CC BY
26
ИСТОРИЯ ФИЛОСОФИИ
2012.02.019. ПОМА А. КРИТИЧЕСКАЯ ФИЛОСОФИЯ ГЕРМАНА КОГЕНА / Пер. с ит. О. А. Поповой. - М.: Академический Проект, 2012. - 319 с. - (Философские технологии: hic et nunc).
Книга авторитетного итальянского исследователя марбург-ского неокантианства, профессора философии Туринского универ-ститета Андреа Помы представляет собой оригинальную попытку реконструкции философской системы, созданной главой Марбург-ской школы неокантианства Германом Когеном. Оригинальность этого исследования состоит прежде всего в том, что А. Пома, в отличие от ряда других исследователей неокантианства, рассматривает философию религии (иудаизма), над которой работал Коген в последние годы своей жизни, как неотъемлемую часть его системы -часть, которая изменила сущность всей системы.
Книга была впервые опубликована на итальянском языке в 1988 г., затем вышла в английском переводе Джона Дентона в 1997 г. в США и теперь усилиями молодой переводчицы Ольги Андреевны Поповой и известного российского исследователя неокантианства Владимира Николаевича Белова предложена вниманию русскоязычного читателя. В своем предисловии к переводу Белов дает подробную биографию Когена и останавливается на «аргументации итальянского исследователя против некоторых стойких, бытующих как в отечественной, так и зарубежной литературе предубеждений в отношении неокантианства в целом и философской позиции Когена в частности» (с. 8). Причем он не отрицает их, а выявляет закономерность этих тенденций, проистекающих из самой кантовской философии. Во-первых, это предубеждение против методологизма и логицизма философии Когена, что было, как полагает Пома, результатом развития кантовского трансцендентального идеализма в критический (в отличие от романтического) идеализм. Во-вторых, это ставшее расхожим утверждение, что идеализм Когена - идеализм
без субъекта. Пома, по мнению Белова, показывает, что «критический идеализм стремится выработать такое понятие субъективности, в рамках которого трансцендентальный субъект исходил бы не из представлений, а из значимых суждений и гарантировал бы... процесс чистого мышления» (с. 9). В-третьих, это обвинение в недопустимой «кантонизации» Платона, что было, по мысли Помы, необходимым средством для исправления Канта и обоснования Ко-геном концепции чистого мышления как идеи Платона, понятой в смысле гипотезы, а не кантовского априоризма, который все-таки допускает понимание мышления как репрезентативного.
В целом же особенностью данной книги А. Помы является акцент на религиозном аспекте философского творчества Когена: четыре последних главы (из одиннадцати) в книге посвящены анализу когеновской философии религии. Здесь Пома, подчеркивает автор предисловия, пытается решить сложную задачу - найти аргументы против достаточно стойкого «предубеждения о несовместимости трансцендетализма и религиозного вероучения» (с. 10). Пома пытается показать закономерность в преемственности этапов развития когеновской философии, которая в конечном счете пришла к религии, и понять почему этот финал столь противоречиво воспринимался как его единомышленниками, учениками, так и, позднее, исследователями, которые увидели в этом идейном вираже переход от критической философии к философии экзистенциальной, обусловленной «субъективными мотивами» (с. 11). Другим важным моментом в решении этой задачи оказывается установление связи и одновременно различия религии и этики. Коген, как показывает Пома и подчеркивает в своем предисловии Белов, «отрицая еврейскую догматику и мистику. сосредоточивается исключительно на этике и религиозно-этическом прочтени человека и истории» (с. 12). В примечании Белов замечает, что подобным же путем шел и Л.Н. Толстой, который признавал только этические достижения христианства и отрицал догматику и мистику этого учения, считая их «либо мифологическими домыслами, либо измышлениями, используемыми для сознательной эксплуатации верующих со стороны церковнослужителей» (с. 13). Согласно Поме, религия понимается Когеном прежде всего как отношение между человеком и человеком, потому что «первоначальным фактором религиозного сознания является не любовь к Богу, а любовь к уни-
женному и нищему человеку» (с. 13). Поэтому-то и представленный в рамках «религии разума» исторический прогресс подводит Когена к тому, чтобы трактовать проблему вечности как проблему бесконечности нравственного совершенствования.
В кратком «Предисловии к русскому изданию» переводчицы О. А. Поповой дается научная биография профессора А. Помы (род. в 1949 г.) и перечень его основных философских работ (с. 17).
Текст самого А. Помы состоит из введения и одиннадцати глав. В главах первой («Интерпретация Канта»), второй («Интерпретация Платона») и третьей («Новая интерпретация Канта и определение критического идеализма») автор прослеживает интерпретацию Когеном критической философии Канта, сопоставляет ее с традицией «критического идеализма», истоки которого Коген видел у Платона и Лейбница. Пома показывает, что в центральной работе раннего периода развития философской мысли Когена -в первом издании «Теории опыта Канта» (1871) - молодому немецкому философу не хватает систематического взгляда на кантовский критицизм, отстутствует и проблема «границы» мышления, а также -анализ положительного значения кантовской «идеи», который появится лишь в последующих работах (с. 46).
«Углубление» критического идеализма Канта посредством чтения Платона началось у Когена в тот же ранний период. Первую интерпретацию учения Платона об идеях (1866) Коген провел с психологической точки знания. В ней преимущественное внимание уделяется двум темам: различию между «эйдосом» и «идеей» и связи между Платоном и Кантом. Обе темы будут иметь впоследствии для Когена большое значение, но подвергнутся существенной эволюции в толковании. Коген в этой статье показывает, что «эйдос» синонимичен понятиям «фюзис» и «динамис», а «идея» представляет собой «не что иное как гипостазированный результат акта духовного "созерцания", от которого еще не было отделено в качестве самостоятельной субстанции "созерцаемое"»(с. 50-51), т.е. по сути Коген отождествляет идею с психическим актом, что приводит его к пониманию плановской идеи как предшественницы интеллектуальной интуиции у Фихте. Понимание идеи как созерцания приводит Когена к признанию реальности как феномена, что выходит за рамки мысли Канта и приводит к Фихте. Так что Коген выстраивает в этой своей ранней работе не просто линию «Платон -
Кант», но линию «Платон - Кант - Фихте». Новая интерпретация Платона была дана в статье Когена «Учение Платона об идеях и математика» (1878). Именно в ней Платон получает новое место в истории философии как основатель критического идеализма. Решающим моментом для такой интерпретации стал пересмотр значения Демокрита в древнегреческой философии и его отношений с Платоном. Коген считает искусственным противопоставление материализма идеализму, в результате которого материя и дух как два принципа реальности оказались противоположны. Материализму противположен спиритуализм, а не «подлинный идеализм» (с. 54). «Подлинный идеализм, в свете которого должна была интерпретироваться и оцениваться философия Демокрита и Платона, это критический идеализм, который рассматривается в качестве рационального метода теоретико-познавательного основополагания и на базе которого могут и должны быть философски оправданы понятия "материи" и "духа"»(с. 55). В этой же работе Коген отказывается от психологистской интерпретации платоновских «идей». По мысли Когена, идеи - это объекты мышления, но, развивая элейскую традицию отождествления мышления и бытия с демокритовской традицией признания истинного бытия в небытии, Платон делает вывод, что идеи, именно поскольку они «мыслимы» и представляют собой «истину» вещей, являются истинным бытием (с. 59).
Новая интерпретация Канта, изложенная во втором издании «Теории опыта Канта» (1885), тесно связана с интересом Когена не только к Платону, но и к Лейбницу, важной заслугой которого в истории критического идеализма являются его размышления по поводу проблемы бесконечного: «они не ограничиваются сферой математики, а простираются даже в сферу физики, и в особенности в более общую сферу философии» (с. 68). При этом Коген пренебрегает различием в рассмотрении этой проблемы с точки зрения логики и математики постредством метода пределов и с точки зрения метафизики посредством метода бесконечно малых. Сам Коген отдает явное предпочтение второму подходу и методу. Пома показывает, что Лейбниц, видевший и частично развивавший путем критического познания значение бесконечно малых величин, был «ограничен нехваткой терминов трансцендентального дискурса и последовательным переходом к онтологической концепции посредством недооценки чувственного познания и переоценки логи-
ки» (с. 71). Коген увидел у Канта преодоление этих недостатков Лейбница и верное основополагание бытия в мышлении посредством понятия интенсивной величины. Это понятие, а также понятие бесконечно малой величины были развиты Кантом в их фундаментальном значении как теоретико-познавательный принцип.
Четвертую главу «Критический идеализм» (с. 86-114) Пома посвящает выявлению существенных черт критического идеализма, принятых Когеном в качестве собственного философского кредо, которое он противопоставлял тому, что называл «романтическим», т.е. послекантовским идеализмом, а также - материализму.
В главах с пятой по седьмую - «Логика» (с. 115-143), «Этика» (с. 144-174), «Эстетика, психология и критическая система» (с. 175202) - Пома анализирует и реконструирует развитие когеновской философской мысли в различных частях созданной им системы.
В четырех заключительных главах книги - «Философия религии и система философии» (с. 203-220), «Единственность Бога и корреляция» (с. 221-250), «Человек в корреляции с Богом» (с. 251288) и «Мессианство и история» (с. 289-316) - итальянский автор анализирует в основном поздние религиозные работы Когена и пытается доказать, что в них выработанный в более ранние периоды когеновского творчества критический подход не утрачивается, а, наоборот, развивается и обогащается: учение о мышлении в границах разума дополняется учением о границах разума. Кроме того, важной проблемой, на которой оставливается здесь мысль Когена и, соответственно, А. Помы, оказывается проблема страдания, поскольку Коген отходит от эвдемонистического обоснования нравственности и, как следствие, истории.
Н.А. Дмитриева
2012.02.020. МЕТАФИЗИКА И КРИТИКА. РАЗМЫШЛЕНИЯ О «ТРАНСЦЕНДЕНТАЛЬНОЙ ДИАЛЕКТИКЕ» В «КРИТИКЕ ЧИСТОГО РАЗУМА».
Metaphysik und kritik. interpretationen zur «transzendentalen dialektik» der kritik der reinen vernunft / Hrsg. von Jirí Chotas, Jindrich Karásek, Jürgen Stolzenberg. - Würzburg: Königshausen & Neumann GmbH, 2010. - 318 s.
В книге собраны статьи, подготовленные немецкими и чешскими кантоведами по результатам международных семинаров,
