CC BY
31
человеку адаптироваться в постоянно усложняющемся и изменяющемся мире.
2013.04.001-005. ЖИЗНЕННЫЕ ТРАЕКТОРИИ ЯПОНСКОЙ МОЛОДЕЖИ: ИЗМЕНЕНИЕ ПАТТЕРНОВ РОМАНТИЧЕСКИХ ОТНОШЕНИЙ, БРАКА И ПРОФЕССИОНАЛЬНОЙ ЗАНЯТОСТИ. (Сводный реферат).
2013.04.001. HAYASHI Y. The effect of married couples' incomes on marital satisfaction // Social science Japan newsletter. - Tokyo, 2012. -N 47. - P. 13-16.
2013.04.002. ISHIDA H., MOTEGI A. Educational assortative mating in Japan and the United States // Ibid. - P. 3-8.
2013.04.003. OSHIMA M. The transition from school to work: The role of job placement assistance provided by schools // Ibid. - P. 22-25.
2013.04.004. SUZUKI F. Marrying late or not at all: hanging life course choices among young women in Japan // Ibid. - P. 17-21.
2013.04.005. YOSHIDA T. The impact of a woman's first job and non-regular employment on marriage timing // Ibid. - P. 9-12.
Статьи японских социологов, опубликованные в тематическом выпуске журнала «Social science Japan» (SSJ), который издается Институтом социальных наук (ИСН) Токийского университета, отвечают задачам национального лонгитюдного проекта по изучению поколенческих жизненных траекторий в современной Японии. Инициатором и координатором проекта, стартовавшего в 2007 г. под названием «Japanese life course panel survey» (JLPS), является Центр социальных исследований и архивных данных Токийского университета. Как отмечают редакторы настоящего выпуска SSJ, проект нацелен на выявление динамики жизненного пути японцев, прежде всего молодежи, «в условиях меняющихся конфигураций национального рынка труда и демографических сдвигов... на фоне коллапса традиционных японских управленческих практик и продолжающейся экономической рецессии»1. В статьях, представленных ниже, нашли отражение следующие проблемы: процессы и результаты трансформации поведенческих паттернов и предпочтений молодых людей в таких сферах жизни, как
1 Nakagawa J., Gagné Okura N. Introduction // Social science Japan newsletter. -Tokyo, 2012. - N 47. - P. 2.
романтические отношения, брак и семья [002]; профессиональная занятость и нацеленность на карьерный рост женщин, состоящих и не состоящих в браке [004; 005]; удовлетворенность браком в зависимости от уровня доходов семьи [001]; профессиональное самоопределение молодежи и практика ее трудоустройства по окончании профессионально-технических и специальных учебных заведений [003].
Директор ИСН Хироши Ишида и его коллега по Институту и проекту Акира Мотеги анализируют факторы, обусловливающие поиск и выбор молодыми японцами подходящего спутника жизни -объекта романтических отношений и / или вероятного брачного партнера [002]. Среди описанных в литературе социоэкономиче-ских, демографических, психологических и прочих параметров, которые могут служить причиной или стимулом индивидуальных предпочтений при выборе спутника жизни (как для брака, так и вне брачных обязательств), авторы выделяют уровень и характер образования потенциальных партнеров. Они проводят также сравнительный анализ значения этой переменной в контексте романтических отношений молодежи в Японии и США (до брака, вне брака, в браке).
Практика добрачных и внебрачных союзов молодых людей, связанных романтическими отношениями, выступает устойчивой характеристикой современного образа жизни на Западе, замечают Ишида и Мотеги. В Японии в силу национальных традиций внебрачный союз не является доминирующим или предпочтительным типом отношений между молодыми людьми. Однако их совместное проживание до брака уже не может рассматриваться как исключение, не говоря уже о предшествующей созданию семьи стадии романтических свиданий. Сегодня брачный союз в Японии по преимуществу основывается на взаимной сердечной склонности жениха и невесты, а не на решении их родителей. Между тем в японской социологии практически нет исследований, посвященных добрачным романтическим отношениям, а также сопоставлению жизненных ориентиров и поведенческих паттернов пар с разным статусом партнерства (влюбленные; совместно проживающие до или вне брака; супруги). С этой точки зрения Ишида и Мотеги видят принципиальную новизну своей работы в расширении исследовательских горизонтов национальной социологии путем диффе-
ренцированного анализа партнерских предпочтений, характерных для разного типа романтических отношений (в браке, вне брака, до брака).
В своем исследовании Ишида и Мотеги использовали данные 1ЬР8 (2007-2011), полученные путем опроса респондентов в возрасте 24-44 лет; для сравнения были взяты данные для аналогичных возрастных категорий, собранные в рамках общенационального проекта по изучению динамики семьи в США (2006-2010). Объектом исследования являлись пары с разным статусом партнерства: а) влюбленные и б) состоящие в браке - для Японии; а) влюбленные; б) влюбленные, проживающие вместе; в) состоящие в браке - для США. В качестве основной переменной выступал образовательный уровень партнеров (отдельно мужчин и женщин). Таким образом, осмыслению подлежали различные комбинации образовательных, гендерных и статусных характеристик партнеров. Анализ данных выявил общую для США и Японии тенденцию к «образовательной гомогамии» при выборе партнера для романтических отношений. В обеих странах молодые люди обоего пола отдавали предпочтение партнеру с тем же уровнем образования, которым располагали сами. Однако степень выраженности тенденции к образовательному равенству оказалась наиболее высокой у тех респондентов, кто имел только среднее или незаконченное среднее образование или, напротив, диплом университета. При этом девушки со средним специальным образованием предпочитали партнеров, имеющих степень магистра или окончивших университет (авторы называют эту тенденцию образовательной гиперга-мией или «восходящим браком»). Тем самым гипотеза о значимости образования как фактора, влияющего на выбор спутника жизни, получила эмпирическое подтверждение.
Вместе с тем Ишида и Мотеги обнаружили значительное расхождение в подходах к выбору партнера для брака и для романтических отношений у японской и американской молодежи. В Японии пары, не состоящие в браке, проявляют меньшую озабоченность соответствием образовательного уровня друг друга по сравнению с теми, кто является супругами. В США фактор образовательной гомогамии имеет большое (если не решающее) значение для пар любого партнерского статуса. Это наблюдение позволило авторам статьи сделать следующие выводы. Во-первых, «японцы,
по всей вероятности, придерживаются разных стандартов выбора применительно к фазам свиданий и вступления в брак, поэтому образовательные и прочие характеристики партнера приобретают больший вес в том случае, если речь идет о семейном, а не о романтическом союзе» [002, с. 7]. Во-вторых, выявленная национально-культурная специфика связана с различными стратегиями перехода от внебрачных и добрачных романтических отношений к семейной жизни в Японии и в США. Так, по данным опросов, 54% американских семейных пар проживали вместе до брака, планируя заключить официальный союз; среди японских респондентов об этом заявили лишь 26% опрошенных семейных пар [там же]. Следовательно, в США изменение партнерского статуса пары - от совместного проживания к официальному семейному союзу - носит характер «плавного продолжающегося перехода»; в Японии этот процесс является скорее «переходом прерывным и менее гладким», что находит отражение в несовпадающих паттернах выбора партнера по принципу образовательной гомогамии.
Такаши Йошида (факультет гуманитарных и социальных наук Университета Сидзуока) анализирует возможные корреляции между типом профессиональной занятости молодых японок (постоянная / временная работа; квалифицированная работа по специальности / случайные заработки) и их планами в отношении семейной жизни (решение вступить в брак, отсрочить этот шаг или вовсе отказаться от обязанностей жены и матери) [005]. Согласно популярной на Западе гипотезе экономической независимости1, современные молодые женщины все чаще придерживаются тактики «отложенного брака», намереваясь сначала сделать карьеру, приобрести экономическую самостоятельность и независимость от мужчины и только тогда создать семью. В Японии проблема сочетания карьеры и семьи также является актуальной, в особенности для молодых женщин, получивших хорошее образование. В связи с этим автор задается вопросом: каким образом тенденция к отложенному браку проявляет себя в условиях затяжного кризиса национального рынка труда, нестабильность которого в первую оче-
1 Becker G.S. A treatise on the family. - Cambridge (MA): Harvard univ. press,
1981.
редь сказывается на жизненных траекториях недавних выпускников учебных заведений?
Как свидетельствует статистика, молодые люди (как девушки, так и юноши), которым не удалось устроиться на постоянную работу сразу по окончании школы, колледжа или университета, вряд ли смогут сделать это в дальнейшем, что означает в перспективе неизбежное снижение их социального статуса. С середины 1990-х годов, подчеркивает Йошида, постоянно растет число японцев обоего пола, преимущественно моложе 25 лет и не состоящих в браке, которые вынуждены работать от случая к случаю [005, с. 9]. На первый взгляд, данные как будто доказывают справедливость гипотезы об экономической независимости применительно к молодым японкам: среди мужчин 25-30 лет, не имеющих стабильной занятости, число не состоящих в браке выше, чем среди их сверстников, которым повезло больше; напротив, женщины, которые работают постоянно, чаще, чем их ровесницы, имеющие только временную работу, предпочитают отложить вступление в брак или вовсе отказаться от семейной жизни [005, с. 10]. Однако автор статьи не считает вывод о доминировании в японском обществе тенденции к отложенному браку достаточно обоснованным, хотя бы потому, что часть молодежи, вступив в брак, по-прежнему имеет лишь временную или случайную работу.
Для прояснения общей картины выбора молодых японок в пользу брака либо карьеры (с учетом типа их занятости) Йошида предлагает принять во внимание такие переменные, как образовательный уровень респонденток и характер избранной ими профессии, а также дополнить статистику (сиюминутный срез проблемы) результатами лонгитюдных эмпирических наблюдений. С этой целью он анализирует широкий спектр данных, представленных в рамках общенациональных опросов, включая 1ЬР8. На основании этих материалов он приходит к заключению, что западная гипотеза экономической независимости не работает в контексте современного японского общества. Корреляции выбранных переменных -пол, возраст, тип занятости, уровень образования, профессия и связанные с ней условия труда - показали, что молодые японцы обоего пола, имеющие образование на уровне колледжа либо университета и получившие по окончании учебного заведения постоянную работу, вступают в брак в более раннем возрасте, чем их менее
удачливые сверстники. Следовательно, молодые японки, имеющие хорошее образование и стабильную занятость, а значит, и перспективу экономической независимости, создают семью раньше и охотнее, чем девушки, которым изначально не удалось устроиться на постоянную работу. Ключом к осмыслению происходящего на фоне наблюдающейся обратной тенденции к отложенному браку у молодых успешных женщин, по мнению автора, должен служить именно тип профессиональной занятости, обусловленный уровнем образования: няня в детском саду - по окончании средней школы; воспитательница и учительница начальных классов - после колледжа; учитель старших классов, программист в солидной фирме -при наличии университетского диплома и т.п. Таким образом, резюмирует свои выводы Йошида, для осмысления современной практики выбора молодыми японками времени вступления в брак или отказа от него следует принимать в расчет не только их положение на рынке труда, но и содержание их профессиональных занятий, уровень образования, а также общие социально-психологические условия труда, включая длительность пребывания на рабочем месте и гендерный состав коллектива.
Тему современных жизненных предпочтений женщин в Японии в рамках дилеммы «карьера / семья» продолжает Фумико Су-зуки (сотрудница ИСН и участница проекта 1ЬР8) [004]. Ее интересует динамика жизненных ожиданий девушек, получивших образование (школа, колледж, университет) и реализующих свой жизненный идеал (домохозяйка; замужняя работающая женщина; бизнес-леди, отказавшаяся от обязанностей жены и матери) в условиях длительной нестабильности национального рынка труда. До 1970-х годов в стране доминировал традиционный идеал замужней женщины как жены, матери и хранительницы домашнего очага; с середины 1980-х годов предпочтительной становится практика «прерывной профессиональной занятости» (М-образная модель): трудоустройство по завершении образования; перерыв в работе, связанный с замужеством и воспитанием детей; возвращение в профессию, когда дети подрастут. По данным опроса 2010 г., 30,6% респонденток (незамужние японки в возрасте от 18 до 34 лет) в качестве «идеальной» жизненной перспективы выбрали возможность работать и иметь семью; при этом 35,2% опрошенных отдали предпочтение М-образной модели занятости, но только 24,7% были
уверены в том, что они на самом деле смогут продолжить работать, если появятся дети [004, с. 17]. Поскольку сегодня рынок труда в Японии предоставляет очень мало шансов молодым людям обоего пола на получение постоянной работы со стабильным заработком, разрыв между жизненными ожиданиями молодых женщин и возможностью их реализовать постоянно увеличивается, подчеркивает Сузуки. С одной стороны, женщина, как и прежде, стремится найти мужа, способного содержать жену и детей (традиционное гендер-ное разделение труда), хотя количество молодых мужчин, отвечающих этому требованию, уменьшается из года в год. С другой стороны, женщина вынуждена практиковать отложенный брак или вовсе отказаться от планов иметь семью, если она имеет стабильную работу и перспективу карьерного роста. На этом фоне, по наблюдениям ряда социологов, в японском обществе набирает силу тенденция к «консерватизму», или «профессионализации функций домохозяйки» среди молодых женщин1. Существенная диверсификация предпочитаемых жизненных траекторий молодых японок, по мнению Сузуки, требует углубленного анализа трансформации их жизненных ожиданий в контексте нестабильной экономической ситуации в стране.
В качестве материала для подобного анализа автор использует данные, собранные в ходе серии опросов выпускников высшей школы в рамках проекта 1ЬР8 (2008-2011). Сравнению подлежали результаты анкетирования 223 женщин спустя пять и восемь лет после окончания ими учебного заведения. Прежде всего, изучались жизненные ожидания респонденток (ориентация на семью или на карьеру), а в качестве факторов предположительной трансформации избранного жизненного идеала фигурировали следующие переменные: уровень образования; тип занятости; профессия; доход; статус проживания; брачный или партнерский статус. Цель своей работы Сузуки определяет как «выявление причин неопределенности и колебаний, которые испытывают молодые женщины в связи с
1 Matsuda S. Seibetsu yakuwari bungyo ishiki no henka: Jakunen josei ni mirareru hoshuka no kisazhi (Changes in the awareness of gender division of labor: A sign that young women are becoming more conservative) // Life design report. - Tokyo, 2005. - N 9. - P. 24-26; Yoshizawa M. Onna mo hatarakitsuzukeru ka? (Should women keep working?) // Hiroshima univ. of economics research bulletin. - Hiroshima, 2005. - Vol. 28, N 3. - P. 11-35.
их жизненными ожиданиями», что, как полагает автор, «является отражением современных трудностей вступления в брак на принципах прежнего гендерного разделения труда» [004, с. 19]. Другими словами, автора статьи интересуют возможные корреляции между жизненными ожиданиями молодых японок и перечисленными социальными переменными в неблагоприятной экономической ситуации, разрушающей прежние стереотипы относительно создания семьи.
В зависимости от высказанных предпочтений респондентки были отнесены к одной из двух групп: ориентированные либо не ориентированные на карьеру. В первую группу вошли молодые женщины, выразившие желание: а) продолжать работать после замужества и рождения детей; б) продолжать работать после замужества, но не заводить детей; в) продолжать работать и не вступать в брак. Во вторую группу попали респондентки, заявившие о своем желании: а) не работать после замужества; б) оставить работу вследствие беременности; в) выйти замуж и работать с перерывами, пока не вырастут дети. Результаты сопоставительного анализа жизненных ожиданий опрошенных через пять и восемь лет после окончания ими учебного заведения выявили существенные корреляции между желаемой жизненной траекторией и такими факторами, как тип занятости, доход и брачный статус (но исключительно для 8-летнего периода). Главной детерминантой изменения и / или стабильности жизненных ожиданий оказался тип занятости рес-понденток (постоянная работа и стабильный заработок; работа время от времени; отсутствие работы). Примерно половина опрошенных, получивших или сохранивших постоянную работу за истекшие восемь лет, принадлежали к группе женщин, ориентированных на карьеру (из тех, кто не имел постоянной работы или не работал вовсе, сохранили данную ориентацию только 10%). Вступление в брак явилось значительным событием только для женщин второй группы и малосущественным для тех, кто ориентировался на карьеру. При этом более половины респонденток из первой группы сообщили о сохранении или росте уровня своих доходов и менее 30% - об их уменьшении. Смена партнера вне брачного союза или отсутствие бойфренда были типичны скорее для не ориентированных на карьеру женщин; впрочем, обнаруженные в данном случае различия оказалась статистически незначимыми.
Анализ выявленных корреляций (или отсутствие таковых) позволил Сузуки сделать вывод о том, что «нестабильность в сфере занятости и доходов в тенденции подрывает желание женщин продолжить работу, а вероятная перспектива усугубления этой нестабильности вследствие перехода на временную работу или потери рабочего места... может определить выбор женщины в пользу брака», вынудив ее отказаться от первоначальных жизненных ожиданий, связанных с карьерой [004, с. 20]. В связи с этим автор подчеркивает первостепенную роль в жизни и судьбе женщины ее раннего карьерного становления.
Влияние структуры совокупного дохода семьи на удовлетворенность браком супругов является предметом анализа Юсуке Хаяши (факультет комплексных гуманитарных наук университета Шокей Гакуин) [001]. Автора интересует роль пропорционального участия в семейном бюджете мужа и жены как фактора, сказывающегося на удовлетворенности семейной жизнью каждого из них. Конкретизируя тему своего исследования, он акцентирует внимание на следующих аспектах:
1) динамика общего дохода семьи, а также доходов мужа и жены в отдельности, как индикатор удовлетворенности браком каждого из супругов (что подразумевает несколько комбинаций переменных: удовлетворенность мужа / жены вследствие роста собственного заработка и / или заработка супруга); предположительно рост доходов мужа и, соответственно, увеличение его доли в совокупном бюджете семьи должны способствовать большей удовлетворенности браком обоих супругов, тогда как увеличение заработка жены, а значит, и ее экономической независимости (в том числе от мужа), может повлечь за собой снижение уровня ее удовлетворенности семейной жизнью;
2) пропорциональное участие мужа и жены в семейном бюджете (или показатель их взаимной экономической зависимости) как индикатор их удовлетворенности браком.
Отправным пунктом исследования Хаяши выступают гипотезы С. Роджерса и С. Нока1, касающиеся факторов повышения риска
1 Rogers S.J. Dollars, dependency and divorce: Four perspectives on the role of wives' income // J of marriage a. family. - Menasha (WI), 2004. - Vol. 66, N 1. - P. 5974; Nock S.L. When married spouses are equal // Virginia j. of social policy a. the law. -Charlottesville (VA), 2001. - Vol. 9. - P. 48-70.
разводов: автор считает их пригодными для осмысления в числе прочего феномена удовлетворенности браком. Согласно первой гипотезе, взаимные экономические обязательства супругов укрепляют их союз; следовательно, вероятность развода выше в семьях, где доходы мужа и жены примерно равны, так как в этом случае их обязательства друг перед другом минимальны. Вторая, альтернативная, гипотеза состоит в том, что равный вклад супругов в семейный бюджет - на фоне их приверженности идее эгалитарного брака - укрепляет брачный союз, тогда как существенный перевес доходов одного из них увеличивает риск развода. Первая гипотеза известна в литературе как модель равной зависимости; вторая - как модель ролевого сотрудничества [001, с. 13].
В своей работе Хаяши использовал данные 1ЬР8; выборка составила 1120 мужчин и 1344 женщины средних лет, которые состояли в браке с одним и тем же партнером на протяжении 20072010 гг. В ходе опросов выяснялся размер дохода каждого из супругов, а также степень их удовлетворенности семейной жизнью (по 5-балльной шкале). Предварительный анализ данных выявил общее снижение последнего показателя на протяжении указанного периода - как у мужчин, так и у женщин. При этом оказалось, что удовлетворенность семейной жизнью мужчин не зависит ни от их собственных доходов, ни от заработка жены, тогда как женщины демонстрируют большую удовлетворенность браком на фоне роста доходов супруга. Вместе с тем вклад жены в семейный бюджет существенно не влиял на субъективные оценки мужчинами своей жизни в браке; жены, в свою очередь, были довольны браком до тех пор, пока их доля в семейном бюджете не превышала 1/4 (наиболее высоко оценивали свою семейную жизнь женщины, пропорциональный вклад которых в совокупный доход семьи колебался от 15 до 25%). Если женщина работала полный день, ее заработок мог равняться или превышать доход мужа; между тем наибольший уровень удовлетворенности семейной жизнью наблюдался у женщин, которые работали нерегулярно или неполный рабочий день [001, с. 14-15].
При оценке выявленной тенденции (наивысшая удовлетворенность браком женщин, заработок которых не превышал четверти семейного бюджета), необходимо иметь в виду, что подобная пропорция типична для японских семей, которые не могут быть
названы состоятельными, поскольку в этих случаях заработок жены редко достигает даже той суммы (1,3 млн. иен), которая требуется для покрытия пенсионных и страховых взносов, замечает автор [001, с. 15]. Резюмируя полученные результаты, он подчеркивает, что наибольшую удовлетворенность браком демонстрировали женщины с частичной профессиональной занятостью и несущественной долей участия в семейном бюджете; менее всего были довольны семейной жизнью женщины, занятые полный рабочий день, чьи высокие доходы не избавляли их от работы по дому. Таким образом, делает вывод Хаяши, в японском обществе сохраняет устойчивость тенденция к тендерному разделению труда, базирующаяся на традиционных семейных ценностях.
Статья Масао Ошимы (ИСН Токийского университета) посвящена посреднической роли национальных высших профессионально-технических школ и двухгодичных ремесленных училищ в трудоустройстве выпускников [003]. В Японии, где существует практика непрерывной работы в одной и той же фирме или компании на протяжении всей жизни, крайне важно получить хорошее место сразу по окончании учебного заведения. Японские работодатели (как в частных, так и в государственных компаниях) предпочитают набирать новых сотрудников именно из числа недавних выпускников, поэтому у работника, которому изначально не повезло с трудоустройством, остается очень мало шансов улучшить свое положение в будущем. В связи с этим студенты учебных заведений разного уровня и профиля начинают подыскивать себе место работы еще до завершения образования.
Анализируя факторы, определяющие поиск выпускником своего первого (и, скорее всего, единственного) рабочего места, Ошима использовал данные опросов 4800 респондентов в возрасте 20-40 лет, которые регулярно проводились в рамках 1ЬР8 (20072012). Респондентам были предложены вопросы об их первом месте работы и способах его получения. Поскольку ранее автор провел аналогичные опросы среди выпускников университетов, он имел возможность сравнить варианты трудоустройства, популярные среди студентов учебных заведений разного уровня.
Старшекурсники университетов обычно ищут работу через веб-сайты соответствующих фирм или путем рассылки резюме потенциальному работодателю. Профессионально-технические шко-
лы и ремесленные училища чаще всего сами помогают своим студентам с трудоустройством. Администрация таких учебных заведений наделена функциями государственных агентств по трудоустройству. Поэтому фирмы, нуждающиеся в профессионально-техническом персонале, направляют свои заявки непосредственно в те учебные заведения, где готовят такие кадры. Администрация знакомит выпускников с вакансиями и в случае их заинтересованности осуществляет посредничество между потенциальными рабочими и компанией. При этом в роли посредников выступают не только представители администрации, но и педагоги-наставники (часто это одни и те же люди), которые добавляют к официальным каналам трудоустройства молодежи свои личные связи в профессиональной среде. Подавляющее большинство респондентов, окончивших профессионально-технические и ремесленные школы, указали на содействие своего учебного заведения как на главный инструмент поиска ими первого рабочего места. Реже встречались ссылки на помощь членов семьи, друзей и знакомых или на рекламные объявления.
Для оценки эффективности сложившейся практики трудоустройства выпускников профессионально-технических учебных заведений при посредничестве администрации и наставников Оши-ма использует три критерия, свидетельствующих о статусе и привлекательности для соискателя его первого рабочего места. Во-первых, это практика отложенной занятости, которая не слишком популярна в Японии вследствие кризиса на рынке труда. По данным 1ЬР8, только 10% от общего числа респондентов - выпускников учебных заведений разного уровня и профиля заявили о том, что не приступили к работе сразу же по завершении образования; среди получивших профтехобразование таких были единицы [003, с. 23]. Вторым критерием служит размер компании, поскольку в маленьких фирмах (менее 100 человек) ниже зарплаты и меньше возможностей для карьерного роста. Как свидетельствуют данные, меньшинство выпускников профтехшкол, имевших поддержку со стороны наставников и администрации, были вынуждены довольствоваться подобными малопрестижными рабочими местами. Третий критерий связан с типом занятости (постоянная, в перспективе пожизненная / временная работа по контракту). Опять-таки респонденты, имевшие профессионально-техническое образование и
воспользовавшиеся содействием администрации, реже получали работу по контракту по сравнению с основной массой участников опросов [003, с. 24].
В заключение Ошима подчеркивает, что система профессионально-технического образования в Японии не только дает студентам востребованные рабочие навыки, но и существенно расширяет горизонты их трудоустройства, обеспечивая своим выпускникам заметные преимущества на рынке труда.
Е.В. Якимова
2013.04.006. МАРСЬЯЛЬ А. СОВРЕМЕННОЕ ОТЦОВСТВО И НОВЫЕ СЕМЕЙНЫЕ ТРАЕКТОРИИ.
MARTIAL A. Paternités œntemporaines et nouvelles trajectoires familiales // Ethnologie française. - P., 2012. - Vol. 42, N 1. - P. 105-116.
В статье Аньес Марсьяль, сотрудницы Центра им. Норберта Элиаса (г. Марсель, Франция), анализируются траектории современного отцовства во Франции после распада семьи. Работа французского социолога основывается на полевом обследовании с использованием метода интервью, которое проводилось в рамках междисциплинарной исследовательской программы «Отцовство». Объектом изучения стала фигура отца, вынужденного по-новому выстраивать отношения с ребенком после распада семьи. Автора интересуют социальная, воспитательная и аффективная стороны отцовства. Целью работы является анализ отцовского опыта в трех направлениях: пространство и время, в котором протекает общение отцов и детей; составляющие их отношения; общественная компонента этих практик и представлений.
Автор исходит из того, что в западных странах становятся обыденными ситуации, когда родительские функции осуществляются отцом отдельно от матери ребенка. Соответственно, происходит эволюция роли и статуса отцов в обществе. Новые формы семейной жизни дают широкие возможности для изучения трансформаций отцовской функции, которые вписываются в более широкий контекст перераспределения гендерных отношений, а также юридического и социального изменения детско-отцовских отношений. В ходе этого перераспределения был пройден путь от абсолютно асимметричной концепции гендерных отношений внутри семьи до признания полного равенства супругов.
