CC BY
39
как в Англии в конце ХХ в. действует закон о запрете эксплуатации детского труда. Чарли обладает хорошими лидерскими качествами и хочет помочь своим родным и друзьям. Ее учительница, в противовес диккенсовским персонажам-учителям, - отзывчивая женщина; увлечение Чарли Викторианской эпохой разделяет одноклассник Джейми, напоминающий идиллический тип мистера Пиквика. По мнению И.А. Шишковой, роман Уилсон несет в себе «позитивный нравственный заряд Диккенса» (с. 132).
В.М. Кулькина
ЛИТЕРАТУРА ХХ-ХХ1 вв. Русская литература
2014.03.020. Л.М. ЛЕОНОВ: МОТИВЫ, СИМВОЛЫ И ОБРАЗЫ. (Сводный реферат).
Модели мироздания и трагическая судьба русской литературы XIX -начала XXI в. Художественный и мемуарный дискурс: Материалы IX Междунар. науч. конф. г. Ульяновск, 14-15 сентября 2012 г. / Сост., отв. ред. Дырдин А. А. - Ульяновск: УлГТУ, 2012. - 280 с.
Из содерж.:
1. ВОРОНИН В.С. Критика человеческой истории в прозе Л.М. Леонова. - С. 121-129.
2. ЯКИМОВА Л.П. Мотив игры в творчестве Леонида Леонова: Концепт, тезаурус, название. - С. 130-154.
3. ДЫРДИН А. А. Образно-поэтическая картография России в творчестве Л.М. Леонова. - С. 155-161.
4. НЕПОМНЯЩИХ Н.А. «Разорение святынь» как сквозной авторский символ в творчестве Л.М. Леонова. - С. 162-169.
5. СОРОКИНА Н.В. От «Игрока» до «Подельника»? (Л. Леонов в «старой» и «новой» книгах З. Прилепина) - С. 185-196.
В.С. Воронин (Волгоград) намечает ряд положений, касающихся исторической тематики в творчестве Л.М. Леонова (18991994), «самого интеллектуального писателя ХХ в.» (1, с. 121). В раннем романтическом и орнаментальном рассказе «Туатамур» (1924) о завоевательных походах Чингисхана писатель ставит проблему взаимодействия большой и личной истории, людей и событий. Полководец Туатамур, замахнувшийся на изменение судеб
мира, бессилен изменить личную судьбу: «Он управляет крупными событиями, но события мелкие, случайные, пустяковые управляют им самим» (1, с. 122).
Этот «парадокс масштабов» нашел отражение и в повести «Конец маленького человека» (1923). Мысли палеонтолога Лиха-рёва об эпохе динозавров проецируются на мир людей; в истории тех и других он находит точки соприкосновения. Гигантские размеры обеспечивали динозаврам господство, но в изменившейся экологической обстановке это обернулось против них. По аналогии Леонов показывает, как «человеческий ум оборачивается против своего носителя» (1, с. 123).
Концептуальная критика человеческой истории представлена в романе «Пирамида» (1994). Писатель утверждает возможность сослагательного наклонения в истории, изображая в романе перевернутое время, «в котором будущее уже показано, но прошлое все еще можно и нужно изменить», поскольку и пока это «будущее не является отвердевшим» (1, с. 129). В таком же смысле знаменательна путаница прошлого и будущего в уме священника Матвея Лоскутова. Таким образом, история в художественном мире «Пирамиды» выглядит колеблющейся по своим срокам, «она может закончиться в ближайшее время, а может длиться почти бесконечно» (1, с. 127).
Л.П. Якимова (Новосибирск) считает «мотив игры» одним из определяющих начал в художественном мире Леонова (2). В русской литературе советского периода он предстает писателем, в творчестве которого многообразие проявлений «мотива игры» обретает значение семантико-эстетической доминанты. Тем самым обнаруживается глубина типологических связей российского автора с художественными исканиями мировой литературы: «... обеспечивается возможность войти в интертекстуальный контекст последних десятилетий ХХ в., обозначенный именами М. Фриша, Р. Музиля, М. Павича и др.» (2, с. 130).
Начало творческого пути Леонова совпало с революцией. В осмыслении реалий «новой жизни» молодой автор отдавал предпочтение поэтико-стилистическим приемам, в которых действительность проступала в иносказательно-метафоризированной форме (стилизация, сказ, отстранение, создание сказочно-фантазийных образов). Для начала 1920-х годов симптоматичны произведения «с
игрушечно-игровым нарративом»: рассказы «Бурыга» (1922), «Деревянная королева», «Бубновый валет», «Валина кукла» (1923). Здесь действующими лицами, наряду с живыми людьми, являются: некий Бурыга - лесной «детеныш-нос--хоботком... хвостик так себе, висюлькой, а рожки конфетками.»1, а также - шахматная королева, оловянный солдатик, кукла, бубновый валет2. Все это усиливает ощущение абсурдности мира, возникшего в результате больших социальных игр: молодой писатель «остро ощутил огромный потенциал игрушечной конструкции в обнажении скрытых от прямого взгляда психологических особенностей нового человека -его послушной управляемости, механистичности действий, автоматизма поступков» (2, с. 133).
Раскрывая «механизм перевода» игровой стихии из мира кукол в регистр конкретно-исторических обстоятельств советской действительности, Л.П. Якимова выявляет в творчестве Леонова ступени следования от сказочно-игрушечно-игрового нарратива к реалистическому повествованию. Отход от условно-иносказательных, метафоризированных форм ознаменовался появлением таких повестей, как «Петушинский пролом» (1923), «Конец маленького человека» (1924), «Записки Ковякина» (1924), «Провинциальная история» (1928), «Белая ночь» (1928) и пьесы «Унтиловск» (1925). Анализ этих произведений как целостного «жанрово-семантичес-кого и семантико-поэтического цикла» приводит автора статьи к выводу о том, что «углублению подтекстового звучания мотивного комплекса игры» способствует «роль вставных конструкций, не вступающих в диссонанс с жанровой природой даже и драматургического произведения» (2, с. 140). В пьесе «Унтиловск» это прослеживается в тяготеющем к притче рассказе Манюкина об укрощении строптивого коня и в байке попа Ионы про сто пилюль, которые прописал ему доктор для лечения, но забыл при этом сказать, как их принимать следует - все разом или «по пилюльке в год» (2, там же).
1 Леонов Л. Бурыга // Собр. соч.: В 10 т. - М., 1981. - Т. 1. - С. 36.
2 Пересечение судеб живых людей и игровых фигур ассоциируется с творчеством Милорада Павича - югославского и сербского прозаика и поэта.
Особое место в идейно-эстетической акцентуализации образа игры принадлежит романам «Вор» (1926) и «Дорога на Океан» (1933-1935). В «Воре», например, революция предстает как фактор тотального выдумывания универсальных форм жизни. Не лишены логики предположения Л.П. Якимовой, что писатель зашифровал в названии первого романа аббревиатуру Великой Октябрьской Революции - ВОР, а в заглавии романа «Дорога на Океан» аббревиатуру ДНО?
В романе «Вор» Леонов вскрывает обманную, подменную суть революции через судьбу и конкретные поступки Митьки Век-шина. Нарастание художественной масштабности образа игры находит отражение в обогащении синонимического ряда понятиями выдумывания, обмана, воровства, высвечивает глубину авторской мысли о неподвластной силе Бытия в столкновении с социальной прагматикой: «Какой бы вселенский масштаб ни приобретали игры человека в идеальное жизнеустройство, Бытие неизменно доказывало свою неизбывность» (2, с. 142). Исходя из этой веры в неизбывную силу Бытия, Леонов создал и роман «Дорога на Океан», в котором равновесной составляющей мотивно-сюжетного концепта игры является проблема игрового поведения самого человека. Несоответствие самой природе человека воплощаемого в реальность жизнестроительного проекта порождает разнообразие форм раздвоения личности, двоемыслия, социального камуфляжа и «мимикрии, игры масками»: «В масках пребывали все - от победителей до побежденных: массы делали вид приятия новой власти, власть делала вид, что ей верят, литература же выдавала эту тотальную кажимость за правду жизни, что приводило к девальвации реалистического искусства, к торжеству симулякра» (2, с. 143).
В отличие от других произведений в романе «Пирамида», который создавался на протяжении полувека, мотивно-сюжетный «концепт игры» предстает в широком диапазоне всех его составляющих - ролевой игры отдельного человека разнообразными масками, жизнестроительных игр «личностей великих» в идеальное общество, «игры» самого Бога в пространстве мироздания. Реальная жизнь уподобляется огромному, развернувшемуся на всю страну игрищу, где действительность предстает в фантасмагорическом, миражно-иллюзорном облике, когда реальное и ирреальное сосуществуют, переплетаясь, переходя друг в друга. Автор статьи счи-
тает важным акцентировать внимание на сложном и богатом контексте игровых значений, воплощенных и в ранних произведениях Леонова (где действующими лицами были куклы, игрушки, игровые знаки), и в «последней книге» (где «в действие вступают инфернальные силы»). Принципиальную значимость здесь «приобретает авторская игра с читателем, возможность задать ему загадки, позабавиться доверчивостью его сознания, легко попадающего в ловушку-западню ложных, опасных, обманных идей» (2, с. 152).
«Художественному сознанию Л.М. Леонова свойственны глубина философских образов и экспрессивная хронотопичность» (3, с. 155), - отмечает А.А. Дырдин (Ульяновск). Природно-географическое пространство Руси-России выступает у писателя первоосновой национальной судьбы. Время придает событиям реально-исторический смысл. Специфическое восприятие времени и пространства связывается у Леонова с идеей России-как-острова. В истоках этого представления - предание об «острове Руссии», прокомментированное в работах В. Цымбурского1. Образ русского материка, включающий в себя народную географию, национальные архетипы и ценности, - духовно-смысловой центр художественной философии Леонова. В таких произведениях, как «Деяния Азлази-вона» (1922), «Петушихинский пролом» (1922), «Записки Ковяки-на» (1923), «Унтиловск» (1925), «Провинциальная история» (1927), «Соть» (1928-1929), созревает и развивается мотив «русской Атлантиды». Именно поэтому в них преобладает водно-земная символика: картины жизни героев на лесных островах от Заволжья до Белого Озера дополняются образами-символами пустыни, мотивами моря житейского, морской бездны, mare tenebrum - библейского грозного моря, наконец, России-ковчега - в «Пирамиде» (3, с. 158).
Народно-религиозный хронотоп Матери-сырой-земли связан также с метафорой «острова народов» в Св. Писании. В «Барсуках», «Воре», «Скутаревском» (1930-1932), «Русском лесе» (19501953), в публицистике и «Пирамиде» Леонов строит образ «града у Москвы-реки»: таким образом, Москва предстает как «громадная летопись, где уместилась вся история народа русского», «где впер-
1 Цымбурский В.Л. «От Великого острова Руси...». К прасимволу русской цивилизации // Полис. - М., 1997. - № 6. - С. 34-56.
вые зажглась идея национального самосознания»1. По мнению А.А. Дырдина, в леоновской трактовке три «островных» мифа русской цивилизации - мифологемы Третьего Рима, Китеж-града и Северной Пальмиры - трансформируются в «образ-идею», позволяющую человеку или народу «находить бытийные ориентиры» (3, с. 160).
Сквозной в творчестве Леонова стала тема разрушения святынь. Н.А. Непомнящих (4) прослеживает ее от первых повестей (в «Петушихинском переломе» разоряют раку с мощами, в «Соти» -скит) до «Русского леса», где эта тема уходит в подтекст; но в «Пирамиде» она снова обнаруживает себя: разорению подвержен Ста-ро-Федосеевский некрополь; на глазах главного героя, священника Матвея Лоскутова, взорван собор одного из монастырей.
Повесть «Петушихинский перелом» написана в 1922 г., а на 1919-1922 гг. пришелся пик максимально жестких мер по борьбе с церковью. Роман «Соть» создавался в 1928-1929 гг., а в 1928-м была закрыта Оптина пустынь - духовное средоточие прежней России; многие священники были арестованы, убиты. Таким образом, точка зрения Леонова о святыне как самой важной составляющей, без которой не может существовать ни народ, ни отдельный человек, шла вразрез с государственной идеологией.
В «Петушихинском переломе» дед Савостьян выставил икону святого Пафнутья из красного угла избы за порог, а когда одумался, увидел, что «там стояла у косячка, прислоненная тылицей, пустая доска, а Пафнутья на ней не было»2. Покровитель здешних мест и пчел Святой Пафнутий покинул Петушиху.
В «Пирамиде» мотив двух ранних произведений Леонова -уход святого и оставление без покровительства - приобретает звучание иного масштаба: Бог оставил Россию. Сюжетная ситуация разорения святынь обретает символический смысл и становится повторяющейся на протяжении всего творчества: «Помимо художественного, эстетически оформленного "протоколирования" реальных событий, [Леонов] предлагает их философское осмысление с
1 Леонов Л.М. Собр. соч.: В 10 т. - М., 1983. - Т. 10. - С. 83.
2 Леонов Л.М. Петушихинский пролом // Леонов Л.М. Собр. соч.: В 10 т. -М., 1982. - Т. 5. - С. 205.
прогностическим предупреждением о возможных последствиях производимых деяний» (4, с. 169).
Н.В. Сорокина (Тамбов) обращается к книге З. Прилепина «Игра его была огромна»1 о Л.М. Леонове (5). Издание это было названо «новым поворотом в серии "ЖЗЛ"»2, а его автор отмечен национальной премией «Лучшие книги и издательства - 2010» в разделе «Биография». Однако в стремлении «рассказать все иначе» молодой писатель утрачивает компас-ориентир - «те принципы, которые позволяют адекватно и справедливо оценить жизнь классика русской литературы» (5, с. 187). Вызывает сомнение и научная достоверность издаваемой биографии: «Порой автор слишком вольно позволяет себе конструировать возможные диалоги, устанавливать причины поступков Леонова» (там же). С немалой долей уверенности З. Прилепин ставит знак равенства между Леоновым и такими его персонажами, как Глеб Проктолитов («Дорога на Океан»), Грацианским («Русский лес»), Сорокиным («Пирамида»).
В 2012 г. вышла книга З. Прилепина «Подельник эпохи: Леонид Леонов»3 в издательстве «Астрель». Как и в «старой» версии биографии Леонова, от которой «новая» отличается лишь изменением заглавия и ликвидацией параграфов; слова названия взяты из текста самой книги. «Но если для "ЖЗЛ" использовалась фраза из леоновского романа, искусно притянутая к биографии писателя и объяснимая по-прилепенски горячо, то во втором случае в заглавие вынесена личная, субъективная оценка леоновской жизни» (5, с. 190-191). По мнению Н.В. Сорокиной, жаргонное слово («Подельник, - а; м. жарг.: Тот, кто был под следствием, был осужден по одному делу с кем-л. другим; соучастник в деле (уголовном, разбойном и т.п.»4), вынесенное в название книги, прямо отражает отношение современного писателя к классику русской литературы
1 Прилепин З. Игра его была огромна. - М.: Молодая гвардия, 2010.
Новые книги - новые проекты издательства «Молодая гвардия» [Транскрипт радиопередачи] // Книжное казино / Радиостанция Эхо Москвы. - М., 2010. -02.05.2010. - Режим доступа: http://www.echo.msk.ru/programs/kazino/676063-echo/
Прилепин З. Подельник эпохи: Леонид Леонов. - М.: Астрель, 2012.
4 Цит. по: Большой толковый словарь русского языка. - СПб., 1998. - Режим доступа: http://gramota.ru/slovari/dic/?word=%EF%EE%E4%E5%EB%FC%E Б%Е8%ЕЛ&а11=х
ХХ в.: «Не стала ли книга З. Прилепина о Л. Леонове конъюнктурной вещью, рассчитанной на очередной "успех" автора, сенсацию? И не получили ли мы вместо долгожданной научной биографии очередной бестселлер о жизни "подельника"?» (5, с. 193). Этот вопрос Н.В. Сорокиной побуждает к дискуссии1.
К. О. Жулькова
2014.03.021. МОСКВИНА О.А. ЗВУКОВАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ ПРОИЗВЕДЕНИЙ НИКОЛАЯ РУБЦОВА. - Уссурийск, 2011. -128 с.
О.А. Москвина (проф. Уссурийского гос. пед. ун-та) отмечает, что стихи Н.М. Рубцова (1936-1971) востребованы читателями, привлекают внимание исследователей: изучаются биография, этапы творческого развития, тематический диапазон лирики, история создания стихотворений и т.п.2 Научный поиск приобретает все более аналитический характер: постигаются стиль и стилистика (преимущественно лексический состав и фигуры синтаксиса), способы звукописи; составлен словарь рифм поэта, позволяющий проследить их частотность и характер3. При этом подчеркивается
1 См. рецензию: Бондаренко В. Захар Прилепин. Леонид Леонов по-новому?.. // Проза. ру [Электронный ресурс]. - [Б. м.], 2010. - 18.05.2010. - Режим доступа: http://www.proza.ru/2010/05/21/739. - Рец. на кн.: Прилепин З. Леонид Леонов: «Игра его была огромна». - М.: Мол. гвардия, 2010. - 566 с. - Прим. реф.
2 См.: Кожинов В.В. Николай Рубцов. - М., 1976; Сафонов В. Николай Рубцов: Повесть памяти. - М., 1992; Иванова Е.В. Николай Рубцов и современная поэзия: Развитие поэтической традиции. - М., 1997; Коняев Н.М. Николай Рубцов. -М., 2001; Вакомин С. Свет надежды, или Русский талант: Книга о поэте Николае Рубцове. - СПб., 2005; Мамедова Э.М. Полная библиография по жизни и творчеству Н. Рубцова // Рубцовские чтения - 2006; Материалы научно-практической конференции. - Ставрополь, 2006. - С. 250-260; Тимашова Л.В. Николай Рубцов: «Эта грусть, похожая на радость». - М., 2007; Попов Н.В. Николай Рубцов в воспоминаниях друзей: Ранее не опубликованные стихотворения и материалы. - М., 2008; Полётова М.А. Душа хранит: Николай Рубцов: Малоизвестные страницы биографии. - М., 2009 и др.
3 Сидоренко М.И. Словарь языка и рифм поэзии Н. Рубцова. - Череповец,
2005.
