CC BY
53
силы культуры. Созданная авторами из высших классов, чья судьба иногда отличалась, а иногда повторяла судьбу их непривилегированных героев, литература стала постколониальной задолго до появления этого термина. «Заселяя неисследованное пространство между отступающим империализмом, возникающим национализмом и амбициозным утопизмом, русская литература создала парадигму постимперского человечества» (с. 390).
В.М. Шевырин
2014.03.023. БЕЗУГОЛЬНЫЙ А.Ю., БУГАЙ Н.Ф., КРИНКО Е.Ф. ГОРЦЫ СЕВЕРНОГО КАВКАЗА В ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЕ 1941-1945: ПРОБЛЕМЫ ИСТОРИИ, ИСТОРИОГРАФИИ И ИСТОЧНИКОВЕДЕНИЯ. - М.: Центрполиграф, 2012. - 479 с.: ил.
Ключевые слова: Отечественная война 1941-1945 гг.; горские народы Северного Кавказа; советское государство и нацистская Германия.
В монографии канд. ист. н. А.Ю. Безугольного, д-ра ист. н. Е.Ф. Кринко и д-ра ист. н. Н.Ф. Бугая рассматривается одна из самых сложных проблем истории Отечественной войны 19411945 гг. - судьба горских народов Северного Кавказа. Авторы попытались восстановить целостную, исторически достоверную картину взаимоотношений между горцами, советским государством и нацистской Германией, включая особенности службы горцев в Красной армии, их участие в боевых действиях, жизнь оккупированных районов, коллаборационизм и партизанское движение, наконец, депортацию карачаевцев, балкарцев, чеченцев и ингушей в 1943-1944 гг. За рамками исследования остались такие темы, как «перестройка народного хозяйства автономных областей и республик Северного Кавказа на военный лад, социально-экономическое развитие региона, различные формы помощи населения фронту, ратные и трудовые достижения горцев» (с. 6-7), поскольку эти вопросы, не отягощенные памятью о сталинских репрессиях и не связанные с современными политическими баталиями, изучены уже достаточно подробно. Структура монографии выстроена по проблемно-тематическому принципу и включает предисловие, шесть частей (глав) и заключение. Поскольку изучение выбранной авто-
рами проблематики до сих пор находится лишь на начальной стадии, в отдельной - второй - части книги детально анализируется комплекс доступных источников по истории горцев в годы войны. В первой части так же детально разбирается историография вопроса.
Авторы отмечают, что к настоящему времени наиболее глубоко исследованы не только социально-экономическая история северокавказских республик в рассматриваемый период, но и история национальных частей и соединений Красной армии, вклад горских народов в победу над Германией (включая число награжденных за героизм, погибших на фронте и т.д.). В постсоветский период, с отменой цензурных запретов, началось также активное изучение истории оккупации, коллаборационизма и сталинских депортаций. Продуктивному научному поиску способствуют расширение ис-точниковой базы в результате «архивной революции», активизация международного научного диалога, применение новых методологических подходов (антропологическая история, социальная история, культурная история, история повседневности и др.). Как положительное явление авторы отмечают и эволюцию научной терминологии, отказ от пропагандистской стилистики советского времени в пользу более нейтрального академического языка.
Вместе с тем многие вопросы изучены еще далеко не полностью. Работы современных исследователей по истории Северного Кавказа в годы войны остаются чрезвычайно политизированными, слабо развито сотрудничество между историками, принадлежащими к разным этническим группам, корректный научный поиск нередко подменяется взаимными обвинениями: «Как признают современные чеченские исследователи, "когда чеченцу или калмыку говорят о том, что его деды сотрудничали с немецкими фашистами, он начинает искать данные об армии генерала Власова, о казачьих военных формированиях, воевавших на стороне немцев, т.е. начинаются поиски компромата и негатива"» (цит. по: с. 25). Ситуацию дополнительно усугубляют попытки таких авторов, как И.В. Пыхалов, оправдать сталинскую политику, представив депортации как якобы «справедливое» и даже «гуманное возмездие» (с. 63-64). По-прежнему ощущается дефицит источников (до сих пор, к примеру, почти не используются материалы устной истории), а недостаточное внимание к источниковедческим и методологическим вопросам не позволяет в полной мере использовать по-
тенциал тех материалов, которые уже стали доступными. К числу малоизученных принадлежат и такие темы, как повседневность кавказских народов в годы войны, их духовная жизнь и др.
Источниковую базу исследования составили документы целого ряда центральных (ГАРФ, РГАСПИ, ЦАМО и др.) и местных архивов, а также германские документы, периодическая печать изучаемого периода (советская и оккупационной администрации), листовки, источники личного происхождения и т.д. Это позволило авторам проследить не только процесс выработки и принятия решений в Москве, но и ход их реализации на местах, реакцию населения. Как показано в книге, массив источников по истории горцев в годы войны имеет серьезные лакуны: до сих пор не завершено рассекречивание документов того времени; затруднен доступ историков в ведомственные архивы; под разными предлогами (включая расширительное толкование законодательства о персональных данных и неприкосновенности частной жизни) не выдаются исследователям целые категории документов, отражающих различные нелицеприятные стороны истории советского государства и Красной армии; утрачены или уничтожены многие документы 19411942 гг.; погибли во время боевых действий в 1994-1996 гг. архивы на территории Чечни; неясно, сохранились ли вообще какие-либо документы, отражающие подготовку и обсуждение важнейших политических решений на уровне ближайшего окружения Сталина. Тем не менее авторы настаивают, что доступные на данный момент материалы довольно обширны и позволяют восстановить подробную и многостороннюю картину событий на Кавказе в рассматриваемый период, «при условии их более полного вовлечения в научный оборот, а также соответствующего источниковедческого анализа» (с. 106).
В межвоенное двадцатилетие представители народов Северного Кавказа в армию почти не призывались, поскольку военный бюджет был крайне ограниченным. Горскую молодежь начали направлять в войска лишь после принятия нового Закона о всеобщей воинской обязанности 1 сентября 1939 г. Летом 1941 г. в северокавказских автономиях, как и в других регионах СССР, была проведена всеобщая мобилизация, однако уже с осени призыв горцев в армию был постепенно свернут. Согласно целому ряду нормативных актов, изданных в конце 1941 и в 1942 г., призыву подлежали
лишь представители «европейских национальностей» (в некоторых документах присутствует даже такая категория населения, как «европейские евреи», в противоположность горским евреям, также освобожденным от воинской повинности). Отчасти подобная практика стала продолжением довоенного курса, в рамках которого «неблагонадежными» признавались этнические группы, связанные с иностранными государствами - потенциальными противниками СССР. Кроме того, в определенной степени это была реакция на неспокойную обстановку в регионе, где в 1942 г. усилился бандитизм, широко распространилось уклонение от призыва и т.д. Авторы отмечают, однако, что и в 1943 г., когда указанные проблемы были в основном преодолены, призыв горцев в армию так и не возобновился. Вместо этого началась тщательно засекреченная подготовка к массовым депортациям.
«В то же время нельзя не отметить, - пишут авторы, - что кавказские национальные регионы внесли свой весомый исторический вклад в дело Великой Победы над фашизмом. В общей сложности они дали действующей армии почти 2 млн человек, включая лиц славянских и прочих национальностей» (с. 165). Несколько сотен чеченцев и ингушей приняли участие в обороне Брестской крепости. Отказ от призыва частично компенсировался вербовкой добровольцев (на практике она нередко принимала принудительный характер). Анализ национального состава отдельных соединений и объединений советских войск показывает также, что командование армий, воевавших в 1942 г. на территории северокавказских автономий, по-видимому, мобилизовало некоторое количество местных жителей в обход существовавших запретов.
Планы оккупации Кавказа и Закавказья разрабатывались в Германии с самого начала подготовки операции «Барбаросса», однако различные группировки внутри нацистского руководства придерживались неодинаковых взглядов по этому вопросу. Фактически немцами в 1942 г. была занята лишь часть территории Северного Кавказа, продолжительность оккупации различалась от района к району, но не превышала пяти-шести месяцев. Предполагалось, что в целом оккупационный режим в регионе будет мягче, чем в европейской части СССР. Тем не менее население оккупированных территорий в полной мере испытало все ужасы нацистского вторжения, включая грабежи, изнасилования, произвол оккупа-
ционной администрации, угон местных жителей в Германию в качестве «восточных рабочих», карательные операции и т.д. Все эти обстоятельства, а также непоследовательность и несогласованность действий германского руководства привели к тому, что имевшиеся возможности по привлечению местного населения на сторону Рейха нацисты использовали далеко не полностью. Не удалось сформировать и по-настоящему сильное коллаборационистское движение. В общей сложности на стороне Германии воевали около 28 000 выходцев с Северного Кавказа, коллаборационистские части комплектовались главным образом бывшими военнопленными и эмигрантами.
Обстановка в прифронтовых районах, а также на вновь освобожденных территориях также оставалась довольно напряженной, особенно в Чечено-Ингушетии, где в годы войны произошла определенная консолидация антисоветского подполья. Рост недовольства подогревался не только тяготами военного времени и просчетами местной администрации, но и воспоминаниями о событиях конца 1920-1930-х годов, когда регион пережил коллективизацию (в горных районах она воспринималась особенно болезненно) и несколько волн репрессий. Советское руководство в этой ситуации прибегло к поголовному выселению «провинившихся» народов с мест их компактного проживания как к самому «простому» с бюрократической точки зрения решению. Уже в ноябре 1943 г. из Ставропольского края были депортированы около 70 тыс. карачаевцев вследствие упразднения Карачаевской автономной области. 23 февраля 1944 г., после многомесячной подготовки, началась операция «Чечевица» по переселению примерно 400 000 чеченцев и 90 тыс. ингушей; депортация продолжалась до конца марта, Чечено-Ингушская АССР была ликвидирована. В ходе выселения имели место жестокие расправы над населением ряда аулов. Параллельно из Кабардино-Балкарии были депортированы 37-38 тыс. балкарцев, республика переименована в Кабардинскую, часть ее территории передана Грузии. Репрессиям подверглись и некоторые другие этнические группы. Представители этих народностей, служившие в Красной армии, были демобилизованы и также переселены на восток. Розыску и переселению подлежали их соплеменники, проживавшие в других регионах Союза; исключение делалось лишь для лиц, состоявших в браке с представителями
других национальностей. Из-за нечеловеческих условий переезда и проживания на новом месте смертность среди депортированных приняла катастрофические масштабы: только с 1944 по 1948 г. умерли свыше 144 704 человек - 23,7% всех выселенных с Северного Кавказа. Рождаемость в те же годы была на порядок ниже. Конфликты, основу для которых заложила эта варварская акция, заключают авторы, продолжаются по сей день.
М.М. Минц
НОВАЯ И НОВЕЙШАЯ ИСТОРИЯ
2014.03.024. ДУДАРЕВ В С. ПЕТЕРБУРГСКАЯ МИССИЯ ОТТО ФОН БИСМАРКА, 1859-1862: ДИПЛОМАТИЧЕСКАЯ ССЫЛКА ИЛИ ПОЛИТИЧЕСКИЙ УСПЕХ? - СПб.: Алетейя, 2013. - 303 с. -Библиогр.: с. 293-301.
Ключевые слова: Россия; середина XIXв.; внешняя политика; О. фон Бисмарк - дипломат.
В монографии канд. ист. наук В.С. Дударева изучается деятельность Отто фон Бисмарка на посту руководителя дипломатическим представительством Пруссии в Санкт-Петербурге (18591862). Исследование выполнено при финансовой поддержке РГНФ и ГИИМ (Германского исторического института в Москве). Проведенный впервые анализ всего комплекса официальной и личной корреспонденции Бисмарка этого периода позволяет представить его оценку внешней политики России и ее роли в системе международных отношений, показать его мнение об острых для России середины XIX в. проблемах: Крестьянской реформе 1861 г. и польском вопросе. Впервые рассмотрено восприятие Бисмарком политических взглядов и особенностей характеров императора Александра II и министра А.М. Горчакова. В работе передан образ России и российской действительности в осмыслении Бисмарка как представителя иностранного государства. Исследование этих проблем способствует пониманию принципов, целей и задач, лежащих в основе внешней политики Бисмарка по отношению к России, и дальнейшему углублению изучения русско-немецких связей.
Монография состоит из предисловия, четырех глав и заключения. В предисловии рассматривается историография проблемы,
