CC BY
23
Европейское доминирование в науке зависит и поддерживается благодаря воспроизводству западной интеллектуальной парадигмы - ее способов мышления, видения, понимания и существования - вплоть до исключения всех иных способов. Сегодня это доминирование сохраняется благодаря контролю за содержанием учебников и литературы по социальным наукам, селективному выдвижению ученых, подавлению и дискредитации идей, принадлежащих другим интеллектуальным традициям, а также контролю за циркуляцией идей, осуществляемому с помощью механизма «оценки равных».
Т. В. Виноградова
2013.04.016. АЛАТАС С.Ф. ПРЕПОДАВАНИЕ СОЦИАЛЬНОЙ ТЕОРИИ КАК АЛЬТЕРНАТИВНЫЙ ДИСКУРС. ALATAS C.F. Teaching social theory as alternative discourse // Third world resurgence. - Penang, 2013. - Iss. 266 / 267. - P. 34-43.
Ключевые слова: социальные теории; европоцентризм; Х. Рисаль; интеллектуальный империализм; плененный разум.
Автор, профессор социологии Сингапурского национального университета (Сингапур), критикует ориентализм и европоцентризм в социальных науках.
Ориентализм определяет содержание образования таким образом, что происхождение социальных наук и альтернативные точки зрения не входят в число рассматриваемых тем. Это делает маловероятным, что работам неевропейских мыслителей будет уделена хотя бы часть того внимания, которое уделяется европейским и американским социальным теоретикам, таким как К. Маркс, М. Вебер или Э. Дюркгейм.
Ориентализм - это стиль мышления, который присущ не только европейцам. Социальные науки преподаются в Третьем мире в европоцентричной манере, что обусловливает отчуждение социальных ученых от локальных и региональных научных традиций. Более того, курсы по социологии и другим социальным наукам обычно не пытаются скорректировать ориенталистские искажения путем включения в них незападных мыслителей.
Автор считает необходимым различать между ориентализмом как «стереотипным портретом Востока», характерным для XIX в., и
новым ориентализмом сегодняшнего дня, для которого типично игнорирование или замалчивание незападных голосов. Если неевропейцы и появляются в текстах и лекциях по социальным наукам, то лишь в качестве предмета изучения европейскими учеными, а не как авторы оригинальных теорий и идей. Дабы исправить этот дефект, автор в своем курсе «Социальная мысль и социальная теория», который он читает в Сингапурском университете, анализирует взгляды ряда социальных ученых неевропейского происхождения, и в частности филиппинского мыслителя и общественного деятеля Хосе Рисаля (1861-1896). Х. Рисаль (J. Rizal), возможно, стал первым социальным мыслителем в Юго-Восточной Азии, который поднимал специфические проблемы и решал их оригинальным образом.
Будучи выходцем из обеспеченной семьи, Х. Рисаль получил хорошее образование в Маниле. В 1882 г. он отправился в Испанию, где изучал медицину и гуманитарные предметы в Мадридском университете. В 1887 г., вернувшись на Филиппины, он опубликовал свой первый роман «Noli me tangere» («Недотыка»). В нем он описал те проблемы, которые мучили колониальное общество Филиппин. Его второй роман «El Filibusterismo» («Флибустьер»), где он рассматривал возможность и последствия революции, вышел в свет в 1891 г. В дальнейшем им был опубликован еще ряд работ и публицистических статей.
Социологическая теория, изложенная в трудах Х. Рисаля, включает три широких аспекта. Во-первых, он представил концепцию колониального общества, которая объясняет природу и специфику жизни в таких условиях. Во-вторых, он дал развернутую критику работ, написанных европейцами о Филиппинах. Наконец, в-третьих, он проанализировал смысл и требования освободительного движения.
Х. Рисаль показал, что коррумпированное испанское колониальное правительство и его члены подавили и эксплуатируют филиппинцев, одновременно объясняя их отсталость «природной ленью». Он стремился доказать, что до колонизации на Филиппинах существовало относительно развитое общество и что его отсталость стала следствием колонизации.
Х. Рисаль, хорошо знакомый с европейским востоковедением, представлял себе то, что сейчас назвали бы ориенталистскими
конструкциями. Это видно из его комментариев к повторно опубликованной в 1890 г. книге Антонио де Морга (A. de Morga) «Исторические события на Филиппинских островах» (Sucesos de las islas Philipinas), впервые увидевшей свет в 1909 г. Х. Рисаль считал существовавшую на тот момент историографию Филиппин ложной и искаженной, антинаучной и иррациональной. В своих комментариях к книге А. де Морга он приводит примеры успехов филиппинцев в сельском хозяйстве и промышленности в доколониальные времена, представляет точку зрения филиппинцев на важные для них события, указывает на жестокости, совершенные колонизаторами, приводит примеры лицемерия колонизаторов, особенно католической церкви.
Х. Рисаль подчеркивал, что «в несчастьях людей, лишенных свободы, следует винить не самих этих людей, а тех, кто ими правит» (цит. по: с. 36). В своих романах, политических статьях и письмах он приводит множество примеров притеснений и насилия, совершенных колонизаторами. Особенно критично он относился к «хвастливым мошенникам от Бога (монахам), которые якобы распространяют свет и христианскую мораль, а на самом деле лишь навязывают свои ритуалы и суеверия» (цит. по: с. 36).
Основа социологии Х. Рисаля - это критика мифа о «ленивом филиппинце», который служил краеугольным камнем идеологии колониализма и активно поддерживался испанцами. Именно эта критика и понимание того, что отсталость филиппинского общества - это не вина самих филиппинцев, а скорее вина колониального правления, объясняют его негативное отношение к клерикальному истеблишменту. Гораздо позднее аналогичные мысли высказывал Г. Фрейре (G. Freire, 1956) в отношении бразильского общества; он пришел к выводу о том, что именно хозяева, а не рабы, были ленивы и праздны.
Курс социальной теории, который корректировал бы европо-цетричные искажения, должен не только уделять внимание азиатским и африканским мыслителям, но и дать критический анализ западных теоретиков, которые и создали этот канон. Европоцентризм автор трактует шире, чем просто сосредоточенность на Европе. По его мнению, это особая позиция, способ видения определенных проблем, допущений и утверждений и не видения других. Указание на то, что в некоторых положениях К. Маркса, М. Вебера
или Э. Дюркгейма присутствует европоцентризм, вовсе не новость. Иначе и не могло быть, поскольку они также продукты своего времени и культуры. Однако вопрос о том, как это влияет на современное прочтение их трудов, остается неизученным.
Пытаясь ответить на этот вопрос, автор обращается к идеям И. Валлерстайна о европоцентризме (I. Wallerstein, 1996). Он считает, что европоцентричная историографии породила множество описаний, из которых следует: в чем бы Европа ни доминировала (в бюрократизации, в прогрессе капитализма, развитии демократии и пр.), это всегда благо, а успехи европейцев - это результат их специфических талантов. Таким образом, Европа считает себя уникальной цивилизацией в том смысле, что она стала местом, где появились современное общество, автономия индивида (от семьи, общины, государства, религии и т.д.) и толерантность в повседневной жизни.
Идея о том, что европейское общество - носитель прогресса и что его достижения необходимо распространять по всему миру, получила подкрепление со стороны социальных наук. Более того, социальные науки в неявной форме исходят из того, что современное капиталистическое общество в Европе - это оптимальная форма организации экономики и жизни общества, и соответственно в итоге все страны придут к аналогичному устройству. Поэтому социальные теории валидны во все времена и для любых регионов.
Цель своего университетского курса автор видит в том, чтобы показать, как следует читать труды западных теоретиков, учитывая европоцентризм «западной» социальной науки. Это тем более важно, поскольку европоцентризм свойствен не только европейским ученым, он повлиял и на развитие социальной науки в незападных обществах. Автор выделяет несколько аспектов этого влияния.
1. Отсутствие знаний о собственной истории, что хорошо видно на примере учебников. В учебниках, используемых в Азии и Африке, мало информации об этих частях света, потому что написаны они исключительно американскими и английскими авторами.
2. Благодаря европоцентризму образы незападных обществ конструируются таким образом, что кажутся вполне реалистичными. Широкое распространение получили представления, согласно которым ценности, установки и культурные модели меняются в
ходе модернизации, и эти изменения неизбежны. Однако после рывка, совершенного Восточной Азией в 1980-е годы, социологи стали указывать на традиционные культурные модели (такие, например, как конфуцианство) как на фактор, объясняющий этот рост. Позднее с началом азиатского финансового кризиса в 1997 г. конфуцианство и азиатские ценности, напротив, стали подозревать в том, что они «приложили руку к экономическому спаду».
3. Отсутствие оригинальных подходов и засилье импортных теорий, методологии, методик и повестки дня.
Поэтому необходимо помнить о контексте, в котором создаются социальные теории; оценивать их полезность для незападных обществ; учитывать европоцентричный аспект этих концепций, что снижает их научную ценность.
Автор отмечает, что его интерес к этой теме связан с работами его покойного отца С.Х. Алатаса ^.Н. Alatas), посвященными роли интеллектуалов в развивающихся обществах. Термин «интеллектуальный империализм», предложенный С.Х. Алатасом, - важная отправная точка для понимания академической зависимости, в которую попали развивающиеся страны. Согласно С.Х. Алатасу, интеллектуальный империализм аналогичен политическому и экономическому империализму и выражается «в доминировании одних людей над другими в сфере их мышления» (цит. по: с. 38). В колониальные времена он носил более непосредственный и выраженный характер. Сейчас он проявляется скорее в контроле и влиянии западных экспертов на потоки социально-научных знаний, а не в контроле за собственностью и академическими институтами. Эта форма гегемонии принимается учеными добровольно и часто с большим энтузиазмом.
Интеллектуальный империализм - это контекст, в котором складывается академическая зависимость. Ее автор определяет как условие, при котором производство знания одним сообществом ученых обусловлено развитием и ростом знаний в других сообществах, которым первое подчиняется. Академическая зависимость означает, что одни научные сообщества (находящиеся в центре и обладающие властью) способны расширяться в соответствии со своим критерием развития и прогресса, тогда как другие (те, что существуют на периферии и лишены власти) могут развиваться
лишь как отражение этой экспансии, что в целом тормозит производство ими оригинальных знаний.
Психологический аспект этой зависимости был описан С.Х. Алатасом как «плененный ум» (captive mind). Это означает, что академически зависимый ученый скорее выступает в роли пассивного реципиента повестки дня, теорий и методов исследований, разрабатываемых в ведущих научных державах. Как правило, наиболее развитые в экономическом отношении страны лидируют и в науке. Но есть и исключения, например Япония, которая преуспела в экономическом развитии, но занимает маргинальное положение в производстве социального знания.
Автор перечисляет различные аспекты академической зависимости. Особое внимание он уделяет зависимости ученых Третьего мира от признания их работ на Западе. Институты и отдельные ученые стараются добиться более высокого статуса, поскольку от этого зависят награды в форме продвижения по карьерной лестнице, теньюре и бонусов. В свою очередь, достичь высокого статуса можно, лишь публикуясь в зарубежных журналах, что обесценивает локальные журналы и мешает развитию социально-научного дискурса на местных языках.
Таким образом, пишет автор в заключение, проблема не только в том, чтобы создать альтернативные способы обучения социальным наукам, что не так уж трудно. Гораздо важнее и сложнее справиться с психологической проблемой «плененного разума» и преодолеть структурные преграды в виде академической зависимости.
Т. В. Виноградова
2013.04.017. РАДЖУ Ч.К. ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ЛИ НАУКА - ЭТО ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО «ЗАПАДНОЕ» ИЗОБРЕТЕНИЕ? RAJU Ch.K. Is science «western»? // Third world resurgence. - Penang, 2013. - Iss. 266/267. - P. 44-52.
Ключевые слова: происхождение науки; история математики; христианский мир; арабский мир; Крестовые походы.
Автор, индийский математик, оспаривает положение о том, что основы науки были заложены в Древней Греции, а полноценное развитие она получила в Европе в постренессансный период.
