CC BY
25
ИСТОРИЯ И ТЕОРИЯ СОЦИОЛОГИИ
2013.02.009. ПОДЕР Т.Г. ЧТО ТАКОЕ СОЦИАЛЬНЫЙ КАПИТАЛ: КРИТИЧЕСКИЙ ОБЗОР.
PODER T.G What is really social capital: A critical review // The American sociologist. - New Brunswick (NJ), 2011. - Vol. 42, N 4. -P. 341-367.
Статья Томаса Г. Подера (Университет Оверни, г. Клермон-Ферран, Франция; Университетский клинический центр г. Шербрук, Канада) содержит обзор наиболее известных концепций социального капитала 1980-2000-х годов и их критических оценок. Исходя из пограничного междисциплинарного положения данного теоретического понятия, автор считает его наиболее важной чертой «протеевскую» многоликость и изменчивый характер.
В настоящее время, по сравнению с 1980-ми годами, количество публикаций, посвященных тематике и различным аспектам социального капитала, быстро увеличивается и исчисляется сотнями в год. Авторами статей на эту тему являются как социологи и экономисты, так и исследователи, занимающиеся политическими проблемами. Усилия исследовательского сообщества, сложившегося в данной области, направлены на изучение различных аспектов социальных отношений, которые связаны с социальным капиталом.
Как отмечает Т.Г. Подер, в основе современной парадигмы социального капитала лежит попытка разрешения противоречия между социологическим и неоклассическим экономическим подходами. Для сторонников социологического подхода актор, как участник социальной деятельности, прежде всего, включен в социальные отношения, а саму деятельность они рассматривают с точки зрения ее управляемости социальными нормами, правилами и обязанностями. Экономисты же считают, что акторы действуют автономно и рационально и сосредоточены на собственных интересах.
В ряду основных концепций социального капитала необходимо в первую очередь рассмотреть идеи Дж. Коулмена, М. Грано-
веттера, П. Бурдье и Р. Патнэма. Наиболее распространенным и влиятельным в этом списке является функционалистский подход американского социолога Джеймса Коулмена1, который в поисках преодоления дихотомии социологического и экономического подходов и обеспечения связи между микро- и макросоциальными уровнями интегрировал неоклассическое представление о рациональном выборе в социологическую теорию социальной деятельности. Стремясь к разрешению противоречия между экономистами и социологами, Коулмен использовал понятие рационального выбора в своей концепции социального капитала. Согласно предложенной им модели индивидуальное поведение определяется прежде всего характеристиками социальной системы, но при этом индивиды руководствуются в качестве мотивов собственными личностными интересами и рационально обдумывают свои действия. Основываясь на такой схеме социальной деятельности, Коул-мен стремится установить связь между социальной интеракцией и индивидуальным выбором и изменить представление об обществе как о простой сумме индивидуальных стратегий поведения.
Каким же образом он использует понятие социального капитала для преодоления разрыва между микро- и макросоциальными уровнями? Для Коулмена социальный капитал имеет, прежде всего, функциональное содержание. С его точки зрения, на основе обменов, мотивами которых являются собственные интересы индивидов, устанавливаются прочные социальные отношения, в процессе чего создаются социальные структуры и функционируют различные ресурсы, в совокупности составляющие социальный капитал. Социальный капитал, таким образом, разнороден, состоит из множества различных элементов социальной структуры, способствующих действиям акторов (будь то индивиды или корпоративные акторы). Функция социального капитала заключается в том, что акторы используют эти элементы как ресурсы для осуществления своих интересов [с. 343].
Социальный капитал может реализоваться в форме обязанностей, ответственности и ожиданий, информации, норм, авторитета, социальной организации и социальных сетей. Кроме того, некото-
1 Coleman J.S. Social capital in the creation of human capital // American j. of sociology. - Chicago (IL), 1988. - Vol. 94, N 1. - P. 95-120; Coleman J.S. Foundations of social theory. - Cambridge (MA): Belknap press, 1990.
рые характеристики социальных структур и отношений более других способствуют увеличению социального капитала. В частности, речь идет о стабильных социальных структурах, альтруистической идеологии, тесном сотрудничестве между педагогами и родителями и т.д. [с. 344]. Все перечисленные социальные элементы являются ресурсами, используемыми различными членами сообщества, и образуют, таким образом, социальный капитал.
Далее Подер выделяет основные направления критики концепции Коулмена. Так, возражения вызывает попытка Коулмена провести параллель между социальным капиталом и другими типами капитала, такими как физический, человеческий, финансовый [с. 344]. Однако самым существенным возражением является упрек в «концептуальной нечеткости»1, которая привела к включению в число форм социального капитала гетерогенных элементов. Тем не менее, несмотря на гетерогенную и амальгамную природу социального капитала, каким его представляет Коулмен, все же можно говорить о таком его центральном элементе, как выполнение функции регулятора поведения социальных акторов [с. 345].
Второй известной концепцией социального капитала является экономическая социология Марка Грановеттера, который, в противоположность Коулмену, понимает экономические действия как включенные (embedded) в социальные отношения. Действия акторов рассматриваются Грановеттером как социально обусловленные, поскольку не могут быть объяснены только ссылкой на индивидуальную мотивацию, а социальные институты понимаются как конструируемые, а не возникающие автоматически и неизбежно. Таким образом, представители этого направления отказались от неоклассического понимания человека как атомизированного и асоциального существа, равно как от игнорирования роли внерыночных социальных взаимодействий в детерминации индивидуального и коллективного поведения [с. 345]2.
1 Ponthieux S. Le capital social. - P.: La Découverte: Collection repères, 2006.
Granovetter M. Economic action and social structure: The problem of em-beddedness // American j. of sociology. - Chicago (IL), 1985. - Vol. 91, N 3. - P. 481510; Granovetter M. The old and the new economic sociology: A history and an agenda // Beyond the marketplace: Rethinking economy and society / Ed. by R. Friedland, A.F. Robertson. - N.Y.: Aldine de Gruyter, 1990. - P. 89-112.
Концептуальный подход к социальному капиталу, предложенный Грановеттером, базируется на изучении социальных сетей, среди которых выделяются структуры, состоящие из слабых (weak) и сильных (streng) социальных связей; их взаимодействие открывает путь реализации таких элементов социального капитала, как доверие, взаимность и т.д. Впоследствии механизм формирования социального капитала был уточнен с помощью понятий реляционной (relational embedding) и структурной включенности1.
В конечном счете, как и у Коулмена, социальный капитал рассматривается в социологии сетей в качестве средства установления связи между микро- и макроуровнями социологических феноменов. Но в рамках этой концепции он понимается как атрибут индивидуального поведения в социальном пространстве, определяемом личностными сетями, а не как всеобщее коллективное благо, спонтанно возникающее в процессе социальных отношений. Вместо этого социальный капитал становится объектом приложения усилий и организации [с. 347].
В начале 1980-х годов собственную концепцию социального капитала создал Пьер Бурдье. Главной задачей французского социолога был анализ отношений доминирования, в рамках которых социальный капитал способствует воспроизводству властных позиций. Изучая эти процессы, он стремился проследить динамику неравномерного распределения власти между акторами и конфликты их интересов. Однако, несмотря на концептуальные особенности подхода Бурдье, в его основе лежит все то же стремление соединить индивида и общество. Для Бурдье социальный капитал прежде всего связан с принадлежностью индивида к социальной группе или с его включенностью в прочную сеть институционализированных отношений в форме постоянных и выгодных для актора связей. Субъект как участник этой сети не только вносит вклад в общее благо, но и сам обладает возможностью мобилизовать сетевой капитал (экономический, культурный, символический) тех ин-
1 Lin N. Social resources and social mobility: A structural theory of status attainment // Social mobility and social structure / Ed. by R.L. Breiger - N.Y.: Cambridge univ. press, 1990. - P. 247-271; Lin N. Les ressources sociales: Une théorie du capital social // Rev. française de sociologie. - P., 1995. - Vol. 36, N 4. - P. 685704; Burt R. Le capital social, les trous structuraux et l'entrepreneur // Ibid. - P. 599628.
дивидов, с которыми он связан в сети. Сетевые отношения не являются результатом естественно сложившихся отношений, они организуются и поддерживаются [с. 347].
Несмотря на значительные различия в терминологии при попытке сопоставления концепции Бурдье со взглядами других социологов, прежде всего Коулмена, можно выделить ряд основных особенностей понимания социального капитала у французского социолога. Во-первых, социальный капитал для Бурдье не является разновидностью коллективного блага, скорее речь идет о том, что личность обладает властью в группе, и это дает ей возможность мобилизовать ресурсы. Далее, если для Коулмена в сети не существует неравенства, а социальный капитал доступен всем и возникает естественным образом, то, согласно Бурдье, он появляется в результате приложения усилий. Социальные отношения понимаются французским социологом не просто как отношения индивидов между собой: для Бурдье отношения, в рамках которых возникают элементы социального капитала - это отношения между индивидами, включенными в исторически сформировавшиеся социальные группы. Он также считает, что социальный капитал отличается от других форм капитала (экономического, культурного и символического), поскольку связан со статусно-позиционными различиями между группами [с. 348].
Большой вклад в разработку и популяризацию понятия социального капитала внес американский социолог Роберт Патнэм, который создал собственную концепцию, но не без серьезного влияния идей Коулмена и социологии сетей. Главный интерес Патнэма как специалиста в области политической социологии лежит в плоскости изучения факторов, определяющих уровень демократичности сообществ. Именно с этой точки зрения он рассматривает роль гражданской культуры в социальном развитии. Так, на примере анализа политической жизни в США и Италии Патнэм показывает, как от уровня гражданской культуры зависит функционирование демократии и демократических институтов. О гражданской культуре можно говорить применительно к обществам, в которых граждане связаны отношениями доверия и солидарности и активно участвуют в публичной жизни. Ее первичными ячейками являются ассоциации, где формируются нормы взаимного доверия, позволяющие обществу функционировать. Именно добровольные ассо-
циации создают то, что Патнэм называет сетями, и таким образом, становятся центрами динамичного генерирования гражданственности, кооперации и демократического участия внутри обществ. В соответствии с этим он приравнивает гражданскую культуру к социальному капиталу, опираясь на такие его особенности, как сети, нормы и социальное доверие, способствующие координации и кооперации в целях установления взаимного доверия [с. 348].
Патнэм выделяет два типа социальных сетей (горизонтальные, где складываются отношения между равными по положению акторами, объединенными в добровольные ассоциации, и вертикальные, участники которых занимают неравные властные позиции на иерархической лестнице) и высказывает идею о том, что уровень гражданской культуры в обществе зависит от того, какой тип сетей развит здесь больше [с. 349]. Таким образом, с точки зрения Патнэма, различие между гражданским и негражданским обществом основано на том, что Коулмен называет «социальным капиталом» (сети, доверие и нормы взаимности) [с. 349] Такое понимание социального капитала дает возможность объединить под этим именем все социальные элементы, необходимые для функционирования демократии.
Сделав вывод о том, что изучение механизмов создания социального капитала может быть эффективно использовано для развития гражданской культуры, Патнэм с 1995 г. использует этот термин во всех своих работах, утверждая, что именно упадок социального капитала в США ответственен за целый ряд негативных изменений в этой стране, таких как кризис демократии, плохое функционирование системы здравоохранения, рост насилия и неравенства, обнищание и т.д. [с. 350].
Переходя к изложению позиций критиков парадигмы социального капитала, Подер сравнивает это понятие с «зонтиком», объединяющим самые разные и не связанные друг с другом трактовки. В такой ситуации очень сложно говорить об интеграции современных концептуальных и эмпирических подходов. Однако в позициях исследователей существует все же больше сходства, чем различий. Так, все они согласны в том, что именно социальная интеракция является центральным звеном социального капитала, а социальное взаимодействие возникает на индивидуальном уровне. Кроме того, многие исследователи единодушны в том, что меха-
низмы, ведущие к формированию социального капитала, связаны с передачей информации, установлением отношений доверия и развитием сотрудничества [с. 351]. Предметом оживленных дискуссий являются: роль ресурсов и сетевых отношений при формировании социального капитала; соотношение его с другими видами капитала (человеческим, природным, финансовым и социальным) и возможности построения общей теории четырех видов капитала; причины первоначального возникновения социального капитала; формальная дифференциация социального капитала от других социальных феноменов и т.д. [с. 351-358].
Касаясь эмпирических исследований и методик измерения социального капитала, Подер выделяет два наиболее важных направления. Исследователи, работающие в рамках первого направления, изучают социальные интеракции в группах (происходящие в клубах и других добровольных ассоциациях) и сетях. В исследованиях групп при измерении социального капитала интерес сосредоточен, прежде всего, на участии и таких характеристиках, как доверие, нормы, взаимность и т.д., а также на влиянии этих характеристик на доходы или расходы. Исследователи сетей стремятся измерить степень и интенсивность отношений между индивидами и группой. Часто предметом изучения в подобных работах являются выгоды, передача информации, потребительские характеристики и пр.
Второе направление изучает механизмы, посредством которых работает социальный капитал. Главными предметами анализа здесь являются стоимость трансакций, формирование доверия, норм и правил, а также факторы, определяющие участие в группе [с. 358].
Далее Подер перечисляет ряд наиболее известных источников и ресурсов данных по социальному капиталу (World values survey, национальные опросы и т.п.) и выявляет проблемы, которые могут возникать при их использовании (проблема достоверности, межгосударственных и социально-контекстуальных различий и т.д.). Так, в зависимости от социокультурных оснований кооперация между индивидами и сообществами может иметь различные формы [с. 360].
Автор статьи целиком согласен с мнением тех исследователей, которые считают, что термин «социальный капитал» не предназначен для обозначения какой-либо единой сущности - скорее, за
ним стоит целый ряд различных понятий, относящихся к разнообразным аспектам социальных взаимодействий, таких как доверие, стандарты, культура, сообщество, сети. Несмотря на интенсивный теоретический интерес к этому понятию, анализ связанного с ним концептуального кластера в настоящее время не носит системного характера. Остаются нерешенными многие проблемы, например: как создать социальный капитал, как его передать и т.д. [с. 367]. Основываясь на проделанной им работе по обзору концептуальных подходов и эмпирических исследований социального капитала, автор статьи делает вывод о проблематичности перспективы создания единой теории социального капитала, которая соединила бы все гетерогенные и порой слабо связанные между собой аспекты социальных отношений, объединенные этим концептуальным ярлыком.
М.Е. Соколова
2013.02.010. ФЕДОТОВА Н.Н. ИЗУЧЕНИЕ ИДЕНТИЧНОСТИ И КОНТЕКСТЫ ЕЕ ФОРМИРОВАНИЯ. - М.: Культурная революция, 2012. - 200 с.
В большинстве стран мира сегодня наблюдается кризис идентичности, которая стала предметом активного изучения философов, психологов, историков, антропологов, а также комплексных трактовок, ищущих точки согласия между ними. Наблюдая пересечение в построениях подобного рода проблемных полей ряда дисциплин, нельзя не отметить отчетливую социологическую традицию изучения коллективной идентичности. Во всяком случае, данное понятие характеризует «мы-отношения» в группе, подчеркивая схожесть ее членов, позволяющую им испытывать солидарность и поддержку действий и взглядов. Поэтому доцент кафедры социологии Московского государственного института международных отношений (университета) МИД России, канд. социол. наук Н.Н. Федотова интерпретирует идентичность с позиций теоретической социологии. Она ставит задачу проследить логику основных дискуссий в ней и обозначить те результаты, которые привели к смене парадигм. В книге анализируются история и методологический инструментарий исследований идентичности, а также выявляется круг новых проблем, зависимых от преобразований
