CC BY
65
с моралью, то вовсе не из апологии национализма. В Америке и в Англии не менее чем в Германии понимали, что реальная власть обеспечивает рамки для морализма. Так и сегодня Обама взывает к христианскому реализму, объясняя, почему он должен вести войны. Риттер был единственным для своего времени историком прав человека, и возможно от сознания, что его страна пошла неправильным путем, стремился сочетать христианский реализм с приверженностью новым «правам человека». Не отвергая их как наивный оптимизм, он утверждал, что, подобно всем идеалистическим моральным устремлениям, права человека были двойственны по смыслу, поскольку они зависели от политиков в ходе претворения в жизнь во внутренних и международных делах. Риттер сознавал, что они накладывают ограничения на государства, и, кроме того, обращение к подобным нормам освящает опасные «крестовые походы за идеалистические цели». Став первым историком «прав человека», он сознавал все трудности неизбежной, хотя и опасной связи между моральными устремлениями и реальностями власти.
Т.М. Фадеева
2012.04.002. БАДАЕВ ЕВ. ФОРМИРОВАНИЕ КУЛЬТУРНО-ИСТОРИЧЕСКОЙ КОНЦЕПЦИИ НИ. КОНРАДА. - Кемерово: ИНТ, 2010. - 184 с.
Ключевые слова: советское востоковедение; формирование культурно-исторической концепции; Н.И. Конрад.
В монографии Е.В. Бадаева рассматривается формирование исторической концепции Николая Иосифовича Конрада, его вклад в развитие исторической науки. Е.В. Бадаев показывает развитие взглядов и идей востоковеда в связи с изменяющимися обстоятельствами жизни. Монография состоит из введения, двух глав («Идейно-теоретические основы научного мировоззрения И. И. Конрада», «Эволюция взглядов Н.И. Конрада в 1940-1960-х годах»), заключения, приложения (отрывки из работ и писем ученого).
Книга Е. В. Бадаева основана на широком круге источников: опубликованных работах Н.И. Конрада; протоколах выступлений на заседаниях Отделения литературы и языка АН СССР; эпистолярном наследии; опубликованных и неопубликованных воспоми-
наниях современников и коллег. Хронологические рамки исследования - начало XX в. - 1960-е годы.
Работы Н.И. Конрада, пишет автор, олицетворяли определенный прорыв в научно-исследовательской проблематике советского востоковедения и исторической мысли. Широта его интересов - история, философия, языкознание, филология, театр -сказалась на темах и подходах научных исследований. «Его переводы японских литературных памятников, работы по истории, японской литературе и театру, привлекли внимание М. Горького, В.Э. Мейерхольда, С.Л. Радлова» (с. 8). Но, как подчеркивает Е.В. Бадаев, междисциплинарность работ по истории Японии, широкий спектр исследований от исторических до литературоведческих неоднозначно оценивались коллегами-профессионалами. Представители «старого поколения ориенталистики» (В.М. Алексеев, И.Ю. Крачковский) критиковали Конрада за излишнее разнообразие, разбросанность научных интересов. В рецензиях же «молодого поколения» (Э. Грима, Е.Д. Поливанова, О. Плетнева) отмечались новизна и плодотворность использования социологических подходов к изучению истории и литературоведения.
Основная масса работ, исследующих различные аспекты многогранного творчества Н.И. Конрада, появилась в 1960-1980-е годы, пишет Е.В. Бадаев. Вехами в творчестве Н.И. Конрада стала книга «Запад и Восток» (1966) и переписка историка с А.Дж. Тойн-би. На эти публикации откликнулись А.Я. Гуревич, Д.С. Лихачёв, В. И. Семанов и др. Наиболее значимые статьи, анализирующие концепцию и идеи востоковеда, опубликованы в юбилейных сборниках: «Китай. Япония. История и филология» (к 70-летию Н.И. Конрада) (1961), «Историко-филологические исследования: Сборник статей к 75-летию академика Н.И. Конрада» (1967) и др. В 1990-е годы усилился интерес к раннему этапу творчества ученого. Были опубликованы обширное собрание писем, некоторые ранее не публиковавшиеся материалы, переиздавались работы 1920-х годов, ставшие библиографической редкостью.
Николай Иосифович Конрад родился 13 марта 1891 г. в Риге в семье железнодорожного служащего. В гимназии он получил традиционное образование, которое, по словам самого Н.И. Конрада, возбудило в нем интерес к культуре и истории, а также привило «универсализм» взглядов на исторический процесс. В 1908 г.
Н.И. Конрад поступил на восточный факультет Санкт-Петербургского университета, где преподавали выдающиеся российские востоковеды: С.Ф. Ольденбург, Ф.И. Щербатский, С.М. Георгиевский и др. Во время учебы Николай посещал лекции на историко-филологическом факультете, а также много времени проводил в Музее антропологии и этнографии, участвуя в семинарах выдающегося этнографа Л.Я. Штернберга. Одновременно с учебой в университете Н.И. Конрад учился в Практической восточной академии, изучая современные восточные языки, новые идеи и методы научных исследований.
Закончив университет, Н.И. Конрад уезжает в первую заграничную командировку в Японию (1913), затем он неоднократно посещал эту страну, так же как Китай и Корею. Его интересовали такие разные темы, как роль образования в модернизации общества (на примере Японии), японская литература, китайская философия и ее влияние на японскую культуру, специфика восточного мышления. Молодой ученый вернулся на родину в 1917 г., некоторое время он работал в Народном комиссариате иностранных дел, затем принимал участие в организации новой системы высшего образования.
1920-1930-е годы отмечены не только активной и разнообразной научной, педагогической и организационной работой (чтение лекций по истории японского театра и сравнительному театроведению, заведование Японо-корейским кабинетом ИВ АН СССР и т.п.) но и интеллектуально-духовными поисками. Н.И. Конрад был участником таких объединений, как Художественно-литературно-религиозно-философская академия (Хельфернак), кружок «Воскресенье» А.А. Мейера, «Кантовский семинар» М.М. Бахтина, Комиссия по истории знаний, организованная В.И. Вернадским. В поисках своего философского и мировоззренческого пути Николай Иосифович не ограничивался изучением трудов восточных мудрецов, но и обращался к западноевропейским и российским философам. Особое влияние на формирование его мировоззрения оказали А. Шопенгауэр, О. Шпенглер, Н.О. Лосский.
Вместе с развитием мировоззрения шло оформление исторических взглядов, приходило понимание необходимости системного подхода к изучению как исторических, так и филологических проблем. Н.И. Конрад занимается сравнительным изучением литера-
турных форм Запада и Востока (например, статья, анализирующая памятник японской лирической повести «Исэ-моногатари»), политической историей («Япония. Народ и государство: Исторический очерк»), проблемами феодализма в Японии.
Е. В. Бадаев подчеркивает антропоцентричность концепции ученого. «В этот период в его сознании закрепляется убеждение в многомерности человеческого существования, проявляющегося через единство трех сфер человеческой сущности: биологической, духовной (культурной) и социальной» (с. 69). В этом, по мнению Н.И. Конрада, ему должен был помочь комплексный подход: «Изучение культурно-исторических проблем с учетом взаимосвязей культурных, социальных и политических аспектов. При этом культурная история, считал Н.И. Конрад, оказывала решающее воздействие на становление и развитие социальных форм и политических институтов» (там же).
В конце 1930-х годов Николай Иосифович был осужден на пять лет и отбывал заключение в лагере в Красноярском крае. В сентябре 1941 г. он был освобожден, чему, вероятно, помогли и хлопоты его жены, и необходимость привлекать к работе ученых-востоковедов из-за угрозы нападения со стороны Японии. В 1942 г. Н. И. Конрад был назначен заведующим кафедрой японского языка Московского института востоковедения. Он активно работал в рамках Московской группы Института востоковедения АН СССР, возглавляемой академиком И.Ю. Крачковским. В 1944 г. Н.И. Конрад возглавил группу, заметно расширив комплекс изучаемых проблем: помимо переводов и толкований древних средневековых произведений, специалисты МГИВАН занимались культурно-филологическими, социально-экономическими темами с древнейших времен до современности. «В рамках МГИВАН успешно осуществлялся синтез традиций классической ориенталистики и советского востоковедения. К 1950 г. в группе вместе с докторантами и аспирантами насчитывалось 36 востоковедов» (с. 78). Но в конце 1940-х некоторые члены МГИВАН подверглись гонениям и в 1950 г. группа прекратила работу. Николай Иосифович крайне тяжело пережил роспуск группы, на некоторое время он даже совсем оставил службу. Только в 1951 г. он вернулся в Институт востоковедения, где проработал до конца жизни.
В 1950-е годы, по словам историка В.М. Алпатова, Н.И. Конрад «выступает в качестве одной из центральных фигур не только советского востоковедения, но и гуманитарных наук вообще» (с. 80). По мнению Е.В. Бадаева, это объясняется несколькими причинами. «Во-первых, его интерес к междисциплинарным исследованиям и широкий теоретический поиск, связанный уже не с одной Японией, а всем мировым культурно-историческим процессом, были актуальны для своего времени. Во-вторых, в силу своего возраста ученый стал "живой связью времен". В советском востоковедении немного осталось тех, кто принадлежал к поколению Н.И. Конрада... Одних расстреляли, другие рано умерли, третьи давно находились в эмиграции. В-третьих, Н.И. Конрад был не только хранителем традиций. В обстановке новой переоценки ценностей 1950-х годов. Н.И. Конрад. смог не только шагать в ритме с изменениями, но и направлять их» (там же).
В 1950-1960-е годы масштабы исследований Н.И. Конрада расширяются, охватывая не только Восток, но и всемирно-исторические проблемы. Ученый публикует статьи, посвященные поиску общих закономерностей исторического развития «Запада» и «Востока», в которых он развивает и обосновывает идеи о «Мировом Возрождении» и «Восточном Ренессансе». Также он обращается к теме смысла истории - «О смысле истории» (1961), «Размышления об истории культурного и научного развития человечества» (1962). Вместе с тем ученый много занимается проблемами языкознания, истории литературы и сравнительного литературоведения, историей философской мысли и культуры.
Занимаясь концепцией исторического процесса, Н.И. Конрад стремился преодолеть границы формационной теории и охватить социальную психологию, мироощущение и мировоззрение. «Н.И. Конрад является создателем оригинальной глобально-стадиальной концепции культурно-исторического развития, главная идея которой - идея единства, целостности бытия человечества как биосоциальной "метасистемы". Присущий человеческой природе внутренний императив к самопознанию был тем механизмом, который лежал в основе эволюции данной "метасистемы". Это создавало основу для рассмотрения истории человечества как смены доминирующих парадигм мышления, задающих на каждом этапе
базовые рамки его интеллектуального, морально-нравственного и социального поведения, отраженного в культуре» (с. 147).
В 1967 г. в журнале «Новый мир» благодаря усилиям главного редактора А.Т. Твардовского публикуется переписка Н.И. Конрада и А.Дж. Тойнби, вызвавшая широкий общественный резонанс и неоднозначные оценки. А.Т. Твардовский, В.М. Жирмунский, А.Я. Гуревич, Д.С. Лихачёв считали, что эта публикация способна придать новый импульс отношениям советских и зарубежных ученых, обновить дискуссии о роли исторической науки, о проблемах современности. Но были и критические отзывы со стороны профессионального сообщества, так, некоторые сотрудники Ленинградского отделения Института востоковедения назвали размышления Н.И. Конрада «бодягой». Переписка советского и британского историка привлекла внимание западной прессы: в британской газете «Observer» отметили, что она отражает «те изменения, которые происходят в самом стиле советской полемики с внешним миром» (с. 92).
В 1962 г. Н.И. Конраду предложили написать «Введение» для издаваемой под эгидой ЮНЕСКО «Истории научного и культурного развития человечества». В 1969 г. Н.И. Конрад был награжден орденом «Восходящего солнца», высшей наградой Японии, присуждаемой иностранцам. Это зарубежное признание также вызвало неоднозначные оценки со стороны академического сообщества, отмечает Е.В. Бадаев.
Творческий путь Н.И. Конрада, пишет Е.В. Бадаев, не был легким. Он прошел через революцию и войны, арест, политическую и идеологическую критику, цензурные запреты. Историк вынужден был считаться с обстоятельствами своего времени и зачастую идти на компромиссы. Тем не менее «можно сказать, что своим личным опытом в общественной, научной жизни он реализовал представления русских философов о раскрытии подлинной человеческой личности через преодоление трудностей и жизненных испытаний» (с. 95).
Ю.В. Дунаева
