CC BY
11
ствия определенных мелодических моделей (нисходящий и восходящий тоны) синтаксическим типам предложений, дифференцирующих средств выделения региональной речи на фоне орфоэпического стандарта (высотно-диапазональные характеристики).
В. В. Потапов
ГРАММАТИКА
2014.03.035. ТАРЛАНОВ З.К. ПРОБЛЕМЫ ОБЩЕЙ ГРАММАТИКИ И ГРАММАТИКА АГУЛЬСКОГО ЯЗЫКА / Ин-т яз., лит. и искусства Дагестан. науч. центра. - Махачкала, 2013. - 392 с.
Ключевые слова: агульский язык; эргативность; лексико-грамматические классы слов; синтаксис.
Книга состоит из предисловия и десяти глав. Первая глава «К спорным проблемам общей теории грамматики» содержит обсуждение понятия падежа как морфологического феномена, интерпретируемого с синтаксических позиций; статуса абсолютивного падежа, выделяемого, по автору, ошибочно вследствие ошибочного отождествления форм выражения субъекта и объекта («функционирование подлежащего и прямого дополнения в одном и том же абсолютивном падеже так же невероятно, как и отсутствие аккузатива в языках, в которых представлена переходность как оформившаяся категория или переходные глаголы в качестве звена на пути к формированию такой категории», с. 21); теории односоставности и двусоставности предложения (А.А. Шахматов) в аспекте ее познавательных возможностей; теории эргативности в ее отношении к теории номинативного строя в синтаксисе (в связи с гипотезой о том, что эргативный строй был характерен и для древнего состояния индоевропейских языков); статуса прямого дополнения в структуре предложения (позиция которого, где она предусмотрена в составе предложения, нередко считается не второстепенной, не факультативной, а существенной, обязательной, обеспечивающей семантико-функциональную достаточность глагола-сказуемого в качестве главного его члена); понятий сочинения и подчинения (критикуется положение «о так называемом семантическом сочинении, которое трудно не считать лишенным лингвистического смысла»); понятия простого именного сказуемого, трактуемого как
сигнал новой стадии в синтаксическом развитии; соотношения синтаксических структур и синтаксических клише (т.е. структур, свободно воспроизводимых по определенным действующим в языке нормам лексической валентности, с одной стороны, и о противостоящих им конструкций с закрепленным и устойчивым составом компонентов - с другой); свободного и детерминированного синтаксиса в типологическом освещении (по мнению автора, синтаксис языков эргативного строя более «привязан» к лексике и морфологии, т.е. к единицам нижестоящих языковых уровней); зависимости предложения от лексики; соотношения предложения и наклонения; некоторых принципиальных положений исследования и описания категории времени (в связи с категорией вида); вводится понятие волитива как универсализирующего начала в субъектном пространстве синтаксиса дагестанских языков (агенс в этимологической форме аблатива, квалифицируемый как интраитальное подлежащее); рассматриваются субъектные падежи в функционально-генетическом аспекте в связи с проблемой системности (по мнению автора, дательный падеж несколько отличается от других субъектных падежей; в целом субъектные падежи характеризуются как продукты разных эпох, причем древнейшим из них признается номинативный). Завершает главу обсуждение проблемы «чистых» и «нечистых» падежей в аспекте синтагматики.
Вторая глава «Именные лексико-грамматические классы слов» открывает характеристику грамматической структуры агульского языка. Имена существительные, как отмечается в книге, «самый массовый, категориально оформленный лексико-грамма-тический класс слов в языке, наиболее полно погруженный в мир объективных реалий и глубины этноисторического опыта народов» (с. 88).
Существительные в агульском языке автор делит на 1) собственно существительные, 2) существительные, производные от глаголов и прилагательных (отвлеченные, абстрактные существительные, среди которых особенно многочисленны так называемые масдарные существительные).
Первая группа имен получает дальнейшее деление на 1) существительные нарицательные, 2) вещественные, 3) собственные (персональные имена людей и названия единичных географических объектов, исторических событий, печатных изданий и т.д.). На это
накладывается противопоставление двух групп названий, обозначающих класс людей и класс не людей и соответственно отвечающих на вопросы кто? и что? Важнейшими грамматическими категориями имен существительных в книге называются категории числа и падежа.
В агульском языке - два числа: единственное и множественное. По числам изменяются все существительные независимо от их принадлежности к тем или иным лексико-грамматическим разрядам. Некоторые формы числа имеют тенденцию выделиться в самостоятельные слова, ср.: некьв - "могила' - некьвар - 'могилы' -некьварар - 'кладбище'.
Склонение в агульском языке характеризуется как универсальная категория существительных, не знающая никаких исключений. Падежная система агульского языка, как и других кавказских языков, характеризуется наличием двух групп падежей: так называемых общих, или «чистых», падежей - именительный (номинативный), эргативный (активный), родительный (генитивный), дательный, интраитальный (волитивный), винительный (аккуза-тивный) и творительный (орудийный, инструментальный) - и противопоставленных им местных падежей.
Именительный падеж имеет нулевой аффикс, на его основе образуется эргативный (активный) падеж. Разнообразие способов оформления эргатива увязывается с участием механического действия фонетических процессов. Остальные падежи, следующие за эргативным, образуются на базе эргативного с помощью соответствующих формантов.
Местные падежи (по восемь серий) делятся на собственно местные (эссивные) и направительные (аблативные). Автор фиксирует достаточно отчетливую тенденцию к количественному сокращению эссивов с нейтрализацией детализированных местных значений в пользу общих. Далее автор последовательно описывает значения отдельных падежей. «Accusativus (аккузативный, винительный) по вопросам и формам совпадает с именительным, отличаясь от него по синтаксической функции, обозначает предмет, на который переходит действие переходного глагола-сказуемого в эр-гативной конструкции. Вопреки распространенному мнению само его существование не подлежит сомнению, поскольку его синтаксическая позиция, функция предусмотрены системно-граммати-
чески - транзитивными глаголами» (с. 107-108). Инструментальный падеж обозначает: 1) орудие действия: Хшилди акьас 'делать рукой'; 2) способ действия: гужжаншди хъачикас 'заставить (сделать) силой, насильно', мезуралди пас 'сказать вежливо'; 3) причину действия: Валди {ее нег1екъва1лди) хъунаи ме кар 'Это случилось по твоей причине (по твоей неправоте)'; 4) время действия: Валди хьу-най ме даккатал 'При тебе случилась эта неприятность'.
При этом из числа падежей исключены некоторые единицы, выделявшиеся Р. Шаумяном: Сошрагайуш (компаративный, сравнительный), который образуется на базе любого падежа, а также прилагательных, числительных, наречий, деепричастий и т.д. и является способом оформления сравнения как такового; СоИайуш (коллативный, сопроводительный, сопровождения) и Сошйайуш (комитативный, совместности), являющиеся деепричастными конструкциями. Не выделяются в книге и падежи приближения, квалифицируемые как послеложные конструкции.
Касаясь истории развития падежной системы, автор омечает следующее: 1) локативы - это наиболее подвижный сегмент падежной системы языка; 2) локативные падежи - это признак грамматики, ориентированной на семантически более содержательную, не лишенную внутренней мотивировки сегментацию мира на мир вещей (предметов, агенсов), мир пространств (обстоятельств) и мир признаков; 3) степень и объем семантической нагруженности так называемых «грамматических» и «неграмматических» (локативов) падежей убеждают в том, что традиционно декларируемая норма для агглютинативных языков, в соответствии с которой один формант репрезентирует в них одно значение, не подтверждается языковыми фактами.
Далее автор переходит к словообразованию имен существительных - отвлеченных, со значением лица, неличных существительных.
Следующий раздел работы посвящен прилагательным. Прилагательные, выполняя атрибутивную функцию по отношению к существительным, грамматически не изменяются ни по падежам, ни по числам. Нередко прилагательные в качестве именной части составного именного сказуемого выступают также и в предикативной функции, согласуясь с существительным в числе, ср.: те инсан
ижеф э 'тот человек хороший', те инсанар ижеттар э 'те люди хорошие'.
В агульском языке нет относительных и притяжательных прилагательных и их роль выполняет генитив, выражающий посессивные отношения и способный принимать в соответствующих синтаксических условиях тот же формант прилагательного: Г1елдандин кант1 'стальной нож'. При этом, по мнению автора, нет, однако, никаких грамматических оснований такого рода формы квалифицировать как относительные прилагательные. По квалификации автора, это адъективные дериваты генитивного падежа, выражающие посессивные отношения субстантива адъективированно.
Среди числительных выделяются следующие основные группы (или разряды): количественные, порядковые, дробные.
Причислять распределительные, собирательные и кратные слова к особым разрядам числительных, по автору, нет достаточных оснований.
Из местоимений в агульском представлены следующие: 1) личные (зун, чин, вун, чун); 2) лично-указательные (те, ге, ле, ме); 3) притяжательные (зеф, веф, гинф и др.); 4) возвратные (уч, чав); 5) вопросительные (фиш, фи, фишттин, гьанан и др.); 6) отрицательные (гъанара, сайира и др.); 7) определительные (гьар, гъар са 'каждый'; вари, жалла 'все', к1илди 'весь'); 8) неопределенные (фиш-ишин 'кто-то', фи-ишин 'что-то', фиштин-ишин 'какой-то'); 9) указательно-локативные.
Третья глава «Глагол, его категории и формы» открывается характеристикой инфинитива - глагольной формы, обозначающей действие или состояние в отвлечении от конкретных временных, личных и модальных отношений. Далее автор переходит к дихотомии полнозначных и служебных глаголов. Как отмечается в книге, в современном употреблении встречаются следующие вспомогательные глаголы настоящего времени: и, э, а, новообразования айа и ву.
Агульский глагол характеризуется богатой системой форм наклонений, из которых в книге описаны: изъявительное наклонение (соотносит действие с одним из грамматических времен - настоящим, прошедшим или будущим), образуемое преимущественно аналитически - сочетанием вещественной основы со служебной, в роли которой выступает вспомогательный глагол соответствующего времени; сослагательное наклонение, образуемое от инфини-
тива основного глагола при помощи вспомогательных глагольных форм прошедшего; условное наклонение (в самостоятельных предикативных единицах, т.е. не в составе сложного предложения, не встречается); повелительное наклонение (выражает побуждение, обращенное ко второму или третьему лицу); долженствовательное наклонение, образуемое формами некоторых косвенных падежей отглагольных существительных (Ме кар акьубанф эй 'Это дело должно быть сделано') или же формами локатива на -л в сочетании с формами времени глагола алхьас 'находиться на...'; запретительного наклонения (обычно включается в парадигму повелительного наклонения); предостерегательное наклонение; предположительное (гипотетическое) наклонение; волюнтатив (способ выражения ответной воли лица, которому был адресован императив или запрет); желательное наклонение, образуемое аналитически соединением деепричастия и (или) инфинитива с полузнаменательными словами, обозначающими желание; допустительное и сказательное наклонения (передаются сочетанием форм 2-го лица императива или прохибитива с глаголом пас 'сказать' в разных его формах).
Касаясь категории вида, автор отмечает, что «видовые значения в агульском выражаются противопоставлением глагольных основ, образующих бинарную оппозицию. Однако конструктивная роль отдельных частей основ при этом неодинакова: на первый план по функциональной значимости выходят определенные суффиксы, попарно противопоставленные друг другу в рамках соответствующих основ» (с. 210).
Залог в агульском, как и в других дагестанских языках, не имеет особого морфологического выражения, в связи с чем в книге описываются соотносимые с этим понятием отношения, передаваемые терминами «переходность/непереходность глагола», «личные/безличные формы глагола» и др.
Особое внимание в книге уделяется выделению глагольных основ - это, во-первых, основа, образующая формы настоящего, частично прошедшего и будущего времен; во-вторых, основа, образующая формы только прошедшего времени; и, в-третьих, основа, на базе которой образуется только будущее первое.
Далее характеризуются причастие, деепричастие и словообразование глагола.
Четвертая, пятая и шестая главы посвящены соответственно наречиям, полузнаменательным и служебным классам слов, а также междометиям.
В седьмой главе «Синтаксис простого предложения» рассматриваются следующие вопросы: способы и порядок выражения субъектно-объектных отношений; подлежащее и сказумое; второстепенные члены предложения; типы связи между членами предложения: 1) согласование; 2) координация (между главными членами; 3) управление; 4) примыкание.
Рассматривая типы предложений по цели высказывания, автор уделяет особое внимание свойствам вопросительного предложения.
Отдельные разделы посвящены таким вопросам, как типы простых предложений по структуре, типы предложений по коммуникативной цели (на морфологической основе), изъявительные (индикативные) предложения (предложения на основе изъявительного наклонения).
В восьмой главе «Синтаксис сложного предложения» последовательно рассматриваются сложносочиненные, сложноподчиненные и бессоюзные предложения. В особый раздел здесь выделен обзор способов выражения синтаксических отношений («Очерк семантического синтаксиса»), включающий способы выражения сравнения, выражение совместности, временных, причинных, локативных и количественных отношений (значений), выражение принадлежности, отрицания, состояний человека и природы, модальных и модально-субъективных отношений.
В десятой главе «Историко-когнитивные аспекты агульской грамматики» формулируются «некоторые выводы и проблемы, относящиеся как к характеристике языка в момент его описания и анализа (в синхронии), так и к процессам его эволюции, открывающимся в ходе внутриязыковых и межъязыковых сопоставлений в духе общепринятых требований сравнительно-исторического и сопоставительно-типологического языкознания, а также к истории
народа в ее когнитивной направленности в целом» (с. 358)._
М.Е. Алексеев
