CC BY
83
ФИЛОСОФИЯ РЕЛИГИИ И РЕЛИГИОВЕДЕНИЕ
2012.02.014. ИДЕЛЬ М. КАББАЛА: НОВЫЕ ПЕРСПЕКТИВЫ / Пер. с англ., ивр. Бурмистров К., Левин Е., Александров К. - М.: Мосты культуры, 2010. - 464 с.
Моше Идель (родился в 1947 г.) - известнейший израильский ученый в области иудаики, специалист по еврейской мистике. Работы Иделя, посвященные каббале, являются наиболее значительными достижениями в этой области после основополагающих трудов Гершома Шолема. В отличие от Шолема, Идель сосредоточил свое внимание не столько на истории различных течений, сколько на типах религиозного мышления в рамках еврейской традиции. Если Шолем считал каббалу формой еврейского гностицизма, отражающей нееврейское влияние (зороастризм, неоплатонизм), то Идель усматривает в ее происхождении весьма древнюю и исключительно еврейскую традицию.
Анализируемая работа «Каббала: Новые перспективы», вышедшая в свет в 1988 г., является фундаментальным исследованием, отражающим научные взгляды Моше Иделя в области еврейской мистики. Отдельные главы книги получили впоследствии дополнительную разработку и превратились в монографии, в целом же идеи и принципы, изложенные в книге, не потеряли своей актуальности до сих пор.
В предисловии к русскому изданию Идель отмечает, что адресовал свою книгу узкому кругу ученых, специализирующихся в области каббалы и иудаики или же истории религий. В период после написания книги каббала превратилась из темного учения, которого придерживались немногочисленная еврейская элита и отдельные христианские каббалисты, в некий тип знания, которое повсеместно изучают самые разные люди, как евреи, так и неевреи. Это изменение в среде читателей каббалистических книг было
очень существенным, и благодаря ему по всему миру возникли центры изучения каббалы, появились сайты в Интернете, бесконечное количество популярной литературы, которая распространяет, популяризирует и вульгаризирует разные аспекты того, что ее авторы считают каббалой. Получив наибольшее развитие в англоязычном мире, эта тенденция заметна и в других европейских странах. В традиционных еврейских кругах рост интереса к каббале сопровождался возрастанием роли тех, кого считали традиционными каббалистами, в жизни израильтян, причем как тех из них, кто придерживался традиции, так и нерелигиозных. С людьми, которые раньше рассматривались израильским обществом как маргиналы, теперь советуются ведущие израильские политики, уважаемые бизнесмены, известные деятели искусства и музыканты. Все это изменило статус каббалы, превратив ее из маргинальной сферы знания, порой уважаемого, но отнюдь не возводимого на пьедестал, в традицию, которая дает ключ к успеху и счастливой жизни (с. 10).
Исследование, отмечает автор во введении, основывается на предположении о том, что в каббале существуют два главных течения: теософско-теургическое и экстатическое. Наличие такого разделения подтверждается как феноменологическим анализом каббалистических текстов, так и мнением самих каббалистов. Первый тип заключает в себе два основных элемента: теософию, т.е. теоретическое описание сложной структуры божественного мира, и основанный на ритуале и практике метод воздействия на Божество с целью достижения гармонии. Другими словами, основными темами этого учения являются природа десяти сфирот и мистический смысл заповедей. Это в высшей степени теоцентрическая форма религиозности, которая, хотя и не игнорирует полностью потребности человека, склонна видеть в религиозном совершенствовании инструмент эффективного влияния на мир горний. С другой стороны, экстатическая каббала крайне антропоцентрична, она видит summum bonum (высшее благо. - С.М.) в индивидуальном мистическом опыте как таковом, независимо от возможного влияния этого мистического состояния на внутреннюю гармонию божественного мира. Основные вопросы, обсуждаемые в экстатической каббале, такие как двекут (букв. «прилепление», имеется в виду достижение особой близости с Творцом. - С.М.), важность уедине-
ния или центральное значение буквенных комбинаций, - это нечто намного большее, чем просто теоретические проблемы. Скорее это те основополагающие элементы, которые определяли via mystica каббалиста-экстатика; в практической сфере он преследовал совершенно иные мистические цели, чем его коллега - каббалист теософско-теургической направленности. Главнейший представитель экстатической каббалы Авраам Абулафия пишет о своей каббале как о всецело сосредоточенной на Божественных именах, в противоположность тому, что он считает низшим типом каббалы и называет «путем сфирот», очевидно, имея при этом в виду теософскую каббалу.
Разница между двумя этими типами - это не просто результат индивидуального самоопределения или восприятия того или иного автора, подчиняющего материал введенным им категориям; само историческое развитие двух этих течений подтверждает необходимость четкого разграничения между ними. Сфера каббалистического опыта, заключает Идель, в целом включает в себя два основных типа религиозности, каждый из которых обладает собственной центральной идеей (с. 20).
Далее, автор отдельно рассматривает теософско-теургичес-кий (с. 21-24) и экстатический (с. 24-27) типы каббалы в их историческом развитии, завершая свой экскурс утверждением, что для правильного понимания последней значительной школы еврейской мистики - хасидизма - следует принять во внимание слияние двух основных течений.
Свой подход к исследованию еврейской мистики М. Идель характеризует как феноменологический, направленный на раскрытие определенных смысловых структур, имеющий дело прежде всего с основными, центральными для каббалы религиозными элементами, их природой, значением, возникновением и развитием (с. 21). Автор исходит из предположения о том, что двумя главными типами каббалистического мистицизма были экстатически-юнитивная (т.е. связанная с мистическим опытом слияния с Божеством. - С.М.) и теософско-теургическая каббала. Сосредоточив внимание прежде всего на описании двух этих центральных для каббалы тенденций, Идель учитывает их историческое развитие, отразившееся в каббалистической литературе. Таким образом, авторский подход использует феноменологию, чтобы сначала выде-
лить отдельные существенные феномены и лишь затем перейти к рассмотрению возможных исторических взаимосвязей между ними (с. 28).
В соответствии с используемым подходом структурно книга построена на изложении двух направлений мистического поиска каббалистов. Первые две главы касаются современной научной ситуации в области исследования каббалы и некоторых методологических соображений. Далее следуют три главы, рассматривающие темы, имеющие первостепенное значение в экстатической каббале: двекут (глава 3), Ишо шу8йса (глава 4) и некоторые мистические техники: плач, «восхождение души», «комбинирование букв божественного имени», визуализация цвета и каббалистическая молитва (глава 5). Тема трех последующих глав - теургический и теософский аспекты каббалы. Последние две главы посвящены общим проблемам, присущим обеим вышеупомянутым тенденциям в каббале: для обеих характерен интерес к герменевтике и символизму, также некоторые особенности антропологии являются общим знаменателем для всей каббалы в целом.
В первой главе «Заметки об изучении каббалы» Идель показывает основные тенденции критических подходов к этому мистическому учению, начиная с эпохи Возрождения (с. 34-41), в XIX в. (с. 42-4б) и в XX в. (с. 47-54).
Во второй главе «Методологические замечания» автор отмечает, что каббала все еще не достигла того почета, каким пользуются исламская, индуистская и буддийская мистика. Лишь изредка каббалистические концепции или идеи упоминаются в сравнительных исследованиях, но и тогда обсуждение практически неизбежно строится на вторичном материале - работах Шолема - или, в очень редких случаях, на переведенных источниках. Идель приводит некоторые сложности, связанные с исследованием еврейской мистики: огромное количество каббалистических сочинений и отсутствие всестороннего библиографического обзора, утрата ряда важных книг, устное учение как основное средство передачи традиции, особый характер изучаемого материала (с. 71).
Третью главу «Разновидности двекута в еврейской мистике» автор начинает с обсуждения общих проблем реконструкции мистического опыта (с. 84-86). Сделав краткий исторический обзор употребления термина «двекут» («прилепление») в Пятикнижии,
Талмуде, Мидраше и средневековых текстах (с. 87-89), Идель анализирует два главных примера философской терминологии, которые проникают уже в самые ранние каббалистические тексты: неоплатоническую терминологию (в том числе неоплатоническое учение о возвращение души к своему источнику) (с. 93-98) и концепцию «прилепление мысли» (с. 99-103), отражающую аристоте-лианское представление о познании как соединении. Далее автор рассматривает два компонента техники достижения двекут - музыку и созерцание божественного имени (тетраграмматона), являющихся общими для каббалы и хасидизма (с. 104-107). Идель отмечает, что целью двекута чаще всего было не само мистическое соединение, а близкая встреча с высшими сущностями, благодаря которой душа человека или его мысль обретали необычные качества - пророчество, священническое благословение и др. (с. 108110). В заключение главы автор анализирует теургическое влияние двекута на структуру божества: соединение сфирот и восстановление (тиккун) небесного человека-антропоса (с. 111-118).
В следующей, четвертой главе «ишо шу8йса в еврейской мистике» (с. 121-144) Идель переходит к некоторым крайним выражениям двекута, которые можно классифицировать как мистическое единение. Автор начинает с замечания, что согласно одному из наиболее распространенных представлений о еврейской мистике, каббалисты всячески воздерживались от описания своего опыта таким образом, чтобы его можно было истолковать как полное единение, или слияние, мистика с Богом. Согласно мнению абсолютного большинства исследователей, одна из отличительных черт еврейской мистики заключается в том, что в ней всегда сохраняется чувство пропасти или дистанции между Бесконечным Творцом и Его творением. Моше Идель же придерживается альтернативной позиции и пытается доказать, что описания опыта мистического единения встречаются в каббалистической литературе не менее часто, чем в нееврейских мистических текстах, а используемые каббалистами образы не уступают самым крайним формам у других разновидностей мистицизма: образы человека и Бога как полукругов (с. 127-133), капля и океан (с. 134-139), метафора «проглатывания» (с. 140-144).
Подобно мистикам в других религиях, каббалисты использовали определенные техники для достижения паранормальных со-
стояний сознания. Их анализ автор проводит в пятой главе «Мистические техники» (с. 147-198). Несмотря на большое значение такого рода практик для данной традиции, их история и содержание лишь изредка попадали в поле зрения современных исследователей еврейской мистики. Оказывается, что те же каббалисты, которые рассказывали о своих мистических переживаниях, одновременно занимались разработкой мистических техник, и этот факт позволяет с большим доверием отнестись к их описаниям практического использования этих техник и подтверждает эмпирический характер их мистической жизни. В отличии от терминологии, которая использовалась для объяснения состояний единения и в основном была заимствована из внешних источников, описания мистических техник, отмечает Идель, содержат в себе древние и, по всей видимости, аутентичные еврейские элементы, хотя и сочетают их с практиками, воспринятыми из других традиций.
Автор проводит различие между двумя основными типами каббалистических техник, которые он называет номическими (по-ш1ап) и аномическими (апош1ап). Номические техники связаны с галахическими практиками, усвоенными каббалистами и совершаемыми с «намерением» (кавана); одной из важнейших целей таких практик было достижение состояния двекут. То есть номическое означает спиритуализацию галахических предписаний, которые таким образом превращаются в мистическую технику. Аномиче-ские техники имеют отношение к тем формам мистической деятельности, которые никак не связаны с исполнением галахических предписаний (с. 148)
Идель рассматривает четыре основных мистических техники. Первые две - плач (с. 149-165) и восхождение души (с. 167-177) -демонстрируют непрерывность и преемственнойсть еврейской мистики на протяжении столетий, несмотря на все изменения в теологических представлениях, которые имели место. Техники комбинирования букв (с. 178-186) и визуализации цветов (с. 187198) служат примерами более интенсивных типов практического мистицизма, характерных для Средневековья.
Плач использовался как средство для достижения откровений (прежде всего визуального характера) и/или раскрытия тайн. Восхождение или вознесение души совершалось ради созерцания элементов высшего мира - Меркавы, Престола Славы, ангельских ие-
рархий или даже Самого Бога, - а также раскрытия наиболее возвышенных тайн. Этот способ является частью более сложной техники, включающей в себя повторение божественных имен, пение гимнов, пост, а также использование специальных поз. Все эти компоненты, как и сам акт восхождения, не имеют никакого отношения к предписаниям галахи, а потому по праву могут быть отнесены к аномическому типу мистических техник.
Непрерывное повторение букв и божественных имен - хорошо известные техники для достижения паранормальных состояний сознания; они равным образом используются христианскими, мусульманскими, индуистскими и японскими мистиками. Однако в отличие от простых формул нееврейских техник еврейские тексты содержат сложные комбинации букв, состоящие из сотен компонентов. Кроме того, в соответствии с еврейской практикой мистик должен не только произносить их в соответствии со строго закрепленными правилами, но и активно участвовать в конструировании этих комбинаций в ходе своей мистической деятельности. Поэтому монотонное повторение хорошо известных фраз или божественных имен приводило не к успокоению ума и бесстрастию, но, наоборот, к крайнему возбуждению умственной активности, вызываемому постоянной необходимостью комбинировать буквы, их огласовки и совершать различные телесные акты - движения головы, рук или дыхательные приемы (с. 178). Последняя из рассматриваемых техник относится к номическому типу и связана с особым пониманием каббалистического смысла каваны - т.е. того «намерения», которое, согласно Талмуду, должно сопровождать исполнение заповедей. Согласно общему убеждению ранних каббалистов, оставшемуся неизменным на протяжении веков, слова молитвы суть символы высших божественных сил и потому могут служить либо отправной точкой для созерцания высших сущностей, либо способом воздействия на них, либо тем и другим одновременно. Глубинное сродство между языком и его источниками в божественном царстве позволяет человеческой мысли достигнуть царства сфирот и воздействовать на них (с. 187). По причине запрета на любую попытку мысленного представления сфирот более сложная техника, которая была частью практики каббалистической молитвы, предполагала осуществление каваны при помощи визуализации цвета, соответствующего каждой сфире (с. 188-198).
Главным направлением еврейской мистической мысли является теософская каббала, ее Моше Идель рассматривает в шестой главе «Каббалистическая теософия». Теоретическим ядром этого направления служит представление о сложной и подвижной структуре божественных сил, обычно называемой сфирот. Сфирот с конца XII в. понимаются как отдельные сущности, либо представляющие собой часть божественной структуры, либо прямо связанные с божественной сущностью и служащие ей орудиями или инструментами. Почти всегда этих сил насчитывается десять. Классическая каббалистическая теософия включает в себя и развитую антропоморфную иерархию, и динамическое взаимодействие между членами этой иерархии. В параграфах «Монада, десятеричная структура и антропос» (с. 202-216) и автор доказывает, что лейтмотив божественной антропоморфной десятикомпонентной структуры (Адам Кадмон), послужившей орудием творения мира, стал частью еврейской мысли с древнейших времен. Далее анализируется сходство между определенными древнееврейскими терминами - цурот («формы») и ду-парцуфин («[человек, сотворенный] с двумя лицами») - и каббалистической теософией (с. 217235). В завершение главы приводится обзор средневековых представлений о сфирот (с. 236-260), а также затрагиваются темы пантеизма и истории в контексте теософского учения (с. 261-264).
Седьмая и восьмая главы посвящены теме теургии в еврейской мистике. Термин «теургический» используется автором для обозначения действий, связанных с исполнением заповедей, которые призваны повлиять на Божество, по большей части в его собственном внутреннем состоянии или внутренней динамике, но иногда и в его отношении к человеку. В главе «Ранняя еврейская теургия» анализируется основные теургические концепции: увеличение божественной мощи (с. 270-281), сведение божественных сил из высших миров в низшие (с. 282-287), деятельность, поддерживающая мир (с. 288-290). Восьмая глава «Каббалистическая теургия» (с. 291-328) рассматривает три типа теургии, свидетельства о которых отсутствуют в классических раввинистических источниках. Один из этих типов теургии предполагает, что человек, являясь основным элементом более высокой структуры, способен влиять на состояние высшего мира своими поступками, подобно тому как тень следует за движением руки. Причем Божество нуждается в
человеческой помощи, чтобы восстановить свою потерянную сфи-рототическую гармонию, божественную Славу или божественный Образ (с. 301).
В девятой главе «Каббалистическая герменевтика» автор анализирует статус символа в каббале и обсуждает эмпирическую природу каббалистического подхода к интерпретируемому тексту (с. 331-374). Предметом специального изучения становится разбор достаточно сложных герменевтических методик в трудах представителей экстатической каббалы (прежде всего Авраама Абулафии), а также сочинениях теософов (в Зогаре, у Моше де Лиона, Иосефа Гикатиллы и др.). Также Идель касается вопроса необходимости особого божественного вдохновения для понимания тайного смысла священного текста и концепцию «слияние с Торой» (с. 375-396).
Последняя десятая глава «От еврейского эзотеризма к европейской философии: каббала как явление культуры» затрагивает проблемы появления каббалы на исторической арене, ее восприятия как культурного феномена, а также рассматривает историософские тезисы Гершома Шолема, связанные с каббалой. Также Идель представляет краткий обзор истории каббалы, основанный на концепции взаимодействия двух ее главных тенденций, а в завершение анализирует некоторые аспекты каббалистической антропологии.
С. Мельник
2012.02.015. ИЛАРИОН (АЛФЕЕВ), МИТР. СВЯЩЕННАЯ ТАЙНА ЦЕРКВИ. ВВЕДЕНИЕ В ИСТОРИЮ И ПРОБЛЕМАТИКУ ИМЯСЛАВСКИХ СПОРОВ. - Режим доступа: http://hilarion.ru/works/bookpage/russian/imyaslav (дата последнего обращения: 11.02.2012).
В своей монографии по теме имени «Священная тайная церкви» митрополит Илларион, разрабатывая философско-теологи-ческую проблематику «имени Божия», использует наиболее репрезентативные тексты таких глубоких мыслителей, как Платон и Аристотель, Лао Дзы и Конфуций, выдающихся буддистов и ве-дантистов, христианских богословов двух тысячелетий. Проблематика имени связана с любым систематическим знанием. В своей работе автор осуществил подробный обзор и анализ различных подходов к природе символа и смысла теофорных имен. Но основ-
