CC BY
15
интересов Греции, за созданием государственного органа по управлению углеводородными ресурсами должен последовать пересмотр стратегического курса на создание эксклюзивной экономической зоны и сотрудничество с другими партнерами в регионе (Египет, Израиль, Кипр, Турция). Таким путем, участвуя в транспортной энергосистеме и сотрудничая с заинтересованными странами, в будущем Греция может стать сильной «энергетической опорой» ЕС.
В заключение авторы отмечают, что международная энергетическая система сформировалась из нестабильных альянсов, преследующих определенные интересы. И в XXI в. энергетическая проблема может стать катализатором локальных гражданских волнений и военных конфликтов. Более оптимистичный сценарий связан с международным сотрудничеством, полезным для всех участников.
И.Г. Минервин
2015.01.017. МЕЗОННЁВ С. ЕВРОПА ЭНЕРГОРЕСУРСОВ СРОЧНО НУЖДАЕТСЯ В НОВОМ ФУНДАМЕНТЕ. MAISONNEUVE C. L'Europe de l'énergie: Un contrat à refonder d'urgence. - P.: IFRI, 2014. - 45 p. - Mode of access: http://www.ifri. org/?page=detail-contribution&id=8091 &id_provenance=97
Ключевые слова: рынки газа и электроэнергии; европейский энергетический кризис; энергетическая политика ЕС; возобновляемые источники энергии.
В работе советника центра энергетики Французского института международных отношений (l'Institut français des relations internationales, IFRI) рассматриваются состояние европейских рынков газа и электроэнергии, причины европейского энергетического кризиса и принципы, на которых должна строиться энергетическая политика ЕС.
Через 5 лет после юридического оформления новой энергетической и климатической политики ЕС1, которая, как предполага-
1 В конце 2008 г. в рамках европейской стратегии устойчивого развития был принят пакет «Энергия - Климат» (пакет 20-20-20), в котором к 2020 г. предусматривалось сокращение выбросов парниковых газов на 20% от уровня 1990 г.; увеличение в конечном энергопотреблении доли энергии из возобновляемых источников до 20%; повышение энергоэффективности на 20%. - Прим. реф.
лось, обеспечит снижение выбросов С02, укрепит безопасность энергоснабжения по разумным ценам, отмечает автор, ситуацию в энергетике можно охарактеризовать как хаотичную.
В настоящее время рынок газа1 юридически оформлен, но в экономическом и промышленном плане он несет убытки. Запас прочности рынка электроэнергии находится под угрозой из-за отсутствия связи между проводимой политикой и избранной моделью рынка. Эта парадоксальная ситуация для рынка, который не подвергается геополитическим рискам, свидетельствует о явном провале политики, проводившейся на протяжении десятка лет
(с. 8).
Характеризуя особенности европейского рынка газа в свете украинского кризиса и его последствий для газоснабжения ЕС, автор задается вопросом о соответствии модели рынка газа геополитическим и экономическим реалиям. Это кардинальный вопрос в кратко-, средне- и долгосрочном планах, поскольку, во-первых, именно газ лежит в основе европейской энергоклиматической стратегии; во-вторых, при исчерпании запасов Северного моря Европа на 80% будет зависеть от импорта газа. В этих условиях позиции России как поставщика газа в страны ЕС укрепятся. По некоторым оценкам, на ее долю будет приходиться 70% импорта газа (с. 9).
Сегодня рынок газа в ЕС является олигополистическим: почти 60% поставок обеспечивают Норвегия и Россия, хотя изначально модель внутреннего рынка газа предполагала конкуренцию различных источников снабжения (с. 10). Как показала практика, сами по себе рыночные инструменты не помогают диверсифицировать газоснабжение, поскольку рыночная модель функционирует только при наличии газотранспортных инфраструктур (газопроводов, терминалов сжижения газа) и возможности доступа к ним новых агентов. Но только сегодня приходит осознание пагубности краткосрочного подхода к рыночным реформам, не учитывающего необходимость финансирования транспортных и накопительных инфраструктур.
Кроме того, ЕС «просмотрел» такие тенденции на мировом газовом рынке, как развитие рынка сжиженного природного газа
1 Создание внутренних рынков газа и электроэнергии предполагалось завершить в 2014 г. - Прим. реф.
(СПГ), что привело к снижению цены газа и пересмотру долгосрочных контрактов в сторону сокращения их продолжительности; ограничение доступных Европе объемов газа в результате разрыва между азиатскими и европейскими ценами после аварии в Фукуси-ме; развитие сланцевого сектора в США, означающее переориентацию проектов крупных производителей СПГ на Азию; появление на рынке больших объемов угля, цена на который снизилась в два раза за 5 лет (с. 11). По мнению автора, указанные тенденции будут определять развитие газового рынка до конца десятилетия. В этих условиях политика ЕС не позволила Европе избежать относительно высоких цен и обеспечить надежное газоснабжение.
Автор предостерегает: если газ действительно остается основным источником энергии на период энергетического перехода Европы к возобновляемым источникам энергии (ВИЭ), газовой отрасли необходимы инвестиции. Но в любом случае, учитывая постоянные расхождения между логикой рынка и логикой обеспечения энергоснабжения, стоило бы подумать о сланцевом газе. Хотя Европа, очевидно, не способна воспроизвести американский опыт, геополитическая ситуация способствует поиску местных источников энергии, в том числе сланцевых нефти и газа. Такая политика при благоприятных экономических условиях поможет укреплению энергетической безопасности ЕС.
По мнению автора, на европейском рынке электроэнергии сложилась абсурдная ситуация. В результате бурного развития ВИЭ, которое было поддержано государственными субсидиями и предоставлением приоритетного доступа к электросетям, возникли значительные избытки производственных мощностей, что привело к снижению оптовых цен на электроэнергию. Одновременно из-за прерывистости ВИЭ газовые ТЭЦ, которые должны заменять их в период нефункционирования, работают меньше и со значительными перерывами, что снижает их рентабельность при одновременном повышении износа оборудования. Некоторые электростанции смешанного цикла были заморожены. В результате в последние годы в сеть не было поставлено 50 ГВт электроэнергии. Вместе с падением рынка торговли разрешениями на выбросы эта ситуация стимулирует обращение к углю, являющемуся сегодня наиболее конкурентоспособным и обильным источником энергии на рынке, поскольку сланцевая революция в США высвободила большие
объемы американского угля для экспортных рынков. Например, Германия предполагает в течение двух лет подсоединить к сети 10 новых электростанций на угле производительностью 7,985 МВт (с. 14).
Расстройство системы электроснабжения приводит к парадоксальной ситуации: с одной стороны, в результате роста доли прерывистых видов энергии в электроэнергетике, она, как никогда ранее, остро нуждается в ТЭЦ, способных на время заменять ВИЭ; с другой -инвестиции в ТЭЦ никогда не были столь малопривлекательными. Поэтому отдельные государства вынуждены для гарантии непрерывности выработки электроэнергии вводить дополнительные мощности с риском через несколько лет получить избыток мощностей в европейских масштабах.
Сложившаяся ситуация внушает особые опасения в связи с тем, что снижение оптовых цен на электроэнергию не приносит пользы потребителям, которым, скорее, стоит ориентироваться на рост цен из-за дороговизны развития ВИЭ, необходимости инвестировать в существующие электростанции и модернизацию сетей.
По мнению автора, причинами быстрой деградации рынка электроэнергии являются непоследовательность европейской стратегии и неумение приспособиться к изменению международной ситуации. Противоречия энергоклиматической политики ЕС выявились в результате трех экзогенных шоков: глубокого экономического кризиса, несовместимого с развитием дорогих источников энергии; революции неконвенционных углеводородов в США, повысившей конкурентоспособность американской промышленности; провала международных переговоров, направленных на заключение глобального соглашения по климату, вынудившего ЕС в одиночку нести бремя политики сокращения выбросов. Кроме того, эти противоречия связаны со стратифицированием энергетической политики ЕС по трем приоритетам, отражающим идеологические и политические предпочтения определенного временного периода.
Первоначально политика создания объединенного энергетического рынка, начавшаяся с первой директивы об открытии рынка электроэнергии (1996), на котором доминировали национальные монополии, и долгое время остававшаяся основной парадигмой европейской энергетической политики, проводилась под знаком развития конкуренции. Интегрированный рынок энергии должен
был принести многочисленные выгоды (повышение эффективности в распределении производственных мощностей и повышение европейской конкурентоспособности) в результате снижения стоимости энергии.
В последнее десятилетие на первый план европейской политики вышли проблемы борьбы с климатическими изменениями. Политические решения пакета «Энергия - Климат», принятые как раз перед последним кризисом, вступили в противоречие с либеральной концепцией, лежавшей в основе мер, реализуемых с 1996 г., так как обозначили возврат к концепции государственного регулирования через механизмы господдержки. Экономическая ситуация еще больше усилила роль государства: в политике стимулирования экономического роста 2008-2009 гг. часто доминировала тема «зеленого роста», в частности, речь шла об использовании поддержки ВИЭ для оживления инвестиций и улучшения ситуации на рынке труда.
Сегодня вновь набирает силу концепция конкурентоспособности предприятий, представляющая, с одной стороны, энергетиков и поставщиков технологий, ждущих четких сигналов относительно цен на углеродное топливо и способов поддержки ВИЭ; с другой - потребителей энергии, которые ставят под сомнение само мировое лидерство ЕС в вопросах борьбы с климатическими изменениями.
В целом энергетическое положение ЕС все больше отличается от положения его главного торгового партнера - США. Сланцевая революция укрепляет энергетическую безопасность, конкурентоспособность США, их способность снизить выбросы парниковых газов (ПГ) в электроэнергетике за счет замены угля газом. Но эта революция катастрофична для европейской промышленности, сталкивающейся одновременно с американской конкуренцией и растущей стоимостью энергии. В связи с этим вопрос об энергетических издержках и их влиянии на конкурентоспособность становится центральным в дискуссиях в Брюсселе, конкурируя с вопросом о климатических вызовах (с. 18).
Хотя ЕС допустил явные ошибки в энергоклиматической политике, наибольшую озабоченность вызывают не столько они, сколько прочность энергосистемы в целом. В связи с этим встает вопрос о конкретных правилах проведения этой политики и, в ко-
нечном итоге, об управлении. Двусмысленности Лиссабонского договора до сих пор мешают созданию объединенного внутреннего рынка. С одной стороны, развиваются инструменты и процедуры, действующие в пользу объединения, а с другой - экономический кризис и изменения в мировой энергетической системе играют дезинтегрирующую роль. О приверженности стран-членов своим приоритетам свидетельствует их отрицательная реакция на предложения, сделанные Европейской комиссией (ЕК) в марте 2014 г. и касающиеся определения общей доли ВИЭ в конечном потреблении энергии не по отдельным странам, а в целом по ЕС (27%) к 2030 г. При этом каждая страна, как предполагается, должна представить «национальные планы» сокращения выбросов ПГ, повышения энергоэффективности и развития ВИЭ. Если ЕК посчитает меры, содержащиеся в плане недостаточными или не совместимыми с правилам ЕС, будет проведен процесс его уточнения (с. 22).
Подробно рассматривая особенности энергоклиматической политики ряда стран ЕС и уделяя особое внимание Германии, автор приходит к выводу, что сегодня в этой сфере действует принцип «каждый за себя», т.е. каждая страна в большей мере руководствуется собственными, а не коммунитарными интересами.
Энергетическая политика ЕС, полагает автор, нуждается в пересмотре, поскольку ее издержки слишком высоки с точки зрения конкурентоспособности европейской экономики; она не гарантирует надежное энергообеспечение, что подтверждает украинский кризис, не содействует духу сотрудничества и солидарности, а ослабляет международные позиции ЕС на переговорах по климатическим изменениям. Из-за отсутствия в ЕС четкого представления об энергетическом переходе он будет восприниматься даже богатыми странами как слишком дорогой, мало совместимый с электробезопасностью и неубедительный в плане сокращения выбросов.
Восстановить доверие к европейской энергетической политике можно при соблюдении ряда условий. В качестве первого, политического шага, указывает автор, необходимо подтвердить принципы солидарности, а также экономической и экологической устойчивости как основы европейской энергетической политики. Конкретные действия в этом направлении позволят странам - членам ЕС продолжать общий энергетический проект. В газовой сфере восстановление доверия означает ускорение создания объединен-
ного внутреннего рынка, особенно в плане инфраструктур, что поможет государствам Центральной и Восточной Европы снизить зависимость от России. Кроме того, следует поддержать ядерные проекты в этих странах за счет их финансирования Европейским инвестиционным банком, а также проекты по добыче сланцевого газа. Короче говоря, все инициативы, направленные на развитие национальных источников энергии, по возможности низкоуглеродных, необходимо поддерживать, так как они представляют стратегический интерес. По отношению к этим странам необходимо проводить дифференцированную политику с учетом степени их энергетической зависимости и объективной ситуации (с. 36).
Такой подход означает отказ от энергетической политики, ориентированной на экономические и конкурентные аспекты, и переход к политике, имеющей стратегическую составляющую. Кроме того, ясно выраженное стремление ЕС к развитию собственных энергетических ресурсов при сохранении принципа солидарности является условием установления более сбалансированных отношений между ЕС и Россией в энергетической сфере в долгосрочном плане.
Принцип устойчивости должен распространяться как на экологическую, так и экономическую сферы. ЕС должен участвовать в борьбе с климатическими изменениями, но при этом не брать на себя завышенных обязательств. Он должен поставить перед собой цель в течение пяти лет прийти к ценам на энергию, совместимым с конкурентоспособностью. Избыточное предложение углеводородов и электроэнергии должно найти отражение в ценах.
Европейская энергетическая политика требует более существенных изменений; эта политика нуждается как в увязке с реальными геополитическими и геоэкономическими условиями, так и в координации с другими направлениями политики ЕС (с. 37). Причем речь идет не только о принципах, но и о конкретных действиях. В частности, необходимо принять меры по сокращению энергетических расходов (за счет освобождения от налогов) в стратегических отраслях европейской промышленности для сохранения их конкурентных позиций; систематизировать долгосрочные контракты энергоемких предприятий и создать рынок долгосрочных контрактов; разработать единую методологическую базу для расчета стоимости ВИЭ; ограничить полномасштабное разверты-
вание технологий, при использовании которых стоимость энергии превышает 200 евро за МВт/ч (с. 39).
Для восстановления доверия к европейской энергетической политике необходимо покончить с разделением источников энергии на «хорошие» и «плохие». Моральные соображения не должны влиять на энергетическую политику. На нефть и газ приходится 60% первичного потребления энергии, и их доля по большинству сценариев на 2030 и 2050 г. сохранится на уровне 50-60%. Нефть останется энергоресурсом для транспорта на многие десятилетия. Вызывает удивление отказ Европы, стремящейся развивать собственные энергетические ресурсы, от ядерной энергетики (с. 40). В связи с этим, по мнению автора, Франция должна сотрудничать с Германией, поскольку в данной ситуации общие интересы должны преобладать над частными.
Франции и Германии следует договориться, по крайней мере, о нейтралитете в отношении атомной энергии и предложить европейским партнерам политическое соглашение по атомной энергетике (с. 41). В то же время следует признать значение угля и лигнита (немецкого, польского и других) как источников энергии, которые еще долгое время будут использоваться в Европе. Учитывая это обстоятельство, следует разработать европейский исследовательский проект по улавливанию и хранению углерода для нейтрализации неблагоприятных для окружающей среды последствий использования этих источников энергии.
Автор также предлагает возложить управление энергетической политикой ЕС на Генеральную дирекцию по энергетике, которая должна осуществлять техническую координацию национальных политик в области инвестиций в средства производства и передачи электроэнергии, а также выступать в сотрудничестве с Генеральной дирекцией по исследованиям координатором важных для достижения целей энергетической политики исследовательских программ, в частности в области декарбонизации (с. 42-43).
В заключение автор отмечает, что технических реформ для восстановления доверия и динамики энергетической политики ЕС недостаточно. Энергетика должна стать одним из политических приоритетов, поскольку она оказывает влияние не только на конкурентоспособность экономики, но и на покупательную способ-
ность домашних хозяйств, жизнеспособность предприятий, состояние окружающей среды.
И.Ю. Жилина
2015.01.018. СЛАНЦЕВЫЙ ГАЗ: КАК ПРОДВИНУТЬСЯ ВПЕРЕД.
Gaz de schiste: Comment avancer. - Р.: Institut Montaigne, 2014. -116 p. - Mode of access: http://www.institutmontaigne.org/res/files/ orderfile/rapport%20gaz%20de%20schiste%20internet%20VF.pdf
Ключевые слова: энергоресурсы; сланцевый газ; производство электроэнергии; энергетический баланс; цена на электроэнергию.
Опираясь на опыт США, сотрудники независимого научно-исследовательского Института Монтеня (Institut Montaigne) (Франция) доказывают необходимость организации добычи сланцевого газа на территории Франции.
В середине 2000-х годов предполагалось, что США, занимающие первое место в мире по потреблению природного газа (ПГ), к 2020 г. будут импортировать 100 млрд м3 сжиженного природного газа (СПГ). Однако благодаря добыче сланцевого газа с 2009 г. они вышли на первое место по производству ПГ, опередив Россию (с. 7).
Первопроходцами в области разведки и разработки сланцевого газа были мелкие нефтяные и газовые компании, ожидавшие роста стоимости газоснабжения в результате роста доли СПГ в электроэнергетическом балансе США. В ходе сланцевого бума многие мелкие и средние его производители были куплены крупными компаниями отрасли, и сегодня добыча сланцевого газа сосредоточена в руках нескольких транснациональных компаний, которые, по оценкам, с 2006 г. затратили на приобретение мелких операторов более 120 млрд долл. (с. 8).
В конце 2010 г. доказанные запасы сланцевого газа в США составляли 2,3 трлн м3, а оцениваемые запасы - 182 трлн м3, что составляет 30% всех оцениваемых запасов ПГ США. Сегодня на долю США приходится более 90% всего производимого в мире сланцевого газа. Международное энергетическое агентство (МЭА) прогнозирует стабилизацию его производства в США на уровне 405 млрд м3 в 2030 г. при средних годовых темпах роста в 2,2% в
