CC BY
27
2012.03.009. ХОУМАНТ Р.Дж. АЛЬТРУИЗМ НА ГРАНИ РИСКА КАК ИНДИКАТОР ВЕРОЯТНОСТИ ОТВЕТНЫХ КРИМИНАЛЬНЫХ ДЕЙСТВИЙ1.
HOMANT R.J. Risky altruism as predictor of criminal victimization // Criminal justice a. behavior. - Beverly Hills (CA), 2010. - Vol. 37, N 11. - P. 1195-1216.
Роберт Хоумант, специалист в области коррекционной психологии (факультет криминального права Университета Детройт-Мерси, Мичиган, США), анализирует «значимые связи между альтруистическим поведением и ответными криминальными действиями в адрес благотворителя со стороны благополучателя» (с. 1195). В предыдущем исследовании, написанном в соавторстве с Д. Кеннеди2, Хоумант выявил высокую степень предсказуемости криминального преследования как следствия определенного типа альтруистических действий жертвы, названных им рискованным альтруизмом, или альтруизмом на грани риска (risky altruism). Здесь имеются в виду повседневные мелкие услуги, которые принято оказывать незнакомым людям в общественных местах и на улице (объяснить дорогу, разменять деньги, одолжить мобильный телефон для срочного звонка, сочувственно выслушать рассказ о семейных несчастьях, подвезти на машине до ближайшей станции метро). К разряду ответных криминальных действий, превращающих альтруиста в жертву собственной неосмотрительной отзывчивости, Хоумант и Кеннеди относят хулиганство, мошенничество, оскорбления, кражу денег и личных вещей, угон автомобиля, разбойное нападение. Настоящая статья продолжает тему «виктимо-логии альтруизма», выдвигая на первый план экспликацию понятия «рискованный альтруизм» (в контексте прочих разновидностей альтруистического поведения) и его эмпирическую верификацию. Анализу подлежат взаимозависимости между личностными психо-
1 Реферат подготовлен в рамках исследовательского проекта «Социальная солидарность как условие общественных трансформаций: Теоретические основания, российская специфика, социобиологические и социально-психологические аспекты», осуществляемого при поддержке Российского фонда фундаментальных исследований (проект 11-06-00347 а).
Homant R.J., Kennedy D.B. Does no good deed go unpunished? The victimology of altruism // Pathological altruism / Ed. by B. Oakley. - N.Y.: Oxford univ. press, 2012. - In press.
логическими характеристиками потенциальных альтруистов, типом демонстрируемого ими альтруистического поведения и вероятностью ответных реакций криминального порядка. Иными словами, автор задается вопросом о том, в каких случаях альтруист может стать или наверняка становится жертвой своего человеколюбия.
В обширной и крайне разноплановой литературе, посвященной альтруизму (психологической, философской, социологической) выявлена эволюционная связь бескорыстного поведения, нацеленного на благо других, с эмпатией, или способностью сопереживания. Эмпатия выступает эволюционно закрепленным механизмом адаптации в социальной среде, а сопутствующий ей альтруизм -нормативным типом социального поведения. Исследователи, представляющие разные дисциплинарные традиции, выделяют несколько типов альтруизма, не всегда соглашаясь друг с другом в том, что следует считать альтруистическим актом sui generis. Так, в плане мотивации бескорыстной помощи другому принято различать эм-патический и эгоистический альтруизм; в последнем случае благотворительность в пользу другого продиктована стремлением к самоудовлетворению (психологическому либо моральному) как следствию безвозмездной помощи нуждающемуся. Оппоненты подобной дифференциации типов альтруистического поведения настаивают на абсолютной или безусловной интерпретации альтруистического акта как такого поступка, который в принципе не сулит субъекту никакой выгоды или награды - ни нравственной, ни вещественной. В этом случае речь идет об абстрактном, или нормативном, альтруизме, обусловленном исключительно социальными нормами (культурными, религиозными, идеологическими). В разряд нормативного альтруизма попадают долг перед Родиной, служение Отечеству, смерть за идею и т.д. Очевидно, что этот тип альтруизма исключает из своих мотивационных предпосылок представление об эмпатии; эволюционный отбор, нацеленный на закрепление «гена альтруизма», уступает место социокультурной селекции верований и идеалов.
В психологии чаще всего говорят о реципрокном (обоюдном, взаимном) альтруизме, т.е. о благотворительных бескорыстных поведенческих актах, сопряженных с неосознанным ожиданием ответной благотворительности, пусть даже «отложенной во времени». В такой трактовке альтруизм выступает существенным
элементом межличностных отношений социального сплочения и солидарности. Среди социальных психологов популярна интерпретация альтруистических поступков как ситуативно обусловленных (в основном это касается оказания помощи посторонним людям, попавшим в беду: спасение утопающего, защита слабого в уличной драке, рыцарское отношение к незнакомой женщине). На первый план здесь выходят не психологические диспозиции потенциального альтруиста, а «социальные ключи» наличной чрезвычайной ситуации. В последнее десятилетие в поле зрения исследователей все чаще попадает альтруизм, граничащий с патологией. Это альтруистические поступки, приносящие вред их субъекту. Такой тип альтруизма, когда «человек отдает больше, чем имеет», принято называть неадаптивным или контрадаптивным. Бескорыстные действия в пользу других в этих случаях угрожают физическому и ментальному здоровью благотворителей, которые становятся не только объектом нравственной эксплуатации или мошенничества, но нередко и пациентами психиатрических клиник. Патологические контрадаптивные составляющие альтруизма свидетельствуют о том, что просо-циальные формы поведения могут приводить к обратному результату, действуя в разрез с задачей выживания в социальной среде. Данный аспект альтруистических побуждений, подробно описанный Хайглером и Уайдигером1, оказался, по замечанию Хо-уманта, чрезвычайно важным для его собственной экспериментальной работы - как косвенное подтверждение гипотезы о том, что альтруистический акт не является безусловным благом. Между тем большинство исследователей ограничиваются констатацией исключительно позитивных социопсихологических характеристик и последствий индивидуальной предрасположенности к альтруизму: альтруист, как правило, демонстрирует высокую самооценку, имеет устойчивые межличностные связи, успешен в жизни и карьере, меньше, чем эгоист, подвержен алкогольной зависимости и даже имеет большую продолжительность жизни. Этой идиллической картине Хоумант противопоставляет обнаруженные им (в ходе упомянутой выше совместной работы с Кеннеди) крайне низкие корреляции альтруизма с теми личностными характеристиками,
1 Haigler E.D., Widiger T.A. Experimental manipulation of NEO-Pi-R items // J. of personality assessment. - Burbank (CA), 2001. - Vol. 77, N 2. - P. 339-358.
которые принято называть просоциальными. Следовательно, проблема соотношения просоциальных и альтруистических диспозиций личности нуждается в дальнейшем, более детальном обсуждении.
Автор ссылается также на результаты исследований в жанре «психологии виктимизации», где описываются уровни, или факторы, поведения, облегчающие преступнику его задачу1. Одним из таких факторов является невольное пособничество, каковым в случае альтруизма становится реализация тех самых социопсихологических склонностей, что составляют содержание альтруистического акта (внимание к другим, сострадание, отзывчивость, открытость, обходительность, сопереживание). Как замечает в этой связи Хоумант, «наглядной формой пособничества преступнику со стороны жертвы оказывается весь набор рутинных действий альтруиста, его очевидная готовность прийти на помощь делает его более открытым тем сегментам социальной среды, где обитают люди, в этой помощи нуждающиеся»; при этом альтруист легко становится добычей мошенников и преступников, так как «бескорыстное поведение служит ключом к идентификации подходящей жертвы уличного преступления - такой, которая, скорее всего, не окажет сопротивления» (с. 1199).
Для эмпирического анализа возможных корреляций альтруизма и последующих криминальных действий автор выстраивает измерительные шкалы, используя пятифакторную модель психологических черт личности в ее современной редакции2. В отличие от 1960-1970-х годов, когда психологические черты рассматривались в качестве однозначного индикатора определенных поведенческих реакций в сходных ситуациях, сегодня доминирует их трактовка как составляющих общей поведенческой тенденции, сохраняющей относительную устойчивость в разных социальных обстоятельствах. Согласно пятифакторной модели Маккрея и Косты, существует набор базовых личностных характеристик, сочетание которых генерирует все разнообразие индивидуальных различий поведения;
1 Turvey B.E., Petherick W. Forensic victimology: Examining violent crime victims in investigative and legal contexts. - Boston (MA): Elsevier, 2009.
McCrae R.R., Costa P.T. Empirical and theoretical status of the five-factor model of personality traits // The SAGE handbook of personality theory and assessment / Ed. by G.J. Boyle, G. Matthews, D.H. Saklofske. - Los Angeles (CA): SAGE, 2008. -Vol. 1: Personality theories and models. - P. 272-294.
это открытость опыту, сознательность, экстравертность, отзывчивость, невротизм (что обозначается английской аббревиатурой OCEAN). В аналогичных схемах других исследователей, в принципе согласных с Маккреем и Костой, число базовых психологических характеристик личности варьируется от двух до семи. По мнению Хоуманта, эвристическим преимуществом пятифакторной модели выступает ее атеоретичность, т.е. нацеленность на описание базовых черт личности, а не на выяснение их генезиса. В рамках данной модели все эмпирически наблюдаемые личностные особенности представлены как аспекты одной из базовых черт либо как их сочетание. В частности, альтруизм оказывается аспектом отзывчивости (наряду с доверием, прямотой, уступчивостью, скромностью и деликатностью). Помимо базовых характеристик, выделенных Маккреем и Костой, Хоумант включает в свои измерительные шкалы такие переменные, как поиск острых ощущений (аспект экстравертности) и импульсивность (антипод нескольких компонентов сознательности - порядка, самодисциплины, целеустремленности).
Переходя к изложению содержания своего эмпирического исследования, автор напоминает, что в основу этой работы были положены данные, полученные в ходе опросов, проводившихся вместе с Д. Кеннеди (выборка - 100 студентов-социологов из Детройта). Предварительный анализ этих данных продемонстрировал высокую степень виктимизации респондентов, обнаруживших склонность к альтруизму на грани риска. В новой серии опросов приняли участие 268 человек, представлявших четыре группы: студенты Университета Детройт Мерси (95 человек), жители районов Детройта с высоким (29), средним (63) и низким (81) уровнями преступности. Респондентам было предложено заполнить опросник, включавший такие темы, как личный опыт в качестве жертвы уличного преступления (в том числе имевший место не более года тому назад и предварявшийся оказанием помощи или услуги постороннему); в опроснике учитывались гендерные, возрастные, расовые и образовательные различия респондентов, а также их личностные характеристики (пять базовых по Маккрею и Косте, стремление к острым ощущениям, просоциальные диспозиции, альтруизм). Для выявления склонности участников к стандартному / рискованному типу альтруистических действий были сформулиро-
ваны вопросы, касавшиеся рутинных контактов с посторонними («я охотно / неохотно / никогда: подвезу незнакомого человека на своей машине, одолжу мобильный телефон, помогу нуждающемуся мелочью, соглашусь проводить до угла и т.п.»). В опроснике также учитывался тип ответных криминальных действий, дифференцированных как посягательство на собственность и / или личность респондента.
Полученные результаты в целом подтвердили гипотезу Хо-уманта о том, что альтруизм на грани риска позитивно коррелирует с виктимизацией благотворителя, тогда как его стандартная (умеренная) форма чаще всего не вызывает криминальных последствий. Выявленные корреляции оказались устойчивыми вне зависимости от гендерных, расовых, возрастных и образовательных характеристик альтруиста, сохраняя указанные тенденции в городских районах с разным уровнем преступности. Значимыми факторами, детерминирующими ответные преступные действия адресатов уличной благотворительности, оказались личностные психологические черты альтруиста: индивиды с ярко выраженными просоци-альными диспозициями проявляли меньшую склонность к рискованным альтруистическим поступкам, чем те, кто отличался высокими показателями экстравертности и импульсивности и стремлением к острым ощущениям. Предрасположенность к альтруизму на грани риска оказалась также менее выражена у тех, кто обнаружил высокий уровень сознательности и отзывчивости.
Данные опроса позволяют сделать вывод о существовании значимой связи между личностными диспозициями, предпочитаемым типом альтруизма и вероятностью последующих криминальных действий в адрес благотворителя. «Анализ показателей альтруистической виктимизации, - пишет в заключение Р. Хоумант, -свидетельствует, что рискующий альтруист может подвергнуться криминальному преследованию просто вследствие совершенного им альтруистического акта; однако чаще всего в самом факте его "открытости риску" повинен избранный им жизненный стиль» (с. 1214).
Е.В. Якимова
