CC BY
41
науках он связывает сферы материального и ментального, а в математике носит условно-символьный характер и обозначает логические операции вне связи между материальным и ментальным. В целом уровень знаковости системы возрастает по мере возрастания степени условности знака по отношению к его обозначаемому и, соответственно, по мере уменьшения степени тождества.
В поисках общих оснований семиотической знаковости Ю.С. Степанов опирается на логико-лингвистическую модель знака, восходящую к работам Г. Фреге, Ч. Огдена и А. Ричардса и известную как «семантический треугольник». Эта модель включает: денотат (предмет / явление действительности, референт, экстен-сионал, объем понятия) - знак (означающее - имя, слово, форма) -десигнат (означаемое - содержание, смысл имени, понятие, интен-сионал, все мыслимые свойства объекта). Потребность в третьем компоненте - десигнате появляется и возрастает по мере усложнения уровня знаковости в предметной области той или иной науки. Она становится максимальной при семиотизации явлений человеческого языка, сознания и культуры.
С другой стороны, представление десигната как совокупности всех мыслимых свойств объекта-денотата позволяет ввести в его структуру то, что делает его фактом культуры, - исходную форму (этимологию), основные факты истории, ассоциации, оценки и т.д. Такое включение расширяет десигнат от уровня логико-лингвистического понятия до уровня культурного концепта.
Автор статьи делает заключение, что универсальность языка делает универсальными и семиотические модели, построенные на основе теорий лингвистического знака. Однако этот потенциал актуализируется при условии, что лингвистический знак понимается как сложное, ментальное, психофизическое и социокультурное образование, которым его видел академик Ю.С. Степанов.
Е.О. Опарина
2014.02.010-013. Ю.С. СТЕПАНОВ: ЛИЧНОСТЬ В НАУКЕ. (Сводный реферат).
2014.02.010. ДЕМЬЯНКОВ В.З. Синтактика, семантика и прагматика в научном творчестве Ю.С. Степанова // Языковые параметры современной цивилизации: Сб. трудов Первой научной конферен-
ции памяти академика РАН Ю.С. Степанова / Под ред. Демьянко-ва В.З. и др. - М.; Калуга, 2013. - С. 6-13.
2014.02.011. ПОДОРОГА В.А. Как мыслит лингвист? Теория концепта в философии языка Ю.С. Степанова (Наброски к теме) // Языковые параметры современной цивилизации: Сб. трудов Первой научной конференции памяти академика РАН Ю.С. Степанова / Под ред. Демьянкова В.З. и др. - М.; Калуга, 2013. - С. 13-21.
2014.02.012. ФЕЩЕНКО В В. О стиле ученого: Научная и художественная образность в работах Ю.С. Степанова // Языковые параметры современной цивилизации: Сб. трудов Первой научной конференции памяти академика РАН Ю.С. Степанова / Под ред. Демьянкова В.З. и др. - М.; Калуга, 2013. - С. 57-67.
2014.02.013. БОЧАВЕР С.Ю. Полистилистика как единство стиля: Работы Ю.С. Степанова как пример научного авангарда // Языковые параметры современной цивилизации: Сб. трудов Первой научной конференции памяти академика РАН Ю.С. Степанова / Под ред. Демьянкова В.З. и др. - М.; Калуга, 2013. - С. 67-74.
В статье В.З. Демьянкова (010) академик Ю.С. Степанов характеризуется как ученый, который стремился синтезировать в теории языка идеи и методы из других наук - биологии, математики, семиотики искусства. Найденные им междисциплинарные параллели и аналогии позволяют по-новому взглянуть на язык, его историю и роль в обществе. Особое место в теоретических конструкциях Ю.С. Степанова занимает рассмотрение языка в семиотическом ключе - как элемента эволюции знаковых систем, с одной стороны, и как системы, включающей в себя все другие знаковые системы, -с другой. «Устанавливая общее в различных знаковых системах, семиотика заставляет видеть всеобщую связь между принципами организации: а) языка; б) материальной культуры [...]; в) духовной культуры» (цит. по реферируемой работе, с. 6).
Степанов выделил две группы законов семиотики: объективные (в области синтактики) и зависящие от позиции наблюдателя (семантические и прагматические). В книге «В трехмерном пространстве языка», изданной в 1985 г. и вошедшей в состав более
поздней книги «Язык и метод»1, ученый рассматривает историю логико-философских концепций языка и на основе трех перечисленных параметров знаковых систем выстраивает «метапарадиг-му», интегрирующую в себе три измерения языка, - семантику, синтактику и прагматику.
Прагматическая парадигма языка, в которой язык соотносится с использующим его субъектом («Я»), возникает, в историческом плане, последней. Данная парадигма концентрирует внимание на присвоении языка говорящим в момент речи, при этом «синтез понятия субъекта произошел на границе между художественной литературой и лингвистическим анализом высказывания» (010, с. 11). В модели языка, соответствующей этой парадигме, нет непреодолимой границы между реальным миром говорящего и миром мыслимым, но художник имеет в своем распоряжении все средства для того, чтобы отличить свой мир от мира другого «Я».
Интересной гипотезой Ю.С. Степанова, особенно активно развивавшейся им на последнем этапе его творческой деятельности, стала идея о том, что явления языка имеют аналогии с соответствующими явлениями в искусстве, а разные сферы интеллектуальной деятельности, такие как философские концепции языка, теории поэтики, художественное творчество, несут в себе черты изоморфизма (единообразия внутренней организации). В параметрах прагматического измерения Ю.С. Степанов занимался вопросами взаимовлияния дискурса (связного текста в его динамике) и творящего текст и также изменяющегося субъекта. Таким образом, в работах Ю.С. Степанова семантика, синтактика и прагматика предстают не только как измерения языка как объекта, но и как направления в изучении языка как компонента человеческой культуры.
В.А. Подорога (011) анализирует характеристики понятия «концепт», широко используемого в современной лингвистике, особенно в когнитивной и антропологической парадигмах. Автор считает, что «концепт не существует как постоянство абстрактных признаков (функций), он дан только на пересечении, в нем нет ни-
1 Степанов Ю.С. Язык и метод: К современной философии языка. - М., 1998. - 779 с.
чего от готового знания, спроектированной формы или терминологической кальки» (011, с. 15). Концепт - это отношение, причем отношение между множеством явлений, событий, предметов, признаков и т.д. В этом смысле концепт можно назвать «отношением отношений», при этом постоянно меняющимся. Поэтому стремление лингвистов непременно дать четкую дефиницию концепту, идущее от традиционного убеждения, что научный термин должен быть четко или даже однозначно определен, противоречит свойствам самого объекта определения.
В лингвистической литературе существуют две тенденции толкования концепта: расширительное и узкое. В русле расширительного толкования в качестве концептов исследуются любые слова, обладающие в языке «неопределенно-безграничным значением» (011, с. 14), такие, например, как свет, дружба, страх, деньги. Исследуются также свойства концепта, сближающие его с понятиями «гештальт» и «идея», используемыми в психологии и в теории познания, а также с понятием «образ». При узком толковании концепт наделяется свойствами понятия и / или для него ищется некая постоянная языковая / ментальная форма. Однако при таком подходе концепт теряет свою особость и перестает существовать в качестве специфического феномена.
Позиция Ю.С. Степанова, по мнению В.А. Подороги, ближе к расширительному, культурологическому толкованию концепта, сводимого «к краткой формуле: концептом может быть всё» (011, с. 14). В своих работах, особенно позднего периода, Степанов стремился выявить глубинную аналогию между явлениями из разных сфер и фрагментов мира, уловить тонкую нюансировку «скользящих» смыслов, которые никогда не раскрываются полностью и поддаются только мгновенному «схватыванию». Концепты, выявленные Ю.С. Степановым, показывают, в частности, то, что язык «не является единственным средством, позволяющим осуществлять культурное восприятие» (011, с. 15). Концепты Степанова существуют не только вне языка, но вообще в некотором промежуточном, переходном состоянии - между материальным знаком и его исчезновением, как едва уловимый оттенок смысла или образ. В трактовке Ю.С. Степанова создание концептов - это постоянное производство знаков культуры, которые одновременно и тождественны себе, и изменчивы. Определение «тонкая пленка» характеризует
роль и свойства концептов, ставших культурными универсалиями, и «мерцающих» образов, созданных индивидуальным опытом, в отграничении культурного слоя от хаоса1.
Сходное понимание концептов как знаков переходных, изменчивых состояний и восприятий, которые могут получить только «мягкие» определения, В. А. Подорога находит в работах психолога У. Джеймса (по отношению к «потоку сознания» как движению некоего множества мыслей), антрополога К. Леви-Стросса (концепт как попытка классификации на уровне чувственных качеств, как попытка стихийной самоорганизации «примитивного» мышления) и в совместных работах философа Ж. Делеза и психоаналитика Ф. Гваттари (концепт как оператор неразделимого множества, определяемый через феномены внутреннего опыта).
В.В. Фещенко (012) отмечает, что понятие стиля было для Ю.С. Степанова одной из важнейших научных констант - не только как объект исследования, но и как критерий хорошо написанного текста. Не случайным является отход Степанова от термина «парадигма», обозначающего в современной лингвистике общность взглядов на предмет определенного научного сообщества, к термину «стиль мышления»: в понятии стиля научный взгляд на мир объединен с художественным, и языковые феномены понимаются одновременно и как художественно выразительные, и как подлежащие научно-аналитическому анализу. В таком отношении к проблематике стиля сказалась повлиявшая на ученого французская гуманитарная традиция, и подход впервые проявился на раннем этапе его научной деятельности - в середине 60-х годов, в работах по стилистике французского языка2.
Результатом такого подхода стало взаимодействие научной и художественной образности в стиле мышления и в творчестве Ю.С. Степанова. Характерная для этого стиля образная метафорика проявляется в терминологии стилистического анализа, например в уподоблении речевой цепи кинофильму, кадры которого следуют
1 Степанов Ю.С. Концепты: Тонкая пленка цивилизации. - М., 2007. -
248 с.
Степанов Ю.С. Французская стилистика. - М., 1965. - 355 с.
один за другим и через эту последовательность создают картину действительности. Излагая основы семиотики, Ю.С. Степанов ориентируется на Парижскую школу семиотики, «показывая, как все важнейшие проблемы науки предугадываются художниками слова и образа» (012, с. 59), сама же семиотика определяется как «наука об общности искусства и языка»1. В дальнейшем перенесение моделей искусства на модели лингвистического анализа все больше определяет исследовательский аппарат ученого - он пользуется понятиями кадра, монтажа, плана, понятием портрета, заимствованным из живописи. Возникает и неоднократно применяется аналогия между пространством языка и театральным пространством. Театральная модель ярко проявляется во внутренней диалогичности поздних работ ученого: в последнем из написанных им текстов постоянно присутствует внутренний разговор автора с самим собой и с «действующими лицами» - известными учеными и художниками, о которых идет речь2.
Пересечение между научным и художественным типами мышления проявляется и в понимании Ю.С. Степановым концепта, соотносящем эту категорию с искусством ХХ в. Концепт включает в себя не только логический компонент, но также эмоционально-психологические явления. Как объект он не только мыслится, но также переживается, существуя при этом поверх границ отдельных жанров и знаковых систем. Семиотический универсум в работах Ю.С. Степанова «един именно соединением творчества и его теоретического осмысления, научного и художественного познания» (012, с. 65) в рамках современного гуманитарного знания.
С.Ю. Бочавер (013) исследует стилистические особенности работ Ю.С. Степанова в связи с понятием авангарда. Аналогию с авангардом автор статьи видит прежде всего в синтетической стратегии представления и исследования материала, которая развивалась в работах ученого на протяжении многих лет. Художественный авангард также в значительной степени формировался за счет
1 Степанов Ю.С. Общность теории языка и теории искусства в свете семиотики // Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. - М., 1975. - Т. 34, № 1. - С. 4.
2 Степанов Ю.С. РЯДЫ, или БОЖЕСТВЕННАЯ СРЕДА // Критика и семиотика. - М., 2012. - Вып. 17. - С. 5-16.
синтетических возможностей искусства - через комбинирование знаков разной природы и через синтез разных по своей знаковой природе текстов в единое целое.
В работах Ю.С. Степанова синтез проявляется во включении в собственный научный философских и художественных текстов других авторов. Так, в книге «В трехмерном пространстве языка»1 звучат голоса Достоевского, Ибсена, Пруста, Лейбница, Гегеля и других философов и писателей. Приведенные в статье фрагменты работ показывают, что Ю.С. Степанов осознавал стратегию включения в свои тексты текстов других авторов как отличающуюся от академической, при этом он не тиражировал какой-либо один прием: способы цитирования и включения чужих текстов демонстрируют именно общую стратегию, но не повтор однажды изобретенного приема.
Е.О. Опарина
2014.02.014. КОНДАКОВА И.А. ТОПОНИМИЧЕСКИЙ ОБРАЗ В СВЕТЕ КОГНИТИВНОЙ ТЕОРИИ МЕТАФОРЫ. - Киров: ООО «Радуга-ПРЕСС», 2013. - 82 с.
Монография, содержащая системное исследование топонимической метафоры с позиций когнитивной теории метафоры (КТМ), состоит из трех глав. КТМ рассматривает метафору как ментальное явление, которое направлено на концептуализацию феноменов действительности. Концептуальная метафора находит выражение в языке - в вербальных метафорах, а также в других знаковых системах - в невербальных образах.
В первой главе «Метафора как объект изучения современной лингвистики» подчеркивается, что в последние 10-15 лет когнитивная теория метафоры послужила базой для разработки новых, модифицирующих ее теорий, таких как разновидности теории концептуальной интеракции (Blending theory; Conceptual interaction theory; Many space theory). Суть данной теории состоит в том, что цель и источник метафоры (соответственно target input space и
1 Степанов Ю.С. В трехмерном пространстве языка: Семиотические проблемы лингвистики, философии, искусства. - М., 1985. - 335 с.
