CC BY
19
Фактически истории МакОндо - всего лишь способ найти нечто такое, что охарактеризует весь современный латиноамериканский быт, выделяя его из общего потока потребительских вкусов эпохи глобализации.
Мир потребления маскирует примитивность культурного обмена, в котором национальная культурная специфика представляет имитацию иностранных моделей и идей. Без национального различия, считает Р. О'Брайен, нет культурного роста. Преобладание глобального над локальным ведет к дезориентации героев «МакОндо» в мире, в котором уже невозможно точно определить, в чем проявляется глобализация, а где нужно отстаивать национальную идентичность.
В.М. Кулькина
2013.04.035. ИСТОРИЯ США ГЛАЗАМИ СОВРЕМЕННЫХ АМЕРИКАНСКИХ РОМАНИСТОВ: ФИЛИП РОТ. (Сводный реферат).
1. КЕЛЛИ А. Решающие моменты в современной американской литературе: Рот, Остер, Евгенидис.
KELLY A. Moments of decision in contemporary American fiction: Roth, Auster, Eugenides // Critique. - Abingdon Oxfordshire: Taylor & Francis Group, LLC, 2010. - Vol. 51, N 4. - P. 313-332.
2. СИГЕЛЬ Д. «Заговор против Америки»: Контрсюжет Филипа Рота по отношению к американской истории.
SIEGEL J. The plot against America: Philip Roth's Counter-plot to American history // MELUS: Multi-ethnic literature of the US. - Storrs: Univ. of Connecticut, 2012 - Vol. 37, N 1. - P. 131-154.
Профессор Адам Келли (Дублинский университет) изучает развитие постмодернистской парадигмы, выделяя в ней новый период - пост-постмодернизм. Цель критика - найти некую культурную доминанту, решающий момент истории или хотя бы намек на событие, вызвавшее необратимые перемены в общественном сознании (1). Он приводит мнения многих исследователей, изучающих процесс развития постмодернизма. Согласно Ф. Джеймисону, уже модернизм пытался увидеть в общепринятых вещах зарождение чего-то нового, чтобы затем наблюдать за его развитием. Постмодернизм же сосредотачивает свое внимание не столько на времени, сколько на пространстве, ища в нем разрывы, намеки на перемены или моменты, «когда все навсегда меняется» (У. Гибсон).
Постмодернизм как направление изначально был нацелен на стилистические инновации. По мнению А. Келли, он подготавливает то, что придет вслед за ним. До сих пор многие современные американские писатели, обосновывая собственные цели и задачи, стремятся подчеркнуть влияние на их творчество ранних постмодернистов и собственное намерение выйти за обозначенные ими рамки.
Многие из них также заняты поиском «решающего момента» истории. Как варианты рассматривались и события 11 сентября 2001 г., и выборы Б. Обамы. Однако автор статьи соглашается с точкой зрения профессора Эндрю Хоберека, назвавшего поиски «постмодернистской доминанты» культурной трансформацией, произрастающей из целой серии предварительных культурных сдвигов, которые нельзя проанализировать - их можно лишь перечислять, обозначая места пересечения конкретных исторических явлений. Изучение этих неприметных культурных изменений помогает выстроить периодизацию постмодернизма, сделать предположение о его возможном преемнике, проанализировать жанровые формы и исторические предпосылки, под влиянием которых сформируется новое литературное направление.
А. Келли хочет поддерживает позицию Э. Хоберека. Критик изучает незначительные перемены в литературной традиции постмодернизма на примере трех романов, в основе которых лежит анализ исторических перемен, «слома сознания в представлении вещей» (с. 315). Он приходит к выводу, что все три романа являются показательными примерами жанра «рассказа наблюдателя-героя»1. Кроме того, А. Келли полагает, что данный жанр соединя-
1 Термин Лоуренса Бьюэлла, определившего данное понятие как «историю, рассказанную театрализированным рассказчиком от первого лица о многозначащих для него отношениях или о своей встрече с другим человеком, играющим или уже сыгравшем в его судьбе большую роль. Эти двое являются одновременно и противоположностями и соратниками, второй человек воспринимается в контрасте с первым или с его образом жизни, и, воплощающий его (первого) в резкой форме, которая либо свойственна наблюдателю, либо которой он в меру сочувствует. Мир наблюдателя больше походит на наш мир, в то время как второй человек кажется нам слишком сосредоточенным и более романным в сравнении с первым. Структура повествования строится на взаимодействии этих внутренних вселенных». Чуть позже мнение Бьюэлла опроверг Уолтер Рид, назвав данный жанр не жанром, а «образной структурой мышления».
ется в них с трагедией, что позволяет авторам рассматривать обозначенный комплекс вопросов, с целью отобразить «момент решения» как для своих героев, так и для всей истории.
В исследуемых романах («Левиафан» Пола Остера (1992), «Девственницы-самоубийцы» Джеффри Евгенидиса (1993), «Людское клеймо» Филипа Рота (2000)) рассказчик - всегда центральная фигура повествования, он растет и развивается одновременно со своей историей, которая может быть прочитана как его псевдоавтобиография, замаскированная под псевдобиографию, так как повествование ведется не от первого лица. Подобный герой весьма показателен для ХХ в. Он - представитель новой фазы в развитии романной традиции, пытающейся обойтись без героев и героизма. Каждый из трех рассказчиков, анализируя события прошлого, открывает в себе «внутреннюю правду», приходит в согласие со своим внутренним миром и находит «нить логики», скрепляющую новое понимание прошедшего.
Рассматривая историю формирования жанра рассказа наблюдателя-героя, во многом характеризующего постмодернизм, А. Келли (как и Л. Бьюэлл) отказывается отнести его к какому-то одному историческому периоду. Более того, он считает такой рассказ продуктом смешения двух более ранних литературных тенденций (исчезновения традиционного героя и повышения интереса к сознанию субъекта как к предмету литературного исследования). Именно эта особенность, сопоставление внутренних миров персонажей, символическое противостояние нового и старого, делает жанр переходным, отражающим переходное состояние культуры, болезненно нуждающейся в переменах.
Каждый из наблюдателей-героев рассмотренных А. Келли романов вписывается в повествовательный жанр. Так, в «Людском клейме» Ф. Рота писатель Натан Цукерман рассказывает о своем покойном друге Коулмане Силке; «Левиафан» - история романиста Бенджамина Сакса, рассказанная Питером Аароном; а «Девственницы-самоубийцы» - это история жизни и смерти сестер Лисбон, записанная со слов нескольких мужчин, в юности бывших их поклонниками. Кроме того, в каждом романе по пять глав, как и актов в классической трагедии Шекспира, каждый бросает вызов трагической судьбе главного героя рассказа, и каждый рассказчик пытается противопоставить свою историю той критической ситуации,
которая подтолкнула объект их наблюдения к принятому им решению.
Профессор Джейсон Сигель (Висконсинский университет в Мадисоне), опираясь на теорию «исторической метапрозы» Линды Хачен, анализирует роман Филипа Рота «Заговор против Америки», с целью изучить способы, с помощью которых человечество постигает свою историю (2). Роман Ф. Рота был воспринят критиками как социальная сатира, назидательная история и скрытая аллегория на правительство Джорджа Буша мл. Критик представляет книгу Рота не как комментарий к «действительности», а как истинную историю, бросающую вызов официальной и расширяющую рамки американской идентичности; он изучает причинно -следственные связи между включенными в повествование фактическими событиями. По мнению критика, Ф. Рот отказывает истории в возможности быть заключенной в капсулу хроник фактических событий и ищет потенциальные сюжетные линии, непредвиденные обстоятельства и множество возможностей и не таит каждый момент истории.
Историческая метапроза предоставляет писателю возможность управлять событиями прошлого. Противоречие в том, что представляя собственный взгляд на историю, автор тем не менее всегда отталкивается от какого-либо реального исторического факта. Л. Хачен утверждает, что с помощью пародии историческая ме-тапроза «устанавливает и ниспровергает те же понятия, которым как раз и брошен вызов» (с. 132).
В романе «Заговор против Америки» Ф. Рот анализирует историю, полагая, что каждого отдельного исторического событие имеет огромное число альтернативных путей развития. Президентские выборы 1940-х годов рассматриваются автором с учетом возможных исторических вариантов. Ф. Рот не только критикует официальную историю, но и теоретически осмысливает некоторые ее понятия. Согласно Роту истинный взгляд на историю включает принятие всех возможностей иного ее развития.
История воспринимается Ротом с точки зрения формального реализма, т.е. биографии с вероятностью ошибки в одном факте. Например, в данном романе президентское кресло в начале 1940-х занимает не Франклин Рузвельт, а Чарльз Линдберг, антисемит и расист. Победив на выборах, Линдберг заключил союз с Гитлером,
а США постепенно перешли к фашизму. «Заговор против Америки» не исторический роман, а скорее контристорический, в нем Рот меняет отношение читателя к истории. Он предлагает реалистический контррассказ в качестве интерпретации настоящей истории, а не как мыслимый эксперимент на тему «как все могло бы быть». Другими словами, «Заговор против Америки» показывает, что Америка и была в некоторой степени именно такой: немного антисемитской, изолированной, т.е. немного фашистской.
Произведение Ф. Рота, по мнению критика, может быть прочитано как диалог между фактом и вымыслом, между официальной историей (в послесловии романа) и выдуманной биографией. «Заговор против Америки» представляет собой образец исследования взаимоотношений выдумки и факта, начатой писателем в трилогии о Натане Цукермане. Вымысел и реальность в книге представляют собой инверсию фактических событий 1940-1942 гг.
В романе две сюжетные линии: семейная биография и контристория США. Их сравнение показывает, что изложение американской истории процесс долгий, а американская идентичность уже давно разрушена. Фанатизм, изоляция этнических групп, приостановка конституционных прав всегда угрожали стране «равных возможностей».
Начальный момент контристории по Ф. Роту - назначение Линдберга - не так уж сильно меняет облик страны, поскольку антисемитизм уже существует. Несоответствие США собственной американской идентичности аналогично несоответствию истории США и контристории Ф. Рота. Различие между этими двумя Америками определяется героями романа как различие между «американской мечтой» и «американским кошмаром».
По мнению критика, невозможно избежать воздействия истории страны на жизнь ее граждан, а попытки уклониться от такого влияния только углубляют его. Цель романа - разрушить традиционное восприятие читателем истории. Различные заговоры, упомянутые автором произведении, демонстрируют, что история не может быть истолкована в единственном ключе. Заговоры как будто соревнуются между собой в процессе развития сюжетной линии, в этом отношении «Заговор против Америки» полностью соответствует теории исторической метапрозы Л. Хачен. Роман пародирует семейную хронику и историческую хронику, с целью раскритико-
вать шаблонные факты прошедшей эпохи. Однако, выходя за рамки исторической метапрозы, Ф. Рот представляет историю не как перечень событий и фактов, а как множество рассказов, настоящих или выдуманных. Переписывая историю США, Ф. Рот старается продемонстрировать, что никакие прошлые победы не могут обезопасить будущее, так как истинная история представляет собой бесчисленное количество незаписанных фактов.
В.М. Кулькина
