CC BY
19
2012.04.013. ЛИТЕРАТУРА УРАЛА: ИСТОРИЯ И СОВРЕМЕННОСТЬ: Сб. ст. / Ин-т истории и археологии УрО РАН. - Екатеринбург: Изд-во Урал. ун-та, 2011. - Вып. 6: Историко-культурный ландшафт Урала: Литература, этнос, власть / Отв. ред. Созина Е.К. - 476 с.
В сборнике объединены материалы VI Всероссийской конференции «Литература Урала: История и современность» (октябрь 2011 г.). Предуведомляя научный текст, доктор филол. наук Е.К. Созина выделяет его методологические основания: «Литература и литературный процесс Урала рассматриваются в геокультурном и топографическом отношении, в аспекте репрезентации национальных историко-литературных традиций, во взаимодействии с социальными и политическими стратегиями, пронизывающими "тело" современной культуры, в традиционном, но никогда не изменяющем нам русле историко-литературного анализа, в герменевтическом и рецептивном ключе» (с. 6).
Ведущей теоретической категорией данного сборника является категория, вынесенная в название его первого раздела, - «Историко-культурный ландшафт Урала», а также понятия «этнокультурный», «социополитический», «литературный» ландшафты, «гений места» и т.п. Все это позволяет «увидеть территорию как особый космос, в сочетании взглядов на нее "изнутри" и "извне"» (с. 8).
В статье «Гений и место: В поисках сокровенных пространств» Д.Н. Замятин (Москва) обращается к многообразию «тематики гения места», предполагающей, в частности, «любимое место в воображении творца», являющееся «хранилищем наиболее важных, самых глубоких образов» (с. 37). Автор концентрирует внимание на трех стратегиях: «пересмотр места», «расширение образно-географических контекстов места», «уничтожение места». Обозначенные параметры подразумевают самое непосредственное «участие» гения в подобных «топографических трансформациях» (с. 39).
Следующие статьи раздела продолжают анализ «диалога художника с пространством». Специфический, а порой и драматический характер диалога определялся целым комплексом разнопри-чинных факторов. В статье Е.Г. Власовой (Пермь) «Эволюция образа Урала в литературе путешествий XVIII - начала XX в.: Способ путешествий и восприятия пространства» ракурс исследования
сформулирован так: «Эволюция уральского травелога ХУШ-ХХ вв. определяется... взаимодействием трех основных "дорожных" дискурсов - гужевого, включающего верховой и повозочный способы путешествия, пароходного и железнодорожного» (с. 53). На обширном и малоисследованном материале (травелоги П.-С. Палласа, В.Н. Латкина, И.И. Лепехина, П.И. Мельникова-Печерского, Е.А. Вер-деревского, В.А. Поссе, А.А. Макка, А.А. Колычева, С.А. Кельцева, Н.Д. Телешова, Д.Н. Мамина-Сибиряка и др.) показано, что в «истории формирования образа Урала путешествия сыграли роль литературного разведчика: их авторы, основываясь на самом непосредственном, физическом опыте взаимодействия с пространством, искали язык его описания. Каждый из "дорожных" дискурсов акцентировал свои смыслы и свои подходы в описании местного пространства, которые, наслаиваясь с течением времени, образовали неповторимую конфигурацию "уральской матрицы"» (с. 57).
«Сибирские мотивы в произведениях В.Г. Короленко» рассматривает Е.А. Макарова (Томск). Автор показывает, как пребывание писателя на Урале и в Сибири сказалось на его жизненной и творческой судьбе и вместе с тем какой концептуально новый смысл привнес он в формирование образа «безграничных неосвоенных земель» (в противовес российской тесноте и скученности). Этот образ пространства являлся для писателя «частью русского мира, объединенного общими гуманистическими ценностями» (с. 71).
В двух работах, заключающих раздел, предпринят анализ современных пространственных и пространственно-временных моделей уральского ландшафта. В статье «Хронотоп детства в лирике Бориса Рыжего», отталкиваясь от поэтической формулы «Как хорошо мы плохо жили»1, Т.А. Арсенова (Екатеринбург) показывает, что благодаря поэту на литературной карте России появился «Вторчик» - Вторчермет, одна из промзон Свердловска. Этот образ стал «итогом художественного освоения "нового" топографически конкретного материала, а также - попыткой поэтического оправдания безобразного, но личностно ценного для героя» (с. 80).
1 Рыжий Б. В те баснословные года. - Режим доступа: http://blog.kp.ru/ шеге/иМ_5042/ро8Ш2374831
Предметом статьи Н.Б. Граматчиковой (Екатеринбург) стали «Легенда о чуди и отчет о поиске "золотых яблок" в неомифологии горы Иремель». Автор дает анализ некоторых типов текстов, которые формируют мифологическое пространство горы Иремель в интернет-ресурсах и прежде всего «на популярных туристических сайтах, в путеводителях и на сайтах общественных организаций, выражающих различные формы современной эзотерической субкультуры и "новой религиозности"» (с. 82).
Второй и третий разделы сборника - «Национальные образы мира в словесности региона», «Мажиту Гафури 130 лет» - во многом продолжают научный сюжет предыдущего выпуска1. Ряд статей посвящен отдельным творческим индивидуальностям, стоящим у истоков национальных литератур (Г.Е. Верещагину, К. Митрею, И. Куратову), представляющим периоды развития и продолжения художественных поисков, вплоть до современного состояния (творческие обретения Д. Мизгулина, В. Чучелина, А. Гёрархылы, Ф. Васильева, В. Садовникова). В других статьях предпринят анализ литературных процессов и особенностей литературной жизни этносов Уральского региона: рассматриваются типы образно-тематических единств в удмуртской поэзии первой половины XX в., специфика современного двуязычного журнала Республики Коми «Арт (Лад)», художественные поиски современной коми прозы. Материалы этой части сборника объединяются общей проблемой судьбы малого этноса в его борьбе за сохранение своего языка, религии, истории и самобытности рядом с «титульной нацией».
В статье П.Ф. Лимерова (Сыктывкар) «Неоконченная поэма-пьеса И.А. Куратова "Пама": На пути к национальному герою» остро обозначен вопрос: «...если христианство - это истина, то почему путь к истине лежит через предательство?» Этот вопрос является ключевым для коми-зырянского менталитета, он отражен в виде легенд о самопогребении чуди - языческих предков, не принявших крещения. «Места, где некогда чудь заживо похоронила себя, обрушив своды своих земляночных жилищ, коми называли чуд гу - "чудские могилы". Компенсация вины перед языческими
1 См.: Литература Урала: История и современность. - Екатеринбург, 2010. -Вып. 5: Национальные образы мира в региональной проекции. - 562 с.
предками выражалась в почитании чудских могил и в последовательных поминовениях языческих предков» (с. 107). В современной литературе этой проблеме посвятил свои романы Г.А. Юшков, увидевший в давнем отступничестве перед предками причину современной деградации коми народа.
Четвертый раздел «Литература, этнос, власть» реализует проблемный узел, вынесенный в подзаголовок коллективного сборника, а именно: в разных ракурсах разворачивается анализ взаимоотношений национальных литератур определенного гео- и полиэтнического региона с властными структурами. В прологовой статье «"Фелица" Г.Р. Державина и "К Музе" Н.С. Смирнова: Образ этнически "другого" (человек Востока) в русской поэзии» О.В. Зырянов (Екатеринбург) приходит к выводу, что «репрессивный механизм самодержавной власти, который нередко обрекал поэта на столкновение с иным этнокультурным и конфессиональным миром (например, татар, киргизов, калмыков, китайцев, черкесов и др.), в то же время провоцировал диалогические и персонали-стические интенции лирического сознания». Все это «коренным образом расширяло культурно-ментальную парадигму лирического рода литературы» (с. 200).
Статьи Е.Е. Приказчиковой (Екатеринбург) «Пугачёвский бунт в мемуарном дискурсе русской литературы XVIII века» и Е.С. Биричевой (Волгоград) «"... Бунт был, и высылали казаков": Проблема взаимоотношений власти и казачества в прозе И. Д. Са-занова» посвящены не столько влиянию политики на поэтику, сколько анализу «силы истории» в литературе и возможностей «промежуточной прозы» (термин Л.Я. Гинзбург) запечатлеть нюансы исторических событий. Подчеркивается, что характер прочтения истории зависит от той роли, которую играл в ней очевидец-повествователь, от его культурно-мировоззренческой позиции. Этот тезис развертывается Е.Е. Приказчиковой; предметом ее аналитики является литература «правды голого факта». Речь идет о «Записках» Г.Р. Державина (который, будучи офицером Преображенского полка, активно участвовал в подавлении пугачёвского бунта), о «Записках» Д.Б. Мёртваго (которому во время описываемых событий было четырнадцать лет, и он в полной мере познал, что такое «русский бунт, бессмысленный и беспощадный»), а также о «Жизни и приключениях А.Т. Болотова, им самим написан-
ных» (известный русский просветитель вписал пугачёвщину в контекст классовых взаимоотношений дворян и крестьян; он дал подробное описание казни Пугачёва). Сопоставляя логику мемуарной литературы с последующими художественными интерпретациями, исследовательница замечает, что «мемуаристы - современники событий, выступали гораздо более жесткими и пристрастными судьями своей эпохи» (с. 218).
«Героем» следующего блока работ стал этнос - в его взаимоотношениях с политикой, религией, мифологемами и идеологема-ми. В статье «Монголы в антропологии русской литературы первой трети ХХ в.: От расы к этносу» предпринят анализ процесса деми-фологизаии «татаро-монгольской угрозы» в русской литературе первой трети XX столетия. Автор статьи В.В. Мароши (Новосибирск) начинает с широкого экскурса историко-литературного свойства, в котором рядоположность высказываний различных писателей (от И. Бунина до М. Горького и А. Белого) обнаруживает «удивительное единство в негативной оценке монголов и якобы "монгольских" элементов русского этноса» (с. 231). Ситуация существенно изменилась в начале 1920-х годов, когда интерес к Монголии резко возрос: страна не только обрела полноценную государственность, но и перешла от «феодализма к социализму», попав в орбиту влияния советской России (с. 236). Открытию «монголов как этноса, а не как репрезентанта всей "желтой расы"» (с. 239) способствовали такие произведения, как фильм В. Пудовкина «Потомок Чингисхана», повести Вс. Иванова «Путешествие Будды», В. Кина «По ту сторону», И. Новокшонова «Потомок Чингисхана».
Статья В.А. Лимеровой (Сыктывкар) - «"Тундраса бияс" ("Огни тундры") В.В. Юхнина как неудавшийся опыт производственного романа в коми литературе». Здесь основным научным сюжетом стал анализ того, как «поэтика мстит политике»: государственный заказ по созданию производственного романа в аграрной республике завершается творческим провалом талантливого писателя, который шел на компромиссы ради возможности «существования родного слова в его письменно-художественном варианте» (с. 251).
Тип отношений искусства и государства на современном материале - в центре внимания работы А.В. Снигирёва «Рокер и власть: Версия В. Шахрина». Нынешний рокер «по-прежнему мо-
жет выступать с активной, зачастую агрессивной критикой власти (Юрий Шевчук), может не замечать эту власть (Борис Гребенщиков), идти на частичное с ней сотрудничество (Андрей Макаре-вич)» (с. 269). В результате анализа семиотики творческого поведения В. Шахрина автор статьи приходит к выводу о том, что лидер уральской рок-группы «Чайф» весьма смягчил общепринятый сценарий «рокер и власть»: «. он не критикует и не наставляет власть, не поучает, что и как делать» (с. 273). В. Шахрин использует ее в целях помощи не только современному рок-движению, но и определенным слоям общества, находящимся в критической ситуации.
В статьях разделов, завершающих сборник - «Проблемы истории литературы Урала», «Современная литература Урала», -анализируемый материал исследуется в русле традиционного историко-культурного подхода; результаты осмысления произведений художественной словесности должны быть положены в основу 4-томной академической истории литературы Урала. Условно статьи могут быть разделены на два блока. В основе первого - тщательный сбор малоизвестного или впервые открытого литературного факта, зачастую предполагающий работу в архивах. Это - реконструкция судьбы и литературы писателей-старообрядцев из поморской общины города Златоуста (автор - прот. П.И. Мангилёв, Екатеринбург); описание изданий «Истории Оренбургской» выдающегося ученого XVIII в. П.И. Рычкова (Г.П. Матвиевская, Оренбург), представление архивного материала, связанного с оренбургским периодом деятельности литературоведа Н.М. Гутьяра (авторы -Г.П. Матвиевская, А.Г. Прокофьева); сопоставительный анализ известных легенд о старце Фёдоре Кузьмиче с легендой, находящейся в архивохранилищах Красноярска (Е.Б. Гайдукова); публикация новых материалов, уточняющих некоторые эпизоды биографии П. Бажова (А.В. Мангилёва, Екатеринбург); описание характера работы мастерской слова «Мы» при Пермской газете «Звезда» в 1923 г. (Т.Н. Масальцева, Пермь), восстановление фактов возникновения ЧелябГИЗ и судьбы тех, кто стоял в основании издательства (Н.С. Журавлёва, Челябинск); представление архивов УрГУ, связанных с драматической историей литературного объединения Уральского государственного университета в 1940-е годы (П. Д. Достовалова, Екатринбург).
К этому блоку примыкают работы, обращенные к забытым или полузабытым именам, а также к осмыслению произведений текущей литературы. Таковы статьи О.А. Переваловой (Екатрин-бург) «Жанр молитвы в творчестве Елизаветы Гадмер», А.Г. Прокофьевой «Оренбургские мотивы в творчестве поэта конца XIX -начала XX в. Л.В. Исакова», В.Б. Королёвой (Екатеринбург) «Отражение этнонациональной проблематики в творчестве В.В. Бруся-нина», Н.В. Барковской (Екатеринбург) «"Плетение словес" в миниатюрах Марии Ботевой», Л.С. Кисловой (Тюмень) «Дорога домой: Приключения "Тельмы и Луизы" и киносценарии Я. Пулимович "Я не вернусь"», С.О. Драчёвой (Тюмень) «Специфика фольклоризма в творчестве Алексея Шлякова ("НЪва")», А.А. Сидякиной (Пермь) «"Человек с киноружьем": Образ автора в публицистике и документальных фильмах Михаила Заплатина», Е.В. Харитоновой (Екатеринбург) «"Сказочные путешествия" Светланы Лавровой: Особенности жанра и стиля», Р.А. Шаяхмето-ва (Уфа) «О литературном блоге "Дедушкин дневник" Флорида Булякова».
Второй блок последних разделов сборника можно обозначить как «концептуально-интерпретационный», и посвящен он именам, во многом определившим лицо литературы Урала. В статье С.А. Комарова (Тюмень) «О литературности первой цензурной редакции сказки "Конек-Горбунок" П.П. Ершова» предложена оригинальная концепция классического текста, вскрывающая ее фило-софско-историческую природу. Три части сказки исследователь воспринимает как «образ сменяющих друг друга культурно-исторических фаз в движении человеческой цивилизации» (с. 316) и условно определяет их как классическую (отношения носят характер физического соперничества), романтическую (мир построен по модели «хозяин - вассал») и неоклассическую (в центре новая фаза развития Духа Человеческого - религиозная).
В статье А.В. Кубасова (Екатеринбург) «Трущобный реализм в прозе Ф.М. Решетникова (очерк "Яшка")» выводы строятся на основе анализа нарратива, образной системы, специфики карнава-лизации, особой физиологичности текста, двойственной позиции повествователя, языковой игры и введения творчества писателя в широкий литературный контекст. По мнению автора, «трущобный мир в русской литературе принципиально дисгармоничен, чудо в
нем невозможно, беда в нем не изживается, а влечет за собой другую, та в свою очередь третью и так до бесконечности, до обрыва цепочки несчастий смертью героя или какой-либо катастрофой» (с. 328). Своеобразным подтверждением этого тезиса стала статья Т. Я. Каменецкой (Екатеринбург), посвященная одному из первооткрывателей «трущобного реализма», - «Образ дома в произведениях Ф.М. Решетникова как отражение сознания "забытых людей" уральской глубинки». Автор пишет: «В домах, не выдерживающих ветра, без окон и крыш, сделанных на скорую руку, герои существуют в ожидании смерти. Кого-то она настигает в самом доме, а другие в дороге ("в пути из дома") неожиданно оказываются ее заложниками» (с. 336).
Иной аспект анализа провинциальной ментальности предложен в статье Л. Н. Житковой (Екатеринбург) «Провинция и провинциальный человек в художественном ракурсе писателей-уральцев начала XX в.». Если в творчестве известных писателей исследуемого периода (М. Горький, А. Ремезов, Ф. Сологуб, Л. Андреев, Е. Замятин) «мир провинции - мир чуждый, враждебный и загадочный, темный» (с. 362), то для писателей, находящихся внутри этого мира (Б. Тимофеев, А. Туркин, И. Колотовкин), провинциальная жизнь не могла быть только негативно окрашена, но рассматривалась и «как микромир, воплотивший и отразивший общие законы жизни, - но не как иной планеты» (с. 362). Сопоставительный анализ - основа статьи Л.М. Слобожаниновой (Екатеринбург) «Мамин и Горький (Творческие связи и расхождения)».
Вопросы рецепции - в основе статьи Л. Мних (Седльце, Польша) «Мультипликационная и поэтическая интерпретации сказки Д.Н. Мамина-Сибиряка "Серая шейка" в XX в.». Сравнивая текст с мультфильмом 1948 г. (сценарий Г. Березко, режиссеры -В. Полковников и Л. Альмарник) и с текстом современного барда В. Долиной («Песня Серой шейки»), автор показывает тот интепре-тационный сдвиг, который произошел при «переводе» текста писателя в иные эстетические коды. Автор полагает, что возможность все новых прочтений заложена в самой сказке, несущей «вполне архетипический сюжет о покинутой семьей, общинной личности, ее одиночестве, терпении и вере в жизнь» (с. 430).
Творчество популярной современной писательницы стало предметом внимания Ранжаны Саксены (Дели, Индия) в статье
«Роман Ольги Славниковой "Бессмертный": Женская проза и новые техники повествования». Автор исходит из теории Е. Замятина о синтезе в литературе Новейшего времени «микроскопа реализма» и «телескопа модернизма», вводя творчество писательницы в контекст современной женской прозы (Л. Петрушевская, В. Нарбико-ва, Т. Толстая, Д. Рубина). Современный реализм «расширяет горизонты литературы, которая не только изображает общество и его влияние на человека, но и образ мира и универсальные законы мироздания». Роман О. Славниковой «сочетает обе повествовательные стратегии» (с. 452).
В основу воссоздания литературы региона исследователи полагают объединяющее их ощущение национальной культурной традиции и понимание необходимости патриотического движения, квалифицированных совместных усилий всей территории.
Т.А. Снигирёва (Екатеринбург)
