CC BY
65
В четвертой главе «Память о республике» автор пишет, что Римская республика 1849 г. для итальянцев стала подлинным фундаментом их коллективной памяти наряду с такими событиями, как Пять дней Милана и оборона Венеции - последнего бастиона итальянской национальной революции в июне - августе 1849 г. (с. 164). М. Северини отмечает, что во времена фашистского режима память о Римской республике воодушевляла первые объединения итальянских борцов с фашизмом за рубежом. Значительным событием, свидетельствует автор, стала отмеченная 9 февраля 1927 г. очередная годовщина Римской республики. Мероприятия, связанные с провозглашением Римской республики 9 февраля 1849 г., прошли в Женеве (организатор Дж. Кьострези) и стали объединяющим началом в борьбе с фашистским режимом в эмиграции для антифашистов, придерживавшихся различных политических позиций.
Автор подробно воспроизводит историческое заседание итальянского парламента 9 февраля 1949 г., посвященное столетию Римской республики. Завершает главу историографический обзор. В заключение приведено документальное приложение.
И.Е. Эман
2014.01.025. РАЙНХАРДТ Ф. ИСТОРИЯ ШВЕЙЦАРИИ / Пер. с нем. - М.: Весь мир, 2013. - 144 с.
Ключевые слова: Швейцарская конфедерация; государственное устройство; политическое устройство; политика нейтралитета.
Фолькер Райнхардт, профессор Фрайбургского университета, в кратком аналитическом обзоре истории Швейцарии дает четкое представление о ее главных этапах и особенностях ее государственного, политического, конфессионального устройства. Одна из старейших демократий мира, Швейцарская конфедерация отстояла свою независимость и свое уникальное положение в Европе во времена Средневековья и сумела сохранить свой нейтралитет в эпоху мировых войн ХХ в. В ее истории проявилось умение сочетать интересы разных регионов, кантонов, общин ради сохранения единства страны. В заключение показано, как интеграционные процессы, протекающие в Европе, влияют на ее самобытность.
Легенда о Вильгельме Телле, которой посвящен раздел первый «Простреленное яблоко и убийство тирана - продуктивный миф» и которую автор называет «продуктивным мифом», сыграла важную объединяющую роль в швейцарской национальной истории. Основанная на его мотивах пьеса Шиллера, впервые поставленная в 1804 г., - поздняя, но более эффективная версия истории, происходившей более чем на 300 лет ранее. «Бесчисленные стрелковые, этнографические и певческие общества, религиозные, политические и прочие группировки повторяли, пели, произносили как молитву клятву на Рютли (луг, где была произнесена присяга на верность союзу кантонов против феодалов-грабителей. - Реф.). Поэзия затронула чувство собственного достоинства буржуазной элиты в наступившем XIX столетии, удовлетворила ее потребность заручиться поддержкой национальной истории и легитимировать свою деятельность как неразрывно связанную с благородными первоначалами» (с. 9).
Легенда продолжает жить. Применительно к началу XXI в. из повествования о Рютли и Вильгельме Телле следует вывод, согласно которому Швейцарии лучше всего продолжать движение в одиночку, т.е. оставаться вне Европейского союза. Шиллер черпал материал из «Истории швейцарской конфедерации», написанной жителем кантона Шафхаузен Мюллером (1752-1809), а тот опирался на изложение событий в «Швейцарской хронике», написанной Эгидием Чуди (1505-1572). Чуди, политик национального, а как историк-гуманист - фигура европейского масштаба, оправдывал существование Конфедерации в качестве итога национально-освободительной борьбы против Габсбургов. Конфедерация способствовала поддержанию близости между знатью и народом и благодаря этому сохранила родство со своими предками - гельве-тами античных времен. Так складывалась мифология, на основании которой политические действующие лица 2-й половины XV в. представляли себе предысторию Конфедерации и тем самым оправдывали свои собственные действия. «Миф мало-помалу превращается в ядро национального самосознания и тем самым становится мощной исторической силой. Ведь возникновение наций в Европе раннего Нового времени - в высокой степени процесс поисков самих себя» (с. 11).
В разделе втором «От Федеративной хартии до расширения союза (1291-1370)» автор, касаясь обстоятельств сплочения первых кантонов в Конфедерацию, уточняет, что один только образ врага в лице Габсбургов не был в состоянии это сделать. Решающими оказались четыре фактора. «Во-первых - это постепенное уплотнение союзов в некую внятно очерченную структуру с общими внутриполитическими целями и соответствующими учреждениями. Во-вторых, это развитие было неразрывно связано с совместным завоеванием зависимых территорий, управлять которыми тоже следовало совместно. В-третьих, в конце XV столетия в результате того, что Священная Римская империя германской нации создала себе новые центральные институты, началась реакция отторжения, укрепившая внутреннюю сплоченность Конфедерации. Наконец, в-четвертых, произошедшие в этой связи военные столкновения сопровождались с обеих сторон словесными войнами гуманистов, закрепившими в умах идею нации и ее столь неизменные, сколь и неотчуждаемые существенные признаки» (с. 24).
В разделах с третьего по восьмой автор касается основных этапов средневековой истории Швейцарии, представление о которых дают их названия: «Сплочение и испытания на прочность (1370-1450)»; «Институты и конституции»; «Европейские осложнения и великодержавная политика (1450-1520)»; «Реформация и ее последствия (1520-1560)»; «Конфессиональные союзы, предотвращение войны и крестьянская война (1560-1655)»; «Время Виль-герменских войн (1656-1712)».
В девятом разделе «Поздняя фаза Старой Конфедерации (1713-1797)» автор подчеркивает, что в ходе XVIII столетия в Швейцарии, как и повсюду в Европе, дух Просвещения и институты старого государства приходили во все более глубокое и, наконец, неразрешимое противоречие друг с другом. Интеллектуалы резко критиковали противоречие между олигархическими отношениями господства и принципом восхождения благодаря индивидуальным заслугам. Старшее поколение пыталось разрешить его с помощью программ государственно-гражданского воспитания в духе добродетелей древнеримской республики, «культивируя этос долга, свойственный аристократии подлинных государственных служащих и направленный на общее благо» (с. 84). Автор называет имена представителей этого направления - естествоиспытателя и
поэта А. фон Галлера, У. Бальтазара. Однако все планы, имевшие целью сделать «жесткие методы рекрутирования политического класса более гибкими, а тем самым более соответствующими духу времени благодаря участию в них новых образовательных и владетельных элит, были обречены на провал» (с. 85).
Уже за два десятилетия до падения Старой Конфедерации Американская революция, результатом которой явилось создание федеративной республики нового типа, стала вызовом для политических мыслителей. «По ту сторону Атлантики конституировалась общность (Gemeinwesen), основанная не на иерархии привилегий, а на принципе естественного правового равенства всех людей. Именно это различие более радикальные силы в Конфедерации рассматривали как преимущество Нового Света, которое следовало наверстать возможно быстрее. Тем самым была начата дискуссия о сути швейцарской свободы» (с. 86). В ходе этих дебатов сформировались три основных направления: консервативное, не желавшее перемен; умеренное, впоследствии раннелиберальное, представители которого признавали, что некоторые институты Конфедерации нуждались в обновлении в духе времени; «новые республиканцы», выступавшие за принятие французской модели 1791 или 1795 гг.
10 раздел «Революция, хаос и переустройство (1798-1814)» повествует о военных столкновениях, ареной которых стала Швейцария, о действиях австрийских и русских войск под командованием А.В. Суворова, вызвавших кратковременный перелом в пользу консервативных сил, об успехах французской оккупационной армии, чинившей опустошения и грабежи. Новый строй не мог стать популярным в столь враждебных ему условиях, тем более что он не только не имел сходства со Старой Конфедерацией, но во многом стал ее прямой противоположностью. В то же время, считает автор, «тогда в процессе лихорадочного экспериментирования было предвосхищено многое, чему позже суждено было оказаться перспективным. Эти пять лет потрясли Швейцарию - республика Гельвеция стала лабораторией Нового времени» (с. 90).
Первая конституция Гельветической республики, принятая 12 апреля 1798 г., хотя и была навязана Францией, но имела самостоятельные черты. Французская модель предопределила сильный орган исполнительной власти из пяти директоров, но, в отличие от французского образца, конституция Гельветической республики
предусматривала право участия в выборах для всех граждан мужского пола старше 20 лет и постоянно проживающих в своих общинах не менее пяти лет. Правда, избиратели определяли только выборщиков, которые назначали потом членов Большого совета. «Этот элемент избирательной демократии был уступкой традициям Конфедерации, введение же выборщиков, напротив, мерой предосторожности против слишком неистовых порывов народа, от которого не без основания опасались контрреволюционного движения назад, к старым порядкам» (с. 91). Было введено новое разделение территории государства, старые кантоны, носители духа партикуляризма и привилегий, были лишены самостоятельных полномочий, на смену им должно было прийти новое «унитаристское» государство. Однако то обстоятельство, что централизованное государство отменило старое самоуправление в форме семейных союзов, соседских объединений и общин, вызвало глубокое раздражение населения. Последовали частичные переработки конституции, уступки кантонам. После падения Наполеона I и с учетом изменившегося соотношения сил в Европе Швейцарии предстояло вернуться к модели государственного устройства, которое в то же время уже не могло являться точной копией Старой Конфедерации.
В 11 разделе «От реставрации к союзному государству (1815-1848)» говорится о новом «Союзном договоре», заключенном 22 кантонами. «Главной задачей федерации становилась совместная оборона против внешней угрозы, для чего кантоны должны были выставлять контингенты общей численностью в 33 тыс. человек. Суверенитет кантонов выражался в том, что они сами давали себе конституции» (с. 99). На смену идеализации швейцарского «народного духа», горных районов как оплота простых, естественных человеческих добродетелей, не испорченных городом, сформировалась новая, политизированная концепция нации. «Швейцария, как нация со своим образом мыслей, преодолевала различия между народами, языками и культурами, а ее сплоченность опиралась на приверженность свободе, праву и гражданскому равенству. Благодаря универсальности своих ценностей, эта модель была открыта для симпатизировавших ей новоприбывших членов» (с. 101). В главе рассматриваются противоречия между консерваторами, либералами и радикальными демократами, когда в отдельных кантонах возобладавшая партия пыталась осуществить
пересмотр Союзного договора. Порой это приводило к военным действиям: в 1844-1845 гг. «партизанские отряды» либеральных противников иезуитов выступили против Люцерна. Второй поход завершился настоящей битвой, в которой пало более 100 «партизан», а 1800 человек оказались в плену, из которого были освобождены за выкуп. Конфронтация продолжала нарастать, и после убийства одного из предводителей консервативно настроенных жителей Люцерна часть кантонов объединилась в Католический оборонительный союз с собственным военным советом, искавший поддержки у ведущих католических держав Европы. «Чем для либералов были иезуиты, тем для католиков - масоны. Теории заговора формировали восприятие противоположной стороны, снимая табу» (с. 105). В другой части кантонов к власти пришли радикалы, в союзе с либералами готовые к военным действиям, «чтобы после усмирения консервативных сил претворить в реальность национальное государство современного типа» (с. 106). В 1847 г. военное столкновение произошло, католические города Фрибур и Люцерн капитулировали, и «победители немедленно воспользовались своим успехом для переустройства Союза». Этому посвящен раздел 12 «Отважиться на большую демократию (1848-1919)». В ходе обсуждения новой конституции консерваторы надеялись спасти как можно больше федерализма и тем самым в сущности сохранить суверенитет кантонов; радикалы делали ставку на принцип непосредственного суверенитета народа в едином государстве с однопалатным парламентом. Компромисс, найденный в ходе обсуждения, продемонстрировал самостоятельные решения, независимые от образцов в США и Европе. Орган законодательной власти состоял из двух палат. Национальный совет формировался на основе всеобщего избирательного права. Однако в Совете кантонов каждый кантон был представлен двумя депутатами, независимо от его величины. Федеральное собрание, состоявшее из депутатов обеих палат, избирало Федеральный совет в количестве семи человек, назначавший на один год президента, который представлял Швейцарию на международном уровне. Действовавшее избирательное право, основанное на мажоритарной системе, в течение 70 лет давало свободомыслящей группировке либералов и радикалов уверенное большинство в обеих законодательных палатах. Однако на кантональном уровне спектр правящих сил отличался куда боль-
шей неоднородностью. Пересмотр Конституции 1874 г. укрепил национально-государственную сплоченность и форсировал демократизацию. Самые большие последствия имело внутреннее преобразование, состоявшее во введении факультативного референдума по федеральным законам. 30 тыс. полноправных граждан или восемь кантонов могли теперь добиваться проведения всенародных опросов по этому поводу. Таким образом, политический руководящий слой был сильнее, чем в какой-либо другой европейской стране, подчиняясь контролю с помощью плебисцитов. Демократизация 1874 г. способствовала интеграции католической части населения благодаря тому, что теперь консервативные референдумы могли блокировать законопроекты свободомыслящего большинства (с. 110).
В качестве единственной европейской демократии с избирательным правом для мужчин Швейцария занимала (до основания в 1870 г. Французской республики) особое конституционное положение в Европе монархий и агрессивного империализма. Она навлекала на себя нападки, прежде всего, своей политикой предоставления убежища. Сюда приезжали подвергавшиеся преследованиям деятели искусств, такие как Рихард Вагнер, профессиональные революционеры (Ленин, Роза Люксембург), а также существовал приток рабочей силы из других стран, необходимой в условиях индустриализации.
В годы Первой мировой войны Швейцария оказалась окруженной со всех сторон территориями воюющих государств. Экономическое снабжение страны обеспечивалось соглашениями с ними, тем не менее покупательная способность населения снизилась. Социальные противоречия обострялись, руководство организованного рабочего движения объявило в 1918 г. всеобщую бессрочную забастовку, которая была прекращена под давлением сверху. В 1919 г. были претворены в жизнь два главных требования общенациональной забастовки: 48-часовая рабочая неделя и право выборов в Национальный совет на пропорциональной основе.
В разделе 13 «Между фашизмом, национал-социализмом и Второй мировой войной (1920-1945)» рассматривается изменившееся положение Швейцарии в мировом сообществе. С основанием Лиги Наций возникла государственно-правовая проблема совместимости нейтралитета Конфедерации с членством в новой
организации. Было принято решение о «дифференциальном» нейтралитете, освобождавшем страну от участия в военных санкциях. После бурной избирательной борьбы, в ходе которой против такой позиции выступали социал-демократы и консерваторы, избиратели и кантоны проголосовали в мае 1920 г. за вступление страны в форум мирового сообщества - Лигу Наций. В 1936 г. Швейцария признала противоречащий нормам международного права захват Эфиопии Италией как идущий вразрез с мерами Лиги Наций. Следствием этого шага было возвращение страны в мае 1938 г. к полному нейтралитету, который больше не обязывал даже к участию в экономических санкциях. Мировой экономический кризис привел к значительным изменениям внутри страны. Государственные меры помощи безработным и пораженным кризисом отраслям экономики расширяли полномочия Федерального совета. «Это соответствовало общеевропейской тенденции, направленной против либерализма и парламентаризма, и осуществления вместо них во имя "принципа фюрерства" поисков лучшего (вне демократических институтов) внутреннего устройства на началах корпоративного государства и более мощной исполнительной власти» (с. 116). Эта тенденция получила поддержку правоавторитарных сил после захвата власти в 1933 г. в Германии национал-социалистами.
Заявления о нейтралитете, опубликованные на момент начала войны, с военно-экономической точки зрения предусматривали одинаковый подход ко всем воюющим сторонам. Однако действительность выглядела иначе. После захвата нацистской Германией Франции и вступления в войну Италии в 1940 г. Швейцария была, в отличие от Первой мировой войны, полностью окружена державами «оси». Вопрос о том, почему Гитлер не отдал приказ о захвате Швейцарии военной силой, до сих пор окружен легендами. Согласно распространенному мифу, основную роль сыграла решимость ее граждан держать оборону. Большинство же исходит из того, что «Конфедерация купила свою неприкосновенность ценой оказания разнообразных услуг финансово-экономического характера, а также содействуя снабжению Германии» (с. 117). Швейцария предоставляла Германии кредиты, служившие и для покупки оружия. Сохранявшиеся в то же время торговые отношения с союзниками (по антигитлеровской коалиции) не могли помешать тому, что после 1945 г. победители осудили Швейцарскую конфеде-
рацию как государство, нажившееся на войне. Поднятые вопросы были в 1990-е годы обстоятельно обследованы двумя комиссиями. Планировалось разыскать около 54 тыс. счетов в швейцарских банках, которые, как предполагалось, имели отношение к жертвам Хо-локоста. Другой вывод касался позиции властей, ограничивавших приток беженцев, около половины которых составляли евреи. Тем не менее, полагает автор, о «моральной капитуляции» или «коллективной вине» населения Швейцарии не следовало бы говорить, поскольку была доказана многообразная индивидуальная готовность к помощи и действию, хотя она и не была вознаграждена со стороны государства.
Заключительный 14 раздел озаглавлен «В одиночестве в Европе (1946-2005)». В ноябре 1944 г. Советский Союз, одерживавший победы на всех фронтах, отклонил предложение об установлении дипломатических отношений с «профашистской» Швейцарией. Возвращение к демократии, подвергшейся в ходе войны значительным ограничениям, ускорил референдум 1949 г. Последующее развитие проходило под знаком консервативных умонастроений и политической стабильности, чему немало способствовал изменившийся в 1959 г. состав Федерального совета. В нем, согласно довольно удачной «волшебной формуле», предусматривалось по два места для «свободомыслящих» (СвДП), социал-демократов (СДПШ), Католической консервативной партии (в настоящее время Христианская народная партия, ХНП), а также одно для Партии крестьян, ремесленников и бюргеров (ПКРБ, ныне Швейцарская народная партия, ШНП). Это соотношение 2:2:2:1 отражало не только приблизительный расклад политических сил, но и проявленное искусство пропорционального представительства в четырехъязычной стране. Эта политическая преемственность на фоне социальной стабильности, наряду с сохранением сильной национальной валюты немало способствовала привлекательности Швейцарии как «страны для размещения капитала».
Дискуссия о позиции Швейцарии по отношению к международным организациям красной нитью проходит через всю послевоенную политику. Поначалу Швейцария не стала членом ООН, поскольку этому препятствовало положение о полном нейтралитете страны. Это не помешало ее участию в многочисленных специализированных организациях ООН. Спустя 40 лет решение о членстве
страны в ООН было принято в ходе референдума 2002 г. большинством в 54%, причем противники вели кампанию, активно используя традиции прошлого с их «сопротивлением чужим господам» и представляя швейцарскую историю как некий особый случай, позволивший стране избежать нивелирующего воздействия чужеродных внешних факторов.
Дискуссия об отношении к европейской интеграции велась в атмосфере еще больших разногласий. На референдуме 1992 г. электорат незначительным большинством - 50,3% - высказался против вступления в Европейское экономическое пространство. Несмотря на результаты референдума, Швейцария - уже подавшая заявку на членство в ЕС - впоследствии продолжила политику сближения с Евросоюзом, заключая с ним двусторонние договоры. В 2005 г. большинство избирателей одобрило присоединение страны к Шенгенскому соглашению о свободном пересечении границ.
«О том, что Швейцария остается в стороне от объединенной Европы, - заключает автор, - сожалеют не только круги, настроенные в пользу единой Европы, в самой стране, но и ведущие политики, поскольку Конфедерация на протяжении многих столетий и в ходе почти столь же многих внутренних войн довела до совершенства искусство посредничества и поиска взаимопонимания между языковыми группами и культурами. Сегодня эта виртуозность компромисса настоятельно востребована повсюду, не только в разобщенных кровавыми конфликтами регионах мира, но и в самой Европе, которая, при всех объединительных процессах, все же хотела бы сохранить свое исторически сформировавшееся многообразие» (с. 126).
Т.М. Фадеева
2014.01.026. ЖЕЛИЦКИ Б.Й., ЖЕЛИЦКИ Ч.Б. ВЕНГЕРСКИЕ ЭМИГРАЦИОННЫЕ ВОЛНЫ И ЭМИГРАНТЫ, (СЕРЕДИНА Х1Х -КОНЕЦ 50-х годов ХХ в.). - М.: Индрик, 2012. - 600 с.
Ключевые слова: Венгрия; эмиграционные процессы; политическая эмиграция.
В монографии рассматриваются массовые эмиграционные процессы, имевшие место в Венгрии на разных этапах истории, начиная с 1849 по 1957 г. включительно. Работа состоит из четырех
