеи отождествления «природы» и «духа» у Шеллинга: «Тургеневские оппозиции человека и природы, личности и истории, индивидуального и "общественного" начал в человеке - это не выражение "сосуществования" в мировоззрении писателя взаимоисключающих систем (материализма и идеализма, диалектики и метафизики),
1 Тургенев И.С. Полн. собр. соч. и писем: В 28 т. - М.; Л., 1964. - Сочинения. Т. 8. - С. 11-12.
2
Герцен А.И. Письма об изучении природы // Герцен А.И. Собр. соч.: В 9 т. - М., 1955. - Т. 2. - С. 98-145.
а именно бинарные оппозиции в рамках единой, целостной - "реальной" - воззренческой парадигмы» (с. 27).
Однако если Герцен не противопоставлял «разум», «логический процесс» - природе, полагая, что «история связует природу с логикой», то Тургенев мог предположить, «что последний вывод, венчающий все развитие природы, - человеческое сознание - в разногласии с нею.»1.
В статье «Буддизм в науке» из цикла «Дилетантизм в науке»2 Герцен сформулировал основополагающие идеи теории личности («снятие» социальных качеств человека) и «деятельностной» сущности человека. Тургеневская мысль развивалась в одном направлении с антропологическими идеями Герцена. Представление о том, что действенное и созерцательное отношение к миру являются сущностными характеристиками онтологии человека, по сути, лежит в основе «дуализма» антропологической концепции статьи-речи Тургенева «Гамлет и Дон-Кихот» (1860), являющейся «матрицей» персонажной системы литературных произведений писателя.
В тургеневской концептологии определяются понятия «мысль» и «воля». «Трагическая сторона человеческой жизни», по глубокому убеждению писателя, заключалась в том, что «для дела нужна воля, для дела нужна мысль; но мысль и воля разъединились и с каждым днем разъединяются более.»3
Такая оппозиция, отмечает В.М. Головко, берет начало в драматической поэме Тургенева «Стено» (1834), проявляется в его статье о переводе М. Вронченко (1845) «Фауста» Гёте, где одновременно с Герценом (параллельно с его философскими сочинениями первой половины 1840-х годов) писатель разрабатывал теорию социализации личности.
Одной из важнейших воззренческих и аксиологических констант тургеневского философско-эстетического мира становится философия поступка, в том числе и созерцания, «поступка мыслью». Именно поэтому противопоставление Гамлета и Дон-Кихота
1 Герцен А.И. Письма об изучении природы // Герцен А.И. Собр. соч.:
В 9 т. - М., 1955. - Т. 2. - С. 131-133.
2
Герцен А.И. Дилетантизм в науке // Герцен А.И. Собр. соч.: В 9 т. - М.,
1955. - Т. 2. - С. 5-98.
3
Тургенев И.С. Полн. собр. соч. и писем: В 28 т. - М.; Л., 1964. - Сочинения. Т. 8. - С. 183.
неабсолютно. Для Тургенева «слово» героя гамлетовского типа было «делом», а форму такого «дела» он считал исторически обусловленной. Указывая на внутренние связи Гамлета и Дон-Кихота в реализации целей «служения истине», Тургенев утверждал, что «честный скептик всегда уважает стоика», поскольку в «каждую эпоху», характеризующуюся «распадом» сложившихся отношений, «лучшие люди спасались в стоицизме, как в единственном убежище, где еще могло сохраниться человеческое достоинство»1. Свою эпоху Тургенев воспринимал как «промежуточную», усиливающую противоречия между личностью и обществом, раскалывающую целостное бытие человека.
Герцен утверждал, что личность - это «элемент, клетка общественной ткани»2. Тургенев показал активно-самоотверженных героев в их стремлении к выполнению общественно-нравственного долга, в напряженных коллизиях, создаваемых оппозицией «долг -счастье» («Накануне», «Отцы и дети», «Странная история», «Часы», «Пунин и Бабурин», «Новь» и др.). Цель и смысл жизни таких героев связаны с идеей жертвенного служения внеличностным целям. Они утверждали мысль об общественном предназначении личности («Пунин и Бабурин», «Порог», «Natalia Karpovna» и др.) в диалоге с «частным» человеком - центральным персонажем ряда произведений писателя («Вешние воды», «Бригадир», «Отрывки из воспоминаний - своих и чужих», «Старые голубки» и др.).
В трактовке проблем «субъективного» и «объективного», «единичного» и «всеобщего» Тургенев с симпатией относился к тем концепциям, в которых человек объявлялся целью, а не средством (Монтень, Гёте, Шиллер, Кант, Фейербах). Его привлекали мыслители, которые ставили проблему конкретного человеческого существования (Марк Аврелий, Блез Паскаль, Гёте, Фейербах, Шопенгауэр), утверждая идею нравственного обеспечения исторического прогресса и совершенствования человека (Зенон Элейский, И. Кант, И. Фихте). Напротив, писателя отталкивали концепции, в которых личность либо приносилась в жертву всеобщему (Гегель, Шеллинг, Шопенгауэр, славянофилы), либо человек отрывался от
1 Тургенев И.С. Полн. собр. соч. и писем: В 28 т. - М.; Л., 1964. - Сочинения. Т. 8. - С. 191.
2
Герцен А. И. Письмо о свободе воли // Герцен А. И. Собр. соч.: В 30 т. -М., 1960. - Т. 20, Кн. 1. - С. 440.
социального мира (Шеллинг, романтики, Фейербах в некоторых аспектах его идей).
Ряд мыслителей, являясь теоретиками эволюционизма Х1Х -первых десятилетий ХХ в., - писатель И.С. Тургенев, публицист «Вестника Европы», издатель газеты «Страна» Л.А. Полонский (1833-1913), прозаик, критик, публицист-просветитель Я.В. Абрамов (1858-1906), а на Западе - А. Гумбольдт (1769-1859), Г. Спенсер (1820-1903), Э.Б. Тайлор (1832-1917), А. Бергсон (1859-1941), А.Н. Уайтхед (1861-1947) и др. - всемерно способствовали тому, чтобы в политической и моральной философии утверждался и доминировал гуманистический пафос, чтобы социально-нравственные и эстетические феномены рассматривались в общем контексте эволюции. Однако, в отличие от «социального дарвинизма» Г. Спенсера, от теорий «культурной эволюции» Э.Б. Тайлора или Л.Г. Моргана (1818-1881), концепция «постепеновства снизу» - у И.С. Тургенева, Л.А. Полонского и близкого к ним Я.В. Абрамова (утверждавшего идеалы «великой культурной работы») - «была ориентирована на проблемы социальных движений и являлась альтернативой идее революционных преобразований и терроризму» (с. 55-56).
В 1870-е годы «скромная деятельность» «полезных людей»1 представлялась Тургеневу единственно правильной и возможной. «Пора у нас в России бросить мысль о "сдвигании гор с места" - о крупных, громких и красивых результатах, - писал Тургенев А.П. Философовой 22 февраля (6 марта) 1875 г.; - более чем когда-либо и где-либо, следует у нас удовлетворяться малым, назначить себе тесный круг действия; мы умрем - и ничего громадного не увидим. С этим надо помириться.»2 Писатель подчеркивал, что в данное историческое время «Базаровы не нужны». Однако в «Нови» он наметил «контуры» «будущего народного революционера» Павла, такого «полезного человека», в котором проявляются черты «слишком крупного типа», «центральной фигуры нового романа», т.е. героя той эпохи, когда уже появятся «художники труда», «крупные, оригинальные личности», когда снова будут востребо-
1 Тургенев И.С. Полн. собр. соч. и писем: В 28 т. - М.; Л., 1965. - Письма. Т. 10. - С. 296.
2 Там же. - Т. 11. - С. 33.
ваны Базаровы, призванные сменить «скромных тружеников» на арене исторической жизни России1.
Автор монографии считает, что «совершенно особой, своеобразной формой художественного философствования являются такие литературные произведения, в которых абстрагированные категории и понятия обретают черты словесного образа, наделенного всеми качествами эстетической выразительности»; «в этих случаях искусство и философия становятся взаимопроницаемыми, образное и теоретическое мышление писателя сливаются в едином познавательном процессе» (с. 87).
В качестве примера В.М. Головко рассматривает стихотворение в прозе «Necessitas, Vis, Libertas», «героями» которого становятся Необходимость, Сила и Свобода. Это стихотворение Тургенев написал в 1878 г. и включил в тот раздел «Senilia», который предназначался для печати. В «Senilia» несколько стихотворений аллегорического характера с философскими, нравственными и отвлеченными понятиями, воплощенными в условных формах конкретного образа («Necessitas, Vis, Libertas», «Пир у Верховного Существа», «Два брата», «Природа», «Песочные часы» и т.д.). Все они могли бы иметь подзаголовок (каким в стихотворении «Necessitas, Vis, Libertas» является «барельеф»), указывающий на своеобразную жанровую форму.
Это авторское жанровое определение не является произвольным, так как в лирическом сюжете средствами художественно-пластического изображения воссоздаются те философские и нравственные категории, которые обретают форму, словно скульптурные группы. Жанр этих произведений сложился под влиянием европейской художественной традиции, как скульптурно-живописной, так и литературной. В западноевропейском искусстве были распространены живописные и скульптурные аллегории («Умеренность» Джованни Пизано, «Аллегория Милосердия» Тино ди Ка-маино, «Аллегория Гнева» Питера Брейгеля, «Аллегория человеческой жизни» Никола Пуссена, барельеф «Осень» Эдма Бушардона, живописные воспроизведения барельефов Шардена и многие другие произведения XIV-XVIII вв.). Известно также, какое большое
1 Тургенев И.С. Полн. собр. соч. и писем: В 28 т. - М.; Л., 1965. - Письма. -Т. 12, кн. 1. - С. 39.
впечатление на юного Тургенева оказала книга «Емблемы и символы», издававшаяся в России Н.М. Амбодиком в 1788, 1809 и 1811 гг., в которой в аллегорической, условной форме раскрывались отвлеченные нравственно-философские понятия. В.М. Головко не исключает, что портреты Необходимости, Силы, Свободы, Любви, Голода, Благодетельности, Благодарности и т.д. Тургенев создавал по ассоциации с аллегориями книги «Емблемы и символы».
Образным ритмическим рядом условно замкнутого пространства «барельефа» композиционно организовано стихотворение «Necessitas, Vis, Libertas»; «Три символические фигуры создают явно не пропорциональную картину. "Высокая костлявая старуха" (Необходимость) толкает "женщину, огромного росту" (Силу), а та - в свою очередь - "небольшую, худенькую девочку" (Свободу)» (с. 92).
Автор исследования замечает, что образы Необходимости и Силы раскрываются средствами статичных, а Свободы - психологизированных описаний. В портретах подчеркнуты лишь основные, преобладающие черты; у Необходимости - «железное лицо», «неподвижно-тупой взор», рука, «сухая, как палка», у «дебелой» Силы -«крохотная головка на бычачьей шее», «мышцы, как у Геркулеса», слепота. И лишь у Свободы - «зрячие глаза», «тонкие, красивые руки. оживленное лицо»1, лишь в ее портретном описании можно обнаружить богатство оттенков; ее лицо «выражает нетерпенье и отвагу»2. Таким образом, Свобода олицетворяет живое начало, волю, инициативу. Контрастное сопоставление портретов Свободы с Необходимостью и Силой позволяет отчетливее увидеть, как писатель преодолевал статику жанра «барельефа», превращая пластику внешней изобразительности в гибкое, динамичное, содержательное средство характеристики Свободы.
Тургенев показывает, что Свобода является не свойством субъекта, а его сущностью, и этим предвосхищает экзистенциализм Ж.-П. Сартра, доказывавшего, что человек достоин того, что с ним происходит, что он не может отличаться от своей свободы. По мнению Головко, специфика художественно-философской интер-
1 Тургенев И.С. Полн. собр. соч. и писем: В 28 т. - М.; Л., 1967. - Сочинения. - Т. 13. - С. 171.
2
Там же.
претации категории свободы у Тургенева предвещает также идею Н. Гартмана, согласно которой воздействие «идеальных» ценностей на реальное бытие осуществляется посредством человека и его свободы. Такое «опережение» Тургеневым философского знания его времени, предвосхищение в известной мере аксиологического онтологизма Н. Гартмана, а также «определение отдельных категорий экзистенциализма Сартра» (свободы как субстанции человека, одиночества и т.д.), - все это было «обусловлено тем, что художественная философия всегда обращена к феномену "живого", "конкретного индивида"» (с. 100).
Художественная трактовка связи необходимости и свободы в «Necessitas, Vis, Libertas» имеет множество внешних аналогий с идеями крупнейшего немецкого мыслителя - Г.В. Лейбница, к философскому наследию которого писатель проявлял несомненный интерес. Однако в метафизике Лейбница лишь намечена тенденция к диалектическому раскрытию связей случайного и необходимого; то же можно сказать, считает В.М. Головко, о характере философской интерпретации категорий необходимости и свободы. В сочинениях Лейбница можно обнаружить философский компромисс между свободой и необходимостью, в сущности он трактует свободу как опосредованную необходимость. Тургенев же ставил вопрос о взаимосвязи Необходимости и Свободы, отрицая «предопределенность гармонии», о которой говорил немецкий мыслитель, но не об их компромиссе (с. 102-103).
Хорошо зная философию А. Шопенгауэра, писатель мог обратить внимание на его теорию нравственной свободы личности, связанную с суждениями о неизменной сущности данного человека. Эта мысль близка Тургеневу, неоднократно писавшему о неизменности натуры, характера. Однако «если для Шопенгауэра нравственная свобода человека зиждется на самопознании собственного характера, собственной сущности (она "управляет" человеком, как и бессознательная воля управляет человеческим обществом, потому его поступки не являются произвольными), то для Тургенева эта свобода связана с реализацией общечеловеческих, гуманистических идеалов» (с. 108).
Рассмотрение тургеневской интерпретации универсальных понятий «необходимости и свободы» в историко-философском контексте, в сравнении с концепциями европейских мыслителей,
приводит автора монографии к выводу о том, что писатель дистанцировался от всех известных ему воззренческих систем в решении вопроса о выражении полярности данных категорий. По этой причине, считает В. М. Головко, нельзя найти соответствующих аналогий в трактовке «необходимости и свободы» между произведениям Тургенева и философскими текстами его предшественников и современников.
Не только в «Necessitas, Vis, Libertas», но и в других произведениях «Senilia» обнаруживаются «следы» внимательного чтения писателем философских сочинений Шопенгауэра. Например, название стихотворения «Когда меня не будет.» (1878) из второй части цикла представляет собой цитату из 41 раздела второго тома основного труда мыслителя «Мир как воля и представление»1, да и само заглавие цикла - «Senilia», скорее всего, восходит к позднему сочинению Шопенгауэра «Senilia», над которым философ работал с апреля 1852 г. до конца своих дней (21 сентября 1860 г.)2.
В.М. Головко проводит сравнительный анализ произведений лирико-философского цикла «Стихотворения в прозе» и сочинений Шопенгауэра, что позволяет, во-первых, понять логику развития художественной мысли Тургенева, а во-вторых, показать, какие метафизические идеи «франкфуртского мыслителя» активизировали творческий процесс русского писателя.
В учении Шопенгауэра о прозрении в principium individuationis обосновано несколько ступеней и форм самозабвения («сострадание», «эстетическое наслаждение», «любовь», «аскетизм»), и все они способствуют «отождествлению» себя с другими, уничтожению своего «я» («самоотрицанию»), и - в конечном итоге -ведут к «полному отречению от воли к жизни»3. Этот аспект привлек внимание Тургенева. Интертекстуальность «Стихотворений в прозе» проявилась в системе функционирования шопенгауэровских категорий «сострадания» («Мне жаль.», «Морское плавание»,
1 Шопенгауэр А. Мир как воля и представление // Шопенгауэр А. Полн. собр. соч.: В 4 т. / Под ред. Айхенвальда Ю.И. - М., 1900. - Т. 1.
2 Впервые это предположение автор книги высказал в 1973 г. См.: Головко В.М. К концепции личности в позднем творчестве И.С. Тургенева // Проблемы
русской литературы. - М., 1973. - С. 60.
3
Шопенгауэр А. Мир как воля и представление // Шопенгауэр А. Полн. собр. соч.: В 4 т. - М., 1900. - Т. 1. - С. 389.
2015.03.019-021
«Собака»), «эстетического наслаждения» («Стой!»), «любви» («Воробей», «Любовь», «Два брата»), «аскетизма» («Монах») в художественном мире лирико-философских миниатюр писателя.
Важно, что стихотворения, содержащие реминисценции из Шопенгауэра и перекликающиеся с его учением о прозрении в рппаршш тёшдиайотз (о самоотрицании, самозабвении), написаны в одно время. «Стой!», «Монах» - в ноябре 1879 г., а «Мне жаль» и «Собака» - в феврале 1878 г. Стихотворения с цитатными реминисценциями («Ты заплакал.», «Любовь») - в июне 1881 г.: «Даже в таких "случайностях" просматривается определенная логика, подтверждающая целенаправленность интенциональных актов художественного сознания писателя, отчетливо выраженную направленность его диалога с философом-идеалистом, объясняемую разностью их мировосприятия» (с. 193).
Анализируя шопенгауэровские реминисценции в лирико-философских этюдах «Мне жаль.», «Нищий», «Морское плавание», «Собака», «Ты заплакал.», «Христос», «Стой!», «Монах», «Любовь», «Русский язык», «Памяти Ю.П. Вревской», «Чернорабочий и белоручка», «Порог», «Два богача» и др., автор монографии подчеркивает, что Тургенев в «Стихотворениях в прозе» выступает не как комментатор шопенгауэровских философских доктрин и максим, а как участник диалога-полемики, имеющий свой взгляд на противоречивую взаимосвязь личного и общего, индивидуального и социального, родового и видового в человеке.
Издание снабжено Указателем имен.
К.А. Жулькова
2015.03.019-021. ИНТЕРПРЕТАЦИЯ СТЕРЖНЕВЫХ ПРОБЛЕМ ТВОРЧЕСТВА АН. ОСТРОВСКОГО. (Сводный реферат).
2015.03.019. БОГДАНОВА О.В. «Реальная критика», или Как сделана «Гроза» А.Н. Островского. - СПб.: СПбГУ, 2015. - 72 с.
2015.03.020. ЧЕРНЕЦ Л.В. Типы «самодура» и «делового человека» в пьесах А.Н. Островского // Русская словесность. - М., 2014. -№ 5. - С. 52-65.
2015.03.021. ЕДОШИНА И.А. Вся жизнь - служение театру (К вопросу об Островском-режиссере) // Щелыковские чтения, 2013: Актуальные вопросы изучения жизни и творчества А.Н. Островского:
